Пантера 1-6. Часть первая. В плену у пространства-времени

– Это же лепидодендроны! – воскликнул Дмитрий, восхищенно глядя на мрачные болотные заросли.

– И что же в них необычного? – лениво поинтересовалась Наташа. – И в Гилее такие растут.

– В Гилее такие не растут, – сообщил Волк, улыбнувшись. – Лепидодендрон – древовидный папоротник, вымерший еще в каменноугольном периоде, а у нас – современные.

– А-а, вот оно что.

По ступеням они вошли в дом. Жрец рассадил гостей вокруг обеденного стола по лавкам, не забыл он и про Еханну. Поскольку в единственной комнате царил полумрак, он зажег лампы, ярко осветившие весь дом, в котором было всего два окна, заделанных бычьим пузырем, плохо пропускавшим солнечный свет, к тому же солнце заволокло случайными тучами.

Каллис подсуетился, вынимая из корзин, что штабелями расположились на полках у северной стены дома, фрукты, овощи, кувшины с вином и маленькие бочонки с пивом и прочую снедь. Земляне решили, что лучше вначале отобедать плотно, а потом послушать жреца, и бесцеремонно набросились на еду, совершенно не заботясь о манерах, запивая все это кто вином, кто пивом; специально для Еханны Дмитрий подливал в блюдо различные соки, так как она не любила алкогольные напитки. Еда быстро оседала в желудках гостей, жрец только и делал, что подносил новую снедь. Наконец, все четверо наелись, сытно потянулись, хрустя суставами.

– Вот это другое дело, – удовлетворенно сказала Наташа, ни к кому конкретно не обращаясь. – Теперь можно спокойно двигаться дальше на восток до поздней ночи. Ах да – большое спасибо за обед, – вспомнила она.

Жрец встревожился – если иномирцы сейчас уйдут, то они не узнают о своей миссии и об опасностях, поэтому сразу, без лишних слов, перешел к делу.

– Боги остановили на вас свой выбор оттого, что вы обладаете огромным потенциалом, отличаетесь от большинства воинов по многим признакам: вы невероятно сильны, умеете оборачиваться боевыми зверьми и непробиваемыми рыцарями, извергающими свинец, огонь, солнечные лучи и молнии; умеете разуметь и имеете огромный опыт в сражении с разными тварями, а не только с людьми, достаточно честны, жизнелюбивы, но и хитры. Ваши качества очень важны в борьбе с Бэрайей-магом, его прихвостнями и проклятыми войсками, уже успели нанести магу существенный урон, уничтожив сотню смарагдов и полсотни бромидов, а также отравили их же оружием Калимнулу, одного из четырех военачальников. Бэрайя могущественнее любого из винэрианских магов: об него обломали коготки Валцхабва, маг при дворе короля Карла Мудрого, ведающий грозовыми тучами и молниями. После одной такой волшбы, даже при поддержке Балара и прочих слабых и среднесильных магов, Бэрайя остался живым и невредимым, а все колдуны, в особенности Валцхабва, стали почти беззащитными и обессиленными.

Балар – Ледяной колдун – царь северной Гипербореи. Рано или поздно вам придется с ним столкнуться, но лишь тогда, когда он вами серьезно заинтересуется, уж поверьте старичку. Балар крайне умен, коварен и хитер, однако во взаимоотношениях с южными соседями мягок, учтив и предупредителен, то есть соседи без известной опаски относятся к политической деятельности Гипербореи и охотно с ней торгуют, не смотря на то, что караванные пути на север пролегают через Ничейные Земли по одной-единственной относительно безопасной дороге – по реке Кадмея. Однако находятся и такие смельчаки, которые презрев опасность столкновения в Междуземном проливе с пиратами, ведут груженые товаром корабли через Латенландское море и пролив Крушений на север Гипербореи, где собственно и располагается древняя столица – Криолимна. Немногим счастливчикам удается проделать этот путь.

Я, кажется, отвлекся от основной темы.

