Глава 24
Кенан не спрашивал о моих планах, но дал самое главное – разрешение на покупку и аренду недвижимого имущества с печатью канцлера. Я чуть не завизжала от восторга.
У меня развязаны руки!
Никогда не была особо верующей, но сейчас была готова и расцеловать герцога, и свечку за здравие поставить.
– Пожалуй, пройдусь с вами, леди Арманд, – сказал Макбул, надевая пальто.
Не совсем это кстати. Не стоит герцогу знать, чем именно я хочу заниматься. Особенно про газеты, которые поднимают волну недовольства у знати. И у Фитхи.
– Как продвигается дело госпожи Алесии? – Спросила, пытаясь скрыть досаду.
– Я собираюсь отправить туда нового сотрудника, но госпожа возражает, обосновывая тем, что воспитанников там очень мало. Но вот странность – королевская казна отчисляет ежемесячно крупные суммы на поддержание.
Новый сотрудник в приюте – это очень хорошо. И воспитанников там очень много, вот только все дети бегают по улицам, причём полураздетые для такой погоды, что поднимало волну протеста внутри. В этом мире умереть от обыкновенной простуды – проще простого. Что говорить о детях, которые не получают достаточного количество еды и витаминов.
– А давайте прямо сейчас прогуляемся в приют, – предложила я, игнорирую многозначительные взгляды праздной знати верхнего города на нашу парочку.
– Сейчас возьму экипаж, – с лёгкостью согласился герцог, но я возразила.
– Всегда любила прогулки, – тем более моим мальчикам нужно дать время.
Когда герцог здоровался с каким-то прохожим с важнецким видом, я набросала на скорую руку записку и отдала беспризорнику едва заметным жестом, одними губами назвав трактир, куда её нужно доставить.
Прохожие редко обращали внимание на детей на улицах. Что это было: сознательное игнорирование или социальная слепота – мне неизвестно. Но как же это на руку.
До приюта мы добрались спустя минут двадцать. Я с удовольствием замечала всё меньше и меньше детей на улицах.
Детей у неё в приюте мало, ага, как же. Документация здесь ведётся из рук вон плохо. Что уж говорить, воспитанники приюта госпожи Алесии живут со мной уже несколько дней, но никто, абсолютно никто даже носом не повёл, чтобы поинтересоваться, куда запропастились дети.
А может я садистка или оказываю плохое влияние? Может, я вообще использую детский труд? Ну, с какой-то стороны оно так и было, но…
– А вот это уже интересно, – пробормотал Кенан, заходя в серые объятия приютских стен, требующих капитального ремонта.
Моя пятёрка лучшая. Они не умели читать, но Дора – жена трактирщика, умела. Ребята без лишних вопросов собрали абсолютно всех детей с улиц, которые сейчас с грустными личиками сидели по комнатам, некоторые играли с деревяшками, имитируя скачки на лошадях и сражения солдат.
Честно говоря, сердце сжималось, хоть я и точно знала, что внешность этих ребят обманчива. Они гораздо умнее и шустрее, чем могут показаться. Вот, например, тот кучерявенький, он запросто может проникнуть в любой дом, не оставив ни единого следа. Но мысль о нужде такого навыка вызывала внутреннюю панику.
– Ваша светлость! – Госпожа Алесия, раскрасневшаяся от волнения, выбежала нам навстречу, – я не знаю, что происходит! Я не знаю, кто эти дети! Клянусь Превеликими!
– Меня зовут Руни, госпожа, – сложно играть грустного и голодного ребёнка с пятном от взбитого крема от пирожного Доры, – я в этом приюте уже пять лет.
– Я – Сандо, мы с сестрёнкой попали сюда три года назад.
На лице Кенана ходили желваки. Ещё бы, здесь было больше сотни детей, и все они выглядели не лучшим образом. А ведь он был в ответе за них всех. У этих детей опекунов являлась корона. И такое упущение… Даже мне плохо становилось, видя этих никому не нужных детей. В некоторой степени, в самой маленькой, можно было даже поблагодарить Фитху, который дарил им цель и занятия. Но работали дети за то, что им и так полагалось по праву – за еду и кров.
– Я немедленно издам распоряжение сместить вас с должности, – голосом герцога можно было замораживать. Даже я испугалась так, будто он огласил лично мой приговор, а не обычное увольнение завравшейся и вороватой госпожи. Хотя, может здесь за такую халатность в тюрьму сажали.
– Не надо, лорд Макбул, – машинально положила ладонь на его руку. Кенан слегка вздрогнул и с удивлением посмотрел на моё прикосновение. Я резко одёрнула ладонь, чертхаясь про себя, – то, что делает госпожа Алесия каждый день – невероятно тяжело. Некоторым не удается уследить и за одним ребёнком, не говоря уже про шестедсят! И все они разных возрастов, со своими грустными историями, желаниями и мечтами. Это великий труд!
