Смерть онлайн

Умопорночительная

Ну что молчишь?

22 апреля, 21:41

Ю:

А не знаю, что сказать тебе, чтоб это тебе было приятно, и чтоб я начал тебе нравится…

22 апреля, 22:14

Умопорночительная

Я тоже…

22 апреля, 23:13

Ю:

Тебе сейчас станет легче, потому что:

– девушке можно прибывать в таком состоянии;

– я могу тебе подсказать, что говорить;

– мне интересно любое твоё сообщение;

– ты мне уже нравишься :)…

23 апреля, 00:16

Умопорночительная:

Какая разница… девушка или мужчина…

–

Мир не щадит никого.

23 апреля, 00:29

Ю:

Что делаешь?

23 апреля, 00:31

Умопорночительная

Общаюсь…

23 апреля, 00:33

Ю:

Много поклонников?

23 апреля, 00:34

Умопорночительная:

Ни всех можно считать поклонниками. Вообще мало. Хотя пишет много.

23 апреля, 00:55

Ю:

Спокойной ночи, пока, пока…

23 апреля, 00:56

Умопорночительная

Спокойной…

23 апреля, 00:58

Ю:

Будешь ещё общаться?

23 апреля, 01:01

Умопорночительная

Не знаю… Если будет с кем…

23 апреля, 01:02

Ю:

Сейчас есть?

23 апреля, 01:03

Умопорночительная

Нет…

23 апреля, 01:05

Ю:

Отпускай меня.

23 апреля, 01:05

Умопорночительная

Да, давай… Я тоже тогда пойду…

23 апреля, 01:07

Ю:

Целую в губки…

3

Спальня Дмитрия и его жены Насти, где они сейчас находились после того, как уложили детей, прибрались по дому, приняли душ и сделали другие необходимые вечерние завершения, была расположена на третьем этаже их дома. Комната было огромная. Чёрный лакированный паркет, стены отделанные декором. Дорогущий матрас «Афродита», уложенный на белый глянцевый подиум. По правому краю подиума чёрная панель с вмонтированными четырьмя матовыми квадратными лампами. Чёрное кожаное кресло на хромированной ножке бокальной формы недалеко от кровати. Полоска белого ковра на всю комнату. На ковре Настины туфли на высоком каблуке и её сумочка. У стены биокамин. Окно занимало одну стену и переходило на часть другой. Пожирающий своим дыханием потолок: благодаря инженерным хитростям, он растворялся и исчезал в бесконечности звёздного неба, раздвигая и уничтожая любые границы мысли.

– С девушкой общаюсь наистраннейшей, – проговорил Дмитрий своей жене, выключая компьютер. – Я предложил ей тройку, а она написала, что, во-первых, не будет заниматься с нами сексом, во-вторых, ей вообще тебя жалко, а в-третьих, мы с тобой не пара, а то, что я твоя вторая половинка – это вообще иллюзия у тебя в голове.

По усмешке Насти было видно, насколько она не разделяет второе и третье, но спросить пока решила про первое.

– А почему она не хочет заниматься сексом с нами?

Сидящая у окна в кожаном кресле с ноутбуком, в одних розовых трусиках, среднего роста, худенькая, красивая, с тёмно-каштановыми волосами Настя – обожаемая Дмитрием его жена – смотрелась умопорночительно, как отметил про себя Дмитрий «новым» узнанным словом.

– Я не спрашивал. Не хочет – и не хочет. Меня больше заинтересовало, почему ей тебя жалко.

– И почему?

– Тоже пока не понял. Я вообще сначала решил узнать, есть ли ей хотя бы восемнадцать. По идее у взрослой женщины не должно быть её реакции на такое предложение, тем более, что у неё написано, что ей 33 года, и она ищет знакомство с парами. Ты знаешь, что это такое?

Дмитрий потянулся к прикроватному столику, вытащил из узенькой шуфлядки листок бумаги и ручку, и написал на листке обозначения косинуса, синуса, тангенса и котангенса – тригонометрических функций.

– Нет, – ответила Настя, стрельнув своими глазками-рыбками на запись.

