Глава 12
– Мне нужен скупщик, – ребята переглянулись, – и поверенный. Срочно.
– Все несут к шустрому Бо, – Сони почесал затылок, – но это человек Фитха.
– Если рискнуть, можно к Косу, – Бахо поднял и отряхнул хлеб, который уронил Лала, – но Фитха разозлится.
– Кто такой Фитха? – ребята начали тараторить так быстро, что я в конец потерялась в именах.
Лала поморщил щекастое личико.
– Он тут всем заправляет, – Бахо и Сони этим были явно не довольны, – всё ему несут. А ему всё мало.
– Вы не него работаете, что ли? – мальчики переглянулись.
– Не совсем, – Сони съёжился, – тут все на него работают.
– Вы сказали, что потратили деньги на человека – что это значит?
Мальчики опять замкнулись в себе, только Лала продолжал грызть корку хлеба, любовно поглаживая кинжал.
– Ладно, ведите меня к Косу.
– У Бо дороже покупают, – Бахо подозрительно прищурился.
– Как мне видится, этот Кос – ваш товарищ. Будем поднимать ему конкурентоспособность.
– Что такое кокурен… крокунтет… конрунетоспособность?
– Конкурентоспособность, – повторила по слогам, – это значит, что для клиентов он будет таким же интересным, как и его конкурент. То есть, Бо и Кос – они конкуренты, но Бо сейчас популярнее, так?
– Да.
– Вот и Кос будет становиться таким, – правда, мой чайный сервис – малоутешительный приз для этого Коса.
Ребята рассказывали жуткие вещи по пути к скупщику: процент от продаж на рынке переходил Фитху, если кто не платит, то он не торгует. И не ходит. Все беспризорники и просто бедные дети клянчат и занимаются карманными кражами тоже для Фитха, а он разрешает им селиться в приюты и находиться в городе. Торговые караваны тоже шли через Фитха. Как и вся контрабанда.
В столице были ограничение на количество алкоголя, а пить хотелось многим, вот Фитх и провозил в город бочонки с элем и какими-то крепкими настойками, деря втридорога с трактирщиков. Были ещё и подпольные магазинчики с дешёвыми товарами, которые были украдены у караванщиков ещё до границы – ещё одна контрабанда, а потом ввозились в страну, не выплачивая полагающийся налог.
Даже дома утех косвенно подчинялись Фитху:
– А вы откуда знаете, что такое дом утех?
Лала запыхался, в попытках не отставать от нас, пока мы проносились быстрым шагом по рабочему кварталу города.
– У Лалы там сестра, – Сони мельком взглянул на Лалу, – её выкрали с улиц, заставили отрабатывать.
– Она была чьей-то должницей?
– Ты, миледи, в спальнях с печами и одеялами много не знаешь, – Бахо в своей привычной неуважительной манере принялся мне объяснять, – девок туда берут, платья им дарят, кормят, разрешают пожить пару дней, а потом выкатывают за это долг: ты наела на много золотых, будешь много здесь работать, иначе Фитха придёт и ноги сломает. Сестру Лалы, Мойду, просто украли, а потом держали в подвале, а потом за подвал долг и записали.
Ого. А я ещё думала, что мне не повезло, и что это я влипла в историю.
Таинственный Кос располагался не просто в рабочем районе, а в самых настоящих трущобах. По пути на нашу компанию часто оборачивались. Некоторые прохожие здоровались с ребятами, некоторые женщины даже успели пару раз замахнуться ручником на энергичного Бахо.
Мы наткнулись на один из домов утех, где на улице стояла стайка откровенно разодетых девиц, заигрывающих с мужчинами в рабочей одежде. И почему я так удивилась, что мальчики уже знают о взрослых вещах? Конечно, они быстро повзрослели, живя в таких условиях.
– Лала! – Одна из девушек окликнула малыша, который чуть переваливаясь, радостно кинулся к ярко накрашенной девушке с декольте до пупка, – держи, солнце, с друзьями поделись.