Побледневшая госпожа Алесия мгновенно пришла в себя после моих слов, усердно закивав. Она посмотрела на меня с такой благодарностью, что мне показалось, будто она броситься мне в ноги, целуя ручки «благородной баронессы».
Бахо и Сони выглядели шокированными моими словами. Ещё бы, я так проклинала эту бесстыжую директрису детского приюта, называла её Менгеле в юбке, мальчики ещё спрашивали, кто это такой. Наверное, мои детки подумали, что я спятила. Но я украдкой улыбнулась им той самой улыбочкой, по которой Бахо понимал, что я что-то задумала.
– Леди Моэр, ваша добродетель не знает границ! – Продолжала распинаться Алесия, не замечая хитрых улыбочек моих мальчиков. А вот Кенан обратил внимание и перевёл на меня вопросительный взгляд.
– Что вы, леди Алесия, – я в ответном жесте сжала её толстенькие ручки, – я искренне восхищаюсь вашим трудом!
Эту фальшь не распознала только она.
– Лорд Макбул упомянул о своём желании нанять вам помошника, думаю, это просто прекрасная идея! – С глупым восторгом я хлопнула в ладошки, игнорируя проскочившее недовольство на лице Алесии.
Ловушка захлопнулась: она это знала, я это знала, даже мои мальчики начали догадываться, что я задумала, вот только надо было каким-то образом усыпить её бдительность, чтобы она не нажаловалась Фитхе.
– У меня есть на примете человек, который имеет соответствующие рекомендации, – проблеяла Алесия, сжав тоненькие губки.
– Думаю, у меня тоже есть кое-кто с рекомендациями от того же человека, – с нажимом произнесла я.
Макбул отдал последние распоряжение, пообщался с мальчиками, и мы засобирались покинуть приют. Своим мальчикам я жестом показала, чтобы они ждали меня у Грота. Естественно, я не собиралась их здесь оставлять. В моей записке про них вообще не было ни слова, лишь о других воспитанниках детского приюта, чтобы все были на местах. Но, видимо, детям надо гораздо больше времени, чтобы осознать, что они выбрались.
Желание забрать вообще всех распирало изнутри. Но я не могла. Никак. Но могла сделать кое-что другое.
– Зачем вы намекали Алесии, что ваш человек от Фитхи? – Кенан не упустил моей недосказанности.
– А зачем Фитхе лишний раз знать, что кто-то вмешивается в его дела? Вы ведь знаете, как он экслуатирует детей?
– К сожалению, да, – мы уже прогуливались неспешным щагом по улочкам среднего города. Позади я слышала сопение Тыковки, который разве что не вслух озвучил своё желание как можно скорее попасть домой. – Но я и не предполагал насколько плохо состояние детского дома сирот. Ежемесячные отчёты были не радужными, но и не такими печальными. У вас действительно есть на примете человек? Я могу выделить специалистов из академии.
– Если вы мне доверяете в этом вопросе, я бы привела того, кто на самом деле необходим этим детям, – если в верхнем городе знать здоровалась с Кенаном, а на меня бросала лишь заинтересованные взгляды, то в нижнем и среднем было ровно все наоборот. Да, ярче подчеркнуть пропасть между нами просто невозможно.
– Ваша цель – отобрать у Фитхи детей, заставив их работать на себя?
– Одна часть врачебной клятвы – не навреди, – ляпнула я и тут же прикусила язык, – в идеале, моё желание – дать этим детям детство. Чтобы они не становились преступниками ради того, чтобы получить и так принадлежащее им по праву. Но сейчас моя цель – не привлечь внимание Фитхи. Пусть он и дальше думает, что приют под полным его контролем, находясь под управлением зажравшейся госпожи Алесии. А Алесия должна искренне верить, что мой человек появился в приюте по протекции Фитхи.
Внезапно Кенан остановился, в удивлении уставившись на меня. А потом он засмеялся. Так искренне и заразительно, что и на моём лице невольно появилась улыбка.
– Я уже испугался, когда вы восторгались работой этой пройдохи, – ему очень шли морщинки вокруг глаз, делающие его лицо не таким грозным, – напомните мне, леди Арманд, не становиться вашим врагом.
День близился к концу. Я со своей свитой обходила уже третью по счёту лавку готовой детской одежды.
– Эти ботиночки очень тёплые! Смотрите, какие красивые, им сносу нет! – Молоденькая продавщица выставляла передо мной пары действительно красивеньких и аккуратненьких детских ботиночек.
