– Ну это дело поправимое, зовите вечером в гости, принесём и еды заморской, да и напиток русский имеется.
– Да мы со всей душой! Честно говоря, оголодали, а уж кислятина эта – вино итальянское – вообще не берёт, компот и есть компот. Хоть и неудобно, конечно, гостей, земляков так принимать, но если хотите, я вам песен наших на гитаре спою, все представления покажу, хотя это кич полнейший, на иностранцев рассчитано…
– Вы откуда пришли изначально?
– Не поверите, из Петрозаводска.
– Ядрёна–Матрёна! Ни фига себе! Короче, с вас подробный рассказ, с меня – еда, напитки и вторая гитара, что-то мне подсказывает, что до этого дойдёт.
– Замётано! Знакомимся, и сразу давай на «ты»?
– Я Станислав. Приду со старпомом, Олей зовут.
– Ого, у нас будет дама, надо голову помыть. А я Сан Саныч. Можно Саныч. Привык так.
Вечером, уже предупреждённый карабинер, без всяких проблем пропустил нас на русский «пиратский» корабль и даже помог погрузить на борт позвякивавшие «подарки».
Знакомство Сан Саныч начал с представления своего экипажа. Роль старшего помощника исполнял унылый высокий мужчина с потухшими глазами и сизым носом, однозначно говорящим о многолетнем пристрастии к горячительным напиткам. Имя его память не сохранила, да и сам помощник был очень немногословен и в разговоре участия не принимал, хотя тщательно поднимал каждый тост, бурча «За здоровье».
Матросом был совсем юный, лет семнадцати, кубанский парнишка, в основном, выполняющий роль «прислуги за всё», права слова он явно ещё не имел.
Пока экипаж накрывал стол, Сан Саныч, не мудрствуя, решил быстро выполнить обещанное и заученно принялся рассказывать о приключениях.
– Лет пять назад я решил бросить всё и стать морским волком, купил списанную шлюпку, уговорил друга заняться со мной её ремонтом и вооружением, чтобы в итоге уйти на своём корабле в Израиль…
– Саныч, замри, – еле вклинился в монолог, – давай ты не будешь пересказывать нам содержание книги Кунина «Иванов и Рабинович или Айгоу ту Хайфа». Сильно сомневаюсь, что всё было так же, как там. Можно всё-таки ближе к правде, тем более я служил срочную как раз в Петрозаводске, пара друзей там осталась, о таком заметном корабле они точно слышали и расскажут.
– Хм, приятно встретиться с начитанным моряком, – нисколько не смутился рассказчик, – ну ладно, вижу, ребята вы правильные, расскажу, как было на самом деле…
– Давай сначала поиграем в другой литературный сюжет – «Два капитана», по мотивам известной книги Вениамина Каверина. Расскажи, как такая развалюха смогла вообще добраться до этих краёв? Не хочу обижать лодку и капитана, но невооруженным взглядом видно, что ей место, в лучшем случае, на реке или небольшом озере для локальных покатушек. Расскажи, какой двигатель, почему стоит прямой, а не косой парус, где навигационное оборудование? И не ошибаюсь ли я, что твоя лодка течёт из всех щелей?
– Н-да. Намётанный взгляд. Течёт проклятая, откачиваем каждые два часа. Двигатель у нас старый, списанный с рыболовного сейнера, динамо он там лет тридцать крутил, но, видать, тогда делали хорошо, ещё чухает.
– Погоди, небось 4Ч, двенадцать лошадей? Так для такой лодки он слабоват, сколько дает скорости на полном ходу?
– Не больше пяти узлов.
– Мама дорогая!
– Навигация у нас, считай, по карте, как раньше шутили, по пачке «Беломора». Но, правда, GPS маленький есть, такой, для грибников, но положение, скорость и курс показывает, только включаем редко, батарейки быстро садятся, а в переходах, как ты понимаешь, с такой скоростью мы иногда и три недели можем ползти. В общем, по старинке, компас и бумажная карта.
– Ого! Так ты счисления умеешь делать, небось, секстан есть? Мореходку заканчивал?
– Ни хрена я не умею. Пединститут, учитель я, учитель труда…
– Так как вы дошли сюда с таким «багажом»?
– Как-то само так вышло. Да и не было цели сюда идти. Вообще никакой не было…
– Так, выходит, вы не пираты, а морские цыгане?
– Вот, именно они и есть. Кочуем, – наливая первую, весело согласился Сан Саныч, – давайте за знакомство, за встречу на сицилийской земле и семь футов под килем, вздрогнули!
После второго стакана, обильно закусив, «пират» наконец-то решил поведать свою историю.
