Заклинатели. Первый том

Наставница и ученица.

«Сколько она для меня сделала!»

Вспомнились и пирожки, рассыпавшиеся по полу…

«Мы могли бы сейчас сидеть и пить чай, кусая их румяные бока. Она рассказывала бы новую увлекательную историю, о прекрасных городах и интересных людях. Теперь все это в прошлом». – Такое не укладывалось в голове.

Пока мое сознание было погружено в горькие раздумья, руки, жили своей жизнью. Они перекидывались огоньками, преобразуя их на лету, то в рыбок, то в птиц.

Так прошло примерно два часа.

Я наконец-то, немного, успокоилась, поднялась с травы и медленным шагом двинулась в сторону дома.

На следующий день состоялись похороны, весь поселок пришел попрощаться и отдать дань памяти, доброй старушке.

На реку пустили плот, уложенный хворостом. На нем лежало тело наставницы, накрытое узорчатым льном. Люди несли цветы и складывали их сверху. Кто-то запричитал:

– Какая знахарка была то…! Как же мы теперь без нее будем…!

– Горе-то какое, подруженька моя милая…! – подхватила другая бабка.

– Восемьдесят два года, это вам не шутки! – вставил сосед.

На самом деле Маре было гораздо больше.

Помню, как я спросила, сколько ей лет. Услышав ответ, «почти сто семьдесят», я обомлела! Оказалось, Дыхание стихий способно нешуточно продлить жизнь. И чем большего ты достигнешь, тем дольше сможешь существовать на этой земле.

Всхлипы и вздохи слышались отовсюду.

Мне и самой хотелось расплакаться, но все слезы будто вытекли еще вчера. Только внутри все так же скреблась черная кошка.

В моей руке кололась белая роза, на лепестках которой поблескивали росинки.

Подошла моя очередь попрощаться.

Пальцы совсем не слушались, дрожали. Цветок упал на ворох других…, и сразу же, затерялся в этой огромной куче.

– Прощай, я буду помнить о тебе…, – прошептала я. Одна единственная слеза все же скатилась по щеке и упала с подбородка.

Солнце медленно уходило за горизонт.

Когда все наконец-то попрощались, отец и еще несколько уважаемых селян взяли в руки факелы, подожгли и оттолкнули плот. Течение лениво подхватило погребальный костер и потащило вдаль. Пламя вздымалось вверх, языки плясали на ветру. Опоздавшие бросали цветы прямо в воду.

Зрелище было красивым и одновременно печальным. Эти последние минуты, пока, объятый огнем плот не исчез, навсегда остались в душе. После, я долго вспоминала этот момент, оживляя в своем сознании полыхающий хворост, разлетающиеся искры и тянущиеся шлейфом по воде лепестки и бутоны цветов.

Нам так больно терять близких, наверное, потому, что больше никогда не сможем их увидеть и провести вместе те счастливые минуты, что отведены.

***

Прошел целый год после смерти Мары.

По привычке, я решила посидеть на нашей поляне и вдруг меня осенила мысль: «а ведь мы никогда не уходили за ее пределы!»

Недолго думая, я отправилась на разведку.

Я долго бродила, всматриваясь в кроны и слушая птиц. Вдруг, деревья начали редеть, и между ними образовался просвет. Сквозь колючие ветки елей виднелось что-то странное. То ли своеобразная колонна, то ли статуя…, из черного камня.

Несколько шагов вперед и до меня донеслось журчание.

Я вышла на небольшую зеленую полянку и увидела просто чудо!

Трехъярусный фонтан из отполированного черного мрамора.

Вода, казалось, струей подлетала прямо к небу, падала в самую маленькую чашу и перетекала вниз, наполняя до краев остальные. Зрелище поистине завораживало.

В этот момент я решила, что наткнулась на город древних. Но, обыскав все вокруг, убедилась, что кроме фонтана больше ничего не было. Никаких развалин или малейшего намека на них.

Подойдя поближе, я внимательно осмотрела находку.

Чаши, искусно вырезанные из цельной породы, гладкие и блестящие, были покрыты светлыми прожилками, сплетающимися в загадочный узор. Мелкие вкрапления переливались на солнце перламутром.

Зрелище было невероятно красивым!