– Ну, Настя, ну COS, ну что это такое? Не помнишь? Математика?

– Нет, – она рассмеялась, изо всех сил стараясь показать, как ей, девушке, сложно вспоминать, а уж тем более знать, что это такое. Кокетка.

– Ну, короче. Я её спросил, что такое тригонометрические функции, она написала, что не понимает, что это такое, а на эти обозначения, – Дмитрий указал подбородком на записи на листке, – она написала, что инструменты решения задач. В принципе, и двенадцатилетняя могла так ответить, но она совершеннолетняя, а то бы больше всякой чуши было написано.

– Так, ну и почему жалко, не узнал?

– Спросил, что больше всего запомнилось из ВУЗа. Она написала, как она входила в аудиторию, и на неё все пялились.

– Она красивая что ли?

– Пока не знаю. В ней что-то сидит и не даёт быть нормальной. Я чувствую это. Она какая-то обозлённая, не слышит, что ей говорят, слышит только себя. Я думаю, ей около двадцати двух – двадцати четырёх. Её не склонить на свою и не изменить её точку зрения – эгоцентризм обыкновенный, что называется, – проговорил, задумываясь, Дмитрий. – Можно подумать, что ей девять лет и хуже.

– Ну, и что ты с ней ловишь?

– Да в том-то и дело, что уже решил, было, что ничего ловить не буду. Просто лекция сегодня закончилась, дай, думаю, проверю, зашёл на сайт, а там от неё сообщение. И такое, в принципе, что понял: надо её пожалеть, – Дмитрий улыбнулся. – У неё, кстати, ник неординарный – Умопорночительная.

– Западающий, – ответила Настя, которая всё время, пока они говорили, делала какие-то пометки на другой стороне листа, на котором Дмитрий написал свои «функции».

– Именно-именно, западающий, теперь ни один, кто с ней списывался, вместо нормального слова «умопомрачительная» где-нибудь случайно употребит это созвучное словцо.

Настя выключила свой компьютер и положила его на комод, а вместе с листком и ручкой, как будто случайно отдавив всё, что попалось на пути от своего мужа, пока она через него переползала, юркнула под одеяло на свою половинку роскошной кровати. Потом вложила в его руку авторучку, поднесла его руку к исписанному ею листку, и заставила поставить внизу этого листка свою подпись. Потом дала ознакомиться с тем, что он подписал: понедельник, среда, пятница – массаж желательно; вторник, четверг, суббота – массаж обязательно; воскресенье – возможно, выходной.

– Сегодня вторник, – принимая соответствующе положение, промурлыкала Настя.

Утром, развезя детей в школу и детский сад, позавтракав, перед тем как уехать в институт, Дмитрий сидел в столовой одетый в чёрный костюм и белую рубашку, без галстука, и пил кофе. Сегодня две лекции и консультация у заочников, значит, часов до пол третьего из института не выйдешь. Он достал телефон и набрал сайт. Её не оказалось онлайн, но он написал.

23 апреля, 09:38

Ю:

Целую в губки – подъём :)!

Пока пил кофе, схватил оставленную здесь случайно книгу Синеки «О спокойствии души», открыл её наугад и прочитал: «Стоит лишь подумать, насколько легче совсем не иметь, чем потерять что-нибудь, как сразу понимаешь, что в бедности тем меньше страданий, чем меньше возможностей утрат».

Мысль наполнила его грустью. Он подумал о том, сколько миллионов людей ввели в заблуждение посредством своей политики и бесстрастных поучений, прочитавшие эту фразу корифеи тех или иных наук, тех или иных поприщ, в разных местах и в разные времена. Он включил телефон, проверил сообщения от «умопорночительной», которых не оказалось, открыл в телефоне раздел «Заметки», открыл отдел «записи для книг», записал название книги, автора, страницу, абзац и пометил: «Стоит лишь подумать… ОСПОРИТЬ».

Затем положил кружку в посудомойку, прошёл в кабинет, взял папку и через прихожую, крикнув Насте «Пока!», прошёл в гараж.

Настя занималась на тренажере.

Вечером, появившись дома, сидя в столовой, опять зашёл с телефона на сайт знакомств, где его уже ждало сообщение.