Если когда-нибудь по воле случая окажетесь в знойной Птеригии, стране, что на юге Готреля, больше всего опасайтесь задеть чувства молодой и горячечной царицы Птерис. Но Птерис иногда прощает, а вот огненный колдун Джабгу, оберегающий юную особу и страну от кровожадных лапаротомов и алчных соседей, в том числе Дейча, Алексии и Пограничья, никогда. Ежели вы понравитесь Птерис или хотя бы один из вас, то ни Джабгу, ни ее народ, относящийся к ней со слепым обожанием, уже не будут иметь над вами никакой власти, даже если вы им не нравитесь. Но даже Джабгу, как и Валцхабва и Ледяной колдун, бессилен против нечеловеческого мага, оккупировавшего треть всей Птеригии и заболотившего эту территорию – на севере страны. Имя мага – Рыба-Ерш.

… Да-да, Рыба-Ерш, в этом нет ничего смешного. Считалось, что рыбья магия исчезла с лица Винэру восемь тысяч весен назад со смертью последнего ее обладателя, но пять сотен весен назад проявления этой волшбы заметили в некогда кристально-чистом птеригианском озере. Рыба-Ерш превратил одно из прекраснейших, древнейших озер в непроходимое болото. Лучшие маги Винэру пытались понять сущность колдуна, а затем уничтожить. Рыба-Ерш опасен, с ним невозможно договориться, он убивает и пожирает всех, кто осмеливается посягнуть на его территорию и постепенно завоевывая новую, медленно и неотвратимо надвигаясь на столицу страны – Птерилию. Напор колдуна сдерживают лишь еще чистые горные воды реки Пограничной и сам Джабгу. Его необходимо остановить так же, как и Бэрайю.

Алексия… Нищая страна, живущая по варварским обычаям. Еще пять тысяч весен назад алексийские жрецы знали секрет Запретных земель и умело налаживали и поддерживали связи с нелюдимыми, но все же отчасти открытыми для соседей, странами – Латенландией и Ледяной страной. Алексия процветала: самая мощная и крепкая армия, полная демократия, когда каждый алексиец был свободным и независимым от господ, в страну направлялись многочисленные караваны с самыми разными товарами, шли потоки ценных мехов, украшений, драгоценных камней и металлов, а вывозились уже готовые изделия, большинство из которых ценились во всем мире… Увы, от былого величия не осталось и следа.

Государство обворовывают чиновники, богатые богатеют, нищие беднеют. Народ погряз в невежестве, голоде, нищете, разврате, обжорстве и пьянстве; падшие женщины торгуют своим телом на каждой улице любого города, оборванцы просят милостыню. Но не смотря на все эти и другие пороки, люди обожают своего короля за то, что он никогда не забывает о защите государства, всеми силами и правдами поддерживая в идеальном порядке алексийскую армию и Черную Реку – небольшие регулярные войска, обладающие высшим искусством войны и умеющие выживать там, где обычно выживают только сильнейшие. Храмы богов содержатся в несвойственном алексийцам порядке и чистоте, а сам король никогда не прячется за спины своих армий и всегда поддерживает народ в трудные минуты. Но за упавший нрав соседи за глаза сравнивают алексийцев с лапаротомами, хотя и каждый житель Алексии всей душой ненавидит этих кровожадных варваров и их бога.

Самыми старыми и злейшими врагами человечества являются лапаротомы. Их жестокие ритуалы известны всему миру и повергают в шок даже скорых на расправу алексийских и гиперборейских палачей. В достижении своих целей император земли Лапаротомов Рюрик (при этом имени Одина и Дмитрия невольно охватило на короткий миг удивление) и его орды не гнушаются никакими средствами.

В истории Винэру очень много неясностей – и неизвестно откуда прибыли эти орды и что заставило их покинуть насиженные места, но только примерно две тысячи весен назад они заняли плодородные лесостепи и степи вольных кентавров после того, как те исчезли, канули в небытие, хотя бытует мнение, что именно лапаротомы истребили конечеловеческих степняков. Поначалу, долгое время, дикие варвары никак не проявляли себя – ни с лучшей, ни с худшей стороны. Они не вели торговлю с соседями, не пускали послов в свои земли, вели скрытный образ жизни. Однако Винэру суждено было узнать, кто пришел на смену кентаврам.