Кос придирчиво осматривал качество детской одежды, косясь на ворох уже купленной одежды.
– Трагедия, – продолжал бормотать он, зная, что я сейчас скажу.
– Отлично, беру всё, – девушка удивилась, оглядываясь на свой прилавок, но тут же взяла себя в руки и начала упаковывать покупки, – но, вам надо быстро всё «состарить».
– Я не поняла вас, леди.
– Вся эта одежда не должна выглядеть новой, но должна оставаться такой же качественной и тёплой. Сколько времени вам понадобится, чтобы подпортить внешний вид?
– Трагедия!
– До утра управлюсь, леди Моэр, – проблеяла она, но так и не задав лишних вопросов.
Завтра все дети получат новую одежду, от которой не будут шмыгать носами. А ещё новые матрасы и спальные принадлежности. И ни у кого не возникнет вопроса, откуда всё это, лишь потому, что всё будет казаться, будто ничего не изменилось.
– Мне нужен образованный человек, но который выглядел бы лошком, – мы уже вышли из лавки и двинулись в сторону трактира.
– «Лошком», леди Моэр? – Кос непонимающе моргнул.
– Ну, знаешь, таким которой не представляет из себя опасности. Но со стержнем внутри. Шестьдесят детей – это тебе не шутки.
– Мне нужно подумать. Вы упомянули, что хотите, чтобы он ещё обучал детей грамоте.
Я знала, что могу положиться на Коса в этом вопросе. Он тоже переживал за детей, хоть и не знал, как им помочь. В этом приюте даже не вёлся учёт воспитанников! Мол, ну пропадут, ну и что? Детей много, а я одна!
Внутри опять разлилось желание свернуть шею. Только медленно, чтобы эта госпожа всё прочувствовала.
Так, моя кровожадность обусловлена голодом.
В трактире я не собиралась задерживаться долго, мне нужно было лишь договориться с Донкином о встрече.
Если раньше я терпеть не могла развалюху, которую называла своим домом, то сейчас, чувствую на себе бетонный груз усталости, я мечтала лишь о том, чтобы быстрее добраться, поесть и завалиться спать. Мальчики тоже зевали, соревнуясь, кто шире откроет рот. Победил Тыковка.
Но даже после ужина сон не шёл. Под недовольное бурчание Густава, я изучала ценные карты городской канализации, найденные в кабинете Канрата.
Если Фитха мог себе позволить провозить контрабанду по улицам города, никогда не страшась, то мне эта прелестная возможность не была доступной.
Поэтому я с фанатизмом изучала все ходы и выходы на поверхность. Системы люков здесь не существовало, но вот из подвалов многих домов были выходы к тем туннелям, где не протекали сточные воды, а лишь те, которые шли в городской водопровод.
Отметила для себя крестиком те здания в среднем городе, чьи канализационные выходы были ближе к главным разветвлениям, и, наконец поплелась в кроватку, возле которой уже спал Тыковка, свернувшись в небольшую чёрную гору, сливаясь с тенями.
– Народ у нас суеверный, – говорил Грот в трактире, – канализации боятся, там и терялись люди, как на ваших болотах, леди Моэр. Зато платят хорошо, когда надо иной раз спуститься, чтобы почистить. Вот только и карты никто не даёт. Нету точной.
Я надеялась, что моя карта была точной.
На следующий день Кос представил меня выпускнику академии – кандидата на должность воспитателя детского приюта. Внутри я ликовала. Этот парень действительно был похож на лошка, пусть Кос и не знал, что это означает, но он нашёл идеальный вариант.
Только светлые глаза выдавали гибкий ум молодого человека, сидевшего чуть сгорбившись в тёмном костюме с пятнами непонятного происхождения.
– Добрый день, леди Найран-Моэр, – привстал парень, чуть рваным движением поцеловав мне руку, – меня зовут господин Иварри. Ларган Иварри. Вот, мои рекомендации.
Рекомендации я просмотрела лишь для проформы, интересовало меня другое.
– Господин Иварри, – я чуть поддалась вперёд, ближе к парнишке, осознанно нарушая его личное пространство, – как Кос вам уже обрисовал, вам предстоит приглядывать и заниматься обучением шестидесяти детей, характер которых не сахар. Вы это понимаете?
– Да, леди Найран-Моэр, – парень даже не отшатнулся, когда я пыталась давить на него всем своим хрупким напором, – я уже работал помощником преподавателя в королевской академии. Смею уверить вас, отпрыски знати куда худшие воспитанники, нежели сироты. Те даже осознавая, зачем им обучение и стоимость оного, нарушали все мыслимые законы короны и морали.
– Но, господин Иварри, самое главное – никто не должен об этом знать.