На мраморе имелось несколько выбоин у кромки нижней чаши, но в целом он был в очень хорошем состоянии. Так, что можно было подумать, что кто-то ухаживает за фонтаном.

На нижней чаше я обнаружила надписи, выведенные золотом.

Хотя отец занимался моим образованием, я не смогла их разобрать. Это был какой-то странный, неизвестный мне язык.

Позже я пересмотрела купленные отцом на ярмарке книги и полазила в небольшой дедовской библиотеке. Но, увы, ничего даже близко похожего не обнаружила.

Тогда, умыкнув из дома кусочек бумаги, перо и чернила, я решила срисовать текст. С мыслью: «вдруг, где-нибудь наткнусь на разгадку».

***

– Где тебя черти носят? – гаркнул папа и стукнул кулаком по столу.

– Не ругайся так, она просто гуляла, – начала успокаивать его мама, – опять кричишь!

– А ты не вмешивайся, займись лучше ужином, – буркнул он и снова гневно посмотрел на меня, – я тебя обыскался, всю деревню оббегал! – это он, конечно же, преувеличивал. – Где ты была!? Неужели опять ходила одна на поляну?

– Ну…, да, – пришлось, признаться.

Совру – только хуже будет.

У отца был суровый нрав, его раздражало, когда нарушали его запреты. Я же шла наперекор, чисто из принципа, а порой и специально делала все наоборот. Так что, между нами часто возникали конфликты.

– Так и знал, за тобою глаз да глаз нужен! А вдруг кто тебя обидит!? Если бы ты хоть старших братьев с собой брала, я бы был спокойнее, – злился отец, – больше ты одна никуда не пойдешь!

– Но, папа…, – я хотела было, возразить, что я уже взрослая, что никого не боюсь и смогу воспользоваться магией, если понадобится. Хотя знала, что он против этого.

Отец же, не дал мне и полслова вставить.

– Ничего не желаю больше слышать, никаких «но», ты меня поняла?

– Да, – я опустила голову и уставилась в пол, создавая иллюзию покорности.

– Садитесь за стол, все остынет, пока вы ругаетесь, – позвала мама и добавила себе под нос, – каждый раз одно и то же…

Подтянув к себе стул, я уселась и все так же, потупив взгляд, стала размышлять, как же теперь выкручиваться.

«Неужели придется брать с собой кого-то из братьев? Но показывать фонтан нельзя – сразу доложат родителям. Нет, придется что-нибудь придумать. Пусть папа держит меня хоть под семью замками! Все равно сделаю по-своему!» – уголки моего рта от этих мыслей немного поползли вверх и тут же опустились, снова приняв обиженное выражение.

– Не обижайся на отца, – сказала мама, накрывая на стол, – он только добра тебе желает, как и я.

Запах еды моментально пробудил аппетит.

Когда сытно поешь, вся обида быстро улетучивается и настроение значительно улучшается. Отодвинув опустошенную тарелку, я принялась наблюдать, кто, чем занят.

Папа, кажется, уже не злился.

Он рассказывал маме о прошедшем дне: как после работы на поле, рыбачил с сыновьями у реки.

– А где же улов? – осведомилась мама.

– Совсем про него позабыл! Вон там, в ведре плещутся, – он махнул большой загорелой ладонью в сторону порога.

«Всего чуть-чуть задержалась, а столько шума!» – вздохнула про себя я.

– Самая большая моя! – похвастался Ким, и все засмеялись.

Мой взгляд упал на старшего брата.

Он очень походил характером на отца, сидел сдержанный и молчаливый.

Средний брат опять задирал Кима, и я отвлеклась на их вопли.

– Отдай, это моя котлета! – кричал Ким, тыкая брата вилкой и порываясь схватить его за волосы, – мама скажи ему…!

– Мерик, сейчас же отдай брату котлету, это что еще такое?! – ее брови-дуги сердито изогнулись.

– Да я же пошутил, – он поднес наколотый на вилку трофей к тарелке Кима, – на, забирай, жмот! Обожрись!

Ким посмотрел на него с детским презрением.

– Такое ощущение, что я вас совсем не кормлю…, – начала мама, – ведете себя, как дикари!

«Вот за это я и люблю свою семью!» – усмехнулась я.