23 апреля, 16:16

Умопорночительная

Доброе утро!

«В 16:16?», – не пропустил он.

23 апреля, 17:07

Ю:

:) Добрый вечер!

23 апреля, 17:44

Ю:

Чмок :).

23 апреля, 17:46

Умопорночительная:

Как спалось? Как день?

–

Слушай, а для чего ты под видом женщины пишешь?

23 апреля, 17:57

Ю:

Нет в настройках пола в профиле слова «пара», поэтому девушка и её фото :)…

Спалось нормально, день нормально :)…

–

А как тебе спалось? Даже интересней, как засыпалось, после нашего поцелуйчика в губки на ночь :)?

23 апреля, 18:02

Умопорночительная

Ты так говоришь, как будто реально целовались!

23 апреля, 18:04

Ю:

Сегодня я ещё буду тебя целовать на ночь… Уже ниже…

23 апреля, 18:11

Умопорночительная:

Так, я не поняла, а почему меня? Я своего согласия ещё не давала!?

23 апреля, 18:20

Ю:

А как тебя зовут?

23 апреля, 18:21

Умопорночительная:

Вита. А тебя?

–

И я не поняла, что у вас с женой? Как вы сексом занимаетесь?

23 апреля, 18:22

Ю:

Иначе буду называть тебя «моя девочка».

23 апреля, 18:23

Умопорночительная

Как тебе угодно.

23 апреля, 19:12

Ю:

Меня Дима

23 апреля, 19:24

Ю:

У нас с женой очень хорошо, и я тебе скажу, если в паре люди доходят до таких экспериментов (например, хотим тебя пригласить к нам в постельку), то у таких пар очень хорошо, хоть тебе это и не представляется вероятным… Поверь, как минимум, в таких парах, либо один, либо другой, а чаще оба, время о времени тратят себя на познание и изучение друг друга. Так что, можешь таким парам такие вопросы не задавать. Как мы занимаемся сексом? Полтора раза в сутки… Например, она может просто подойти ко мне и попросить сделать ей приятное где-нибудь… Тебе нравится, когда тебе делают приятное ни только там и так, где и как принято это делать :)?

–

Опять убежала? И опять на самом интересном :)?

–

Понятно :), тогда зачёт тебе! Ну, настоящая женщина :)!

4

Домой пришёл Влад. Увидел, что в ванне горит свет – там Марина. Прошёл на кухню, набросал в сковороду макароны и зажёг под ней огонь. Сильным движением дёрнул, а не открыл, чуть не опрокинув на себя небольшой холодильник, и, не обнаружив ни колбаски, ничего другого мясного, достал кетчуп. Посидел, подождал пару минут, когда нагреются макароны, перевернул их, и стал готовить себе чай.

Марина ещё не выходила, и в ванной была тишина.

Он подошёл и постучал в дверь ванной комнаты.

– Что? – выкрикнула Марина.

– Всё нормально? – спросил Влад, чтобы услышать её голос, и убедиться, что всё нормально, что она жива, и что не потеряла сознание со своими часовыми ваннами.

– Да! – с той же интонацией повторила Марина. – А у тебя?

– Конечно!

– Не похоже!

Только что она переписывалась с этим Димой и ещё с одним парнем. Последний откровенно предлагал подъехать сейчас к ней, и стал подробно описывать, что они будут делать у него в машине, а последняя фраза Димы её «добила». Она, можно сказать, выскочила с сайта, выключила компьютер и убежала в ванную.

Марина сразу поняла по голосу, что брат пришёл на половину вменяемый. Не пьяный – в такие моменты от него не несло никаким спиртным. Просто какой-то непонятный и неприятный. Бывает, говорит что-то невпопад, взгляд странный и странно на неё смотрит. Марине не нравилось, когда он такой приходил. Мысль, что он употребляет какие-то наркотики, она почему-то гнала от себя. Она просто боготворила своего брата и очень верила в него. Считала его крутым и умным, и что вот-вот, вот сейчас, он заработает много денег и избавит их от всех страданий. «Все великие люди, прежде чем стать великими, оказывались в его положении! Ему очень тяжело, он должен думать постоянно о нас двоих», – думала она так и подобным образом о нём.

