Европа. Акт 3-й

ВСТРЕЧА

После дежурства Энди не спалось. Само дежурство прошло без происшествий. В случае чрезвычайных ситуаций Энди привлекали к работе в машзале. Там она работала сотрудником средней квалификации. Каждый работник Инкубатора имел минимум две профессии и каждый год вынужден был сдавать экзамены по обеим. Принимала экзамены программа, установленная на центральном компьютере. Она управлял многим в Инкубаторе и между собой ее называли «мозг». Иногда даже замечали, что некоторые проекты усовершенствования оборудования и процессов инкубатора, всплывали как-бы из неоткуда. Внезапно, какому-то должностному лицу, приходила на подпись только что распечатанная кипа бумаги (а в Инкубаторе до сих пор используют бумагу, а не электронные письма с такими же подписями). Лицо эту кипу подписывало, как уже изученную в электронном виде. Далее «кипа» опускалась вниз по должностной лестнице. Снова изучалась и утверждалась, как «годные к реализации проекты». Закупалось оборудование (иногда заграницей и с ухищрениями). Все монтировалось, запускалось, проверялось в специальной лаборатории, внедрялось и далее успешно работало. В результате такого усовершенствования выяснялось, что люди на определенных местах Инкубатора уже не нужны. Или же просто повышалась надежность процессов. Результат – на лицо. Все работает и приносит пользу. Надо назначать премию. Премия еще никому не помешала. Ищут инициатора начала разработки проблемы (при чем уже успешно решенной) – а его нет. Проект как-бы «всплыл» из ниоткуда. Он, внезапно и незаметно, появился в кипе бумаг и электронных папок. Уже полностью разработанным и готовым к реализации. В таких случаях, вся премия, положенная инициатору разработки направления, «разливалась» поставившим подписи. И, естественно, такие просто «молчали в тряпочку». Ходили и гордились своей прозорливостью. Каждый из них «строил умное лицо», показывая, что это он все придумал и молчит, скромничает. Такой, мол, я герой! Даже бумажки нужной не написал. Мне для друзей и денег не жалко. Но другие сотрудники между собой шутили: «Это «мозг» сам по себе все выдал». Смеялись, но некоторые после этого уходили в глубоких раздумьях.

Энди, не раз находила подобные несоответствия в документообороте. Электронные копии всегда «подчищались». На бумаге же это сделать не успевали или забывали про это вовсе. Во так и весели «нескладухи» в бумажных делах. Премию выплатили – а заявки на разработку направления нет. Раскопав и поняв кто и что должен написать, Энди шла к этим людям и совала под нос пример необходимой бумажки. Как ни странно, по требованиям HOLINP – 0001-0001 и HOLINP – 0003-0003, все такое необходимо было делать самолично, на бумаге и вручную. А написать рукой хоть пол листа – большая проблема. Людей низшей категории писать от руки даже не учат. Да и допущенные к более высокому уровню знаний, делают это с «напрягом» (но все же делают). Кстати, именно таким нехитрым экзаменом можно было рассортировать людей, по уровню допуска к знаниям. Неспособные нести «груз знаний» не умеют писать рукой, лишь печатают на клавиатуре. А если и пишут – то печатными буквами. Написанное прописными буквами читают, но с большим трудом. Среди способных нести «груз знаний» такое считается позорным. Фраза «Ты пишешь печатными буквами» – считается для них оскорблением. Из-за этого само-собой получилось, что вид прописных букв стал максимально отличаться от вида печатных. Люди вырисовывали буквам хитрые завитушки и прочие никому не нужные украшения. Рукописный текст усложнялся.

И так, после смены Энди маялась, ходя по дому. Ее мозг мучился и чего-то ждал. Ни хорошего, ни плохого, но какая-то интересная встреча должна была произойти. Кто-то к ней спешил. Энди даже начала угадывать то, что думает этот человек. Более того, Энди поняла, что это женщина и наконец догадалась какая. «Неужели это она? Та девочка, которая осталась на корабле?» – Энди точно знала, что на этом свете осталась только она. Мальчика уже не было.

