После занятий, мы опять выходили гулять на час, потом обедали и наступал «сон час». Мне тоже очень не нравилось это действие, за все то время, пока я находился в детском саду, я спал там максимум два раза. И я даже не представляю какая причина могла этому послужить… Всегда в «сон час» мы баловались и за это стояли в углу. Чтобы этого избежать, мы разговаривали шепотом, и, когда воспитатель подходили, чтоб поднять нас с кровати, мы делали вид, что наши глаза закрыты, и мы уже давно спим. Так, наверное, и получилось в те два раза, когда воспитатели сидели рядом со мной, чтоб у меня не было возможности ничего сделать, и я, от скуки, погружался в сон. На «сон часе» не только наше крыло комнаты было веселым и жизнерадостным, другая половина нашей большой комнаты тоже получала замечания за свои провинности от воспитателей. Каждый «сон час» был по-своему интересен. Моя любимая рубрика была «шутки из пустоты»: один раз в «сон час» кто-то обязательно что-то говорил очень веселое и те, кто не спали, попадали в ситуацию, в которой раскрывали свое неповиновение режиму и начинали смеяться. Была там у нас одна девочка, которая любила потанцевать во время «сон часа» голышом. Ну, а что? Публика веселилась, а ей, видимо, это доставляло свое удовольствие, и она веселилась по-своему. Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что осознанности в этих наших маленьких головах, а уж тем более в действиях, не было совершенно никакой. Много раз происходили действия и с моей стороны, и со стороны других детей, которым я до сих пор не могу дать объяснения, но, если его нет, значит просто так хотелось нашим маленьким телам, вот мы и делали. Просто значит было интересно попробовать что-то эпатажное.
После «сон часа» мы опять выходили на прогулку. С нее обычно уже кого-то забирали родители, при этом некоторые плакали из-за того, что не доиграли партию в догоняшки или прятки, а кто-то из оставшихся наоборот хотел, чтобы его поскорей забрали родители, но за ним никто не приходил. После часовой прогулки мы возвращались в группу и уже меньшим количеством детей играли в игры, которые были нам доступны, или доделывали какие-то свои поделки, было конечно и такое пару раз, что мы из-за плохого поведения рассаживались вдоль стены и ждали пока нас заберут родители.
После того, как меня забирал кто-то из родственников, мы проходили полукруг, чтобы прийти к дому, но наш путь всегда проходил через магазин, заходили туда и покупали что-нибудь сладкое или газированное, маршрут был таков на протяжении всего детсадовского периода. И во время этого похода, тот из родных, кто забирал меня из детского сада, задавал мне вопросы о моем прожитом дне. Я делился без разбору всем, чем мог поделиться. Весь день был все равно для меня интересен, пусть и утром я обычно был не в очень хорошем настроении, потому что мне приходилось переступать через себя и идти в детский сад. После того, как полукруг завершался, мы оказывались во дворе, и я радостно бежал к своим дворовым товарищам, которые уже сидели в песочнице или качались на качелях. Они ходили в другие садики, и у нас там были разные коллективы, но дворовая детская компания была более сплочённая и веселая. И так проходили каждый день недели, до выходных.
На выходных, я чаще всего, отправлялся в гости к бабушке с дедушкой, где прекрасно проводил время и до того, как пошел в детский сад. Потому что дедушки и бабушки обычно всегда сверх опекают и позволяют чуть больше своим внукам и внучкам. Мне повезло, у меня была еще и прабабушка, с которой я успел повидаться и поиграть. Она приезжала к моим бабушке и дедушке по выходным. Жаль, что она ушла в том возрасте, когда я еще не пошел в детский сад. Был один случай: мне купили пожарную машинку, модельку старого образца, и набор полицейского- дубинка, пистолет и наручники, в общем все как полагается. Меня привела домой бабушка, и ушла в магазин, оставив нас вдвоем с прабабушкой. Мы с ней распаковали купленные игрушки, и я, вжившись в роль, решил, что она должна быть преступница, которую я поймал, и, как мера наказания, заковал ее в свои пластмассовые наручники. Она приняла игру, но ключ, который должен был открывать наручники, мы с ней куда положили при распаковке и после ареста не могли его найти. Через некоторое время вернулась бабушка. Но прабабушка не смогла открыть ей дверь, так как ее движения были скованны. И мне пришлось по ее наставлениям доставать ключ от дверей с полки и бежать на балкон, чтоб выкинуть ключ на улицу своей бабушке, дабы она смогла открыть нас снаружи.
