Пантера 1-6. Часть первая. В плену у пространства-времени

Первым обнаружил ахиллесову пяту в магической защите скелетов Волк. Он остановил замах гинеида, обхватив пальцами кисть, держащую секиру и этим же оружием снес ему череп. Гинеид обмяк, сразу же прекратил всякие наступательные движения. Дмитрий рывком вырвал секиру и врезал ее в грудину следующему гинеиду, попытавшемуся в прыжке снести ему голову. Волк подхватил другую секиру и слился с новоприобретенным оружием в одно целое, превратившись в дробящую машину.

Хруст и шум стояли неимоверные, примеру Волка последовали остальные. Шесть секир крушили с молниеносной скоростью белые кости, особо целясь в грудину или черепушку, легко отражали встречные атаки, делали подсечки, кружили волчками между скелетами, сея вокруг кучи костяных обломков. Бойцам вторил большой серый разъяренный комок, крошащий ударами лап и собственным весом.

Когда поле брани очистилось от нежити, Вестники продолжали кружить по тракту и окрестностям леса в поисках уцелевших врагов… и враги не заставили себя долго ждать, явившись в образе оживших человеческих трупов на разной стадии разложения. Мертвецов было порядком около тридцати, все они почти щерились. Магия, поднявшая их с могил, почти убила гнилостный запах и отогнала летучих падальщиков, но все легкий сладковатый трупный запах витал вокруг их тел. При жизни большинство из них занималось земледелием, скотоводством, в общем являлись рядовыми крестьянами, судя по оружию, которое они крепко сжимали в руках: трезубые вилы, мотыги, молоты, топоры и прочее, но все же некоторые были воинами, доказательством чему – мечи, алебарды, заряженные арбалеты, даже пращи, копья и боевые топоры.

Все это воинство целеустремленно двигалось в сторону живых людей и крысы, неуклюже, неумело, но неотступно, сверкая злобно глазами (если таковые присутствовали).

И опять крыса протяжно завизжала, призывая хозяев к смертному бою.

Бойцы – живые бойцы – моментально атаковали мертвое войско, не давая ему времени для маневров. Путники молниеносно наносили удары секирами, лезвия легко резали гнилую и полугнилую плоть, однако, оставшись даже без рук и ног, или с поврежденным позвоночником, мертвецы продолжали наступать, не чувствуя боли и усталости, и лишь когда голова спадала с плеч, они навсегда обретали свой покой, которого их лишил после смерти Бэрайя-маг.

Лишив последний живой труп головы, Вестники отошли на полсотни метров от поля брани, усыпанного костями, крестьянским оружием, тухлой плотью и внутренностями, и тут же бессильно повалились в кусты, непроизвольно прижались друг к другу. Если сейчас нападет третий отряд мерзкой жути, герои окажутся беззащитными, словно цыплята, перед ним, они уже не сумеют себя защитить, потому как все силы полностью истощены после очень длительного марш-броска и боя с гинеидами и мертвецами. Сейчас путники совершенно ко всем проблемам глухи и равнодушны. Спать! Спать!! Только спать!!!

Хищные птицы бесшумно скользили над первозданным лесом в поисках беспечной жертвы, они с удивлением и любопытством взирали на четыре грязных тела, мертво валяющихся в кустарнике меж деревьев у каменной дороги, но даже самые дерзкие и сильные не осмеливались опуститься к ним, дабы расклевать их мощными клювами и острыми когтями. В сени, под кроной, вот уже который час недвижно стояли два самых грозных и редких хищника Змеиного леса – готрельские драконы оберегали по известным только им причинам Вестников. Рептилии переглянулись друг с другом, вероятно, что-то сообщив на своем языке, и юркнули в темень чащи.

Солнце, едва пробиваясь сквозь крону, стояло далеко заполдень. Робкие лучики играли на бесстрастных лицах путников, упорно пытаясь пробудить ото сна людей. И им это удалось.