Раздумывая над тем, как можно продолжить посещать фонтан, в попытках разгадать его секрет, я подошла к открытому окну и села на подоконник.

Воздух был каким-то душным, словно перед дождем, но небо, на удивление, оказалось чистым.

Одна из двух лун, Элейн – та, что поменьше, уже взошла высоко над горизонтом. Другая – Ио, показалась из-за крыши лишь наполовину.

Несколько звезд зажглись на небосводе и ехидно подмигивали.

Где-то внизу застрекотали цикады.

Подумав, что лучше решать проблемы на свежую голову я вернулась в кровать. Подобрала, лежавшую на ней, книгу легенд и открыла страницу, заложенную листком с заметками о фонтане.

Задрожали свечи на сквозняке, а глаза скользнули по строчкам:

«Элейн была прекрасной юной девушкой и о красоте ее знала вся округа. Люди любовались золотыми локонами, синими, как море глазами. Восхищались нежной персиковой кожей и алыми, как бутоны роз устами.

Родилась Элейн в семье богатого купца, и был у нее старший брат Ио, такой же прекрасный, как и она сама.

Жили они еще во времена древних королей, таких древних, что никто уже не помнит их имен. Тогда еще заклинателей совсем не жаловали. Их называли приспешниками Дьявола, жгли на кострах, пытали или изгоняли жить в леса.

Как-то под осень, приехал в деревню, где жили сестра с братом, местный князь Орен.

Слыл он сильным и умелым воином. Русые волосы его спадали до плеч, карие очи светились смелостью льва.

Измучила молодого князя жажда, и решил он заехать в ближайший дом. Сошел с коня и постучал в дверь. Вышла к нему девушка невиданной красоты: глаза – топазы, волосы – золотые реки. Улыбнулась и молвила:

– Здоровья тебе княже! Заходи в наш дом, добрым гостем будешь.

Орен зашел внутрь, и свита за ним.

– Как же тебя звать, милая девица?

– Элейн.

– Элейн…, – только и прошептал он, пораженный её красотой.

Когда все спешились и привязали коней, стол был уже накрыт, отец вышел, приглашая гостей утолить голод. Все были рады князю, кроме Ио.

Он сидел молча, ни на кого не глядя.

Откушав и утолив жажду, князь распрощался с услужливыми хозяевами и поехал дальше по своим делам. Но, не смог он позабыть прекрасных глаз Элейн и нежный голос. Так и видел он ее лицо перед собой.

Только князь за порог, Ио встал из-за стола и позвал отца с собой. Уединившись в комнате, Ио начал разговор:

– Вернется князь, заберет Элейн с собой, нельзя этого допускать. Рано или поздно прознает он, что Элейн заклинатель ветра. Узнает и не пожалеет ее, быть беде, отец!

– С чего ты так решил? – спросил старый купец, так будто сын говорил ерунду.

– Как же с чего?! Смотрел он на нее…, словно тигр на лань, того и гляди, съест.

Но не послушал купец Ио, корысть взыграла в нем. Решил он, если выдаст дочь за князя, то будет золото горстями грести.

Элейн и Ио были заклинателями воздуха.

Проснулась в них сила еще в раннем детстве. Теперь же Ио было двадцать три года, а Элейн девятнадцать. Достигли они вдвоем в магическом искусстве уже многого. Кроме родителей, никто не знал об их даре, иначе грозила бы им смертельная опасность.

А отец с матерью так их обоих любили, что не побоялись скрыть ото всех эту страшную тайну.

И вот прошло несколько дней с появления князя Орена, как в дверь раздался стук.

Подскочил Ио, словно ужаленный змеей, почувствовав беду и сказал матери:

– Давай притворимся, будто нет нас дома!?

Хотела, было, мать согласиться, но тут вышел из комнаты отец и отворил дверь.

Впустил он князя в дом.

На этот раз был Орен при полном параде: красная рубаха с вышивкой вокруг воротника, черные штаны из тончайшей шерсти, начищенные красные сапоги, и плащ из темно синего сукна.

– Пришел я посватать дочь вашу Элейн! – выпятил грудь колесом князь, красуясь, – хочу взять ее в жены. Обещаю вам, что буду ей хорошим мужем, ни в чем нужды не увидит. Все ради нее сделаю!