И Энди и Энри давно выяснили свои способности. Давно поняли, что это не психическое заболевание. Да и мама с папой все проверили, задумались и выдали вердикт: «Молчите, если не хотите попасть на костер!» Сейчас, к спешащей к ней девочке, Энди посылала мысленные вопросы «Это ты?» – и получала все более ясный ответ – «Да, это я!» Энри не отвечал, значит он был далеко. Минимум километров за 5-6. А эта «девочка, оставшаяся на корабле» была все ближе и ближе. Энди вышла из своей комнаты в коридор и в это время зазвонил колокольчик у входной двери. Энди подбежала к двери и сразу открыла ее, даже не спрашивая «Кто там?», не смотря в глазок, она точно знала кто именно находится «там».

…Охрана Лины даже опешила. Как только зазвонил колокольчик, дверь отперлась, и Лина бросилась в объятия незнакомой им девушке. Не схватиться за оружие помешало только слишком уж близкое сходство Лины с этой девушкой и то, что она была в легком, коротком домашнем халате. Запрятать под таким невозможно даже само женское тело. Многие из охраны, кто постарше, в свое время искали потерянную родню. Все увиденное им было вполне понятно. Люди все же. И не какие-нибудь инкубаторские, а нормальные, от отца и матери, воспитанные в семье. После произошедшего охранники еще больше зауважали Лину. Понятная… не инкубаторская. С родней и чувствами у нее все нормально. Можно доверять. Пусть там и говорят, что она с пробирки – но это была правильная пробирка.

Лина специально не ездила с Палачом в инкубатор. Однажды она оказалась вблизи от Энди, в километрах трех. Лина ясно почувствовала родного человека и постаралась побыстрее убраться подальше от этого места. Лина еще не знала, чувствует ли ее Лина, или нет. А открываться было еще рано. Палач не велел. Ни Энди, ни Энри еще толком были не проверены. Лина терпела. И вот теперь чаша терпения лопнула. Вся та энергия, которая в ней накопилась, выплеснулась на окружающих, ошеломив их до крайности.

Девушки сидели в столовой за пустым столом. Еда была не нужна, они напитывались взаимной информацией. Сидели молча – слова были не нужны. Общение проходило на другом уровне. Охрана находилась у входа в квартиру, и такая «странность» осталась вне их внимания. Незачем! Стало понятно – Энди в случае с Бадди не причем. Она его не «сканировала». Да и не занималась она подобным вообще. Не хотела, ей не приятно было лезть в чужие головы. Такой труд слишком уж затратен для организма Энди. С Линой – другое дело. Тут, как канал связи открыли. Энри даже в сравнение не идет. За короткое время девушки узнали друг о друге почти всё и в подробностях. Они просто «дорвались» до такой болтовни и остановиться было тяжело. Но прекратить было надо. Дело «сканирующих» усложнялось. Кто-то еще имеет такую способность. А может и не один. Энди таких людей не чувствовала. По крайней мере пока не замечала за собой таких способностей. Все ограничивалось умением связываться с Линой и Энри. Также Энди точно угадывала желания многих других людей. Но, опять-таки, отдельные люди (например, ее муж) были для Энди «полностью прозрачны», отдельные – как стена. С мужем конечно удобно вышло. Но она была умной женщиной и давала мужу определенную степень свободы. «Привязь» должна быть незаметной.

Отдельно Энди уделила внимание найденным странностям в разработках направлений модернизации технологии и оборудования Великого Инкубатора. Естественно, что данный вопрос особо заинтересовал Лину, она вытянула из внутреннего кармана делового костюма блокнот и подробно законспектировала данную информацию. После этого обе, как бы единым усилием мысли пришли к выводу, что-либо Инкубатор сам себя развивает, либо этим процессом управляют извне. Обе гипотезы сказкой уже не казались.

Ближе к концу «разговора» девушки устали. Как оказалось, энергии такая «бессловесная беседа» отбирает много энергии. Девушки переместились в кухню и занимаясь уничтожением бутербродов с колбасой продолжили уже вслух:

–Энди, ты не хочешь поменять место работы? Вон, у того-же Энри, в отделах явно не помешают такие специалисты. Можно тебя и начальником отдела финансовых вопросов сделать. Машина с водителем и все такое. Как? Хочешь?

– Та можно бы было. Надоел этот инкубатор. – ответила Энди.

– Я займусь этой темой, но попозже. А ты можешь прощупать тех, которые допущены к центральному компьютеру программистов? Да и на операторов тоже можно было бы посмотреть.