С большой неохотой, устало и вяло, открыв глаза, они кое-как поднялись на ноги, активно зазевали, с хрустом и негой потянувшись, поплелись в глубь леса в поисках источника воды. Им не хотелось говорить, мысли едва ворочались, мышцы с каждым движением отзывались тупой ноющей болью. Боже, как же хотелось ничего не делать, поспать вдоволь! Но, к сожалению Бэрайя-маг не дремлет…

Еханна принюхалась к воздуху, что-то учуяла и неожиданно ломанулась через кусты. За ней без всякого желания поспешили хозяева. Крыса вывела их к пруду и они всем скопом завалились в чистую прохладную воду, с огромным наслаждением искупались в ней, тщательно отмылись от грязи, пыли, пота и мертвечины.

– Уах-ха-а! – воскликнул оживший Волк, с радостью окунаясь под воду.

– Никогда бы не подумал, что вода может быть такой упоительной, – прошептал едва слышно Один, выходя на берег.

Вода помогла им ожить, прийти в норму, почувствовать сладостный миг жизни, получить и ощутить, что жизнь-то, оказывается, весьма хороша и прекрасна!

Наташа устало завалилась на мягкую траву, ее губы тронула легкая расслабленная улыбка, глаза закрыты. Рядом плюхнулся Один, вроде бы невзначай положив левую ладонь на ее упругий животик. Наталья погладила своими ручками его пальцы и, не открывая глаз, поднесла их к своим губам, поцеловала, положила на маленькую грудь. Один почувствовал как волна возбуждения прокатилась по его телу, сердце быстро забилось, разгоняя ленивую кровь по жилам. Он обнял ее гибкое загорелое тело, губы неторопливо ласкали ее губы, шею, плечи, руки. Затем пальцы неумело расстегнули кожаный лиф, убрали в сторону, а горячие губы продолжали ласкать маленькую упругую грудь, живот. Наташа прогнула свой стан под ним, издав легкий стон наслаждения. Девочка знала, что она самая-самая счастливая в обоих мирах.

В это же время Дмитрий и Еханна, видя, что на данный момент торопиться никуда ненужно, без всякого зазрения совести улеглись на землю подальше от друзей, дабы не мешать им своим присутствием, сложили друг на друга конечности и вновь заснули. Все же многочасовой поход и бой с двумя отрядами нежити не прошел даром для них, а физические и духовные силы, нещадно израсходованные за предыдущие два дня еще полностью не вернулись за двенадцать часов беспробудного сна.

Еханна, сложив свои передние лапы и голову на ноги Дмитрия, прежде чем вновь отрубиться, проницательно взглянула левым глазом на Пантеру и Харрола.

Лес с удивлением и непониманием наблюдал за подростками – их беспечность могла поразить любого человека: как же возможно любить в дебрях, кишащих ордами нежити? Один продолжал нежно ласкать разгоряченное тело тихо стонущей подруги, он горячо целовал ее сладкие уста, их кожу покрыли бисеринки пота. Обрезанные джинсы Наташи отправились вскоре следом за плотным кожаным лифом; его шорты и безрукавка валялись где-то в стороне. Как некогда говорил один классик, любящие сердца слились в едином блаженном экстазе, волна наслаждения и приятной опустошенности полностью поглотила их…

Часа через два Наташа и Один заставили себя подняться с мягкого шелка примятой травы, заменившей им теплое ложе под одеялом синего неба, со счастливым лучистым смехом и сияющими глазами одели друг друга, сладостно поцеловались. Им казалось, что Винэру не столь уж и чужой, он столь же прекрасен и хорош, как родная Земля.

Они беспощадно разбудили сладкую парочку, проследили, чтобы Волк и Еханна поднялись на ноги, привели себя в чувство.

– Вам не кажется, что пора бы и подкрепиться чем-нибудь? – очень серьезно вопросил Дима. – Уже третий день бегаем ошалело, а ничего путного так и не съели, – он внимательно посмотрел на друзей, тяжко вздохнул. – Впрочем, кому-то сейчас, наверное, не до еды.

– Чтобы серьезно подкрепиться, для начала нужно серьезно поохотиться, – тем не менее ответствовал Один.

Они с час загоняли быстроногого, словно молния, оленя по чащам и заболоченным краям, устав сами и досмерти загнав жертву.