Это была одна из историй, которая запомнилась мне до сих пор. Когда я интересовался по этому поводу у своих родных, они ответили мне, что я виделся с ней, возможно, пару раз. После того, как ее не стало, я пришел домой к бабушке с дедушкой, а на тумбочке стояла ее фотография. Я помню, как сильно плакал тогда. Сейчас я осознаю, что это было нечто большее, чем просто слезы по человеку, которого я видел всего лишь пару раз.
Тем не менее, мои походы к ним в гости продолжались. Я приходил к ним, мы разговаривали с дедушкой, пока я играл с конструктором, собирая его на диване, или он смотрел какую-нибудь интересную для него передачу про политику или о каком-нибудь старом певце или актере, внимательно погружаясь в тему. Я иногда отвлекал деда от просмотра, предлагая поиграть со мной, как мне казалось в то время, в интересную игру. Я должен был достать дверь балкона, которая находилась в двух метрах от кресла, на котором он сидел, а его задача заключалась в том, чтоб не дать мне это сделать. Он держал меня за ногу и оттягивал назад, чтобы у меня это не получилось. Бабушка в свою очередь хлопотала на кухне, ей хотелось приготовить для меня что-нибудь особенное и вкусное. Ей, наверное, всегда казалось, что я плохо ем. После того, как мы ужинали, мне нравилось рисовать, причем в беспорядке, потому что конструктор на диване я не убирал до самого отбоя, так как всегда думал о том, что, порисовав, я продолжу. Бабушка давала мне серые листы бумаги А4 и фломастеры. Я рисовал – домики, зверей, динозавров и почему-то самолёты и танки. Хоть я и не знал обстановку в стране, тема войны почему-то была в моей голове в тот период жизни. По воскресеньям, я обычно купался в ванне у бабушки с дедом, с какими-то игрушками. Был пластмассовый медведь, у которого в ноге была небольшая дырочка. Я опускал его в воду на какое-то время потом доставал и ждал пока вода из него выльется обратно. Вообще веселился как мог. Потом мое время плескания и посиделок подходило к концу, заходила бабушка, поливала меня, а я пытался быть взрослым и сам мылся. После этого она вытирала меня большим голубым махровым полотенцем, укутывала меня в него, доносила до дивана, усаживала меня, чтобы я остыл, укутанный в полотенце. Она давала мне большое зеленое яблоко, и я его грыз, пока вода впитывалась в полотенце. Также, когда я проводил выходные у бабушки с дедом, они ходили со мной гулять к ним во двор. Как я вспоминаю сейчас, контингент в этой местности был совершенно отличный от моего двора. В домашней песочнице и песок был лучше. На тот момент, у дедушки с бабушкой был скудный дворик: не было ни качелей, ни горок между домами. Была только одна песочница посередине двора, и та была занята постоянно. Но за их домом было все, что нужно для полного моего счастья и этих детей, которые ковырялись в песочнице вместе со мной. Но мы туда не ходили по какой-то причине. Возможно, потому, что там веселились более старшие ребята. У меня сейчас нет ни капли сожаления, потому что, если бы я ходил туда, то у меня скорее всего не было бы такого контрастного представления о моем детском возрасте. Но я точно помню, что люди, которые жили в районе у бабушки с дедом в основном ходили либо пьяные, либо уколотые, нежели у меня во дворе. У нас такое почти не случалось. А, если и происходило, то для случайного пассажира все это очень быстро заканчивалось. В любом случае какой бы не был двор, в каждом из них у меня были свои товарищи по играм. Мне было интересно играть со всеми и узнавать что-то новое у одних, и у других ребят.