– С детьми я всегда хотел работать, потому и пошёл в педагоги после армии. Руки у меня заточены, как надо, лет десять был трудовиком, но в школе мне всё больше и больше не нравилось, коллектив женский, как змеи в банке, и жалят, и кусают, интриги, сплетни, а мужиков – я да физрук, все шишки на нас, вся тяжёлая работа – тоже. Раз поссорился с завучем – выгнали. В другой школе послал на хер директрису – выгнали. Решил перебраться в мужской коллектив. Знакомый офицер из ДОСААФ помог устроиться к ним и организовать военно-патриотический клуб для допризывников с морским уклоном. Тогда это было модно. Дали зарплату, небольшой бюджет, чтобы пацаны по подвалам не шатались, а были под присмотром. Знаешь ведь, Петрозаводск стоит на Ладожском озере, а оно красивое, аж дух захватывает, строевые сосны, скалы, рыбалка, грибы. Я решил с пацанами строить старинный карельский баркас…
– Да ладно, Саныч, какой карельский баркас, они с роду мореходами не были.
– Верно, но Историческое общество Карелии и администрация города моментально отпустила немалые средства под это дело. В маленьких национальных сообществах поддержат любой бред, лишь бы вписать в историю ещё какие-нибудь «национальные» достижения.
Этих денег хватило купить материалы, двигатель и инструменты. Сам понимаешь, при работе с детьми важен не результат, а процесс. Тем более, я на стабильной зарплате. Куда торопиться, мальчишки со временем уходили в армию, потом во взрослую жизнь, приходили новые. Зимой строить не могли, холодно, да и стапель занесён снегом. В общем, так прошло лет пять. Все были довольны. Только вот началась перестройка, всё стало тухнуть, разваливаться. Ручеёк денег от общества иссяк, стали даже зарплату задерживать, а вскоре и вовсе сказали – проваливай, Сан Саныч, всё закрывается, прости, мы не виноваты. Правда, на волне всеобщей «прихватизации» позволили забрать себе почти готовую лодку и оставшиеся материалы. Я, конечно, обегал всё и вся в надежде найти финансирование, но ты же сам помнишь те времена – дефолты, путчи, бандиты. А мне с детьми работать… В итоге организовал кооператив и стал трясти деньги с родителей пацанов. Но тут тянуть больше было нельзя, родители деньги давали, под окончание строительства и спуск судна на воду, чтобы дети не только работали, а ещё и получили удовольствие от своего труда. Поэтому заканчивали быстро, да и что это были за деньги – слёзы. Конечно, нарушили весь проект, лепили «скорей-скорей» из того, что могли достать или найти на свалке. Парус говоришь? Да это брезентовый чехол от КАМАЗа. Почему вооружение прямое? А где было взять ванты, штаги из нержавейки, кучу блоков и лебёдок? Слепили как смогли, да и не собирался никто по морям ходить. Так, по озеру прогулки да на рыбалку. Парус тут вообще – дань истории, бутафорский, можно сказать. Правда при фордевинде тянет неплохо, только вот с моим цыганским счастьем редко вижу я этот фордевинд.
Спустили корабль, покатались, постреляли фейерверков, а как теперь платить за стоянку, обслуживание, техосмотры? Да и какие техосмотры – лодка ни под один регистр не подходит. Единственное, что удалось – за взятку получить в ГИМСе судовой билет, как на самострой для прибрежного плавания во внутренних водах.
Тогда я решил, чтобы сэкономить, объявить дальний поход для подростков, типа: обучать парусному делу и тому подобное. Маршрут: Петрозаводск – Волгоград. Разбил его на участки, дал рекламу в газету «Всё для Вас» по всему маршруту. Тем более, стоянки были недолгими, денег ещё с такой лодки не брали, да и под соусом «работа с трудными подростками» можно было получать кое-какие преференции от местных властей. Конечно, приходилось и частные экскурсии с водкой и красотками делать, деньги-то водились только у депутатов и бандитов. Насмотрелся… Вот скажи, ты какие песни под гитару поёшь?
– Старую бардовскую, костровые, ещё русский рок, а к чему это?
– Не поверишь, я, кроме этого, могу всё что угодно: могу Пугачёву, могу блатняк, могу группу «На-на», а могу и Лунную сонату – всё пришлось освоить, чтобы заказчику понравилось.