Животное чувствовало четырех хищников, но не могло понять, где они затаились. Олень стриг ушами, пытаясь определить их местонахождение по звуку, и до него вдруг дошло, что хищники… везде, они со всех сторон обложили его и теперь наверняка не позволят спастись бегством, да и ноги едва несли. И все же лесной олень последний раз рванул к спасительной свободе, что маячила за звонко журчащим ручейком впереди. Он, не жалея последних сил, весь в мыле, прорывался сквозь кустарники и папоротниковые заросли, надеясь запутать след… И что-то сверху упало тяжелое на спину и переломило хребет, а к шее подобралась острая оскаленная серая морда, лишь светло-зеленые глаза сверкали. Острые зубы прокусили яремную вену, в морду хлынула горячая сладковато-горькая кровь.

Волк слез с жертвы охоты, ухватил агонизирующее животное за задние тонкие ноги, как у антилопы, и поволок к широкому ручью разделывать тушу. Еханна посеменила за ним. Они даже не оглянулись назад, когда услышали совсем рядом злобный рык.

Один отступил немного назад, давая возможность кошке с кошкой расправиться самой.

Молодая тигрица, неопытная еще и глупая, обнажив клыки, сторожко, упрямо смотрела в глаза своей обидчицы, отобравшей из-под самого носа добычу, продвигалась к Пантере и вдруг резко прыгнула. Наташа ударила стопой ноги в грудину и резко хлопнула ладонями по ушам. Тигрица взвизгнула от двойной боли, ее оглушило. Она кое-как поднялась на ноги и, пошатываясь от сильного звона в голове, побрела прочь несолоно хлебавши – ни с чем и опозоренная.

Не задумываясь, Волк обратился в Зверя – Хао-Шая. Он довольно споро освежевал оленя стальными длинными когтями: снял шкуру, вынул требуху и внутренние органы, отрезал конечности и голову, вымыл водой из ручья окровавленное мясо и себя. В это же время Один и Наташа наготовили большую охапку дров, а крыса безапелляционно принялась пожирать требуху, не дожидаясь пока скоптят дичь. Зверь лучом из рога на носу разжег костер.

Время неумолимо двигалось вперед, солнце плыло по небосклону к северу. Падальщики терпеливо дождались, когда дружная четверка хищников напируется и с туго набитыми животами, кряхтя, отправяться восвояси. Лесные грифы и волки, активно отмахиваясь от назойливых насекомых, переругиваясь друг с другом, набросились на скудные объедки с барского стола: маломясные кости, шкура, копыта да рога.

Путники постепенно наращивали темп бега, хотя набитая до отказа утроба и мешала этому, хотелось часок отдохнуть под сенью деревьев, а то и просто вздремнуть, но звериные инстинкты, никуда не девшиеся после сытного обеда, гнали их из Готреля на восток к цивилизованным местам, туда, где люди. До захода винэрского светила оставалось часа три.

Их приподнятый настрой, когда хотелось петь на весь Змеиный лес, не испортило даже внезапное появление многочисленного войска готрельского колдуна. Он не только не испортился, но и поднялся до уровня азартно-боевого. Ну-ка, троньте нас, Звездных Вестников Богов, рискните здоровьем, а то и жизнью!

Они дали взять себя в кольцо, зная, что в любой момент сумеют уйти даже от двух с половиной сотен разномастных преследователей. В основном войско состояло уже из знакомых по предыдущим битвам бойцов. Среди них были гинеиды, смарагды, бромиды, наемники (Наташа узрела старую знакомую – девушку варварской наружности, которая участвовала в мести кентавра Сирико за своего отца Калимнулу, и уцелела в том бою лишь потому, что Пантера не захотела убивать глупую варварку), мертвецы, а также камнецы, роты.