Легендарный князь Стригон с именем своего бога Лапару повел орды варваров на Птеригию, Пограничье и Алексию. Стригон и Лапару жаждали только одного – уничтожить все народы континента, дабы на Винэру остались существовать только лапаротомы под знаменем единого бога – своего бога. Но кровопролитная война, начатая под предводительством Стригона, окончилась полным поражением варваров. Все народы объединились на время и с жестоким отчаянием дали серьезный отпор врагу, изгнали со своих земель, а колдуны, объединив все свои силы, разом обрушили мощь на Лапару, но истребить так и не сумели. С тех пор лапаротомы не затевают войну с соседями, однако совершают регулярно рейды на Алексию и Пограничье, в обход Птеригии, презрев опасности Ничейных земель. Как-то раз варвары пытались сунуться в Птеригию, но ни один из десяти тысяч воинов не вернулся в степи – огненный колдун Джабгу всех до единого испепелил, не убоявшись гнева их сородичей.

В вышеназванных странах небольшие варварские отряды воруют людей и насильно уводят в свои земли, дабы принести в жертву кровожадному богу Лапару, больше всего убивая беременных женщин и маленьких девочек. Жертв приносится так много, что все колдуны и власть предержащие теряются в догадках: зачем столько жертв? Лишь только три мага представляют для чего: Лапару набирает силы, чтобы разбудить и удерживать в своей власти Предвечного Черного бога – изначальное тупое зло, дремлющее где-то в пучинах Дельфиньего океана. С его помощью Лапару надеется низвергнуть наших богов – Сатурна и Руму – и установить, как и прежде, свое единоличное господство. Однако и Лапару должен понимать, насколько опасен Черный бог – после свержения богов его необходимо вновь погрузить в вечный сон. Если Предвечный прочувствует свою неограниченную силу, то он ввергнет весь мир в Вечный Хаос, не пощадив и того, кто его разбудит.

Но это лишь… предположение, подозрения необосновательные могущественных чародеев. А по сей день набеги приводят в бешенство короля Александра и царя Артемия и даже Королевсий Легион Пограничья редко может похвастаться удачей в поимке и уничтожении ордынцев. Как ни странно – не всех рабов приносят в жертву: десятерых, самых крепких и здоровых детей, из сотни пленников оставляют в живых, дабы предотвратить кровосмесительство…

До сего момента ни разу не перебившие речь Каллиса оборотни внезапно насторожились, обратились в слух, повернули взоры в ту сторону, где предположительно располагалось святилище. Старый Жрец тоже прислушался, затихнув, невольно поддавшись на миг всеобщему настроению. Поняв первопричину, Каллис спокойно сообщил.

– Семья, которая пострадала сегодня от пожара, идет ко мне за помощью, – сказав это, старик вышел из дома встречать осиротевших без родного очага вьенцев.

– Дай вам боги здравия и благополучия, – с сочувствием в голосе и отцовской любовью приветствовал семью Каллис да как-то запоздало вспомнил, что нужно было попросить Вестников не показываться на глаза вьенцам по известным причинам.

– И тебя, Старый Жрец, пусть боги не обходят стороной, – ответствовал глава семьи, осунувшийся за один день…

Вскоре на Готрель опустилась черная ночь, отчего и лес стал темным и зловещим, наполнился клекотом, уханьем, завываниями, рычанием и прочими настораживающими звуками, воздух буквально пропитался насквозь этими звуками. Звезды и луну закрывали густая крона и низкие облака, духота, насыщенная различными запахами, дурманила, забивала легкие, вынуждая путников чаще и громче дышать.

Обладая кошачьим зрением, Наташа могла четко различать контуры деревьев, кустов, древнего торгового тракта и прочих предметов. Идти всю ночь не имело смысла, а отдохнуть с длинной дороги необходимо – это понимали все в группе, поэтому, когда Наталья свернула на север (не на каменных же плитах ночевать?), Один, Дмитрий и Еханна не стали сопротивляться безмолвному единоличному решению подруги, а охотно последовали следом, в основном полагаясь на слух, чем на зрение (хотя каждый в той или иной мере различал силуэты в кромешной тьме), ориентируясь по ее дыханию и легким звукам шагов, то и дело натыкаясь на хлесткие удары ветвей, отведенные Наташей.