Сияющего, как начищенная монета, Лалу окружили девушки, теребя его за пухлые щёчки.
– Эх, знал бы он какое счастье ему перепало, – вздохнул Бахо, – не тем он с друзьями делится, ох, не тем, – Сони слегка покраснел.
– Это его сестра?
– Нет, она больше никому, ничего не должна. Но осталась работать там уборщицей и подавалкой.
Девушки пристально осматривали мою фигуру в чёрной вуали, пока счастливый Лала догонял нас, неся в руках пирожки.
– Н-на, – протянул он мне один.
– Спасибо, дорогой, я не голодна.
Коса мы нашли на отшибе города в изрядно захламлённой каморке, которая напоминала не лавку скупщика, а, скорее склад барахольщика. Куча загадочных предметов без какой-либо систематизации подпирала ветхий потолок. Да в сравнении с этим помещением, наш с Тыковкой дом хирургически стерилен.
Лала запутался в какой-то верёвке и неуклюже шлёпнулся на пол, задев увесистую статуэтку, которая с печальным звоном тут же разбилась.
– Ты что творишь? – На звон выбежал мужчина с торчащими во все стороны волосами, – это же семнадцать медяшек!
– Не, оставь себе, у меня нет столько, – Бахо небрежно подвинул ногой осколки под грязный половик, – мы клиента нашли.
Кос уставился на меня, надев очки. Ни приветствий, ни любезного «чего изволите?».
– Я хотела бы сдать сервиз, – я столько кругов навернула с этим мешком, надеюсь, что все чашки и блюдца целы, – старый, давно пылится и не подходит к моим шторам, – ага, которых нет. Хотя, чём-то я даже права: пустота к пустоте.
– Идите к людям Фитха, – буркнул он, рассматривая мои фарфоровые сокровища.
– Но я пришла к вам.
Надеюсь, он отправил меня к Фитху из-за опасений перед ним, а не из-за отсутствия денег. Если Кос не сможет у меня выкупить сервиз, придется на самом деле идти к этому Бо, помогая тем самым становиться богатому и неприятному типу ещё богаче и неприятнее. А я – хорошая девочка, так делать не люблю.
– Ну-ка, дайте-ка взглянуть, – с молниеносной скоростью у меня из рук исчезла одна чашка.
Кос рассматривал через огромную лупу цветочный рисунок, просвечивал фарфоровую прелесть на свет, проверил толщину штангенциркулем, а потом начал что-то очень сосредоточенно помечать в свой маленький блокнотик.
Я его не прерывала, как и замершие ребятки, с интересом наблюдавшие за действием. Меня же больше заинтриговали руки Коса. Они были без больших пальцев. Мужчина приспособился управляться со всеми принадлежностями достаточно ловко, даже перо держал уверенно, зажав между средним и указательным пальцем. Интересно, у него действительно были какие-то магические способности?
Может, он знает, как расшифровать ту загадочную бумагу, которую я стащила из отчего дома. Может, он даже знает, как я могу вернуться домой? Я бы Тыковку с собой забрала, поселились бы в деревню и к чёрту все приключения.
Вряд ли просто так взять и спросить Коса об этом будет безопасно. Может, спрашивать о таком считается даже неприличным, а я полезу мухой под мухобойку.
– Продавать такое – трагедия, просто трагедия! – Воскликнул, наконец, Кос.
– Не может быть, чтобы это совсем ничего не стоило, – я не разбиралась в фарфоре и уж тем более в местном рынке, но надеялась за сервиз получить хоть какие-то деньги. Вначале по плану заплатить поверенному, а теперь уже и за мальчишек надо рассчитаться. Не похоже, чтобы герцог шутил с этим.
– Наоборот, это очень красиво и ценно, – Кос странно цыкнул языком, – могу предложить двадцать пять серебряников.
– И всё? – Я расстроилась.