– Не против я, княже, но по старинному обычаю должен ты нам выкуп заплатить.

– Готов и выкуп у меня.

Вышли тогда они на крыльцо, и ахнул старый купец.

Стояли перед домом два белых жеребца, такие ухоженные да лоснящиеся. На базаре за них невиданных денег можно было выручить, на всю жизнь бы вдоволь хватило. Окликнул Орен слуг своих, поднесли те большой ларец. Открыли. Золото и драгоценности засверкали на солнце. Совсем ослеп купец от жадности и дал согласие на свадьбу.

Свадьбу сыграли пышную.

Элейн по нраву пришелся Орен, и была она краше и счастливее всех. В белом платье своем, будто лебедушка плыла она в танце. Фата словно облако накрывало ее локоны, и взлетала вслед за каждым шагом. Все веселились и пили за счастье и здоровье молодых.

Лишь Ио был печален.

Почти ничего не ел, не пил.

После шумного пира, уехали молодые в позолоченной карете в замок княжеский. Остался Ио совсем один. Мать с отцом пошли считать монеты, а он надел седло на свою старую кобылу и помчался, куда глаза глядят.

Прискакал Ио в чисто поле, спешился, упал на мягкую травушку и впервые за много лет заплакал. Вспоминались ему их с Элейн детские игры, когда они вдвоем на этом самом поле, убедившись, что одни, вызывали ветер. Соревновались, у кого он получится сильнее. Сдували друг друга и смеялись.

Везде они были вдвоем.

Ближе сестры не было у него никого.

Отец постоянно торговал на базаре, да был в разъездах за диковинным товаром. Мать же хлопотала с утра до позднего вечера по хозяйству.

Вернулся Ио домой поздно, и никто не заметил его пропажи. Сразу же упал он обессиленный на кровать и уснул.

Прошло несколько недель, и Элейн приехала навестить своих родителей и брата. Теперь была она похожа на настоящую княжну. Белые жемчужины покрывали ее голову витиеватыми узорами. Заморскими ароматами веяло от ее нежной кожи. Шелковое синее платье струилось до пола. Длинные рукава были расшиты серебряными нитями. Кольца с драгоценными камнями обнимали тонкие пальцы, а на груди поблескивал кулон с изумрудом.

Мать чуть в обморок не упала, но сын тут же подхватил ее под руку.

Элейн вошла, постукивая каблучками, обняла свою мать, поцеловала в щеку брата.

Отец отсутствовал в тот день.

Он рано утром уехал на ярмарку.

Элейн присела на стул, остальные последовали ее примеру, и начала рассказ, о том, как ей живется.

Все у них с мужем было хорошо, словно в сказке. Любили они друг друга, и не было счастью границ. Элейн была окружена слугами. К ней приставили наставницу, обучаться светским манерам и прочим тонкостям. Было у нее всего вдоволь: украшений, платьев, туфель. Орен выполнял все ее прихоти и пожелания, хотя было их немного. Ездили они по утрам на конные прогулки вокруг озера, и случалось на охоту. Каждый вечер гуляли супруги по парку, сидели в беседке или кормили лебедей.

Теперь Элейн все время навещала своих родных. Приезжала в карете запряженной четверкой смоляных жеребцов, и обязательно с подарками.

Ио немного успокоился и каждый раз, с нетерпением, ждал появления сестры.

Так минуло полгода.

Все шло в привычном русле: должна была на днях приехать в гости Элейн. Но, пролетело уже две недели, а она все не появлялась.

Одолела Ио тревога.

Решил он, на утро отправиться к князю, и узнать, что случилось. Но ночью проснулся от непонятного стука. Встал, подошел к окну и увидел белого голубка на карнизе. Тогда Ио распахнул окна и впустил ночного гостя. К лапке голубя было прикреплено письмо. Ио сразу же узнал подчерк сестры. И принялся читать:

«Дорогой брат, произошла со мной беда. Больше не люба я князю, хочет он судить меня за колдовство. Не пытайся спасти меня, иначе сам в беду попадешь!

Лишь хочу, на прощание, сказать, что безмерно люблю вас всех!