Вскоре они остановились, отойдя на приличное расстояние от дороги.

– Видите вот эти четыре сосны, близко расположенные друг к другу? – спросила Наталья, имея в виду могучие стволы, стоящие в метре от них и тесно переплетающиеся верхними сучьями.

– Ну… в общем да, – не очень уверенно ответил Один.

– Тогда укрепляем между стволами шалаш – не нравится мне сегодняшняя ночь.

Работа бурно закипела, не взирая на темень. Они наломали множество сучьев, причем даже крыса принимала участие в общем деле об устройстве временного жилья, складывая ветви в одну аккуратную кучу близ выбранного для сего места. Затем принялись конструировать из наломанного сырья шалаш, плотно скрепляя сучья друг с другом в соснах и через час работа завершилась. Жилище вышло крепким, добротным, широким и просторным внутри, с узким входом и порожком, выстроенным не на один день. Работники по очереди, без толкучки, с шутками, забрались вовнутрь и улеглись на мягкие папоротниковые вайи, которыми они выстлали предварительно пол, изборожденный неудобными корневыми отростками. Дмитрий привычно прижался к теплому меху четвероногой подруги, а Пантера ласково обнялась с Одином.

Четверка уставших путников быстро уснула, не озаботившись выставить хотя бы одного дозорного – часть сознания продолжала бодрствовать и зондировать местность вокруг четырех кедровых сосен.

Им снились тревожные сны, сменяющие друг друга галопом, каждому свои, но по сущности не особо разнящиеся: низкорослый Бэрайя-маг в балахоне, скрывающем все его тело, черные и зеленые скелеты, пытающиеся отравить их ядом, заключенным в наконечниках стрел, пронзить копьями; зловещий и таинственный лес Готрель, одновременно похожий и отличающийся от Гилеи, не желающий выпускать из своих недр чужаков, создавая им серьезные препятствия – вязкие топи, тучи насекомых-кровососов, стаи злобных голодных волков и прочая гадость; Сатурн и Рума и во снах не желающие явить свои божественные лики героям; Монстр и Калимнула со своим бесплотным войском выжигают до основания Вьену, а ее жителей безжалостно убивают, проливают невинную кровь, затем обнаруживают магическое святилище, вступают в бой с его стражами – медными готрельскими драконами – и кромсают оживший металл на куски, капище оставляют в руинах; золотые факелы гаснут, искажая время и пространство; оставшиеся в живых после побоища, находясь в жалком состоянии, не обращая на проливной дождь, молча проклинают Бэрайю, Драйя тихо плачет, зовя своего недавно обретенного любимого, Дивони угрюмо и молча стоит на пепелище сожженного княжеского дома, и лишь Старый Жрец шепчет заклинания, дающие неведомо кому мужество, стойкость и мудрость…

Окрестности Змеиного леса взорвались совершенно неожиданно человеческими проклятиями, ниспосланными на головы Сатурна и Румы, исторгнутые из уст иномирцев, кои выскочили из шалаша, разрушив его, с беспомощной яростью, клокотавшей в груди, озираясь вокруг. Всю ночь изливался мощный дождь, наполняя водой, которую земля уже была не в состоянии впитать, ручьи, ложбины и прочие неровности в почве. Вода беспрестанно повышала свой уровень, куда-то текла, увлекая за собой лесной мусор, не успевших скрыться в надежных щелях насекомых, изредка выпавших из гнезд глупых птенцов и так далее. Один из мутных прохладных потоков устремился к тем самым соснам, в которых укрывалось импровизированное жилище путников с Земли, перевалил через высокий порог шалаша, опрокинулся всей своей неукротимой мощью вместе с сором на ничего не подозревающих оборотней, безжалостно разбудив. Поэтому они разом ринулись на могучие шершавые стволы кедровых сосен сквозь свод ночлега.