В одном золотом было аж сто серебряников, а в одном серебрянике сколько медяшек? Правильно, пятьдесят. Логики здесь нет. Мне-то казалось, что сейчас как дадут целую кучу золотых, так сразу решу все свои проблемы: от поверенного до нормального нижнего белья. Ребята грустно переглянулись.
– Ладно, леди Моэр, не переживайте, – Сони просто пожал плечами, – они нам и сделать ничего не смогут. Подумаешь, наказание. Это сначала поймать надо.
– Что вы слышали об усадьбе Найран-Моэр?
Лала в ужасе вытаращил глаза. Интересно, малыш совсем не разговаривает?
– Недавно оттуда вышел демон леса и убил курицу. Собака Фроси его повстречала, до сих пор скулит по ночам.
– Ага, там все проснулись от ужасного хохота ночью, потом понесли подарки всякие, чтобы его усмирить.
– Тыквы любит!
О как. Оказывается, не в празднике дело, а в моём неподдельном обаянии, после которого жители деревни настолько стали зашуганными, что вытряхнули свои закрома, дабы утихомирить маленькую и хрупкую меня.
– Господин Кос, – мужчина оторвался от сервиса и уставился на меня, близоруко сощурившись, – мне необходимо насобирать шесть золотых. Вы мне поможете?
– Но как…
– О, не волнуйтесь, – почти вежливо перебила его, – мы с вами отправляемся ко мне домой. Вы собираете всё, что может быть ценно, а эти провинившиеся, – кивнула на застывших мальчиков, даже Бахо слегка поёжился от перспективы идти в Найран-Моэр, – поработают грузчиками. Правда, малышня?
– И-идти в проклятую усадьбу?
– Ой, не очень-то она и проклята, только по ночам. А Сони с Тыковкой увидится.
– Тыковкой?
– Тот конь, которого я у тебя забрала. Он быстро поправляется и очень даже милый.
Мальчикам ужасно не хотелось идти туда, куда даже взрослые бояться заходить, только у Коса в азарте загорелись глаза. Он быстро побросал в коричневый потёртый чемоданчик инструменты, попытался пригладить торчащие во все стороны волосы, но это у него закончилось неудачей, и просто нацепил на голову шляпу.
– Из города есть более близкий выход, Фитха о нём не знает, – возбужденно проговорил Кос, спускаясь в подвал, – вы – леди склонная к авантюрам, а, стало быть, бесстрашная. Не боитесь тёмных замкнутых помещений?
Если бы не мальчики, которые безоговорочно верили этому человеку, я бы ох ещё как боялась.
Мы спустились в захламлённый подвал, а из него в сырую коллекторную канализации. Ребятам этот путь казался знакомый, и они потопали босыми ножками впереди, весело о чём-то щебеча.
Я же продвигалась очень аккуратно, стараясь не оступиться и не свалиться с высоких бордюров в воду, слава Богу, чистую. Спустя несколько поворотов по огромным кирпичным тоннелям, пары небольших подъёмов и спусков, мы, наконец, увидели, эммм… собственно, свет в конце тоннеля.
Да уж, пока леди катаются в каретах и фаэтонах, я лажу по канализациям, чтобы быстрее добраться до своего дома и, мягко говоря, разграбить его.
– Об этом месте ходит дурная слава, – Кос почесал затылок, остановившись перед началом моего леса.
Мы вышли где-то левее от привычного мне маршрута. Здесь не было тропинки, но если идти по прямой, можно выйти прямо к задней части усадьбы
– Почему же?
– Так каждый год исчезают люди. Жители деревни иногда просто посреди ночи встают и идут на те болота. Будто кто-то зовёт их.
– Зачем идти на болота, даже если кто-то зовёт? – Непонимающе моргнул Сони
– Да никто не зовёт их, – хоть Бахо и старался держаться расслабленно, но было видно, что и ему не по себе, – гремят бутылками тамошние кикиморы. Странно, что не целыми пачками забредают. А, если побросать туда булок, глядишь, и леди Лавариан исчезнет.