Раскрыла я себя, не по глупости, а из-за любви. Поехали мы на охоту, оторвались вдвоем с Ореном от всех. Кони лихо мчались и заехали мы в чащу. Тут выскочил на нас медведь, огромный, черный, заревел во все горло! Испугался конь Орена, сбросил его под ноги лютому зверю и разодрал бы тот его. Забыв обо всем, я подняла бурю и прогнала медведя обратно в чащу.

Вот и кончилось мое счастье.

Только мы вернулись в замок, приказал князь меня заточить в башне.

Видеть меня не хочет, ведьмой называет.

Думает, что обворожила я его и ничего слышать не хочет.

Прощай мой милый Ио, береги мать с отцом, а если князь приедет, и станет выспрашивать, знали ли вы про меня правду, отрицайте!»

Сжег Ио письмо в печке, чтобы чужие глаза не прочитали, схватился за голову и начал думать, как же быть теперь. И не смотря на запрет сестры, решил ее спасать, во что бы то ни стало!

Весь день он ходил сам не свой, а ночью решил пробраться под стены замка.

Закинул веревку с крюком наверх и стал карабкаться, помогая себе ветром.

Из рассказов сестры, которой очень нравилось гулять по замку, Ио знал, куда нужно попасть.

Он пробрался под окна кухни. Сумел отворить дверь. Внутри оказалось темно и тихо – слуги спали. Тогда Ио зажег лучину.

Осмотревшись, он нашел ход, ведущий в коридор, и не стал больше медлить.

Юноше удалось добраться до башни, где держали Элейн и похитить ключи у спящего тюремщика. Но не успел он подняться по ступенькам вверх, как услышал крики: тюремщик, который проснулся, обнаружил пропажу.

В тот же миг, Ио заспешил наверх.

А в замке, тем временем, начался переполох.

Скрипнула отворяемая дверь. Элейн не спала. Она стояла у открытого окна и смотрела вниз. Тут девушка резко обернулась, отшатнулась назад, думая, что пришел ее палач. Но признав в незнакомце брата, бросилась ему на шею.

Снизу раздался топот ног и злобные голоса. Стражники спешили поймать наглеца и убить на месте. Брат закрыл дверь на ключ. Но, к сожалению, нечем было ее подпереть. Отныне не было надежды на спасение.

Дверь застонала под натиском – по ней колотили с другой стороны. Вот-вот должны были сорваться петли. Тогда Ио взял сестру, поставил на подоконник и влез сам.

– Что ты делаешь? Мы разобьемся! – вскричала Элейн

– Пока тебя не было, я кое-чему научился, слушай меня внимательно…

Ио поведал сестре о секрете полета, который он случайно открыл, заклиная воздух. Вот только, ему еще не доводилось высоко взлетать и парить дольше перышка на ветру.

Другого выхода все равно не было, оставалась надежда на чудо.

Ио подбросил Элейн вверх и произошло негаданное!

Девушка подлетела и приземлилась носком туфли ему на вытянутую ладонь. Воздух вокруг заколыхался.

Элейн стала как пушинка, несказанно легкой!

Платье словно невесомое окутывало ее стройное тело, волосы разлились по воздуху и заискрились ярче алмазов. И она взлетела, высоко в звездное небо.

В ту же секунду, дверь разлетелась на кусочки. Внутрь ворвалась стража, но они опоздали. Элейн и Ио воспарили, взявшись за руки, словно два Ангела. Они поднимались все выше и выше, а затем исчезли в темноте небосвода.

С тех пор никто не видел брата с сестрой.

На следующую ночь в небе взошли две сияющие луны!

Говорят, люди так испугались этого явления, что прекратили гонения на заклинателей и начали их почитать. А именами Элейн и Ио назвали новые луны.

Элейн всегда восходит на небо раньше брата. Так же, как и тогда на башне она взлетела первой.

Затем появляется серебристый Ио».

– Ну и ползучий же гад, этот Орен! – возмутилась я, захлопнув книгу и одним легким движением потушив свечи.

Я почти сразу провалилась в сон.

Всю ночь снились брат с сестрой из легенды.

Как за ними гоняются стражники, стреляют из луков, а заклинатели, смеясь, ломают сильными потоками ветра их стрелы.

А потом, как они превращаются в две большие луны.