Вот одна маленькая история о смекалке. У нас во дворе взрослые ребята сидели со своими взрослыми подружками, а мы там галдели всегда очень громко. Видимо, это периодически им надоедало, или они так показывали свою самость. В любом случае, в момент нашего неповиновения они подходили, переворачивали нас вверх ногами и хлопали по попе, чтобы мы были тише. Нам, похоже, нравилось это висение головой вниз, на одной руке у взрослого человека, потому что им приходилось за нами побегать. В общем, такие игры у нас иногда происходили со взрослым поколением. Но с каждым разом сила, с которой мы получали по мягкому месту, усиливалась. А, если мы нарывались, и нам приходилось уходить от преследования, хлопки становились более ощутимыми. Тогда я, может, сам придумал, может подглядел где-то, что мне нужно быть рыцарем и не убегать, даже если за мной будет организована погоня. У меня была железная круглая коробочка, из-под старых конфет, в которой хранилась какая-то мелочевка. И я решил использовать крышку от нее для того, чтобы навредить своим ловцам еще больше. Я думал, что помимо того, что они будут меня догонять, они еще и отобьют себе руку, хлопнув меня в качестве наказания. Это, конечно, сейчас я вспоминаю и прекрасно понимаю, что выглядело максимально явно, что у меня какая-то броня. Но я надел двое штанов и спокойно сидел со своими сверстниками на лавочке, играя в развивающею воображение игру, под названием «Сабжо».
Смысл этой игры заключался в следующем: был ведущий с мячом, он бросал мяч каждому из игроков по очереди, называя какие-то элементы истории жизни игрока, например: имя, фамилия, отчество, место работы или учебы и так далее, и тому подобное, вплоть до внуков и правнуков. Если игроку не нравилось названое ведущим слово он отбивал мяч, если нравилось он должен был ловить мяч, когда ведущий выкрикивал «Сабжо», и игрок ловил мяч, он мог придумать свой вариант ответа на данную историю, в случае, если он отбивал мяч или не смог поймать, тогда присваивался предыдущее обозначение истории, которую бросал ведущий. И вот так по кругу каждому бросался мяч и открывал жизнь совершенного нового человека. Там всегда было очень много смеха. Так как у меня было развитое воображение, помимо того, что я слышал, я это еще и видел, представляя каждого участника в той или иной обстановке.
Смеялись сильно, но мне было вообще не страшно, я был в броне. И как словом, так и делом. Мы получили несколько замечаний от старших ребят. Но сдержаться нам было невозможно, ведущий был коварен. Он, как назло, выдумывал очень веселые варианты. На этом терпение взрослых ребят подошло к концу, и, по старой схеме, они с улыбкой побежали со своей лавочки в нашу сторону. Я остался сидеть на лавочке, не шелохнувшись с места, так как был уверен в своем спасении. Один из старшиков схватил меня, перевернул и хлопнул по мягко-твердому месту. С его рукой все было в порядке, а вот я пострадал чуть больше, чем обычно. Площадь крышки была выпуклая, но я не сообразил перевернуть ее таким образом, чтоб верх крышки был в мою сторону. После удара этой крышки, я почувствовал, как эта круглая грань вибрацией прошла по телу. Взрослые ребята посмеялись над моей находкой, а я понял, что в этот раз смекалка сработала не в мою пользу, потому что удар был немного больнее, чем я представлял. Вот примерно по такому расписанию проходили мои недели и месяцы.