По очереди, оттолкнувшись от вековых деревьев, они приземлились на ближайшее всхолмье, свободное от грязных луж, покатым островком вздымавшееся из воды. Стоял густой предрассветный туман после дождя, он забивал легкие, оседал на горячих телах людей и серой шерсти крысы, струйками небольшими стекал по упругой коже. Путники уже успели остыть, привыкнуть к влажности и обреченно сесть на землю, не желая даже за разговорами скоротать время, ни о чем особо не думая. При таких погодных условиях дальнейшее путешествие опасно. Солнце еще не встало из-за горизонта, дальше трех метров видимость хоть глаза выколи, под ногами настоящий водоем, да и всеразрушающий гнев праведный сменился на меланхоличную тоску, а с таким настроением далеко не уйдешь.

Один вдруг с места нырнул в воду, начинающую понемногу спадать, а вынырнул с керамическим кувшинчиком вина, все так же закупоренного пробкой. Он торжествующе показал всем сосуд, радуясь сей находке, словно маленький ребенок. Харрол вышел на берег, не без труда вынул пробку и не хуже алкоголика, мающегося с жестокого похмелья, припал губами к узкому горлышку так, что кадык заходил вниз-вверх, и выдул, наверное, половину содержимого прежде, чем вспомнил о друзьях, хмуро глядящих на него.

– Желаете? – невинно спросил Один, подавая сосуд Наталье и смахивая свободной ладонью мутную воду с лица.

– Еще как желаем! – недовольно буркнула девушка, принимая сосуд. Впрочем, она и сама залихватски, не заботясь о том, как выглядит со стороны, присосалась к сладковатому и крепкому вину.

Отпив приличное количество согревающей жидкости, предложила Волку, но тот отрицательно покачал головой. Девушка одним махом добила кувшин, выбросила его в лужу. Настроение у обоих – Наташи и Одина – заметно повысилось и боги теперь не казались столь уж отвратительными да и погода, чего греха таить, неплохая, и вообще жизнь – прекрасна и не лишена смысла и очарования. Пантера нежно улыбнулась своему другу, придвинулась к нему поближе, теснее прижалась, свесив голову ему на плечо. Еханна самодовольно зевнула, незлобно рыкнув, подползла к парочке, сложила лапы на ноги Харрола.

Лишь Дмитрий не принял участия в идиллической сцене, нахмурил брови: он переживал по поводу того, что вся снедь покоящаяся в коробе, и огниво безвозвратно пропали. Готовая еда сэкономила бы кучу времени, но теперь из-за этого проклятого дождя придется остаться голодными. К тому же разлившаяся и заполнившая низины вода почти наверняка распугала всю дичь, на которую можно было бы поохотиться. Хотя… почему ж всю? Может, не успел кто-то спрятаться и вода загнала каких-нибудь животных на островки суши, подобные тем, на котором они дожидаются утра. Так что вода может сыграть наруку, но в таком случае нужно втолковать это голубкам, на данный момент ни о чем не думающих, кроме как о друг друге.

– Друзья мои! – Дмитрий грациозно поднялся, развел руки в стороны как бы желая обнять всю Винэру; глаза насмешливо, в тон голосу, смотрели на друзей. – У меня родилась гениальная идея! (при этих словах Наташа с Одином повернули к нему головы, с подозрением взирая на него). Нам нужно пожрать, – заключил Волк уже не столь напыщенно, как начал.

– И что ты предлагаешь? – с нотками недовольства в голосе вопросила Пантера. – Короб-то с едой погиб.

– Я в курсе, – опуская руки, констатировал Дмитрий. – Именно поэтому предлагаю совместную охоту… Объясняю: я почти на сто процентов уверен, что какую-нибудь дичь поймать просто, ведь наверняка вода загнала не только нас на островок. Вы понимаете о чем я толкую или вино было слишком крепким для вас и ударило в голову?