Затем сон сменился, и в нём, уже я убегала от разъярённой толпы людей. Мне привиделось, как меня закидывают камнями, а потом тащат на плаху, чтобы отрубить голову.

Под утро я проснулась в холодном поту и тревоге.

После завтрака, мама отправила меня во двор, кормить кур и поросят, а сама пошла доить коров.

Пестрый петушок с переливающимися черными перьями на хвосте, без опаски клевал зернышки, прямо с моей руки. Его алый хохолок забавно дергался при движении.

Красивые породистые куры расхаживали по двору. Один из петухов, наевшись, запрыгнул на край корыта. Прополоскал свое горло и разразился на весь двор звонким кукареканьем.

«Вечно все одно и то же!»

Иногда, в такие минуты, просто хотелось собрать свои вещи и сбежать далеко-далеко. А потом я задумывалась о родителях, братьях, друзьях…. И идея, бросить все, становилась такой нелепой! Думалось: «а куда я пойду? Что буду делать? Как заработаю себе на жизнь?»

Казалось, что я просто попала в какой-то замкнутый круг и нахожусь совершенно не на своем месте. Это было очень глубокое ощущение в душе, которое порой тяготило.

Но, как начать другую жизнь, я даже и не представляла!

Мне хотелось применять свои способности и развивать их дальше, исследовать магию или, даже, участвовать в раскопках древних руин, а не кормить кур.

Эта мысль меня воодушевляла.

Но, увы, здесь мой дар был ни к месту.

Порою, внутри просыпалось чувство ущербности, из-за которого я впадала в сильное уныние, и все переставало радовать.

***

Стояла теплая летняя погода.

Я расположилась в тени под деревом, одновременно приглядывая за стадом и младшим братцем. Коровы медленно разбредались по лугу и не спеша пощипывали покрытую утренней росой траву. Вокруг кружили стаи мошек и слепней, от которых животные отмахивались длинными хвостами.

– Селена! – Ким не знал, куда себя деть, и решил меня подоставать.

– Что? – недовольно спросила я.

– Покажи фокус!

– Оставь меня в покое. Ты же знаешь, что нельзя…, – на самом деле меня раздражало, что все мои родные воспринимали мой дар, как дурацкие фокусы. Словно я какой-то балаганный шут или клоун.

– Ну, пожалуйста. Ну, один, малюсенький, – он сложил указательный и большой палец в щепотку, – и я отстану! Обещаю!

– Ох, ладно!

Я сорвала длинную соломинку и пропустила по внутренней полости Жар. Из верхнего кончика вылетела огненная ласточка. Соломинка же сразу рассыпалась в пепел.

Ким издал радостный возглас, а я вздрогнула, услышав приближающиеся голоса людей.

Вскоре из лесу вышли две пожилые старушки с корзинками полными ягод. Они сразу заметили нас, поздоровались и, болтая, медленно направились своей дорогой.

– Вот видишь…, – тихо сказала я брату, недовольно приподняв бровь и намекая, что они могли увидеть.

Весь оставшийся день Ким дразнил телят, упираясь ладонями в их безрогие лбы. Иногда ему приходилось, отправляться на поиски какой-нибудь заплутавшей буренки или подгонять, шлепая кнутом, ленивого рыжего бычка.

Братишка выглядел таким беззаботным и счастливым. Ему явно была по душе такая деревенская и простая жизнь, когда я мечтала о большем.

Вскоре солнце потянулось к горизонту, и пора было возвращаться в деревню.

«Вот и закончился еще один скучный и бестолковый день,» – уныло подумалось мне.

Мы перешли вброд, прогревшуюся за лето, реку, как внезапно, меня окликнули.

Я повернулась на звук голоса моего лучшего друга.

С Тамиром мы дружили с самого детства и были не разлей вода.

– Привет! – мое лицо расплылось в улыбке, – ты с охоты?

– Да…, вот, полюбуйся, – он радостно потряс связкой фазанов, – целых семь штук! Не зря весь день провел в засаде.

Недаром он считался одним из лучших стрелков в деревне, уступая, пожалуй, только своему отцу.

Тамир сейчас выглядел потрепанным, усталым, но весьма довольным.

Его загорелое, худое и вытянутое лицо было в пыли, а к щеке пристала грязь. Высокий лоб покрывали капельки пота.