– Вздор, – теперь и мне уже не хотелось туда идти.
Но, тем не менее, сделала шаг, ведя за собой первых гостей.
Глава 13
Мальчики притихли, и я тоже. Только Кос шёл впереди, не замечающий леса, который сжимал нас в кольцо, словно в тиски.
– Я слышал об этой усадьбе! Раньше там жил учёный, Канрат Найран-Моэр. Об его экспериментах у всех стыла кровь в жилах, – несмотря на жуткие рассказы, Кос был в неимоверном восторге, что он собственными глазами увидит печально известную усадьбу, – одни его книги стоят целое состояние! А потом владельцы сменялись один за другим, а последней была…
– Моя тётушка, – притворилась, что была с ней знакома и неимоверно грущу об её утрате.
– Мне в руки могут попасть такие артефакты, которые ещё не встречались в городе! Я стану первым продавцом уникальных… Ой, что это было?
Мы резко замерли. Когда привыкаешь к тишине, любой, даже самый тихий треск, подобен грохоту выстрела в ночи.
Неосознанно, наша компания прижалась друг к дружке, беспокойно осматриваясь.
Услышав знакомое сопение в кустах, я слегка расслабилась, но виду не подала:
– Дух леса, – страшным голосом прошептала я, – по ночам он выходит красть непослушных детей, – Лала громко икнул, – а днём он спит. Но мы разбудили его, – Кос зачем-то надел свои маленькие очки, – знаете, что сейчас будет?
– Ш-што?
– А вот что! – Крикнула я с одновременно выпрыгивающим из-за кустов Тыковкой.
Ребятня после крика рассмеялась, поглаживая молодого жеребца, который был очень рад гостям и то и дело утыкался носом то в одного, то в другого в поисках вкусняшек. Только Кос хмуро смотрел на Тыковку, почти не мигая.
– Он так вырос! – Сони был рад видеть старого знакомого больше всех.
– Да ну, прошло совсем немного времени, лошади так быстро не растут. Он просто перестал горбиться.
– Нет, он вырос.
Я присмотрелась к Тыковке. А, может и вправду вырос? Для меня он всё такой же маленький жеребёнок, правда, уже выше меня в холке. Раны у него затягивались с неестественной скоростью, даже самые глубокие и отвратительные сейчас уже выглядели не так уж и страшно. Грива стала значительно длиннее, и сейчас уже не стояла ирокезом. Может, это особенность этого мира?
– От тыквы все растут быстрее, – пожала плечами, продолжив путь.
Лала замер, открыв маленький ротик. Кажется, в маленькой голове рождался некий план.
– Зря ты ему сказала об этом, леди Моэр, ночью со всех огородов пропадут тыквы, а в городе появится новый оранжевый монстр.
– От тыквы не становятся оранжевыми, – занудно сказал Кос.
Лала слабо пнул Бахо по ноге, забавно нахмурившись.
– Вот мы и пришли, – жестом дворецкого показала на свою усадьбу, у которой как по заказу отвалилась одна ставня прямо в тот момент, когда Бахо произнёс своё любимое «ух ж ты».
– Я думал, все леди живут в замках и жуют мясо с фруктами каждый день.
– Вы что, никогда здесь не бывали? Усадьба ведь совсем близко к городу.
– Сюда не так-то просто добраться, надо знать дорогу, – Кос пошёл к дому, внимательно всё осматривая.
– Что её знать, – пробормотала я себе под нос, – иди прямо – вот и все дела.
Вместо ответа Кос одарил меня своим любимым задумчивым взглядом и пошёл дальше.
Ну что ж, начнём дворовую распродажу. Я себя чувствовала ребёнком, чьи родители свинтили в отпуск, а в их отсутствия любимое чадо навело в дом друзей, которым разрешалось забрать всё, что понравилось, чтобы потом получить нагоняй от предков.
