За окном автобуса на трассе Париж-Нанси плыли холмы, покрытые полями, словно ласкутным одеялом, пестреющие жёлтыми и зелёными квадратами. Так, откинувшись на сиденье, Полина провела пять часов, пропуская перед глазами бесконечные пейзажи. Леса вдалеке выглядели черной изорванной кромкой. Редко встречались придорожные поселения: аккуратные, как игрушечные домики.

Варя делилась с Полиной сухим пайком – йогуртами с кукурузными палочками.

– Обожаю ГМО, – вздыхала Варя. – Когда я сообщила Маман, что ее любимые йогурты производят при помощи генно-модифицированных микроорганизмов, ты бы видела выражение ее лица! Если б она знала, как ей повезло, и как сложно найти продукты с ГМО.

Полина безучастно кивала, но в конце концов не выдержала и рассказала Варе о признании Михеева, не упоминая о Глаше. Полина не хотела раскрывать подруге тайну Лисофанже, ей не хотелось искать разумные объяснения его существования.

Варя выслушала Полину и сказала:

– Счастье – это самодисциплина. Если б ты смогла конвертировать свои эмоции в полезную энергию, ты была б абсолютно счастлива. Рыдаешь – работаешь, рыдаешь – работаешь.

Полина прижалась горячим лбом к холодному дребезжащему стеклу:

– Я так не могу…

– Тогда вспомни, сколько положительных эмоций подарил тебе Михеев. Одно ваше знакомство чего стоит!

Полина нехотя вспомнила, как в начале сентября высматривала в толпе старшеклассников ярко-желтый пиджак…

…. И когда Михеев являлся, Полине казалось, что вокруг него все белым бело озарено светом – точно Михеев вареное яйцо в разрезе

– О-ля-ля, – думала Полина, приоткрыв рот, – как он крут

– Михеев меня не замечает, – делилась Полина с Варей. – В этом месяце Михеев выпускающий редактор номера

Он присутствует на всех занятиях по журналистике и отбирает материал в номер

Если б я смогла написать нечто особенное! А не про дурацкие выставки

дурацкие спектакли и дурацкие книги

Представляешь

я бы читала

а он бы слушал и смотрел на меня

и удивлялся, и …! – у Полины аж дух захватывало от счастья

– Логично

что Михеев тебя не замечает

Вы не знакомы, – последовательно отвечала Варя. – Вариант со статьей мне нравится

– Да

нужна актуальная

смелая, возможно, провокационная тема! – у Полины загорелись глаза. – Но что

Как сложно придумать…

Мысли Полины метались

как горох в банке

Девочка с надеждой взывала к подруге:

– Варя, что придумать

Что придумать

– Актуальная

смелая и немного провокационная тема, – вдумчиво повторила Варя. Она часто напоминала Полине поисковую систему с готовыми ответами на любой вопросы, – это начало менструации у девочек, – выдала Варя

От неожиданности Полина вздрогнула, покраснела и замотала головой.

– Исключено! – чуть ли не закричала Полина. – Варя, что ты!

– Заметь

как ты отреагировала, – невозмутимо сказала Варя. – Значит, тема зацепила тебя, спровоцировала на эмоции

Это, во-первых

Во-вторых

ты должна согласиться

что менструация для тебя

как и для других девочек нашего возраста

актуальна. В-третьих

открыто говорить и писать о менструации – это смело, а кроме того важно и необходимо. Следовательно, тема подпадает под три критерия, которые ты задала

– Ни за что! – сопротивлялась Полина. – Я не буду писать об … этом

И еще зачитывать перед Михеевым

– Полина, начинай. Мы слушаем, – сказала Дарья

главный редактор газеты

Полина любила и побаивалась Дарью за ее резкий характер и прямолинейность

которые так шли к ее короткой стрижке и черной косухе

Полина встала, скрипнув стулом, и в нерешительности покосилась на скучающих ребят

сидящих за длинным столом. Колбасников зевал и рисовал в тетрадке. Михеев

вальяжно заложив ногу за ногу

подкручивался в кресле выпускающего редактора и небрежно следил за занятием

Полина уставилась в распечатанный лист

От волнения заколотилось сердце. Стало страшно. До того невообразимо страшно, как она и представить себе не могла

когда с Варей, хохоча во все горло, сочиняла статью

– Полина, начинай, – поторопила Дарья

постучав ручкой по столу

чтобы прекратить шушуканье

По аудитории пронесся звон ее металлических браслетов

и все смолкли

Полина сглотнула и выпалила:

– Менструация: неловкая тема

Глаза слушателей удивленно уставились на девочку. Михеев описал полукруг в кресле и поднял брови