Заметив, что я его рассматриваю, парень быстро попытался пригладить светло русые волосы. Но, это не помогло, и они все равно топорщились петухами, выбиваясь из небрежно завязанного хвоста.

– А где твой пёс? – вклинился Ким, обожавший соседскую собаку, с которой часто играл.

– Поранил лапу, бедняга…, теперь отлеживается дома, – ответил Тамир, поправляя перекинутый через плечо лук, – приходится справляться одному. Кстати…, можете зайти его проведать, нам же все равно по пути.

Я поняла, что Тамиру очень хочется провести со мной время, тогда как я, не была особо настроена.

– Давай лучше завтра, – ответила я, – уже поздно и солнце садится.

– Ладно, – Тамир повернулся лицом к закатному солнцу. Светло карие глаза его зажмурились от косых оранжевых лучей, – действительно, нужно поспешить.

Ким присвистнул, подгоняя стадо, и поддал своим кнутом одной ленивой буренке.

Он выбежал вперед, а мы с Тамиром пошли вместе.

Как обычно, заговорили на тему охоты и следопытства. Больше всего мой друг любил рассказывать о птицах: их повадках, особенностях разных видов и среде обитания. Его было интересно слушать, и я даже запоминала какую-то новую для себя информацию.

Часто он рассказывал, какие-нибудь, забавные случаи из жизни, заставляя меня улыбаться.

В отличие от меня, у Тамира было полно друзей.

Я даже немного завидовала той легкости, с которой он мог заговорить с незнакомым человеком и его умению хорошо шутить. Среди ребят он слыл душой компании и заводилой.

Потихоньку мы приблизились к деревне.

– И как ты не устаешь по нескольку часов сидеть в засаде? – спросила я его.

– Разве можно устать от любимого дела?

Впереди показались невысокие домики, преимущественно однотипные, покрытые неброской зеленой краской. Они тянулись вереницами вдоль главной улицы. Заборчики из крашеного частокола окружали палисадники, засаженные разными цветами. Позади дома, у каждого имелся свой небольшой огород и сад с плодовыми деревьями.

Помнится, мы с Тамиром таскали из этих садиков совсем еще зеленые яблоки, чисто для забавы и острых ощущений, что нас могут поймать. А потом грызли на бегу эту кислятину.

Сколько же было удовольствия!

– Жаркий сегодня был день, правда? – парень хитро улыбнулся, показав зубы с небольшой щербинкой впереди. Я даже помнила, при каких обстоятельствах он обколол этот зуб, будучи склонной замечать и запоминать разные детали.

– Да уж, – вздохнула я, зная, что друг что-то задумал.

– Вечером вода в реке как парное молоко, – продолжил он мечтательно, и шепотом добавил, чтобы Ким не услышал, – может, сходим покупаться?

– Было бы здорово, но ты же знаешь, что меня не отпустят так поздно, – начала я, но Тамир сделал насмешливое и скептическое выражение лица, – хотя, когда бы это меня останавливало!?

– Тогда встретимся на нашем месте!

Я кивнула.

Мы уже подошли к темно-синему дому охотника. Окна были открыты, из них доносился запах горячей еды. В животе жалобно заурчало.

– Ну, до встречи! – Тамир махнул нам рукой, подмигнул мне, взбежал на крыльцо и исчез за дверью.

– Кажется, он в тебя влюбился! – засмеялся Ким.

Я не стала отвечать на его детскую шутку, и мы пошли домой.

Убегать тайком, для меня уже давно стало привычным делом!

Подложив вместо себя в кровать «куклу» из подушек, я вылезла во двор, через окно. Тихо пробралась по крыше конюшни, спустившись через неё с помощью веревки на другую сторону дома.

Вокруг простиралось поле. Высокая трава приминалась под ногами и в ней виднелись слабые огоньки светлячков. Воздух наполняли трели сверчков.

Вскоре показался широкий берег реки.

Солнце уже почти село, и на ее поверхности слабо мерцали бордовые искры. К ней примыкала небольшая заводь, а на берегу возвышался старый дуб.

Я медленно приблизилась к нему и заметила темный силуэт. Он стоял, прислонившись спиной к широкому стволу дерева.

Я подкралась сзади и схватила Тамира за плечо.