В черту круга вошло некое низкое коренастое создание, целиком скрытое в изумрудного цвета, слегка светящемся, балахоне, скрывающем его сущность. И почти сразу же бойцы как по команде замолчали и замерли, словно изваяния. Вероятно, на великую битву пришел сам лесной бог и царь Бэрайя-маг, живая легенда и создатель проклятого войска. Лестно для собственного самолюбия, если наводящий на всех ужас маг соизволил присутствовать самолично. Наверняка, он мало кого удостаивал столь высокой чести, а сегодня решил лицезреть тех, кто дерзко и беспощадно давал ему отпор целую седмицу и заодно, в конечном счете, уничтожить разом всех четверых. Однако путники не чувствовали от Бэрайи, если это, конечно, Бэрайя, никакой угрозы или опасности, совсем ничего, что немного сбивало с толку.

Они мерили друг друга глазами (опять же, если у карлика были глаза), словно пытаясь выяснить, кто хозяин в Змеином лесу. В конце концов, коротышка отвернулся и побрел назад, остановился возле ротов, вновь повернулся темным провалом лица к путникам и застыл. В воздухе осязаемо повисло ожидание и нетерпение проклятых. Что-то произойдет вот-вот – либо всем скопом атакуют, либо будут по одиночке выходить из кольца и, вероятно, колдун станет помогать своей волшбой. Хотя… кто этих магов знает!

Всего лишь одно движение Бэрайи – взмах изумрудного рукава в сторону Вестников, которые тут же насторожились – и четверо ротов выковыляли из общего отряда, держа на изготовке двусторонне заточенные мечи. Путники улыбнулись, совсем расслабились. Розовокостные скелеты шустро ударили столь же розовыми двуручниками, но бойцы рассыпались по разным сторонам, ухватились за кисти из-за спины и несколько раз ударили об землю, захватив мечи.

Еще один взмах рукавом и на арену вышли четверо смарагдов с копьями – с подобными наконечниками только внутренности извлекать, цепляя их шипами, что отходили от граней. Однако и они не являлись серьезными противниками для путников, привыкших с ними сражаться чуть ли не каждый день, а то и несколько раз на дню, и побеждать. Зеленая нечисть не успела даже взметнуть «руки» для удара, как розовые лезвия с быстротой молнии опустились на кости. Копья шлепнулись о землю, смарагды подкосились в коленных суставах и повалились следом – сплочение скелетов с оружием делало их крайне уязвимыми.

Следующими на очереди оказались бромиды, затем – гинеиды, также не сумевшие воспользоваться своим мастерством, но теперь в руках землян покоились секиры, отобранные у гинеид. После вышли более или менее сохранившиеся мертвецы, на них даже одежда уцелела, в руках сжаты боевые топоры. Только пользоваться ими после смерти они явно не умели… А потому и лежали сейчас искромсанные.

С камнецами сразиться задача оказалась несколько труднее, чем со всеми остальными бойцами. Не так-то просто разрушить ходячую глыбу оживленного гранита весом, наверное, с полтонны, высотой в два метра, с неким чудовищно искаженным подобием рук, ног, пальцев на них и головой, словно камнерез вздумал создать точную копию человека, но по каким-то причинам остановил свою начатую работу. Нет ни глаз, ни ушей, ни рта, но зато пальцы цепко держат внушительных размеров булаву с коническими шипами на ударной ее части. Металл, из которого создано оружие, по цвету и блеску напоминает свинец. Такой штуковиной влегкую можно раздробить черепушку не то что человеку, а и какому-нибудь динозавру вроде тираннозавра-рекса, то бишь королевского. Пожалуй, качественным недостатком этих каменных воинов являлась неуклюжесть да медлительность.

– Вот же черт! – выругалась Наталья, испробовав гинеидскую секиру на камнеце (лишь искры разлетелись в разные стороны и мелкая каменная крошка) и едва успев откатиться назад от удара булавой (а удар получился быстрым!).

– Совсем плохо, – мрачно отозвался Зверь, испробовав весь свой оружейный арсенал впустую – лазерные лучи, удары ногами, руками и секирой. – Никакого эффекта!

Наемники и мертвецы тихонько злорадствовали, предвкушая гибель путников, Бэрайя по-прежнему оставался загадочным и непостижимым, никакие эмоции не просачивались сквозь изумрудную ткань балахона, словно он и не живым был – бесчувственной машиной, роботом, нечисть и вовсе не умела что-либо чувствовать, ощущать, думать, в конечном счете.