Колбасников громко рассмеялся

но Дарья резко стукнула ручкой по столу и кивнула Полине

– О менструации не принято говорить, – начала Полина. – Даже с подружками или мамами многие девочки испытывают неловкость

обсуждая эту тему

Девочки чувствуют себя неуверенными и испытывают тревогу

потому что не всегда есть доступ к достоверной информации. Например, обильные выделения во время менструации могут быть симптомом довольно распространённого заболевания

как эндометриоз

Выявление и лечение болезни порой откладывается на несколько лет только из-за того, что девочка не может поделиться своей проблемой даже со взрослыми

– Полина тараторила текст изо всех сил

лишь бы быстрее прочесть и скрыться

Навсегда. Прощай, Михеев

В редакции царила тишина. От собственной смелости и желания поразить этой смелостью Михеева не осталось и следа. Зачем только послушала Варю

– Предменструальный синдром официально признан заболеванием, – голос Полины дрожал. – Симптомов ПМС огромное множество – от перепадов настроения до панических атак

от утомляемости до бессонницы

а также головные боли и боли в животе

С одним из этих симптомов ежемесячно сталкиваются более 85% девочек и женщин

«Зачем так много текста

» – только и думала Полина

читая как могла быстрее

– Говоря на эти темы открыто

ломая стереотипы

можно помочь многим девочкам

не оставить их с проблемой один на один… – под конец голос Полины окреп и даже слегка зазвенел

Когда статья закончилась, Полина не решалась поднять взгляд.

– Полина, – наконец, сказала Дарья и улыбнулась, – спасибо. Но прежде чем скажу я, дадим высказаться нашему выпускающему редактору Александру Михееву. Саша, что думаешь

Михеев еле сдерживал улыбку и

когда заговорил

Полина впервые заметила на себе его взгляд. Волна неописуемой радости от его внимания пробежала мурашками по спине.

– Неплохой материал, – закивал Михеев

нацепив на себя вид эксперта, – но я думаю, что место ему не в нашей газете, а в женском глянце. Для половины нашей аудитории

это увы

не актуально, – Михеев снисходительно заулыбался

довольный своей компетентностью

– А я не согласна! – вдруг заявила Дарья и резко поднялась со своего места, звеня браслетами. – Почему мальчикам это не актуально

Михеев

у тебя есть девушка

Михеев замешкался с ответом

но Дарья его опередила:

– Сейчас нет

завтра есть

И у девушки будут каждый месяц менструации

а ты

как заботливый парень

будешь ее утешать и поддерживать

Полина мгновенно представила

как Михеев утешает ее во время менструации

Ей стало очень смешно

– Полина подняла важную тему, – уверенно продолжала Дарья. – Мы должны ломать стереотипы общества

И как городская школьная газета просто обязаны взять этот материл и поместить его на первую полосу!

– На первую полосу!? – Михеев взвился от неожиданности на месте и переменился в лице

– Да

Александр, – безапелляционно провозгласила Дарья, – на первую полосу! Мы не будем прятать этот материал внутрь газеты

Ему место на первой полосе

Полина поверить не могла в происходящее

Михеев только беззвучно открывал рот

пытаясь протестовать

а Дарья уже приняла окончательное решение – «Менструация» в печать!

Номер расходился молниеносно

В вестибюле школы Полина только и успевала раздавать принесенные газеты

На первой полосе красовалась девушка с развевающимся алым флагом

на котором большими буквами было выбито «Свобода слову «МЕНСТРУАЦИЯ»!» (Заголовок придумала Дарья). Успех был ошеломляющим!

Когда газеты закончились, Полина заметила невдалеке мрачного Михеева, наблюдавшего за ажиотажем вокруг публикации

Полина набралась храбрости и подошла к нему

Ей не хотелось верить

что Михеев оказался сексистом или шовинистом, как назвала его Варя.

– Привет. Мне жаль

что тебе не понравилась статья… – начала было Полина

но Михеев ее перебил

– Да при чем здесь статья! – заорал он. – Ты что не поняла – это был мой номер! Я – выпускающий редактор! Моя статья должна была быть на первой полосе! Мое интервью – на первой полосе! Понимаешь? – Михеев распалялся не на шутку. – А тут вдруг откуда ни возьмись – Полина с менструацией

Михеев орал и орал

набирая обороты

грязно ругаясь

размахивая руками и хватаясь за волосы

– О-ля-ля, как он орал, – блаженно вспоминала Полина

рассказывая Варе, – как он был великолепен! А ты говорила

чтоб я нашла себе более интеллектуально развитого парня с менее выраженным сексизмом

Эх, Варя, теперь

чтобы загладить вину

я хочу сделать для Михеева что-то очень хорошее…

– Ну, а теперь припомни, что ты сделала для Михеева очень, очень хорошее, – подначивала подружку Варя.