В общем, потихоньку, с поломками и проблемами за одну навигацию добрались до Волгограда. Все средства ушли на еду. И оказался я у Малахова Кургана без копейки, с текущей лодкой и без всяческих перспектив. Кое-как приткнув лодку на мели к какому-то острову, перезимовал, благо край южный, дарами природы и рыбой богатый. Менял рыбу на хлеб и самогон и понимал, что подняться против течения Волги, чтобы вернуться домой – лодка не выдюжит. Только вариант погружать на баржу, а это – тысячи и тысячи. Когда вообще отчаялся, решил не возвращаться в Карелию. Там меня никто не ждал, семью не создал, работы не было, разве что ждали кредиторы, часть из них были очень неприятные, скорей опасные люди.
Холодными ночами пришёл к выводу, что пора становиться клоуном: смешной корабль у меня есть, почему бы не заняться туризмом, тем более до всесоюзной здравницы – Черноморского побережья – рукой подать? Нашёл в помощь такого же неприкаянного мужичка, да и пошли, через Волго-Дон в Азовское море, а потом и в Чёрное.
Пару месяцев удалось повеселить туристов под Сочи, даже деньги какие-то появились, лодку подкрасили, вот эту шкуру медвежью купили, самовар и балалайку. Но пришли бандиты. Потребовали двадцать процентов, подбили мне оба глаза, вымолил десять. С этим ещё можно было жить. Но за бандитами пришли все местные инспекции: морской регистр, санэпидстанция, пожарные, налоговая. Таких денег, которые они запросили, я и в глаза не видел за всю жизнь. Мне запретили выходить в море и собирались наложить на лодку арест. Тёмной ночью, не дожидаясь ментов, я ушёл в шторм в Крым (тогда ещё украинский). Ситуация повторилась почти зеркально. Пару месяцев жировал, потом пришли бандиты и чиновники. Правда, фингалами не обошлось, сломали руку и два ребра, пришлось полежать в больнице.
Сам понимаешь, оптимизма мне всё это не прибавило. Подумал: «На хрена мне всё это? Пойду в Турцию, она безвизовая. Проживу как-нибудь, буду цыганить, чай, морских цыган по морям-океанам плавает не одна сотня, не пропаду».
К счастью, лодка полностью деревянная, радарный отражатель мне только в Турции подарили, пограничников проскользнул незаметно.
Встал в Стамбуле, в бухте «Золотой Рог», повесил объявление, проработал всего неделю. Пришли молчаливые полицейские и вежливо отвели меня в тюрьму. Просидел два месяца, допрашивали один раз с переводчиком. Кормили хорошо, не били, не угрожали. Как-то, опять же молча, привели в комнату с каким-то высоким чином. Тот сразу поставил условие, что я в течение суток покидаю территориальные воды Турции, иначе буду сидеть уже несколько лет, а лодку сожгут. Я говорю: «Согласен, но у меня ни копейки денег, ни капли дизтоплива и воды в танках, как я смогу уйти в открытое море, я через три дня помру?».
Дали два ящика хлеба, ящик яблок, заправили сто литров солярки и двести воды. Два часа отшвартоваться, до Мраморного моря провожал полицейский катер.
Кое-как штормуя, откачивая воду, добрался до Кипра, последняя буханка хлеба закончилась за три дня до прихода в Лимасол, к счастью, была вода. На Кипре оказалось много наших, в основном, богатеев, большое русское яхтенное сообщество. Накормили, напоили, помогли отремонтироваться, да и надарили много всяких нужных вещей, только вот «пиратить» сильно не советовали, полиция и власти очень строго следили за нелегальной работой, и особенно за русскоязычными. По их мнению, все русские – олигархи, значит, можно штрафовать на десятки тысяч. Это для меня было неприемлемо. Денег не было совсем. Прожил я там четыре месяца, интерес ко мне быстро схлынул, разве что не голодал, подкидывали коллеги, но, честно говоря, надоедает побираться, да и подают всё меньше и меньше. Решил уходить в Израиль. Тут ты прав, начитавшись Кунина, подумал, что там смогу осесть, хоть я и не еврей, но ведь паренёк я ушлый, вон до куда добрался и ведь жив-здоров, и даже животик наметился. Земляки снабдили топливом, водой и едой как раз на переход до Хайфы.
Только вот евреи оказались совсем не такими добродушными, как в книге. При пересечении двенадцатимильной зоны и входе в территориальные воды Израиля ко мне на полном ходу подлетел пограничный катер и на чистом русском потребовал немедленно остановиться и выйти на связь по рации. А откуда она у меня? Я, конечно, заглушил машину и попытался, размахивая руками, показать, что не могу из-за отсутствия оной. Катер подошёл, без разрешения на борт прыгнули два с ног до головы обвешанных оружием моряка и крепко привязали швартовы. С кормы и с бака пограничного катера в лоб мне смотрели три дула автоматов. Эти ребята не собирались шутить.