Из тех месяцев, которые я проводил в этом изучении, мною всегда выделялись январь и февраль, ни потому, что мне очень нравилась зима, а потому, что у меня была возможность проводить больше времени с родителями. А еще в эти два месяца было два праздничных события: Новый Год и мой День Рождения. Что касаемо родительского внимание, то тут все дело было в том, что зима была, как правило, холодная, а жили, мы как я уже описывал, на первом этаже. В квартире зимой было не очень-то жарко. Поэтому нам приходилось подключать электрическую батарею, которая обеспечивала нас теплом. Чтобы постоянно не переносить обогреватель из моей комнаты в родительскую, они приняли решение, что в эти морозные дни спать нам нужно в одной комнате. Я не спал с ними в одной кровати, у меня было специальное для этого место. У родителей в комнате было два кресла. Мы разворачивали их друг к другу, снимались подушки с их спинок и устанавливали в проем между креслами эти спинки, тем самым делая длину моей комбинированной кровати чуть длиннее. В тепле я, ни о чем не переживая, поглядывал с родителями какой-нибудь вечерний фильм и погружался в сон.
Тут я, пожалуй, остановлюсь ненадолго, чтоб рассказать историю о том, как я победил свой первых страх. Это была темнота! Засыпая в своей комнате в обычные дни, я, каждый раз, перед сном просил родителей, чтоб они не выключали свет в коридоре, а уже тем более не закрывали мою дверь. Это действие открытости двери как-то обеспечивало мне спокойствие. Я не знаю, как у меня вообще появилась эта фобия, ведь фильмов ужасов мне смотреть не разрешали, да и у самого как-то особо не было желания. Возможно, какие-то страшные истории рассказывали дети в детском саду или чуть старшие ребята во дворе, что вряд ли, либо во дворе бабушки и дедушки, что более вероятно. Мне кажется, что кошмарами я не особо болел, чтоб проецировать их потом на реальную жизнь. И, если уж и было что-то подобное, то оно уходило с началом нового дня. Яркий пример, о котором я могу вспомнить – это, когда у меня была высокая температура. Но это был больше не кошмар, а неприятные видения, которые преследовали меня первые годы моих знакомств с простудой. Каждый раз, когда я болел, у меня была высокая температура, и в этом детском бреду я видел следующее: я как-будто проваливался в пространство, когда закрывал глаза, чтобы уснуть, и плыл в абсолютной пустоте, в которой не было ни дверей, ни стен, ни окон, ни пола. Я просто как-будто находился всегда в центре чего-то необъяснимого, но при этом не мог двигаться, и меня все время куда тянуло. Когда я открывал глаза, мне казалось, что на меня давило все в комнате. Поэтому первая ночь болезни с температурой для меня всегда была самая ужасная. Но борьба с темнотой это вам не галлюцинации, это суровая реальность. Иногда, когда я просил не выключать свет в коридоре, родители, думая, что я уже уснул отключали его, уже для себя, чтобы уснуть самим. И мне приходилось прятаться под одеяло, чтобы точно уже никто на меня не напал. Но там было сначала приемлемо, а потом становилось душно, поэтому нужно было приоткрывать маленькую щелочку, чтобы дышать. Все эти действия были вынужденными. Мало того, что темнота, так еще рядом с моей кроватью стоял большой старый деревянный шкаф, который имел свойство приоткрывать свою дверь, из-за которой виднелась тьма. Вот в нем-то, как раз, и был тот рассадник всевозможных выдуманных мною монстров, которые жаждали моего сна, чтоб утащить меня, как только выключиться свет. Но после пары таких стрессовых для себя ситуаций (в которых мне приходилось звать на помощь, чтобы включили свет, осмотрели шкаф вместе с родителями, чтоб узнать, что прячется за одеждой) мне пришлось выдумать некий барьер. Не представляю, как у меня хватило ума выдумать такую вещь. Каждый раз, перед тем как ложится спать, при свете я прокручивал в своей голове следующие действия всех коварных монстров: если после того, как выключается свет я не сплю час, то монстр из шкафа приближается ко мне на шажок, который я показывал себе пальцами (о сантиметрах видимо тогда я не очень догадывался, да и монстры, подглядывавшие из шкафа, вряд ли бы понимали, что я вкладываю в эту величину), каждый час моей бессонницы он мог приближается на это крошечное расстояние, а утром все его мини шажочки обнуляются, и на следующую ночь движение начинается по новой. Мудрая схема! Ну да, на тот момент мне было около двадцати пяти. Шучу, это был