– Лина, как я это сделаю? Они мне не подчиняются, и я вижу их мельком.

– Я придумаю что-то. Можно какую-то комиссию внутренне проверки сделать… А может и внешней? Точно, в инкубаторе у нас свои люди есть. А тебя же надо срочно переводить к Энри и посылать в Инкубаторе в составе комиссии. Ну, например: «Проверки ведения финансовой и технологической документации». Тут и нужных людей можно «подергать» и «прощупать». И вопросов ненужных это не вызовет. Подумаешь, новый департамент свою важность решил показать. Ладно, засиделись. Мне пора… Будем теперь видеться часто.

После ухода Лины, Энди пошла в свою спальню и там, прямо в кресле, заснула глубоким сном

ДОМ ХОРОВОГО ПЕНИЯ

Первый Дом хорового пения был организован в старом театре. Данный факт повлиял внешний вид всех далее построенных. Вход с колоннами, центральный зал со сценой. На сцене устроен Алтарь РА. Балконы в два ряда по периметру стен зала. На стене, что напротив сцены – удобный главный балкон на 4 -5 персон. Это место для особо важных лиц. Главный балкон единственный, который меблируется столиками и прочими удобствам. Перед сценой яма для оркестра. В зале – ряды кресел для всяких-прочих.

Палач нашел Первого на главном балконе. Вполне естественно. Молебен уже доходил до апогея. Ведших молебен монахов уже корчило от выброса эндорфина в организмы. Публику торкнуло еще больше. Еще бы. Сцена, зал и алтарь были украшены по-особому. Программа песнопений-молебнов была подобрана соответственно ситуации. Откатывалась праздничная программа. Поскольку публику и прочих пока досконально не проверили, то на главном балконе было опущено полупрозрачное стекло. Это создавало определенный интим. Палач застал Первого за чтением переводов мировой прессы.

– Привет первый! Слава Ра, да услышит она смыслы твоих песен! – с иронией произнес Палач.

– Услышала уже! – не отрываясь от газет протянул Первый, – час еще сидеть. Не люблю я эти пиршества и подготовки к ним. Вот, почитай, – Первый ткнул одну из газет Палачу.

Палач присел рядом и внедрился в смысл статей с подчеркнутыми заголовками. Первая статья описывала схему ближайших экзопланет. Особо разбирала те, в атмосфере которых было обнаружено наличие закиси азота, окиси азота и озона. Оказывается, наличие данных веществ, позволяет предположить существование на этих планетах жизни. Жизни, хоть в какой-то мере похожей на нашу.

Следующая статья размышляла над результатами экспериментов с новыми датчиками излучений, изобретенными иранцами. Эксперименты проводились на луне. При чем в трех местах одновременно. А именно: на Индийской, Российской и Китайской базах. Эксперименты позволили обнаружить источник странного, не известного ранее излучения. Данное излучение не регистрируется на земле, оно полностью поглощается атмосферой. Но на Луне оно ловится. Источник положительной направленности находится рядом с орбитой Венеры. Отрицательной – рядом с Марсом. Статья приходит к незамысловатому выводу, что «Хрен его знает, что это такое». Да и о «положительности» и «отрицательности» направления излучения, ученные просто «договорились». Причем, скорее всего и не без мордобоя (если судить по накалу страстей в статье). Почему-то именно правильное название направлений может изменить суть непоняток в рассматриваемом вопросе. Какая разница в вывесках «отрицательность» или «положительность»? Палач всех этих размышлений не понял. Назвали и хрен с ним. Что плюс, что минус тут – какая разница. Не розетка же.

После спора о плюсовых и минусовых направлениях начиналось самое интересное. Возле венерианского источника пропал в некуда небольшой метеорит. Он просто влетел в место невидимого источника излучения и пропал. Как в дырку, что попалась на пути. При этом летел этот метеоритик по нормальной для себя траектории. Вполне просчитываемой и ясной.

У источника, что возле Марса, пока ничего не пропадало и ничего там не появлялось. Короче, научных дел – на пять гектар бумаги. Но то, что написано в конце статьи (и вскользь так, почти намеком) поразило Палача более всего. Один из индусов предположил, что источниками дивного излучения являются «кротовые норы». И вызывает подобное излучение – столкновения пространства и подпространства. Этот индус даже выдержку из древних вед «выкатил». Но в статье ее не привели. Присутствовала только ссылка на номер какого-то документа, в какой-то «известной всем» картотеке находок. Палач даже задумался. Ни фига себе перспектива.