– Экипаж на палубу, встать на колени, руки за голову, кто капитан?
– Один я. Я и капитан.
Моряки резво обшарили все помещения корабля, открыли все ящики, заглянули даже под пайолы. После чего мне разрешили встать с колен и опустить руки.
– С какой целью вы нарушили границу Израиля? Куда идёте? Предъявите документы.
А к этому времени я уже поднабрался опыта в разговорах с властями.
– Вот русский паспорт и судовой билет, больше нет ничего. Штормовал в море, кончилось топливо, вода и еда, иду в ближайший порт для срочного ремонта двигателя (и вправду топливный насос держался на проволоке и в любой момент мог оставить меня без хода). Согласно Морскому праву, судно, нуждающееся в помощи, имеет право на заход в любой порт. Досмотр вы уже произвели, ничего запрещённого у меня нет. Виза моряку не требуется.
– Вы не предъявили страховку на судно.
– У меня её нет.
– Вход в порт вам запрещён, можете встать на швартовный буй на внешнем рейде, мы пришлём вам ремонтника и шипчандлера, а сейчас сопроводим до места стоянки.
Оставалось выполнять приказания. Интересно, как я смог бы заплатить за снабжение и ремонт, не имея ни копейки?
Утром к моему бую подошёл полицейский катер. На нём был снабженец, представитель ремонтной фирмы и молодая девушка в форме – иммиграционный офицер. По-русски она говорила великолепно.
Я сразу начал просить, чтобы мне дали сойти на берег. Она твёрдо заявила, что этого не будет.
– Скажу честно, у меня нет ни копейки, я не могу уйти без снабжения и ремонта.
– А где вы возьмёте деньги на берегу?
– Ну подработаю, может, коллеги помогут…
– Вы не можете работать на территории Израиля, это уголовное преступление. Так же сомневаюсь, что вы найдёте здесь коллег. Вам придётся уйти.
Тут я взбеленился.
– Никуда я не уйду. Топлива нет, еды нет, мотор не работает. Вы не имеете права посылать меня на смерть. Буду стоять здесь, пока не сдохну, потом газеты вас порвут. А сейчас плакат нарисую «Help».
– Ничего не рисуйте, это грозит вам тюрьмой. Я доложу начальству, и в ближайшие дни вас проинформируют о дальнейших действиях.
Катер ушёл, но через час в ста метрах от меня появился другой, военный, который направил на меня солидный пулемёт, а ночью постоянно высвечивал прожектором, как какого-то арабского террориста.
Девушка-офицер вернулась в сопровождении катера-снабжения дня через два.
– Государство Израиль, в порядке исключения, готово снабдить вас на неделю продуктами, водой и топливом, также отремонтировать ваш двигатель, если вы согласны сразу покинуть наши воды.
– А если нет?
– Сейчас поедем знакомиться с арабами в нашей тюрьме. Там их много. И консула позвать не получится, с Россией нет договора о взаимной выдаче преступников. Лет пять просидите, зато выйдите уже гражданином Израиля. Имейте в виду, и в мусульманстве, и в иудаизме обрезание сделать придется, – как-то совсем не строго, даже с юмором, спокойно произнесла она.
В течение двух часов мне были закинуты на борт два ящика бананов, коробка макарон и рыбных консервов. Заправили водой и дизтопливом, отремонтировали насос. Как только снабженцы покинули мою лодку, сторожевой катер подошёл вплотную и, блеснув оружием, потребовал взять курс прочь из Израиля, сопроводив до самой границы.
И знаешь, Станислав, вот никогда я не был антисемитом, а вот после этого стал. Сволочи! Даже турки не были такими злыми.
– Ну, Саныч, вряд ли они злые, они осторожные, а потом, почему они должны привечать потенциального нелегала – нищеброда, возможно, криминала? Тебя же отовсюду гонят.
– Ну, как-то это было не по-моряцки, не по-свойски. Да ладно. Пошёл я на Крит. Вот где была лафа. Наших там навалом, спектакли давать не сильно запрещали, апельсины можно было рвать прямо на улицах. Даже девчушку там завёл…
– Так, а чего же ушёл, раз там всё так хорошо складывалось?
– Ну… накосячил там маленько, расслабился, увидел на понтоне пару кранцев бесхозных, рука сама и потянулась прибрать. А соседи-яхтсмены такие стукачи оказались, немцы – мать их, мало мы их в сорок пятом… Полиция: «А что это вы тут делаете? А почему украли имущество…?» В общем, я, по сложившейся традиции, ночью отчалил и ушёл. Кранцы, правда, вернул. Целых три недели сюда пилил, ладно хоть вот помощника себе там нашёл, тоже цыган морской, тоже посидел. Да у меня хоть паспорт есть, у него вообще ничего, бродяга.