дошкольный возраст. Точно не помню, когда все монстры попали во временную петлю. По тем, моим детским, убеждениям выхода у них просто не было другого, как уйти к другому ребенку. Потому что оставаться в этом шкафу им было не безопасно, так как в скором времени я вырасту и сам начну их пугать. Засыпалось при этой мысли полегче, но все равно было не приятное ощущение присутствия. Со временем я осмелел и сказал родным, что они могут не оставлять свет. Позже, когда я стал еще смелее, в этой битве со страхом я даже щекотал себе нервы – перед сном заглядывая в шкаф один, но со светом, включенным в комнате, конечно. В общем, так я сам себе внушил идею, которая вытащила меня из фобии. А какие страхи были у вас и помните ли вы как справились с ними? Я, кстати, должен был победит этот шкаф, потому что незадолго до того, как он появился у меня в комнате, он стоял в комнате у родителей. Как-то раз я играл у родителей в комнате, собирал свой конструктор из ведерка типа Лего, только блоки там были слегка побольше, я думаю раз в десять тех деталей, которые есть сейчас, чтоб вы понимали. И в очередной раз я воспротивился конструктор в ведерко, потому что еще не доиграл партию. Два раза я получил предупреждение, что мне нужно уже готовиться ко сну. Но я решил, что мне нужно еще немного времени. И третьего предупреждения уже не было. Отец подошел и поднял меня на руки, после чего оставил меня на шкафу. Я думаю, со стороны я не выглядел так смело, как мне казалось. Это, на тот момент, была моя максимальная высота подъёма от земли. Сие действие было в качестве профилактики моего непослушания. Но получается, что я был сверху шкафа, так что я заведомо одержал верх над всеми, кто находился внутри. В том возрасте я был ни только непослушным ребенком, я был романтиком и бегуном, но об этом дальше.
Не смотря на мои выкрутасы, родители делали мне приятные сюрпризы. Иногда, когда я просыпался дома в выходные дни, я мог отыскать у себя в тапочках какой-нибудь презентик в виде сюрпризного яйца или шоколадки. Не всегда, конечно, это было в тапочках, это могло просто лежать в кровати. Суть в том, что мне было приятно и радостно открыть глаза и увидеть что-то вкусненькое, и мне очень натерпелось отплатить им той же монетой, когда я стану взрослей. И вот, в один из моих прекрасных юных дней, я решил сделать родителям приятное. У нас дома был ремонт на кухне и нужно было пройти через рабочих и весь мусор. Я был маленького роста и более верткий среди своей семьи, на тот момент. Я решил, что мне нужно позаботиться о родителях и принести им кипятка, чтобы они не ходили, а просто сидели в моей комнате и спокойно наслаждались чаепитием и шумом ремонта. Проскользнув через все баррикады в коридоре, я поставил тяжелый железный чайник на плиту, чтоб он кипятился, и понес кружки с табуреткой в комнату, дабы выполнить свой долг. После того, как чайник вскипятился, я вернулся обратно на кухню и с помощью полотенца снял его с плиты. Аккуратно донес его до своей комнаты, обходя все препятствия, и начал разливать кипяток по кружкам. Но, так как я был не особо опытен в официантских делах, то, пока я наливал первую кружку, решил, что из горлышка льется не слишком большой поток воды. На вторую кружку я уже был готов, да и воды в чайнике стало на одну кружку меньше. Я поднял чайник так, чтобы угол его наклона был чуть больше. Это была не высшая геометрия, тогда это была моя детская физика. Я понимал, что, если наклонить больше, то политься должно больше, как из таза или из кружки. Но я не учел того, что не очень удобно держать этот чайник с таким углом наклона, и одной рукой решил перехватиться. И там, куда моя рука решила прижаться, полотенца не было, а чайник еще не успел остыть. Поэтому чайник остался у меня в одной руке. Но вы же понимаете, что, когда приходит боль в одну часть тела, не всегда контролируешь последующее направление действий, а тем более, когда тебе около четырех лет. Вот и я не смог, а чайник прокрутившись на один бок из-за металлической ручки, которую я держал в одной руке, открыл свою замечательную крышку и кипятком ошпарил мне вторую руку. В общем романтика удалась. Я устроил прекрасный вечер своим родителям. Приехала скорая помощь, и мы с отцом отправились в ожоговый центр. В этой ситуации я не считаю, что мои родители виноваты в том, что доверились моей не совсем грамотной самостоятельности. А я для себя сделал некоторые выводы из сложившийся ситуации.