На первом этаже, естественно, мало что было пригодного. Дверь на кухню я предварительно закрыла, было стыдно показывать, в каких условиях я живу.
Картины Коса не заинтересовали, хоть он их рассматривал долго и пристально. А вот над поврежденной люстрой он сокрушался очень даже серьезно, постоянно восклицая: «Трагедия, какова трагедия!». Я даже испугалась за его душевное состояние. Над безвозвратно утраченными книгами он и вовсе рухнул на колени, давя в себе скупые мужские слёзы. Захотелось предложить ему успокаивающего чая, но у меня его не было, так что просто пригласила его на второй этаж, пока ребята вовсю резвились, играя в салочки с Тыковкой по заброшенной части дома.
И всё это время я неотрывно чувствовала на себе неодобрительный, даже злой взгляд. И, кажется, чувствовала его только я, всем остальным было вполне спокойно здесь находиться.
А вот на втором этаже Кос словил наркотический экстаз: в кабинете он нашёл бронзовое папье-маше, от которого пришёл в бешеный восторг.
– Это же… Это же первое издание Трандильвана фри Штрунменна! С его пометками! – Шептал он, прижав книгу к груди.
Я почувствовала себя мамкой, к которой на выходные вернулись голодные дети-студенты, и сейчас набивали свои сумки соленьями и вареньями.
– Эта книга дорого стоит? Четыре золотых?
– Все, абсолютно все книги стоят целое состояние, а эта – аж полтора золотого! Многие аукционы за ней гоняются десятилетия!
– Раритетная и редкая книга стоит полторашку, – бормотала себе под нос, – что за сумка там такая, которая стоит четыре золотых?!
– Нет таких сумок, – Кос удивленно вытаращился на меня, – иногда украшают драгоценностями, но только для выхода на редчайшие праздники и только монаршие особы. В ином случае – это дурной тон.
– Лорд Макбул сказал, что ребята должны возместить именно четыре золотых за испорченную сумочку леди Лавариан, но она, вроде, не монаршая особа.
– Вздор! Взрослый рабочий получает в самых радужных надеждах до трёх золотых в год. Такую сумму могли запросить по другой причине, но не из-за стоимости.
Кос продолжил восторженно, в полуобморочном состоянии обходить мои владения, а я, нахмурившись, жевала губу.
Так, значит, ваша светлость? Вредничать решили? Или заплачу, или мальчики пострадают? Это низко!
Вряд ли он был в курсе моего бедственного состояния, посчитал, что я могу быть такой же скрягой, как и мой отец. Проверку на вшивость решили устроить?
Ну что ж.
Появилась у меня задачка для ребят покруче перетаскивания дорогого барахла в лавку Коса.
Наш с Косом поход ко мне в гости обошёлся прибылью аж в восемь золотых тридцать восемь серебрушек и пятнадцать медяшек – целое состояние! И это я только позволила «вынести» полку в кабинете и какой-то редкий отрез ткани такой дикой окраски, что у меня начинали кровоточить глаза.
Даже страшный стук сверху, раздавшийся чётко в тот момент, когда я последней переступила порог, вынося ценности из усадьбы, не казался зловещим.
Да здравствует поверенный и нормальное бельё! Да к чёрту, гулять так гулять! Мыло ещё куплю! А в лавке травника так разойдусь, что все раны Тыковку мигом исчезнут!
– Мне нужен неболтливый поверенный, – мальчиков я отправила по очень важному и срочному поручению, заплатив по серебрянику, – и, желательно, чтобы за его делами не следили.
Кос задумчиво почесал переносицу:
– Есть один: пропойца и балагур. Он уже давно не работает, потихоньку пропивает всё, что у него есть. Но, кажется, печать поверенного ещё сохранилась.
Пропойца и балагур обнаружился в таверне, неподалёку от того дома утех, где у Лалы куча поклонниц.
Помещение встретило меня волной духоты и странной ароматной смеси из перегара и соломы.