– А мальчонка откуда?
– Здесь прижился, нелегал. Ночует у нас. По хозяйству всё делает. Он украинец, его в город выпускают.
– А дальше-то что? Тебя и здесь уже вовсе ограничили. Жизни не дадут. В принципе, меня как раз и попросили местные менты с тобой поговорить, чтобы уходил.
– Я так и понял. Тут переводчика днём с огнём не найдёшь. Русскоязычных почти нет, а я так и не освоил никаких языков.
– Да ладно, что вообще?
– Не получается, да и не хочу… Вот, если осяду, где-нибудь… тогда придётся учить.
– Так что полиции сказать?
– Скажи, пусть заправят, снабдят, да и уйду через пару недель. Только вот куда, надо подумать. Посоветуешь?
– Легко! Иди к нам на Мальту. Там таких пруд пруди. Только не суйся в главный порт, сначала встань где-нибудь на северной оконечности острова, там полиции мало, деревни, яхты туда только на экскурсии приходят, да на якорях стоят. Никто ничего не проверяет. Поторчи там, походи вокруг острова, познакомишься с диаспорой, примелькаешься. Никто не тронет, даже «попиратствовать» можешь, если аккуратно, без агрессии и криминала. Я на Мальте третий год живу, можно там всё, только осторожно. Тем более, пока в ЕС не вошла, а там глядишь и осядешь…
– А это идея, тут и идти-то всего сутки. Итальяшкам скажу, что пойду во Францию, чтобы харчей стрясти побольше. И хватит о грустном. Давайте пить – веселиться. Вы, смотрю, гитару принесли. Кто играет, сейчас в две как сбацаем?
– Оба играем. И я, и старпом.
– Обледенеть! В три гитары вообще круто было бы…
К счастью, жилые дома сицилийцев располагались далеко от набережной, что позволило нам разгуляться, не сдерживая себя. Всю ночь в порту раздавались песни Окуджавы, Высоцкого, Шевчука и Гребенщикова.
Сицилийский рассвет встречали, по очереди танцуя классический вальс с единственной дамой – моим старпомом. Итальянский карабинер давно влился в компанию и тоже галантно отплясывал вместе со всеми на старинных гранитных камнях главной набережной города под стенами Собора Сиракуз, построенного на месте Храма Афины в седьмом веке нашей эры.
* * *
В Испанию уезжают только лучшие и худшие!
Эта фраза взята из фольклора русскоязычных жителей Испании. Есть в ней большая правда, хотя она, наряду с этим, полностью лжива. Единство и борьба противоположностей.
«Я – конечно, лучший!», – считает каждый, услышавший ее. – Остальные… Сами понимаете».
Почему люди уезжают из стран бывшего СССР объяснять не надо, все имеют свои резоны. Только одно объединяет этих людей: они все ищут другой, лучшей, отличной от предыдущей жизни. И уже это достойно уважения. Даже самый ненужный бросовый человечишка, решившись на переезд в другую страну, нашедший силы изменить всё, оторваться от привычного – от родного языка, родных, культуры – где-то в глубине себя должен ощущать душевную силу, иметь решимость и быть готовым начать всё сначала, буквально – с первого слова, с первого шага.
И не важно, как у него получится.
Он сделал это!
Он смог!
В отличие от многих блеющих, плачущих, мечтающих, но ничего не делающих для этого, не способных оторвать зад от родимого дивана.
Многие считают Испанию раем на Земле: тёплое море, прекрасное вино, отличная еда. Жители этого благодатного края без сна и отдыха сидят в прибрежных кафе и сутками без устали танцуют фламенко.
Нет смысла ни подтверждать этот стереотип, ни разубеждать читателя в нём. Потому что к нему стремятся все – и сами испанцы, и приехавшие – нужно только пройти некоторые тернии на пути к этим звёздам.
Кому-то удаётся…
Автор взял на себя смелость описать некоторые встретившиеся ему на почти двадцатилетнем эмигрантском пути судьбы, характеры и ситуации, кои он тщательно перемешал, сдобрил разными умными и далеко не всегда правдивыми словами и метафорами, а также – полностью лживыми утверждениями и умозаключениями.
Если кто-либо увидит в одном из героев себя, соседа или «того самого мужика, о котором жена рассказывала», то это сравнение будет ошибочным, исключительно из-за чувства непомерного, ничем необоснованного тщеславия или же яркой правдивости собирательного образа «нового русского испанца».