… Уже дома Один со своего компа анонимно отправил в полицейский участок Гилеоштадта сообщение о сегодняшнем происшествии на окраине Гилеи. Нечего отращивать пузо, пусть тоже займутся общественно-полезным делом. Наташа заверила Одина, что их дом господа полицейские проигнорируют, поскольку сей дом почти обоснованно пользуется у жителей города и пригородных зон дурной репутацией.
– Тем лучше для нас, – подытожил Один, посмотрев в окно – начинало смеркаться.
Небо только начинало сереть, гася самые блеклые звезды на своем своде, но луна еще ярко светила в окна спящего дома, поскольку препятствие в виде тумана отсутствовало, – значит, будет обыденный для сих мест дождь, когда юные воители проснулись. Они не намеревались сдавать позиции неизвестному врагу (а, может, врагам?!). Наташа дала себе зарок – во что бы то ни стоило они найдут сегодня убийцу и… придумают, что с ним (с ними?) дальше делать. Но для начала позавтракать плотно – день будет тяжелый для всех, ведь надежды на полицейских ну никакой!
Девочка села на кровати, сладко потянулась, ласково поцеловала Одина в губы, тихонечко прошептала на ухо:
– Лежи пока, а я приготовлю завтрак.
Не стесняясь своей прелестной наготы (убивать всяких отморозков и пришельцев же не стесняется!), встала босыми ножками на ковер, осторожно перешагнула через свернувшуюся клубочком Еханну, не спящую к этому моменту и, прихватив с собой легкое платьице, направилась грациозно в ванну приводить себя в порядок.
Зверь притаился в густых зарослях молодых деревцев. То, что рядом сновали крикливые двуногие создания, его совсем не заботило и не беспокоило – он надежно спрятан в сплошной зелени. Он терпеливо наблюдал за домом, погруженным во тьму, в нескольких метрах от железного хромированного забора. Зверь принюхивался осторожно к легким ароматам, исходящим из жилища, кои простому человеку учуять практически невозможно на фоне лесных. И выжидал, по его мнению, беззащитную двуногую добычу. Лесная дичь мало интересовала, поскольку непривычная и… неприятная на вкус. Жрать можно, но в самые голодные времена. Разумеется, зверь почти не умел размышлять абстрактно, как разумные люди, однако хитрость, коварство и осторожность заложены в нем на генетическом уровне, – таким его создали.
В желудке неприятно заурчало – пообедать так и не удалось из-за тех созданий, что разрушили его обитель – Еленополис. Они скрылись, но им на замену явилась опасная стая двуногих, умеющих рассекать светом ночной мрак.
Светлело. Голод становился нестерпимым, притуплял отчасти инстинкты самосохранения. И когда в окнах вспыхнул свет, пренебрегая опасностью, хищник стал подкрадываться к забору с задней стороны дома, где не горел уличный фонарь и окна оставались полутемными. Вдоль высокого фундамента, крадучись, подобрался сбоку к хорошо освещенной веранде, прислушался к звукам: за забором все по-прежнему, внутри хозяйка жилища умывалась в ванной, наводила собственный марафет.
Он тыкнул осторожно носом металлопластиковую входную дверь, она поддалась. Зверь тыкнул ее сильнее, дверь без скрипа открылась, впуская вовнутрь кровожадное существо. Оно попало в просторный чистый коридор, тем не менее полный для него незнакомых, но притягательных запахов, запахов, принадлежащих всему тому, что неизменно сопровождает человека всю его жизнь, или, по крайней мере, большую ее часть. А зверь был людоедом, поскольку с момента создания генетическим путем кормили исключительно человеческим мясом. Мясом, кое он и его генетический собрат, забивал самостоятельно. Иногда сердце жертвы еще трепетало, когда зверь приступал к трапезе.
Молодая женщина, устало массируя ухоженными пальчиками виски, вышла из ванной, побрела в кухню в ореоле тонкого аромата туалетной воды, дразнящего и мужчин, и женщин. А выйдя в маленький холл, нос к носу столкнулась с… гигантской саблезубой кошкой, отступившей назад к незакрытой двери, морща этот самый нос и часто чихая – его аромат как раз-таки сильно отталкивал и вызывал свербение в ноздрях и аллергию.
На ум женщине пришла только одна мысль, не очень разумная – закричать. И она визгливо закричала. Не зная о том, что ее время существования в сем бренном мире не подошло к концу. Не сегодня и не завтра.
Полиция упорно – как ни странно сие – продолжала искать, подключив кинологов с их собаками, того (или тех), кто убил бедолаг. Полицейские уже знали, что убийцей был не человек, а крупное хищное животное из дикой среды, предположительно, представитель семейства кошачьих. Однако это знание не помогло им за ночной период поймать виновника преступления даже с помощью хорошо обученных собак-ищеек. К чести полицейских – надо отдать им должное – они продолжали искать следы в густом лесу, хотя, если преступниками являлись дикие животные, дело очень быстро закрывалось, поскольку искать сиих в их родной стихии куда как сложнее (почти невозможно), чем иголку в стоге сена. А Гилея в подобных стремлениях никогда человекам помогать не станет, потому как эти самые человеки уж давно не чтут мать-природу и ее простые законы.
Они бесшумно передвигались по лесу под укрытием густых кустарников, папоротников, высокой травы и деревьев. До рассвета они вышли на охоту на дикую кошку и теперь рыскали по окраине Змеиного леса, что к северу от Гилеоштадта. Воины интуитивно чувствовали, что зверь никуда не ушел и не уйдет, пока в противостоянии зверь-человек человек не одержит победу. В принципе неизвестные герои уже бы плюнули на этого хищника, если бы не одно существенное но: он будет продолжать охоту на людей, а людям сие, естественно, не понравится, а, значит, они – вольно или невольно – откроют на убийцу облаву с привлечением спецтехники, оккупируя территорию, на коей проживает, охотится и тренируется (ну и отдыхает, конечно же, – как без отдыха-то?) троица. Разумеется, такая перспектива категорично не устраивает всех троих.