Наташенька очаровательно улыбнулась ему, хитрюще прищурила лучистые голубые глаза, поднялась в стойку черной кошки, собравшейся на охоту, помогла подняться своему другу. Волк сознавал, что попал в самое яблочко: Готрель – новое неизведанное место и его нужно исследовать, подмять под себя, чтобы все хищники Змеиного леса поняли: появились новые хозяева, самые сильные, хитрые, умные и свирепые хищники.

Первые лучи солнца коснулись вершин деревьев, еще не проникая сквозь густые кроны, хотя туман и рассеивался довольно быстро.

Каменный островок торчал из воды, окружавшей его со всех сторон. На нем лежала, смирившись со своей судьбой, молодая глупая косуля, со страхом наблюдая за спадающим потоком. Уши стригли, поворачиваясь в сторону малейшего звука. За свою короткую жизнь она не успела научиться распознавать за привычными звуками шелеста листвы, ветра, травы, скрипа деревьев, беготни мелкой живности едва уловимых, крадущихся, осторожных, смертельно опасных, поэтому единственный вид страха, который сейчас испытывала глупая косуля – страх перед водой, застигнувшей ее врасплох в месте ночлега и загнавшей на скалистый уступчик. Поток легко шумел, фырчал, неся за собой мусор. Она не заметила опасности, подплывающей к ней с двух сторон.

Из-под воды, перед самым островком взметнулась мокрая черная тень, метя в косулю, но та резко вскочила и бросилась в противоположную сторону, однако и там ее поджидала смерть, появившаяся тем же способом, что и кошка – огромная серая крыса, кровожадно ощерив страшную пасть, опрокинула бедное животное набок, накрепко вцепившись острыми загнутыми когтями в плоть жертвы, дотянулась до ее шеи – пантера одним прыжком очутилась на косуле, прижала к холодному камню мощными лапами, сдерживая отчаянное сопротивление. Еханна резким движением перекусила сонную артерию. Кровь фонтанчиком вырвалась из раны, заливая морду грызуна.

Вскоре прибыли с самостоятельной охоты Волк и Харрол: Харрол держал в руках скудное одеяние подруги, призванное скрывать лишь те части тела, кои любят обнажать порнозвезды перед камерами (Наташа, прежде чем обернуться грозной хищницей, обнажилась полностью, дабы после охоты не щеголять по лесу нагой или черной кошкой) – просторные зеленые джинсовые обрезы и того же материала и цвета лиф, а волк – узорчатого удава, удушенного его же руками, чешуи его контрастно поблескивали красным, черным и белым цветами, в длину он достигал аж метров пяти.

В Гилее четверку часто застигала ночь без еды, воды и спичек, тем не менее они никогда не голодали, не умирали с жажды и не замерзали (впрочем, в Гилее и зимой всегда значительно теплее, чем за ее пределами), потому как даже без превращений, в кромешной тьме, умели добывать себе пропитание и огонь, защищаться от любых хищников, и Готрель в этом плане ничем не отличался от земного леса. Им часто приходилось есть сырое мясо, кое не влияло на состояние здоровья оборотней и их принципиальные нормы. Еханне и вовсе не полагалось брезговать в виду своей природы – разве может крыса вообще чем-либо съестным пренебрегать?

Если бы сейчас иномирцев увидели цивилизованные дейчане, их тут же вывернуло наизнанку, потому что действо, происходящее на скалистом выросте посреди Змеиного леса, являлось не для тонких и чувствительных натур. Трое подростков – двое парней и одна девушка, – которым от силы можно дать тринадцать-четырнадцать весен от роду, и гигантская серая крыса с аппетитом поедали сырое мясо и внутренности косули и змеи. Люди рвали сильными гибкими пальцами плоть, а затем отправляли куски мяса в рот, тщательно пережевывая их, крыса же просто глотала. Кровь жертв темнела и запекалась на них самих, на камнях, лицах и руках чужаков, больше всего сейчас похожих по выражению лиц на кровожадных лапаротомов и любой воин, уважающий себя, завидя такую жуткую картину, непременно попытался бы их убить. Но на их счастье они редко посещают Готрель, предпочитая без крайней нужды туда не соваться по известным причинам.