Сегодня, она знала, он засядет за комп, и не даст ей уже ничего на нём поделать, такое часто бывает по вечерам – он сидит и играет во что-то в Интернете. Придётся валиться спать.

Влад вернулся на кухню, выложил на тарелку макароны, полили их кетчупом, взял чай и два куска белого хлеба и прошёл к компьютеру.

Марина ещё минут десять пробыла в ванной и вышла, закутавшись в полотенце. Влад своим приходом, стуком, разговором и состоянием сбил всю волну. Она вышла возбуждённая и раздражённая.

Брат сидел за компьютером и играл в какие-то «танчики». Это теперь до часу ночи.

– Ну, а чё и мне не разогрел? Я тебя ждала, чтобы покушать, – спросила Марина.

– Откуда я знал? – не замечая её раздражения, не отрываясь от монитора, ответил Влад.

Марина прошла на кухню, приготовила себе то же самое и поужинала в тишине. Потом заварила чай и пришла с ним в комнату. Подошла к балкону, открыла дверь и покурила, выпуская дым на улицу, не выходя на сам балкон босыми ногами. Потом взяла с книжной полки «Мифы древней Греции» и улеглась с чаем и с книгой в кровать спиной к брату.

Влад спал в другой комнате, но часто до поздней ночи мог сидеть за компьютером в зале, где спала она.

Она читала книгу и попивала чай. Марина пару раз пошевелилась, полотенце на её теле стало разматываться и немного сползать. Теперь она лежала, стараясь не шевелиться, чтобы полотенце не сползло окончательно, и не показалась попа. Марина знала, что брат иногда должен заглядываться на её полуобнаженное тело. Она испытывала от этого возбуждение.

Книга оказалось интересной, и она с полчасика её почитала. Потом встала, придерживая готовое упасть полотенце, подошла к балкону и покурила.

– Я буду ложиться спать, – сказала она, поднеся руку к выключателю, готовясь выключить свет.

– Ложись, – сказал Влад, не отрываясь от компьютера.

Марина выключила свет и ушла в ванную. Появилась снова через пару минут в одном нижнем белье.

Взяла кружку с остатками чая, понесла её на кухню и поставила в раковину, где потом окажется грязная посуда брата. С утра она всё помоет.

Вернулась, хотела закрыть книгу и положить её на полку, но остановилась на мгновение, что-то дочитывая при свете от монитора, постояла так какое-то время, чтобы убедиться, что брат точно посмотрел, и не раз, в её сторону. Нет, она не пыталась его совратить. Но возбуждение, которое она получала от этой игры, её очень заводило, и она не могла от этого отказаться. И можно её похвалить за то, что временами она думала, что это аморально и, может, вообще не стоило бы так делать.

Как-то она прошлась перед ним без лифчика, а в другой раз специально чуть-чуть приоткрыла одеяло, когда она лежала голая в кровати, и делала вид, что спит. Было и кое-что другое. Обо всех этих моментах она вспоминала уже с некоторой тревогой – когда брат вырастит, он совсем по-другому посмотрит на все эти её шалости. В минуты тревоги она задумывалась и о божьей каре за такие свои действия. Но чем она могла себя ещё развлечь в этой жизни?

Марина скинула на пол одеяло и подушку, стала расправлять простынь, а потом, взбив подушку и поправив одеяло, водрузила всё на свои места. Взяла телефон и присела на краешек кровати. Попыталась кокетливо сдвинуть толстоватые для её возраста ноги. Проверила настройки будильника, чтобы встать завтра в девять, а не в час, если он не зазвонит – завтра на работу с двенадцати до пяти.

«Может с утра получится „початиться“ с этим», – подумала она, «Уже забыла, как там его звали?»

В девять встать не смогла. Проснувшись, она переставила будильник на десять, а в десять – на одиннадцать, но на работу в столовую приехала вовремя.

Марина проверила шкаф, куда сотрудники ставили что-то из еды, к чему не притронулись заказавшие это клиенты. Туда же те же сотрудники укладывали крупы, хлеб и прочее, всё, что угодно съестное, что тем или иным образом «прекращало считаться» собственностью столовой.