А, что касается меня как бегуна, то в случае с моей постоянно неугомонной скоростью бега, у меня всегда складывались какие-то проблемы. Тормозить было скучно для меня. Приключилась эта очередная история, связанная с моим неистовым бегом. Вполне себе в обычный день, после детского сада, мы пошли прогуливаться с бабушкой и с дедушкой, и с моим детским товарищем со двора. Для нас тогда выход за пределы двора был очень интересным занятием. Недалеко от нашего дома находился огромный ледовый стадион, где зимой наша местная команда практиковалась, играя в хоккей с мячом с командами близ лежащих городов. Весной, летом и осенью лед на стадионе не заливали, и, поэтому он пустовал до зимы. Как так сложились обстоятельства я не понимаю, но видимо это должно было произойти. Проходя вчетвером мимо стадиона, мы увидели, что одни из ворот в чашу стадионы были открыты, и мы направились туда. Нам никто не преграждал дорогу. На стадионе как-будто не было ни души. Трибуны вокруг поля были пустые, никаких дворников или какого-то персонала стадиона нам не встретилось, хотя в здании с вип-трибунами явно кто-то должен был быть, ведь там сидела администрация стадиона. Да, и вообще, кто-то же должен был открыть эти ворота, а там не было совершенно никого, кроме нас. Тогда для нас, детей, это был большой интерес – оказаться в новом месте, где можно побегать по новой локации. И вот, когда мы прошлись там по кругу, бабушка с дедушкой решили присесть на лавочку трибун, а нам было дозволено полазить по тем местам, которые можно было посетить, под их чутким присмотром. Но что нам смотреть и лазать, мы же не в музее. Мы решили, как всегда, заняться нашим привычным любимым делом, поиграть в догоняшки, в таком огромном пространстве. В очередной раз, когда я «заголил» своего оппонента, я начал от него убегать. Я старался бежать от него как от тигра, чтобы он меня вообще не смог догнать, потому что он тоже был неплох в этом деле. И на скорости, заворачивая за угол административного здания с вип-трибунами, я увидел стоящий за углом грузовик. Соответственно моя скорость чуть снизилась и следующие, что есть в моем воспоминание – это я иду к бабушке с дедушкой с соплями, слезами, с разбитой верхней губой и таким же носом. Я влетел прямо в бампер стоящего КАМАЗа. Как всё это произошло я не помню, об этом событии мне напоминает только шрам над верхней губой. Все обошлось тогда, и ничего не пришлось зашивать. Всем рассказываю историю о том, что ударился об грузовик. Но был ли удар самостоятельный или кто-то мне помог доделать два шага, я не помню. Но просто биться с разбегу самостоятельно об машину, осознавая, как все произойдет, для меня, в моих нынешних размышлениях, очень сомнительная история. Вот как-то так все происходило в будни, в выходные и на зимних каникулах.
А летом меня всегда ждало самое прекрасное путешествие детства – это была поездка в Назарово. В «Бор» моей мечты. Самое, наверное, радостное время, которое у меня было, я проводил именно там. Мне придётся немного погрузить Вас в это место, чтоб передать весь свой детский интерес, и не обрывать хронологию событий.