… Путники чувствовали себя великолепно среди зарослей Змеиного леса под ласковыми лучами солнца. Желудки полны, вода почти отступила, лишь местами текли еще ручьи да стояли лужи на каменных блоках древнего торгового тракта, однако и они не вечны, тела, волосы и одежда просохли. Казалось, они всего лишь прогуливались беззаботно по лесу, который не кишит смертоносными змеями, пауками и скорпионами, а также хищниками вроде волков, тигров, пантер, готрельских драконов. Словно и не знали они о существовании Бэрайи-мага и проклятом войске да и вовсе их не было на Винэру.

Такое легкое настроение длилось довольно долго, до полудня, пока желудок не свело от жуткого голода, недовольным ворчанием напоминающим о себе снизу живота. Пожалуй, только Еханна по-прежнему чувствовала себя превосходно, передвигаясь вприпрыжку далеко впереди, порой скрываясь за поворотом – она-то на ходу пожирала все, что шевелилось: от мелких насекомых до ящерок, змей и прочих животных, включая глупых птах.

Наташа неожиданно для всех резко замедлила шаг, подошла к старой липе и резко взобралась по жестким сучьям и коре почти на самую макушку, скрывшись в кроне дерева. Друзья вначале недоуменно наблюдали за подругой и поняли ее действия лишь тогда, когда черная пантера осторожно, цепляясь когтями за шершавую кору и ветви, задом спустилась на землю, села перед ними, выжидательно уставившись. Волк молча начал превращение, а Один смущенно произнес:

– Ну я, конечно, так изящно спуститься не смогу, но все же постараюсь, – и Харрол проделал ту же операцию, что пару минут назад Наташа. Вот только никакие сучья и кора не могли задержать свободного падения тяжеловесного чрэсха.

Страшное чудовище с трудом, с помощью Хао-Шая, поднялось на восемь задних конечностей, угрожающе шатаясь из стороны в сторону и балансируя многочисленными когтистыми лапами, беспорядочно росшими по бокам довольно-таки объемной туши. Окончательно укрепившись на ногах, монстр азартно и протяжно утробно зарычал, покачивая кошмарными ветвистыми рогами на голове. Хвост (ну не хвост, а маленький жирненький хвостик) с лилово-фиолетовым жалом прижат к заду. Таким челюстям со сплошными рядами иглообразных выпяченных вперед зубов позавидовал бы тираннозавр-рекс или какой демон из преисподней.

Он грозно направился в чащу леса, выбирая себе путь без помех для рогов, при этом треск стоял такой, что он должен был разогнать на лиги вперед всякую дичь. Мимо прошмыгнула не в пример бесшумная кошка, скрылась в зарослях. В этом и состоял план: животные от страха и за чудовищным шумом, производимым неуклюжим чрэсхом, не смогут услышать легкого шороха не менее опасной хищницы. Волк и Еханна, ушедшие на юг леса, решили окружать жертву: крыса, как наиболее проворная, загоняла ее в сторону Зверя, а тот, в свою очередь, имел право на один удар тяжелым кулаком или ногой, переламывающим хребет, череп или ноги.

… Два дня путники шли на восток беспрепятственно, созерцая себя на фоне дикого леса, легкой пружинистой походкой, относительно не торопливым шагом, порой переходили на бег, то стремительный и изящный, как у лани или сайгака, то легкий и неспешный, как у рыси, спускавшейся по своим делам с холма. Они редко останавливались, но и то лишь затем, чтобы охотой добыть себе пропитание, причем отнюдь не всегда использовали перевоплощение, и добывали ровно столько, дабы наесться один раз и надолго, не брезгуя абсолютно ничем, в том числе совершенно незнакомыми им представителями местной фауны. Для них не существовало понятий вкусно-невкусно, главное – съедобно, и желудки с радостью принимают любую жратву, что весьма практично.

Не забывали так называемые оборотни и о тренировках: утром и вечером они оттачивали мастерство в боевой системе, мало кому известной на Земле, под названием зловещим и таинственным – Черное Искусство боя. Никто уже и не вспоминал о гостеприимных вьенцах, но старого жреца Каллиса помнили все.

