– Понимаете дорогуша…как бы вам так сказать… Вы не можете так просто разгуливать по миру, если конечно… – он осёкся и внимательно посмотрел на Олю, в ее заплаканные глаза и осторожно продолжил. – Если, конечно, вас любили при жизни, понимаете, даже часть нас может быть нужна тем, кто тут остался, но обычно… В общем, позвольте спросить, вас любили? На край может быть кому дороги были-с.

Девушка ничего не ответила, она явно задумалась и ушла в себя. Странная парочка продолжила в тишине свой путь, но теперь Петр Сергеевич держал за руку Оленьку, как маленького ребёнка и вел за собой. Держать за руку он, конечно, не мог, но сделать вид вполне.

Темно-серые ночные сумерки сонно расступались перед двумя идущими путниками, прячась по щелям и углам угрюмого кладбища, что явно был не рад посетителям. Навстречу мужчине и девушке то тут, то там из мрака неожиданно выскакивали покосившиеся кресты, могилы, памятники и прочая обыденная атрибутика столь сомнительного места для прогулок. Впрочем, это не мешало им обходить вовремя надгробия чиновников, учителей, водителей, школьников, певцов… И даже, когда места захоронения участились и стали превращаться в некий запутанный лабиринт, они шли уверенно, не сбавляя темпа.

Петр Сергеевич осторожно посмотрел через плечо и тяжело выдохнул. Облачко пара тут же появилось и исчезло. Его беспокоило затянувшееся молчание Оли.

– Муж. Я вам о нем кажется уже рассказывала. – заметив взгляд мужчины, тихо и неуверенно произнесла она.

– Ах да, да…припоминаю, в автобусе еще… но понимаете, вся сложность заключается в том, что вы не правы. Увы, но это так и кажете сами понимаете. – тут он остановился посреди развилки между могил и повернулся к ней.

– Но…но… понимаете мы планировали детей… он говорил, что меня любит…что я… а он… мне надо вернуться…

– А разве любящие мужья избивают до полусмерти своих жен и после гуляют с любовницами без угрызения совести? И разве жены уходят от отличных мужей? Вы это сделали только по своему. – Его слова попадали точно в цель, девушка закусила губу и потупила глаза. – Он с первого дня отношений вам изменял. А в этом я почти уверен. И думаю, вы догадывались, но не хотели в это верить… Все эти задержки после работы…мгм…не верите… но знайте, вы для него были лишь удобным мусором, что готовит и убирает, а также покорно дает себя поколачивать и всё прощает-с. И спрашивается накой только черт вам вернуться надо?!

–Да, что вы… Вы лжёте. Это не так. Все совсем не так было…– Оля снова плакала, она пыталась сдержать нахлынувшие слезы, но только получалось размазывать их по лицу рукой. – Я ничего не знала и не догадывалась! Совершенно… да что вы можете только знать?! – отчаянно прокричала в лицо она.

– Ооо, дорогая моя, я многое знаю и понимаю, в отличие от вас-с.

Петр Сергеевич продолжил путь и свернул налево по развилке, где кладбище начало редеть и все больше можно было увидеть пустых участков, что ждали, когда же их украсит надгробная плита. Луна исчезла за деревьями, оставив двоих людей в еще большем мраке.

– И детей у вас нет… а почему? Хотя, можете не отвечать. Может кто из родственников вас любил тогда? – через время опять задал вопрос он, переступая через давно покосившейся заборы, что ставили обычно вокруг надгробия. Петр Сергеевич и так все знал, но ему было важно открыть глаза ей на свою жизнь.

– Я сирота. Мама алкоголичка сразу бросила после рождения. А отец неизвестен… – грустно изрекла Оля.

–Мгм, так понятно… А друзья? Няньки там…воспитатели, кто там вас воспитывал в детском то доме? Извиняюсь не сведущ в таких вопросах. Друзья? Наверное, были и лучшие-с.

– Воспитателям как оказалось было совсем не до нас. Их интересовали деньги, деньги, деньги… А друзья… Кто-то предавал, кто-то использовал, никто из них не задерживался около меня надолго. Быть толстой это ещё полбеды. А некрасивой!… Поэтому у меня и не было друзей,… – голос по мере рассказа становился все тише и тише, пока совсем не превратился в еле различимый шёпот.