Камнецы неуклонно надвигались скалами на чужаков, неосознанно поигрывая своими металлическими игрушками, способными превратить живое тело в кровавый фарш. Вестники раз за разом наносили стремительные удары, не добиваясь никаких результатов. Секиры превратились в груду металлолома. Путники, то отступая, то атакуя молниеносно, усиленно пытались найти выход из создавшейся ситуации, слабые места в ожившем граните – и терпели неудачи.

– У меня есть безумная идея, – подал голос Один, отступая от медлительной громады.

– И какая же? – без всякого любопытства поинтересовалась кошка, не спуская глаз со своего камнеца.

– Нужно попробовать всем вместе опрокинуть хотя бы одного каменного дебила.

– Ага, и он, конечно же, будет лежать смирно и ждать, пока мы придумаем, как его уничтожить, а остальные постоят в сторонке, тупо наблюдая сие действо!? – съязвила Наташа.

– Зачем же? – удивился Один явной несообразительности подруги боевой. – Просто в этом положении завладеть его булавой, например, скопом вырвав оружие или секирами разрубить пальцы.

Наталья косо посмотрела на него, но ничего не сказала в ответ, лишь Зверь задумчиво пророкотал:

– А в этом есть резон! В конце концов, что нам терять? Возможно, лишь дубинкой и сумеем разрушить камнецов.

Не сговариваясь, они отбежали от камнецов, насколько позволял диаметр вражеского круга, выбрали того, что был ближе к замершему карлику-колдуну, поскольку тот двигался в наибольшем расстоянии от других троих воинов из камня, и с наскоку налетели на него. Слава богам, опрокинули, хватило сил трех человек (крыса заскочила ему на плечо в помощь и тут же спрыгнула с него). Бойцы попытались отнять булаву, но не тут-то было. Во-первых, опрокинутый на спину камнец стал упорно подниматься и вырвал из трех пар рук свое оружие, во-вторых, остальные приблизились уже на опасную дистанцию, готовясь для удара.

Кто откатом, кто прыжком – Вестники выбрались из гибельного полукольца, прихватив с собой валявшиеся на земле ротовские мечи.

– Попробуем опрокинуть еще раз, но в этот раз начнем рубить пальцы, – быстро скомандовала Наталья, обозленная до крайности предыдущей неудачей. – Мы уводим своих камнецов в одну точку кольца, Еханна в диаметрально противоположную. Поняла, Еханна? – строго вопросила Пантера и крыса опустила голову, мол все я поняла, не дура. – Начинаем!

И подростки стали бок о бок, не торопясь, отступать к черной группе бромидов-лучников, увлекая за собой ожившие глыбы серого гранита. Еханна, перепрыгивая через валяющиеся там и сям разноцветные кости скелетов, обойдя месиво из трупного мяса, деловито направилась в указанном направлении, тупой камнец послушно следовал за ней, словно ребенок за матерью, вот только таких «детишек» в природе не существует.

И путники вновь с разбегу в прыжке ногами опрокинули громаду, ведомую серой подругой, в этот раз – навзничь, и со всей дури опустили розовые лезвия на пальцы правой руки, ударяя снова и снова, мечи превратились в сплошную линию. И… о, чудо! Прежде, чем сзади бредущие камнецы вошли на расстояние удара, три пальца поднимающегося с земли каменного воина превратились в каменное крошево, два других опасно истончились, не удержали булаву, отломились под ее тяжестью.

Зверь, не ощущая оной тяжести, как самый сильный и мощный член группы, моментально ухвтился за рукоять обеими руками и опустил палицу на стопу обезоруженному убийце. Конические шипы в легкую раздробили камень, не то что не отломившись, но и не смявшись вовсе. «Нет, это точно не свинец!» – мысленно констатировал Дмитрий сей факт, мельком увидев, что его друзья как всегда отпрянули на почтительное расстояние от своих недругов, а покалеченный камнец, не удержав равновесия, второй раз грянул оземь.