Полина отмахнулась, но в голове тут же возник школьный вестибюль…

… – Ты опоздал! – радостно завизжала на весь вестибюль Полина

Она вцепилась обеими руками в дверной проем и загородила проход долговязому старшекласснику:

– Дневник

– Дай пройти

Еще только пятьдесят три минуты

– отмахивался долговязый

– Колбасников, скажи ему! Пятьдесят пять минут! – перекрикивая гвалт учеников, призывала раскрасневшаяся Полина и еле сдерживала напор опаздывающих

– Пятьдесят четыре

– отвлекся Колбасников от проверки сменки и увидел умоляющие глаза одноклассницы. – А вот уже и пятьдесят пять. Извини, Михеев, – констатировал Колбасников, – ты опоздал. Гони дневник.

Дневник шлепнулся на ладошки сияющей Полины

– А где сменка

– крикнула она вдогонку желтому пиджаку.

– Отстань от меня

сумасшедшая! – рыкнул разозленный Михеев и зашагал быстрее

– Замечание за сменку! Замечание за хамство дежурным! – не унималась Полина, победоносно размахивая отобранным дневником

– Остановись

– вмешался Колбасников. – Больше не буду тебе подыгрывать

– Кира, – залепетала Полина, прижимая к груди дневник, – как он мне нравится! Сильно-сильно нравится!

И в качестве благодарности Михееву за возможность им восхищаться – кислотно-розовой блестящей ручкой расписание на три недели вперед

Когда классная влепила ему выговор за ведение дневника

то как Михеев орал, как он орал. О-ля-ля…

– А помнишь, как мы за ним ходили по всей школе? – ударилась в воспоминания Варя. – У него нервный тик начался! Идет, оглядывается, а всюду мы с тобой под ручку. А помнишь, мячик у них отобрали? Они в рекреации играли, и мячик к твоим ногам отлетел. Ты его хвать и бегом, а Михеев за тобой как ошпаренный! Ты за спиной у Колбасникова спряталась. В каком бешенстве был Михеев! Его даже к завучу отвели, – засмеялась Варя. – Веселый был эксперимент по привлечению внимания!

Полина только вздохнула, не отрывая взгляд от бесконечных полей.

Глава 10. Ночная встреча

В комнате темно. Дверь очерчена рамкой желтого света. Различимы силуэты мебели: комод, табуретка, книжные шкафы, торшер. Растрёпанные букеты искусственных цветов в вазах.

Окно наглухо закрыто снаружи тяжёлыми, плотными ставнями. От того, что оно плотно закрыто, Полине кажется, что в этой комнате вовсе нет окна.

Закрытое ставнями окно давит, как подушка на лице. «Зачем замуровываться на ночь?» – размышляет Полина в первую ночь в доме Анн-Мари. Все кругом чужое, незнакомое, пугающее. Полине не нравится ни дом, ни семья Анн-Мари. Хотя и мама, и папа, и бабушка, и сестры Анн-Мари отнеслись к гостье дружелюбно. За ужином бабушка называла Полину «la petite russe princess» и умилялась, что совершенно не понимает Полинин французский, так тихо разговаривает скромная русская девочка.

Полина злится. Она чувствует себя замурованной не только в этой комнате без окна, а в своей жизни – кругом одни ставни – звонки будильника, школьное расписание, запреты, «не отходи далеко от группы», живи в чужом доме с чужими людьми, «рисуй волны», а стена непробиваемая, хоть головой бейся, и с разбегу, и со всей дури врезаешься в «ты мне не нравишься, Полина!».

Свет в коридоре погас – исчезла желтая рамка с двери. Наступила темнота, в которой растворилось все: и силуэты мебели, и Полина.

Пустота, в которую провалилась девочка, была бездонной и без сновидений.

Полина вдруг проснулась и приподнялась на кровати. Снова легла. Окно по-прежнему было плотно закрыто ставнями и кругом было по-прежнему темно.

Тихо-тихо что-то шуршало возле кровати. «Звонят…» – догадалась девочка и, порывшись в сумке, выудила дрожащий телефон в ознобе виброзвонка. На часах высвечивалось "02.48".

– Алло.

– Ты чего не отвечаешь? Полчаса дозваниваемся! У меня телефон хоть и ожил, но он не бессмертен, – кричала Глаша. – Впусти нас в дом! Холодно ночевать на улице. В этой деревне все закрыто. С вокзала нас выгнали.