Путники стали понемногу забывать о своих стычках со скелетами и рыцарем без головы и кентавром, словно сон, который рано или поздно стирается из памяти.

Однако Бэрайя-маг о них вовсе не забыл.

На рассвете, когда лучи солнца только коснулись вершин самых высоких деревьев в Змеином лесу, а туман стоял еще густой, иномирцы уже занимались рукопашной с применением различных подручных средств и уловок, постоянно меняясь ролями и изменяя правила игры: нападающие становились обороняющимися и наоборот, то втроем атакуя одного бойца, то один атаковал сразу троих, в ход шло все, что попадалось под руку или под ногу – палки, гибкие и хлесткие сучья, камни, комья земли и прочее, что в реальном бою очень пригодится. Могут ли в любой драке, будь то мелкая хулиганская стычка или мировая война, соблюдаться какие-либо правила? Ответ простой и односложный: нет, в достижении победы все средства хороши (лишь бы эти средства ненароком не уничтожили тех, кто их применил).

Первыми опасность почувствовали как обычно Пантера и серая крыса, незаметно предупредили о сем парней, однако и виду не подали, дабы источник угрозы был уверен в своем превосходстве и незамеченности, а стрелы, копья и прочее метательное оружие на Винэру слишком медлительно, посему обмануть его не составит труда. Возможно.

Кроме того, у них было явное преимущество перед большинством соперников: мало кто умеет вести битву на лесных топях, того и гляди – утянут, проглотят несчастную жертву, а четверо бойцов с далекой Земли выбрали местом для тренировок коварную зыбкую почву, поросшую к тому же очень крупными хвощами. Впрочем, они и сами изрядно рисковали. Однако оборотни просчитались в отношении врагов.

Из папоротниковой чащи, не таясь, вышли десять воинов, окружив гиблое местечко и не рискуя продвинуться дальше. Путники встали спина к спине, с вызовом пристально осматривая небольшой отряд, те, в свою очередь, с мрачностью скалы, без тени любопытства, взирали на землян. Даже хищный оскал и угрожающее шипение гигантской серой крысы не сумели кого-либо напугать. И они не являлись скелетами, мертвецами или еще какой нежитью – самые настоящие люди, из плоти и крови, коими руководил молодой и сильный кентавр.

Холодные карие глаза с ненавистью изучали новоиспеченных истребителей проклятых, слегка полноватые упрямые губы искривлены в презрительной усмешке, хищный орлиный нос, густые вьющиеся каштановые волосы ниспадали по широким плечам, могучие мускулистые руки опущены вниз, упругая кожа смуглая. Он был бы редкостным красавцем, имеющим внушительные бугры мышц, если бы там, где начинался торс, не был соединен со статным жеребцом темно-коричневой масти. Гордый кентавр, отчетливо выделявшийся на фоне своих воинов и оборотней, едва ли ни на три четверти метра возвышаясь над людьми, опустившими лезвия стальных мечей к земле – приказа атаковать дерзких пришельцев пока не было.

Сами наемники облачены по-разному (а они, судя по всему, наемники Бэрайи-мага): кто в жилетах с вшитыми в них стальными пластинами, штанах-галифе и глубоких башмаках, на иных крепится легкая удобная кольчуга, опоясанная на талии и перехваченная тесемками в плечах.

Девятым человеческим воином была женщина лет восемнадцати-девятнадцати: темная смуглая кожа, большие черные глаза, черные же прямые волосы, шелком ниспадающие на плечи, прямой величественный стан, упругий живот. Воительница сочетала в себе молодость, притягательную красоту и не дюжую силу. Ее небольшую упругую грудь и плечи закрывал лиф из львиной шкуры, та же шкура скрывала бедра, на ногах – сапожки. В правой руке она держала короткий односторонний изящный меч со слегка изогнутым концом. Она дерзко с очаровательной и, вместе с тем, ядовитой улыбкой смотрела в глаза Натальи, пытаясь смутить, но – безрезультатно, хотя не каждый из мужчин мог выдержать пронзительный взгляд ее бездонных черных глаз.