Сам город Назарово помню не так уж и хорошо, потому что не очень часто там бывал. В детском возрасте мне казалось, что он ничем не отличался от Красноярска. То место, про которое я хочу рассказать, находилось примерно в тринадцати минутах езды от самого Назарово. Поселок «Бор», Назаровского района. Так вот, каждое лето, с возраста, наверное, двух лет, я ездил туда со своими двумя троюродными сестрами, у которых тоже были летние каникулы. Одна была старше меня на шесть лет, а другая на десять. По большей части, это я приезжал к ним погостить в частный дом их бабушки, которая, в свою очередь, была сестрой моего деда. Плюс к этому, со мной приезжал кто-то из моих родственников, либо пара. И, когда совпадало время приезда всех старших родственников, в доме собиралось большое количество народу. Этот большой дом стоял рядом с пятью такими же в поселке. Жилые дома там были, по большей части, пятиэтажные, несколько жилых было двухэтажных. В них проживали, в основном, специалисты, которые трудились на близлежащих к поселку назаровских заводах. Частный сектор состоял из однотипных строений, только цвет у них был разный. Наш находился в конце дороги, ближе к лесной чаще. Это и был бор. Тот коттедж и сейчас там стоит, только хозяин этого дома уже совершенно другой человек. Когда мы проводили там летние каникулы, я чувствовал себя свободно. Все, что мне было необходимо тогда – это простор и та свобода действий, которую я имел там. При входе на участок можно было наблюдать цветы, выращенные хозяйкой дома. Пройдя пять метров, открывался вид на весь двор, который захватывал часть хвойных деревьев с леса, который находился за забором. На этом участке земли, если его можно так назвать, было два вольера с собаками. Одна, как я помню, была Дина, тогда, для меня, внушительного размера и очень умная овчарка, другая Рехина – была помесь не помню кого, белая с коричневыми пятнышками, всегда красиво причесанная и выхоженная собака. Недалеко от вольеров стояла очень высокая качель, может быть чуть больше трех метров в высоту. Она выглядела массивной и была тяжелая в раскачки, но места на седушке хватало явно на двоих и может даже на троих детей, если скомпоноваться. Чуть дальше от качели, около забора, в растительности, стоял деревянный столик с лавочками. Если осматривать весь участок с моих детских воспоминаний, он был очень внушительного размера. Только одна эстакада для машины, выполненная из дерева, была предметом моего внимания долгое время. Это был и космический корабль, и база для восстановления раненого бойца, которого подстрелили воображаемые враги, это был и шалаш, и домик, и еще множество разных комбинаций креативных выдумок моей младшей троюродной сестренки и меня. Плюс, к этой локации выдумок, через пару метров, находилась достаточно вместительная баня, еще в паре метров от которой был загон с курочками и соответственно сам курятник, а к курятнику прилегал гараж-кладовка, в котором периодически стояла машина. На участке росли дикие ягоды – костяника и земляника. Также уже более одомашненные ягоды – малина, смородина, вишня и клубника. Перед входом на территорию стояло черемуховое дерево. Я помню, как мы туда забирались и сидели на ветке, поедая черемуху прямо с дерева, до черноты наших белоснежных зубов. В те года в бору был крытый рынок по типу нашего сегодняшнего торгового центра. Мы ходили туда каждое утро, чтобы купить свежую сметану и творог, молоко и мясом по надобности. Продукты туда привозили с близлежащих заводов и теплиц. Также в этом торговом центре старого образца продавали игрушки разной роскоши, шубы, одежду, все, что только можно было приобрести на тот момент. Иногда мне даже удавалось выпросить какую-нибудь игрушку. Как сейчас помню, чуть дальше, метров через пятьсот от этого рынка-торгового центра, была центральная площадь, на которой прямо в жилом доме, был мини-завод по производству местной газировки, которую разливали там же прямо за стеклом витрины. Когда я заглядывал туда, видел, как катаются бутылки с газировкой по конвейеру. Газировка там, конечно, чуть отличалась от брендовой марки, которую ввозили в нашу страну, но зато имела огромный выбор вкусов и приемлемую цену. По вкусу это было похоже на разведенное «Yopi» в домашних условиях, но в этом случае ко вкусу были добавлены пузырьки газа, что не могло не радовать ребенка. Мне было интересно и вкусно, я еще изучал мир, и у меня не было привычки к какому-то одному предмету, поэтому мне нравилось. Так что этот аналог газировки, заменял мне вкус заграничного оригинала, я ни капли не заморачивался и просто был счастлив.