Последняя статья размышляла о бактериях, подготовленных для терраформирования Венеры. Проблема только в том, как именно «запустить» магнитное поле возле этой планеты? Взрывом недр? Но как при этом не разорвать Венеру на куски? Но в выводах этой стати в основном оптимистические нотки.

Палач вернулся из раздумий в реальность и обнаружил, что Первый стоял у стекла, скрестив руки на груди и смотрел на происходящее внизу действие. Палач тоже встал и подошел к стеклу. На сцене вырисовывалось стандартное, виденное уже не раз: всех людей в зале «торкнуло». Дело в том, что весь смысл происходящего – довести людей до состояния, когда мозжечки их мозгов выбросят в организм ряд таких веселых веществ, как эндорфин, морфиин и канабиоиды. Говоря проще – произошло «ширяние» выделениями собственного мозга. Так получилось, что и Первый, и Палач это знали в подробностях. Знал это и Второй. Остальные просто повторяли нужные действия, как отработанную технологию. На сцене всех тоже трусило. Только Второй, ведущий эту странную мессу, был серьезен и собран. Первый и Палач знали, что отработанная до нюансов технология умопомрачения толпы, на Второго не действует. Что-то в мозгах у него по-другому «срослось». Второй, в нужный момент, всегда брал управление этим безумным спектаклем в свои руки. Он методично и неумолимо доводил толпу «до точки кипения».

– Божья благодать – важным голосом произнес Палач.

– Не путай божью благодать с эндорфиновым выбросом, – серьезно бросил ему Первый.

Охрана была снаружи и говорить можно было свободно.

– Это ты точно заметил! Хорошо, что стекло полупрозрачное. Честно говоря, когда слушаешь эту мессу – самого торкать начинает. Чувствуешь, что мозги съезжают понемножку. – Откровенно ответил Палач.

– Та и я тоже порой включаюсь в общее безумие. Да… технологию отточили хорошо. Люди просто бегут в дома Хорового пения. Ширяние тем, что производит твой собственный мозг – сильная штука. Практически невозможно слезть с этой «иглы». Так что я перед мессой всегда выпиваю грамм 100-150 виски, или коньяка. Помогает.

– Стареть, наверное, начинаем. Надо самому попробовать. Но я водкой обойдусь. Не люблю я твои коньяки. Ладно, я чего заехал. Первый, ты не приказывал ввозить стрелковое оружие вне официальных каналов?

– Зачем это мне? – Удивился Первый.

Палач рассказал Первому все, что слышал от Энри и Бадди, все что думает по этому поводу Лина и добавил насколько своих размышлений:

– Первый, рано мы с тобой расслабились. Начинаемые нами изменения многим очень не нравятся. Кто-то, наверное, угадал то, куда ведет тренд наших нововведений. А может нас кто-то «сканирует»? Что если среди рожденных в инкубаторе – все способны на «сканирование»? Как Лина, а может и лучше ее? Например, Лина не может «просканировать» некоторых. В основном это «уколотые», как мы с тобой. А что если есть люди, для которых и мы с тобою полностью прозрачны?

– Хреново… И этот праздник… Не вовремя как-то. Удобное мероприятие для начала переворота. Похоже, что его подготовку мы с тобой прозевали. И отменять праздник уже поздно. Наверное, поздно. Может придумать что-то и отменить все к черту? А поможет ли? Блин… башка ватная. Тормозить что-то начал. Точно старею. Так, для начала – больше не пью. Лина, когда приедет?

– Мы договорились, что у Энди она будет не долго. Понятно, конечно, не видались с детства. Как родня, но вопрос щекотливый. Я думаю, что если все трое, Лина, Энди и Энри способны сканировать, если все способны перебрасываться мыслями, то вероятность того, что так делают инкубатроские – стопроцентная. Вот это поворот! – сам себе удивился Палач.