Налила себе кофе из десятилитрового чайника, который заваривался к завтраку, обеду и ужину. Взяла два куска белого хлеба, намазала их маслом, положила на них по обжаренной половинке сардельки, которые нашла в шкафу, и позавтракала, подумав, что обед сейчас съедать свой не будет, а возьмёт его домой.

Запустила посудомоечный агрегат и стала укладывать в соответствующие пазы тарелки, кружки, блюдца, ложки, вилки и ножи, беря их из заполненной до верху тележки с грязной посудой. С другой стороны аппарата посуда выезжала практически сухой, она дотирала её полотенцем и стопками носила к месту раздачи пищи.

Даже при том, что все эти взрослые женщины, которые работали с Мариной и знали её положение, – а некоторые, когда-то побывав практически в таких же, как у неё сейчас условиях, и став вследствие чего чрезмерно сердобольными, думали о ней больше, чем того она хотела сама, – откладывая ей лучшую часть еды, все они, тем не менее, не сыскали того уважения и благодарности от неё, которых могли были б от неё ожидать. Как-то она воспринимала это как должное.

Целый день работа была, и до пяти она практически не присела, редко и быстро выбегая покурить на улицу.

В пять вечера, собрав пакет с едой, которую ей, в отличие от других работников, по молчаливому всех согласию, из шкафчика разрешалось брать в неограниченном количестве, Марина отправилась на остановку ждать маршрутку. Теперь она хотела быстро заехать домой, оставить еду, взять пакет с учёбой и съездить в школу. Уже два дня не была, надо появиться – отметиться. Успеет только на последние два урока, но главное перед классной руководительницей показаться.

Всю дорогу в маршрутке Марина таращилась на обгоняющие и проезжающие мимо дорогие автомобили. В голову при этом лезли мысли только о классовой несправедливости, о том, что нет денег, постоянно спрашивала себя, а правильно ли она всё думает, и когда, наконец, всё это закончиться.

– Остановите на остановке, пожалуйста, – сказал кто-то сзади, и водитель маршрутного такси дал вправо, чтобы остановить машину там, где его попросили.

– На следующей остановке остановите, пожалуйста, – прокричала полная и непривлекательная женщина лет сорока, сидящая на заднем сиденье с двумя большими пакетами.

«Зачем так рано предупреждать?» – подумала Марина, – «Неужели нельзя это сделать, когда будем подъезжать к той остановке?»

Мысли опять приняли негативный характер, опять стала думать о том, когда же это всё закончиться. Посмотрела на проносящиеся мимо три подряд супермаркета. Подумала, что три подряд супермаркета – это сила. У народа нет денег! А зачем тогда три подряд здоровенных магазина?

– На остановке остановите! Мужчина! Ну я же вас попросила, – скорей завизжала, чем закричала опять та женщина, когда маршрутка чуть не проскочила нужную ей автобусную остановку.

Водитель резко стал тормозить, а она в панике поднимать и проталкивать своё тучное тело с двумя па кетами к выходу, еле умещаясь в проходе.

«Я и сама забыла, что ей здесь надо было выходить», – подумала Марина, – «Вот и он, скорее всего, забыл, и это нормально, как можно ехать и пять минут думать о её остановке?»

– Мужчина, ну я же просила! – кричала женщина, уже поравнявшись с водителем, и начиная открывать дверь, – музыку поврубаете, и не слышите ничего, что вам говорят, я вам нормальным языком же сказала, что на следующей остановке остановите.

Худощавый с усами водитель спокойно выслушивал женщину, но когда она уже оказалась на улице и готова была захлопнуть дверцу, закончив свои излияния, он выкрикнул:

– Корова!

У женщины отвисла челюсть, и она стала давиться фразами, забывая, какие начинала, и, не соображая, чем-что заканчивать.

– Что вы мне?.. Я вам что?.. Сами вы – корова! – крикнула она ему, наконец, и стала захлопывать дверцу.

– Иди, давай! – женщина, скорей всего, услышала только слово «иди».