В полусонном замедленном состоянии Полина переспросила:

– Впустить вас в дом?

– Да!

– В чужой дом … Как я вас впущу… Как я объясню, кто вы…

– Выгляни в окно. Мы под фонарем стоим. И мерзнем!

– Я не могу открыть окно. Здесь слишком замысловатые ставни…

– Полина, спускайся. Скорее – мы ждём, – протараторила Глаша и отключилась.

Полина оделась, не включая свет: «Что я творю… Как мне выйти на улицу и никого не разбудить?»

Полина медленно опустила ручку двери своей комнаты. Щелчок. Звук эхом раздался по дому!

Замирая от волнения, Полина прокралась к лестнице. Половицы заскрипели. Оглушительным слышался их скрип. Наконец, лестница. Не заскрипела – каменная. Полина почти не дышала и держалась одним пальцем за перила.

Второй этаж. Снова скрипучий пол. Полина сделала два больших шага, и вновь оказалась на лестнице. «Даже думать не хочу, что будет, если меня застукают. Что я, интересно, скажу? Что я лунатик. Черт! Чуть не засмеялась. Представляю, если бы я сейчас во весь голос засмеялась!»

Первый этаж. Тут только Полина поняла, что она ни разу не выходила из этого дома и не знает, как открыть входные двери. «Надо хотя бы попробовать. Как я объясню свое поведение?»

Первая дверь открывалась в обе стороны, туго и тихо. Несколько ступеней вниз: расставленная обувь, Полина узнала свои сапожки и, надевая их, порадовалась, что они без застежек.

Долго разглядывала и ощупывала замки на второй двери: один повернуть, второй отодвинуть.

Глаша вновь названивала.

Сердце Полины стучало от волнения.

Гулкий щелчок от поворота замка. Полина замерла. Выждала, прислушалась.

Тихо.

Входная дверь осталась приоткрытой, держась на выдвинутой задвижке.

Наконец, маленький дворик с высокими силуэтами кипарисов, будто ночных стражей. Прохлада поздней осенней ночи остудила раскрасневшиеся щеки.

Дрожащими руками она открыла калитку в воротах и зажмурилась от яркого света фонаря.

– Где тебя носит? – возмутилась Глаша, переступала с ноги на ногу в тонкой кофте Полины. Кира сидел на корточках, прислонившись к стене дома, уткнувшись лицом в колени.

Полина осторожно прикрыла калитку и прижала палец к губам, прося Глашу говорить тише.

– Глаша, я не понимаю: вы собираетесь здесь жить? – растерянно спросила Полина.

– У тебя есть своя комната?

Полина кивнула.

– Не переживай! Будем ориентироваться по обстановке, – заверила ее Глаша и, открыв калитку, уверенно направилась к дому.

Полина вновь ощутила мурашки по спине от ужаса, когда они втроем поднимались на третий этаж в ее комнату. Ей чудилось, что вот-вот включится свет и отовсюду выскочат папа, мама, бабушка и Анн-Мари с сестрами.

Но на счастье ребят домочадцы спали крепко и не слышали, как незваные гости пробрались в их дом, как по очереди сходили в душ отогреться и отмыться, как долго рассказывали о своих злоключениях по пути в Нанси и шуршали шоколадными батончиками.

– Как успехи с возвращением Лисофанже? – наконец вспомнила Глаша.

Полина потупила глаза от вопроса и пожала плечами.

– Ты рисовала волны?

– Нет, – тихо промямлила Полина.

– Так рисуй! Давай, Полина, не сдавайся. У тебя получится, я уверена!

– Нет, – покачала поникшей головой Полина.

– Получится. Рисуй! – Глаша по-дружески хлопнула Полину по плечу. Полина встрепенулась от ее прикосновения, вскочила на ноги, подошла к стене и уткнулась в нее головой.

– Я больше не могу… Я больше не могу рисовать эти дурацкие волны. Я не могу! – чуть ли не закричала Полина, но осеклась, испугавшись наделать шум.

Кира перестал жевать шоколадку и уставился на Полину. Глаша тоже встала и, повозившись с механизмом за шторами, с грохотом открыла ставни. Комнату залил тусклый свет растущей луны.

– Что бы ты сделала со своей жизнью, если бы была смелее? – вдруг спросила Глаша.

Полина не отвечала и продолжала утыкаться лбом в стену. Она не любила подобные вопросы. Глаша это знала.

– Что бы ты сделала, если бы была смелее? – повторила Глаша. Полина молчала.

– Помнишь у тебя был кораблик в бутылке? – не унималась Глаша.

Полина помнила резной кораблик в маленькой бутылочке.

– Помнишь, как �