Однако Хао-Шай вынужден был на некоторое время оставить его в покое, ведь его-то враг с дубинкой расставаться не намерен и уже заносил ее над собой, дабы размазать трансмутанта (то бишь нашего оборотня), как говорят сентиментальные романтики, в лепешку. Зверь низко пригнулся под просвистевший удар, проведя одновременно свой в каменную ногу. Булава послушно оаскрошила сию на половину ее толщины. Зверь резко развернулся и нанес новый сокрушительный удар наотмашь, затем еще и еще и остановился лишь тогда, когда камнец, полураздробленный, замер навсегда – булава с шипованным шаром на рукояти в буквальном смысле слова выбила всю магию из глыбы камня, сама оставшись целехонькой.

Зверь чувствовал ярость, клокотавшую в мощной груди, она заставляла его вновь и вновь атаковать проклятый камень, рушить на осколки, издавать горловое озлобленное рычание. Своим действом он поверг в некий ужас наемников и в шок – друзей, лишь Бэрайя, как и прежде, непроницаем для каких-либо чувств, словно не его бойцов крушат, только щепы во все стороны летят.

Крушение закончилось довольно быстро, Зверь зло воззрился желтыми глазами на колдуна, отвел назад дубину для молниеносного удара, хищно оскалился, обнажив не совсем человеческие изжелта-белые зубы. Он уверенно зашагал к готрельскому магу с намерением размозжить ему голову одним коротким действенным взмахом, но… Бэрайя вновь махнул рукой и вперед выступили, защищая своего хозяина, четыре настоящих человека. Наемника. Среди них – две молодые свирепые женщины, своего рода готрельские амазонки. Второй женщиной являлась Леан – она целеустремленно и кровожадно направила взгляд диких глаз на Наталью.

Бой был скоротечным и скучным. Наташа поднырнула под удар клинка Леан, совершив одно неуловимое движение, после чего Леан уже мертвая повалилась на землю. Остановившийся взгляд устремлен на чистое голубое небо, плоский упругий некогда живот пересекла поперек резаная рана. Хлынула алая кровь, она обрызгала все вокруг: сам труп, траву, осколки костей и гранита, черную кошку, недобро, холодно сверкавшую глазами. Она обернулась вокруг – ее друзья также не мешкали с врагами, без лишних эмоций и угрызений совести оборвали чужие жизни.

Они подошли поближе к подруге, Один, не убирая иззубренного ротовского меча, обнял девушку, нежно и горячо поцеловал ее в губы. Она благодарно, краешками запачканных леановой кровью губ, улыбнулась ему.

Оборот событий резко повернул в опасную сторону – теперь Бэрайя со Звездными Вестниками богов больше не церемонился. Оба рукава взметнулись и кольцо вокруг них пришло в движение. Колдун же неспешно вышел за пределы окружения.

– Ну что ж, если вы хотите получить войну, вы ее получите, но по нашим правилам, – Наталья таким тоном произнесла эти слова, что услышь ее кто из наемников, в его душу закрылся бы ледяной страх. – Один, Еханна – к бою! «Трон», ты мне нужен!..

Все трое приняли защиту темно-синей саксоновой брони, чем ничуть не уменьшили прыти и желания убивать у отряда наемников. Зачем бояться четырех оборотней, пусть даже и небывало сильных и хитрых, если самих две сотни насчитывается, а позади – могущественный готрельский маг?

Наташа раскрыла орудийные порты на лице, однако весьма удивилась, когда две молнии, пущенные в камнеца из пушек, не тронув оного, вернулись к ней. Взрывные волны отбросили ее к тем же камнецам, но не причинили более никому вреда. Один, Еханна и Зверь пришли ей на помощь прежде, чем каменные глыбы успели применить свои булавы. Они опрокинули обоих камнецов, Один-«Трон» быстро поднял ее с земли, закинул на плечо полубесчувственную и плохо реагирующую на окружающий мир девушку и по плечам и головам проклятых бойцов, не обращая внимания на неопасные для жизнедеятельности «Тронов» удары, прыжками добрался до ближайшего сильно ветвистого дерева, с помощью одной свободной руки, помогая ногами, взобрался наверх по сучьям, скрывшись в густой листве, дабы привести Наташеньку в боевой порядок.