Он слегка вздрогнул, но быстро понял, что это я.

– Как ты тихо, – засмеялся друг. – А я боялся, что не придешь. Уже полчаса жду.

– Раньше не получилось, – ответила я, – ну что, идем купаться?

Вода действительно оказалась очень теплой.

Мы с Тамиром веселились во всю: брызгались, прыгали, ныряли и хватали друг друга за ноги. Наш смех разлетался над водой.

Когда окончательно стемнело, и на небе показались вереницы созвездий, мы уже стояли на берегу в мокрой насквозь одежде, радостные и довольные. Тамир собрал немного хвороста, чтобы разжечь костер. Хотелось согреться и поскорее высохнуть. Оставалось немного подождать, пока большая часть воды стечет. Тогда я смогла бы использовать магию, чтобы окончательно нас просушить.

Тамир знал, что у меня есть дар.

Лишь ему я могла доверить эту тайну без малейшего страха и сомнения.

Мы сидели на бревне по-дружески обнявшись и наблюдая за костром. Он потрескивал, и вверх то и дело вылетали искры, похожие на маленьких светлячков.

– А помнишь, как мы в детстве прятались на деревьях, когда играли в шпионов? – Тамир палочкой ворошил угольки в костре, – ты тогда еще упала и сломала ногу, а я тебя тащил до самого дома.

– Конечно, помню, – я протянула ладони к огню, почувствовала тепло, – еще бы! А мой папа потом кричал на нас и, в гневе, запретил мне с тобой дружить. Но, когда бы я его слушала?!

– Давно это было…, – усмехнулся он и поднял голову, глядя на звезды, – теперь мы уже не те маленькие дети.

– Думаю, я уже смогу нас полностью высушить, – я поднялась, потерев, по привычке, ладони друг о друга.

Тамир тоже поднялся и встал передо мной.

Наши тени, отбрасываемые светом костра, затанцевали на траве.

Мы оказались так близко, что мне даже стало неловко. Решив прервать сложившуюся паузу, я поднесла к груди Тамира стремительно нагревающиеся руки. И, не касаясь его, начала водить ладонями над влажной рубашкой.

Вода стала испаряться. Полупрозрачные струйки пара, поднимаясь в остывающий ночной воздух, растворялись во мраке.

– Так тепло, – неожиданно тихо и нежно произнес Тамир, – знаешь…, я давно хотел тебе сказать, но все боялся…

От этих слов мне сразу стало не по себе.

Вот прямо сейчас он скажет, то, что я меньше всего хочу от него услышать. А может все-таки не скажет…, пожалуйста, пусть это будет что-то другое!

Тамир взял меня за руки и прижал ладонями к своей груди, подтянув, таким образом, ближе. Меня словно ужалило с десяток пчел и по спине побежали мурашки.

«Господи, только не это!» – вспыхнула мимолетная мысль. Мои ладони остыли.

Руки Тамира уже оказались на моей талии, глаза отражали языки костра. Время как будто остановилось, и песчинка за песчинкой, медленно, текло сквозь нас.

Лица были уже так близко, что мы почти касались губами. Я опомнилась и успела оттолкнуть Тамира, прежде чем он бы меня поцеловал. На его лице читалось удивление.

«А что он думал? Что я растаю в его объятьях?»

Ничего не говоря, я развернулась и побежала в сторону дома.

– Селена! – послышалось мне в след, – постой…!

Тамир явно хотел меня догнать, но я уже была далеко и затерялась в высокой траве. Было сложно разобрать дорогу на такой сумасшедшей скорости. Домой пришлось пробираться огородами, топча грядки.

Я молниеносно взобралась по веревке на крышу. Смотала ее и повесила через плечо. Кое-как добралась до своего окна – ноги подкашивались.

В комнате все было таким, как я и оставила. Разобрав «куклу» из подушек, я скинула с себя все еще влажное платье и пинком отправила его вместе с веревкой под кровать. Быстро накинула ночную рубашку и нырнула под одеяло.

Всю ночь меня одолевали тревожные мысли, заставляя ворочаться с боку на бок.

«Я, конечно, люблю его, но как друга, – думалось мне. – А он все испортил! Почему нельзя было влюбиться в кого-то другого?»