Как и в тот раз, который запечатлился у меня в этом возрасте, и я рассказал на камеру. Случилось так, что отпуск родителей совпали, и мы попали туда двумя семьями, и родные, отметив это событие, решили прогуляться по бору, подышать свежим воздухом. Погода была пасмурная в тот день, но дождя не было, и мы отправились в путь. Обычно, около тридцати минут, у нас занимал дорога, чтобы от дома дойти до песчаного берега реки Чулым. И в этот раз мы шли по бору, но выйдя из него не пошли вдоль дороги, как обычно, а решили перейти через нее. В Назарово стояла ГРЭС, эта дорога, через которую мы перешли, обычно вела нас от бора, до моста, который в свою очередь и являлся плотиной. Каждый раз, когда мы шли на пляж, я просил, чтоб мы остановились у моста, потому что очень любил смотреть как падает вода. В этот раз мы выбрали другой маршрут. Это было мое первое путешествий по ту сторону дороги, и тот поступок, который я совершил в тот день, мог быть моим последним путешествием по всем дорогам. Через этот путь мы вышли к заводи реки Чулым. Думаю так сейчас, потому что, течения там, как я помню, не было, а вода была не холодная, когда я трогал ее рукой. Пока все о чем-то разговаривали, мой отец решил, что ему необходимо искупаться и доплыть до противоположного берега в камыши, возможно, чтобы их собрать, но на самом деле я не знаю, что ему там было нужно, может спор какой у них произошел. Камыши, если были бы нужны реально, они находились и на нашей стороне, поэтому дело обстояло в чем-то другом. Так вот, он разделся до трусов и нырнул в воду. Характеры у нас на розыгрыши чуть сходятся, поэтому, ныряя, он конечно же задержал дыхание и поплыл под водой, чтобы скорее всего пощекотать нервы стоящей на берегу публики. И вот, когда его голова вынырнула из воды все выдохнули и напряжение спало. Но яблоко от яблони падать далеко не должно. Видимо, видя всю происходящую картину, я преисполнился смелостью и отправился в след за своим родителем. Даже не стал заморачиваться на счет одежды, чтобы ее снять, и разрешение взрослых мне было не важно, наверное, на тот момент. Так как я стоял близко, я пошел в воду будто у меня есть для этого путешествия все необходимое. Как минимум способность хорошо плавать. Я успел сделал пару шагов в воду, как уже почувствовал, как чья-то рука вытаскивала меня из воды. Это была моя матушка, тапки которой всплыли на поверхность воды, возможно от скорости захода в воду, она, которая поймала меня на месте моего преступления и потянула мою руку из воды для чудного спасения. Как оказалось, позже, через два шага после того, как меня поймали, медленно переходящий иловый берег заканчивался, и далее начиналась глубина, которая забрала бы меня вместе с моей кепочкой. Надеюсь эта история и правда бы имела такой печальный конец, в случае моих дальнейших шагов вперед, а не просто меня выдернули из воды потому, что моя самостоятельность с чайником подорвала родительское доверие. На самом деле, был я в этом месте еще, наверное, с десяток раз. Мы ходили туда с дедом и с отцом моих сестер, они там любили рыбачить. У меня не было к рыбалке какого-то рвения, мы обычно с сестрой в этих походах рассматривали червяков, ловили головастиков и лягушек, там, на берегу, еще ползали улитки по траве, поэтому они тоже оказывались в наших руках. В последствии, вся эта живность, с нужным им питанием, отправлялась с нами обратно домой и стояла в бутылке или в банке, пока мы их не выпускали на природу, потому что родители говорили, что так эти животные могут погибнуть. Но это детское непонимание, его нельзя судить строго. Мы выходили во двор и отпускали бедолаг. Зачем спрашивается тогда мы их оттуда забирали? А мы просто хотели о них заботиться, и, чтобы им было тепло…