– Получайте, твари! – прорычало озлобленно желтоглазое чудовище, уходя с линии колющего удара рота. Хао-Шай обхватил могучими пальцами костяшки скелета, удерживающие рукоять двуручника, одним резким и сильным поворотом сломал кисть и рывком вырвал обоюдоострый меч, мощным толчком ноги отправив рота в объятия подрастерявшегося молоденького наемника, обрезал сразу два копья наискось, чуть поодаль от наконечников, направленных в спину. Легкая заминка и Зверь совершил молниеносный мах кончиком острого как бритва меча. Из распоротых животов повалились поврежденные внутренности.

Булава!.. Осенило Зверя.

Внимательные биоэлектронные глаза-сенсоры следили за боем на земле через крону дерева. Их хозяин наблюдал, когда большинство противников отвлекутся на бушующего рычащего Зверя. Иногда короткие лучи с шипением рассекали воздух и полусгоревший воин осыпался на землю.

Бесшумно ступили лапы по ветке, длинные саксоновые когти убраны кверху, дабы кончики их не создавали и легкого стука по древесине. Когда ветвь начала сгибаться под тяжестью заключенного в броню тела, сильные ноги бросили крысу в воздух. Еханна приземлилась в самой гуще наемников, распоров на лету саксоновыми когтями одному лицо и грудь.

Люди в испуге отпрянули кто куда, но крыса бросилась на убегающую женщину, в последний миг повернувшуюся к ней лицом, искаженным ужасом и удивлением, и сбила ее с ног. Лязгнувшие лезвия на передних лапах вонзились наемнице в упругие груди.

– Проклятая крыса!.. – услышала она позадия себя яростный крик. Еханна резко обернулась – молодой парень с густой бородой бежал на выручку, угрожая секирой, женщине. Последнее, что он увидел в своей короткой жизни, это удлинившийся темно-синий хвост, вонзившийся ему в пах и пробивший тело насквозь. Смерть наступила быстро. На помощь спешили еще полтора десятка наемников и мертвецов, оживленных магией лесного колдуна. «Трон» крыса мгновенно заскочила на ствол древнего дерева и, словно обезьяна, стала перепрыгивать с одного на другое, быстро удаляясь от орущих и сыплющих проклятья на ее голову наемников.

Чтобы в кратчайшие сроки вернуть потерянные силы и восстановить целостность брони «Трона», необходим другой «Трон»… или несколько «Тронов», при этом донор теряет часть своей драгоценной в войне энергии. Один быстро вернул силы боевой подруге с помощью третьего «глаза», расположенного посреди лба. Для этого достаточно послать несколько энергетических импульсов – своего рода шоковая терапия. На близком расстоянии «глаз» посылает другому «глазу» импульс в виде электрической вспышки.

Наталья огляделась по сторонам, заметила Одина, с благодарностью кивнула ему.

– Мы живы. Где Волк и Еханна? – серьезно спросила она, поднимаясь на ноги, глядя на Одина в упор.

– Не знаю, – честно ответил он, впрочем, ему некоторое время было не до них.

Девушка спустилась ниже по сучьям, присела на нижней ветке, раздвинула мелкие ветви, мешающие обзору. Она увидела как Зверь орудует палицей камнеца, крепко удерживаемой в правой руке, и секирой гинеида – в левой. Проклятые отаковали его снова и снова, но лишь мешали друг другу, отпихивались, ругались и проклинали и своих (естесственно, что проклинать умели лишь настоящие люди, некоторые мертвецы хоть и обладали немного речью и разумом, все же предпочитали нападать молча, остальные вообще мозгами не раскидывали по причине их полного отсутствия), и верткого Хао-Шая. Совершенно неожиданно в гущу боя ворвалась Еханна, вылетевшая с кроны молодого дуба, словно торпеда, нанесла несколько ощутимых ударов когтями и удлиняющимся хвостом, внеся урон и легкую сумятицу в стан врагов. Сопровождаемая множеством ударов, свистом зловонных отравленных стрел бромидов и отборной руганью, бегом метнулась по плечам и головам бойцов, нанося одновременно неприцельные удары, взобралась на верхний сук того же дуба, скрылась в густой листве.