С моим появлением все резко замолчали. В такой тишине я даже смогла услышать тихий храм и громкое сглатывание старичка в углу.
– Добрый вечер, джентльмены, – где-то с боку с грохотом упала вилка, – я ищу господина Донкина.
Никто не ответил. Никто даже взгляда не отвел от моей вуали, пара мужиков так и продолжили сидеть с застывшими воздухами бокалами с элем.
– Да вон спит, – дородная женщина в чистом переднике кивнула на того самого дедка в углу.
В таком же давящем молчании, я спокойно подошла к Донкину скрючившемуся за обшарпанным столом. Ему могло быть как сорок, так и семьдесят лет – выпивка сделала своё дело. Я даже начала сомневаться, не обманула ли женщина, указывая на этого доходягу.
– Господин Донкин? – На всякий случай переспросила я.
Тот кивнул, зачем-то оглянувшись на своих товарищей.
– У меня к вам срочное дело, не терпящее отлагательств, – я достала одну золотую монету и положила её перед Донкином.
Кос сказал, что поверенные очень дорогие. Сам Донкин сидел когда-то в среднем городе среди зажиточных горожан, пока с его женой не случилась трагедия, и поверенный не пошёл по наклонной. Но даже при местных расценках, золотой – это дорого.
Почему заплатила так много? Чтобы молчал. Причём, по словам Коса, лучше это было сделать именно так – при всех, они тогда тоже не будут болтать, потому что неинтересно. А, вот если бы я его вывела на улицу и там начала обсуждать свои дела, то к ночи уже весь нижний и средний город будет знать, что к пьянчуге-поверенной приходила вдова в чёрном. Зачем? Конечно же, чтобы делать свои вдовьи чёрные делишки!
На поверенного ушло несколько часов. Казалась бы, самая простая процедура: внести в реестр имя нового владельца, внести документы, дающее права на наследство, поставить подпись поверенного и наследника и всё – дело в шляпе!
Но тут я была ошарашена обычным делом для этого мира, и абсолютно диким для моего – подпись могли ставить только мужчины.
– Что за чушь? Я совершеннолетняя!
– Но у вас должен быть муж, отец, старший брат или опекун – таков закон, – Донкин уже в сотый раз объяснял глупой мне абсолютно понятные вещи.
– А если нет опекуна? А если отец бестолковый и невменяемый? И братья младшие!
Старик уже точно жалел, что променял любимый эль на истеричную особу, которая действовала ему на нервы:
– Если отец бестолковый, бестолковость подтверждается и назначается опекун. Если нет опекуна, им становится особа более высокого титула, на чьих землях находится ваши владения.
– То есть, как графиня Арманд за отсутствием отца мой опекун это..?
– Герцог Макбул, конечно же.
– Но я претендую на баронство Моэр! Причём здесь Макбул?
– Кенан Хад Макбул здесь уже не правящий род, за Найран-Моэр отвечает король. Но, леди Арманд, в вашем случае всё сводится к живому отцу, который находится в полном здравии.
– Но я не хочу, чтобы он решал за меня! Должен же быть какой-то выход! Ну господин Донкинушка, ну пожалуйста!
И так по кругу. Мне очень надо было, а поверенному откровенно лень лишний раз напрячь мозги.
Выход нашёлся. Моими, прошу заметить, усилиями.
После того, как я, казалось, в сотый раз перечитала один очень кривой и старый закон о передаче прав наследования, чуть не расплакалась от облегчения, когда Донкин подтвердил, что это может сработать.
Всё-таки он не сразу протрезвел и включил мозги, которые раньше великолепно работали. К тому времени, когда мы закончили, прибежали и запыхавшиеся мальчишки, отрапортовав, что моё поручение выполнено в самом лучшем и зловещем виде.
Женщины ничего не решают? Ах, мы такие безмозглые, послушные и услужливые? Слишком свежи ещё воспоминания от нашей первой встречи. На одно я только способна, продажная я, как же…
Ну что ж, ваша светлость, поговорим.