А потом мы поехали дальше, и водитель ещё минуты две-три чертыхался в её адрес, что явно муж не дал, и что он бы такой сам впёр.

Случай рассмешил Марину, и она отвлеклась от плохих мыслей, а то б, как это обычно происходило, когда она так думала, депрессии было не миновать. Она восстановила вопрос в голове о том, что когда же это всё закончиться, но вместо того, чтобы задуматься, размечталась.

Она представила, что каким-то образом в проезжающей мимо хорошей машине оказывается, вдруг, парень, который замечает её через стекло, рассматривает ещё и ещё. Поток машин отбрасывает его назад или вперёд, но он возвращается, чтобы увидеть её ещё раз, рассмотреть. Потом пристраивается за маршруткой и начинает следовать за ней, чтобы дождаться, когда Марина из неё выйдет. И она выходит, а он останавливает свою машину, закрывает её. Марина слышит у себя за спиной пик-пик – он поставил машину на сигнализацию – и идёт за ней. Догоняет и предпринимает попытку познакомиться. Потом они ездят по магазинам, он покупает ей красивые одежды, возит в кафе, на карусели, вечерами к морю… Он конечно богат… А потом другая картина: он такой красивый, задумчивый и уверенный ведёт машину, но иногда бросает на неё грустный взгляд, потому что сокрушается, что она его не любит, и скорей всего не полюбит, потому что слишком хороша для него. А она снисходит, чтоб быть с ним, и смотрит на него с высоты своей красоты, достоинства и ума, и сострадательно ему улыбается, и тоже грустит… О любви, которой, может, не дождётся, потому что отдаёт себя ему, и она говорит ему глазами, чтоб он не волновался, что всё будет хорошо… И все кругом думают, а куда же подевалась Марина?..

За мечтой время летит не заметно.

После школы, уже в девять вечера, идя домой, решила купить спиртное и зашла в магазин. Дома распаковала еду, которую принесла из столовой, поставила греться сосиски с макаронами и налила себе водки. Потом налила ещё. И ещё.

Ночью ей снились кошмар за кошмаром, из-за которых она постоянно просыпалась. То она присаживается на крышу подъезда, свесив ноги, а брат, почему-то маленький, подбегает, подпрыгивает и хватает её за них, тянет, и она со всей силы летит на асфальт лицом вниз, но просыпается не долетев. То ей снится, будто у неё весь живот покрыт какими-то маленькими, правильной формы, квадратными красными пятнышками, которые уходят всё ниже и ниже, она продолжает их рассматривать, и обнаруживает их на половых органах.

Проснулась в пять утра с головной болью и жаждой. Прошла на кухню, напилась воды и легла опять, уже до восьми.

Голова продолжала болеть и в восемь, по-прежнему хотелось пить, сон испарился как-то резко и неприятно. Пыталась лежать, но раздражение не позволяло делать спокойно даже это. В тишине квартиры сквозь балконную дверь доносились звуки детских голосов. Детей разводили по садам, другие сами шли в школу. Ужас, как захотелось мороженного или, чтоб пачка апельсинового сока стояла в холодильнике. После душа в любом случае почувствуешь себя иначе, никак сейчас. Отправилась в ванную.

Брата не было и, судя по всему, не было всю ночь. Это ненормально.

Курить натощак или после кофе? Или попить кофе, покушать, попить кофе и покурить?

Покурила (после сигареты стало хуже, подумала, что лучше б не курила, лучше б вообще не курила), приготовила кофе и завтрак, стала завтракать.

Где же Влад?

Быстро позавтракала, почистила зубы, взяла кофе с сигаретами и с зажигалкой, включила компьютер, оставила его загружаться, а сама пошла на балкон.

Втянула с силой утренний воздух, принюхиваясь к каждому запаху, зажмурила глаза от удовольствия. Но кофе с сигаретой показалось заманчивей.

Через пятнадцать минут уже сидела за компьютером.

«Так ничего нормального и не придумала, чтобы ему написать, но написать уже надо, а то ещё забудет», – подумала Марина, открывая сайт. Дима уже был там.

25 апреля, 10:26