До толчеи проклятых расстояние составляло примерно сорок метров от дерева, на котором засели Один и Наташа.

– По деревьям и на помощь Зверю, – скомандовала Наталья. – Быстро атакуем и скрываемся. В общем, используем ту же тактику, что и Еханна. Пошли!

Они прыгнули с ветви в противоположные друг другу стороны.

Палица пела кровавую песню смерти, новый взмах и шар, усыпанный конусовидными шипами, вновь опустился на ногу-колонну оживленной гранитной глыбы. Камнец не удержался на второй ноге, всем своим немалым весом он погреб под собой неосторожного смарагда. Зверь начал уставать, раны саднили и кровоточили, пот застилал глаза. И все-таки Зверь держался из последних сил, прекратил лазерный обстрел, кружился юлой, умудряясь пока отразить даже самую внезапную и коварную атаку. Помогала Еханна и все же ее помощи было мало.

«Давай же, Один!» – мысленно взмолился Зверь – ему совсем не хотелось умирать в столь юном возрасте, в чужом мире, от руки тупой нечисти. – «Прошу, быстрее исцеляй кошечку, придите на помощь! Мои силы уже на исходе – я же не бездушная машина!»

И помощь пришла, а точнее – прилетела торпедами весьма эффектно. Раздалось пронзительное верещанье-визг, после коего две темно-синие молнии опустились с хрустом и треском на головы проклятых, почти мгновенно закружились вокруг своей оси и вихри направились к Зверю, внося сумятицу в стан врага, но обходя камнецов.

Вихрь – очень опасное оружие «Тронов». За счет неких неизведанных сил, растущих под саксоновой броней, тело начинает кружиться вокруг своей оси, пока не закручивается до размыва очертаний. Чтобы передвигаться, необходимо слегка нагнуться в нужную сторону, но резко менять направление вихрь не может. На уровне груди горизонтально выставляется рука (правая), вооруженная и кистевым, и локтевым кинжалами. Лезвия острее бритвы, идут через плоть, как через масло, а кости перерубают.

Еханна вихревым оружием не обладала, но и те способы, которые она использовала, были эффективными. Зверь, воспользовавшись несколькими мгновениями отдыха, которые дали ему противники, отвлекшиеся на «Тронов», облокотился о рукоять палицы, тяжело дышал, выравнивал дыхание, накапливал силы.

И вновь «Троны» скрылись в кронах деревьев. Дмитрий, более или менее придя в себя, ринулся в бой, отметив на краю сознания, что бромиды все до единого уничтожены и наемники выглядели не очень бодро, в их глазах схоранивался страх, они боялись продолжать схватку и лишь страх и ужас перед Бэрайей-магом, неподвижно стоявшим поодаль от жаркой битвы в окружении трех камнецов, заставлял их атаковать Зверя и остальных. Дмитрий со всей мощи обрушил булаву на конечность оживленной глыбы, нагнулся, уходя от удара изящной сабли и нанес ее хозяйке по ногам свой удар секирой гинеида. Девушка истошно закричала и этот крик слился с криками и стонами раненых, звоном стали. Она истечет кровью и никакие врачи уже не спасут калеку.

Еще Зверь отметил, что сражаться стало значительно легче – «Троны» сумели значительно проредить войско проклятых, их осталось не более сотни.

Как и прежде, появление одного за одним бойцов в темно-синей броне являлось для воинов неожиданностью. Путники немедля атаковали втроем одного камнеца, используя весь арсенал своего оружия и возможности тела (кроме пушек), попутно уничтожая более мелких врагов. Они лихо уходили от ударов булавы и стремительно проводили серии ударов, пока палица не выпала из раскрошенных пальцев. Один из «Тронов», кажется, Наташа, схватил ее и пятью ударами (по ногам, рукам и голове) обезвредил глыбу. Через мгновение они стали прорываться к следующему камнецу. Не прошло и минуты и уже Один завладел мощным оружием. Лишь Еханне невозможно было воспользоваться сей вещью в виду иной, чем у людей, конфигурации конечностей.