– Но Лина же у инкубаторских такого не чувствует, если так можно выразится. Правильно? Хотя… мало ли чего там добавляли эти ученные, в свои американские пробирки. Может это как две расы, которые сканируют чужие мозги «на разных частотах». Или что там у них является основной характеристикой такого процесса? Да… тут раздолье для науки, неподъемные тома книг можно написать.

– Скорее всего так и есть. Если Лина будет способна общаться с Энди без слов, то тогда вероятность того, что инкубаторские тоже так умеют – огромная. Кстати, я тут недавно Люса видел, из инкубаторских. Он был отбракован, как неспособный нести груз знаний. Сейчас он водитель трамвая. Является собственностью государственной Службы электротранспорта. Так главный инженер парка (он из уколотых), этого люса себе в помощники взял. Очень способным оказался. Сам все нужные науки выучил. Работающие в парке люсы, в свободное время в электронные игрушки играются. Это хорошо сказывается на производительности их труда. А этот не игрался. Изучал все, что попадалось на глаза и было интересно. Никто не думал, что люс способен сам подобное изучить. Вот и не ограничивали доступ к хранящейся в базе парка литературе. Вопрос в том, почему его отсортировали в люсы? От забыл его имя. Такого и во вторую ложу можно провести. Я его дело смотрел и видно – очень способный. Ан нет, комиссия забраковала в люсы. И в комиссии почти все из инкубаторских. Так почему? Ведь полезным же может стать. Свой! Брат по пробирке! Что в нем ни так? Какой критерий еще действует, которого мы не знаем? Способность «сканировать»? Способность перебрасываться мыслями на расстоянии? А может и то и другое?

– Надо разобраться, что не так с сортировкой. Но не затягивай. Нужных людей выдели. Подымай всех и быстро. Но про другое тоже не забывай. Я все разрешения подпишу. Сейчас надо грубо действовать. Надо – еще костры запалим. Нахрен этот праздник, отменим его.

– Подожди, Первый, не кипятись. Сразу ведь все поймут. Начнут форсировать события, а подробностей мы не знаем. Сейчас мои рванут и проверим все, что едет и кто едет. Твои пускай монастыри на уши подымут. Под видом бухгалтерской, или какой еще проверки. Пускай склады перевернут. Я в Инкубатор стандартизаторов пошлю. Сегодня Лина поговорит с этим люсом, как там его зовут, забыл. Он злой на всех своих. Может что знает. Я просто не вникал. И повод хороший есть. По официально просьбе главного инженера трамвайного парка, я выправил этому люсу документы. Вывел его из чьей-либо собственности. Переквалифицировал данного люса в Плебс высшей категории. Для восполнения рабсилы в парк направлен другой люс. Собственность ведь. Я как чувствовал. И маленькую квартирку ему выделил. Все документы по этому поводу в машине лежат. Я сегодня собирался сам с ним поговорить. Интересный человек, этот люс, судя по информации от главного инженера.

В дверь ложи постучали. Палач ответил: «Входите». В ложу вошла Лина. Как всегда – вся в коже. Слегка взъерошенная и какая-то довольная.

– Привет Великим. Как праздник?

– Хреново – Ответил Палач, – что там с Энди?

– Нормально, она тоже способна сканировать. Еще она способна, как-бы вам объяснить… Вот когда я обращаюсь к вам голосом, вы меня слышите и отвечаете мне. Но к глухому бесполезно кричать, если он тебя не видит. Если он не обращает на тебя внимание. Вот и тут. Мыслью можно «докричаться». Но это как лишний орган чувств. Его надо иметь и им надо уметь пользоваться. С Энри не так. Он, как полуглухой. А с Энди у меня, как лишнее ухо выросло. Даже не ухо, а телевизор в мозгу. И, знаете, я поняла на что надо смотреть, когда сканируешь человека. Я поняла, как вычислить, что человек способен ловить чужие мысли. Вернее, не так. Ловить мыслеобразы – процесс почти статический. Его незаметно. А вот если человек привык перебрасывать мыслеобразы, то это видно сразу. Я просто этого не понимала. Я теперь знаю на что надо обращать внимание при сканировании. У меня как просветление случилось. Энди у меня как канал открыла. Удивительное чувство. И уже есть успех!

Лина подошла к стеклу и ткнула пальцем вниз. В проходе между рядами, стоял худощавый брюнет. Он был высок и подтянут, но вот шириной плеч, Ра его обидела. На нем была стандартная для охраны монастырей форма одежды (в виде черного комбинезона, мандаринового цвета рубашки и фуражки-блайзера такого-же цвета). На правом плече присутствовал единственный погон. Так положено для младшего состава. Два погона носят офицеры. На погоне красовалась единственная лычка. Парень слегка раскачивался в такт музыке. Естественно, на ремне качалась положенная дубинка-парализатор.

– Это он. Я с ним на входе столкнулась. И, знаете, он точно имеет привычку общения мыслями. Но он меня не слышит. Я вижу его, он прозрачен. Но отсылаемый им мыслеобраз я не поняла. Прямо шифр какой-то. Машинально я ему бросила похожее в ответ. Я не специально. Просто общение с Энди меня немного вывело из себя. Я спохватилась. Но он меня не понял. Это как крик в пустоту. Его голова была занята другим. Я немного напряглась, трудно это объяснить, но я поняла кодировку его мыслей. Я поняла кем он занят! Он занят – Тобой, – Лина ткнула пальцем в грудь Палача.

– В смысле? – Синхронно сказали Палач и Первый.

– Он «щупал» Палача, – сказала Лина, обращаясь к Первому. – Эта мандаринка-охранник низшего ранга, пытался сканировать Великого Палача. Он и сейчас это делает.

Палач глянул вниз, на колышущегося с толпой парня и с явном удивлением спросил:

– И как? Получается?

– Нет – с улыбкой сказала Лина. – Он не способен пробить ни тебя, ни тебя, ни меня – Лина ткнула пальцами в обоих по очереди, затем показала на себя.

– Так он и меня «щупает», – повышая голос возмутился Первый.

– И меня, – ответила Лина и продолжила, – но это и хорошо. Одного мы знаем. Это и великолепно. Сейчас мои люди уже работают над его личностью. И еще. Он думал о янтаре. Оказывается, янтарь может помешать выполнить процесс сканирования. Ему может помешать. Не знаю, как там другим, а такие точно есть. Не все инкубаторские, но такие среди них есть. Он много всякого думал. Кстати, янтарь мне лично не мешает. Наоборот, я подпитываюсь им. Это как солнце в руках держать. – Лина вытянула из кармана амулетик с большим кусочком янтаря, в котором виднелся застывший мотылек. – Я у охранника только что взяла. Он в руках его крутил. И, внезапно, человеку захотелось подарить эту прелестную штучку мне. Не смог удержаться от внезапного порыва и остался от свершенного счастлив.

– Этот, там, в низу, он чувствует присутствие янтаря, или как это там у него? – спросил Палач.

– Нет, он думал про стену. Когда эта мандаринка не может кого-то просканировать, то чувствует как-бы стену перед мозгом человека. Я поняла, что для него не важно, это стена от янтаря, или сам человек такой. Это ему непонятно. Но самое смешное в том, что мне наоборот легче работать в присутствии янтаря. Особенно такого, с мотыльком.

– Ну хоть что-то позитивного сегодня произошло – устало сказал Первый. – мозги просто закипают от всей этой паранормальщины. Так, Палач, организуй моим доверенным охранникам такие-же камешки. И пускай в камнях тоже мошки плавают. Мало-ли. Хоть динозавра туда засунь. Если Лине в плюс, то им, возможно – в минус. Будем надеяться. Проинструктируй, чтоб не светили ими на людях. Не знаю…. В трусы пускай зашьют… Это я образно. Без паранойи, но действовать надо осторожно. Все! По коням! Расскажи Лине о твоем люсе-инженере. Работаем! Кстати, Лина, после разговора с люсом – собирайся на таможню. Больше некому доверить такую поездку… Да! Сестру с собой возьми. Я ее к тебе в подчинение отписываю. Сейчас же приказ будет. Все про оружие узнать! Срочно! Так что после встречи – сразу на вертолет. К Энди я своего человечка пошлю. Она уже там будет. Палач, дай им дознавателя, из талантливых. Всеми разрешениями снабди. Если надо – пускай по кускам рубают, – но все разузнать! Я же на таможне тревогу объявлю. Пускай всех соберут. Причину придумаю. К этой «мандаринке» шпиков приставь. Посмотрим что за тип, может на кого и выведет. Хватит, размендальничались. Время добра заканчивается.