– Что, простите?
– Обучение мальчиков должно проходить в тайне. Не всех сразу, по порядку, можете поделить их по возрасту или заинтересованности.
– Но, как же? – Его выдержка закончилась. Ларган беспомощно обернулся на Коса, который сидел с невозмутимой миной, – но моя заработная плата будет выплачиваться короной, я должен регулярно отчитываться о проделанной работе.
– Вы и будете, корона нанимает вас как воспитателя, а не учителя. За обучение вы будете получать золотой каждый месяц от меня. А ещё другой золотой за заботу о здоровье мальчиков и за абсолютную и полную конфиденциальность. Прежде всего перед Алесией.
– Но как… Это огромные деньги…
– Надеюсь на стратегическое творческое мышление, как сделать так, чтобы Алесии и дела не было на то, как дети спят, что едят, и чем занимаются. Мы друг друга поняли?
Ларган сидел задумавшись достаточно долго. Но потом согласился подписать со мной так называемое дополнительное соглашение.
Дети из приюта, встречавшиеся мне на улице, уже щеголяли в новой, обманчиво старой одежде. Меня порадовало, что их носы уже не были такими красными, а вот щёчки румяные.
– Он на набережной, – бросил мне один и сирот, пробегая мимо.
Сталкиваться лицом к лицу с Фитхой не хотелось. Для него по рассказам детей я ходила по магазинам, но ничего не покупала. Да и магазины посещала не для богатой знати. Откуда у бедной вдовствующей баронессы деньги на новые туалеты.
А вот дети мне рассказывали, что он уже начал совать нос в мои дела. Ещё до посещения приюта, дети лишь по просьбе моих мальчиков, соврали, что не знают, кто печатает газеты. Что все выпуски они находят возле борделя. А зарабатывать на продаже – это они уже придумали сами.
Брунг додумался убрать печатные станки и бумагу подальше из своей мастерской. Под недовольство его жены, он и ещё несколько мужиков не нашли лучшего выхода, чем спрятать их в борделе мадам Трутин, того самого, что возле трактира Доры и её мужа.
Фитха пришёл и к нему. Со своими людьми. Всё могло закончиться хуже, но этому мерзавцу действительно не к чему было придраться. И дети подтвердили, что Брунга к газетам, в которых этим утром появились портреты его главных головорезов, с пометкой «особо опасны», не причастен никаким образом.
Да, теперь экипажи, заприметив эти лица, брали дополнительную охрану их королевских гвардейцев, если направлялись с ценным грузом.
Мы с Донкином обходили уже четвёртое по счёту помещение в в среднем городе.
– Леди Моэр, – сокрушался он, – я право не понимаю, чем это вам не угодило? Оно отлично подойдёт для вашего книжного магазина. Хотя, я настоятельно рекомендую открыть его в верхнем городе. Люди среднего класса не могут себе позволить множества книг.
– Мои книги они себе позволить смогут, – не говорить же ему, что в том помещении дверь в канализационные тоннели были замурованы.
Пятое помещение было тем, что надо. Двухэтажное здание в стиле старой Европы громадной витриной снаружи уже выглядел уютным. Но самое важное: перед канализационной дверью был встроен шкаф с фальшпанелью. Видимо, предыдущему хозяину жутко не нравилась возможность, что через неё могут вылезти многочисленные грызуны, но на закладку дорогостоящим кирпичом он попросту пожалел денег.
– Это же идеально! – Стены, обитые вишнёвым деревом, будто выделяли тепло, даря тот самый зимний уют, как когда за окном пушистая зима, а ты сидишь с чашкой горячего какао перед камином, а в душе живёт предчувствие сказки.
Второй этаж с аккуратными перилами представал перед глазами, хвастаясь своими большими мозаичными окнами.
Но самое главное – под этим зданием стекались основные тоннели подземных путей, как я их про себя прозвала.
– Берём!
Бывший владелец бежал из города как раз из-за Фитхи. Тот выдвинул ему за свою «крышу» такой тариф, что бедный торговец готовым платьем просто работал в ноль. А это ещё и при том, что ткани он покупал со складов Фитхи, тоже за бешенные деньги. Мне было жалко добродушного человека, которому так сильно нужны были деньги. Но потратить почти всё своё состояние, которое уже начинало таять, я никак не могла себе позволить.
При Донкине мы заключили договор рассрочки. Это новое для него слово он несколько раз прокатил на языке. Но всё еще сомневался, как это так, он мне целое здание, а я ему обещание, что за пять лет расплачусь ежедневными платежами?
Но письмо из банка о моей платёжеспособности и разрешение на право заключать такие сделки от самого Верховного Королевского Канцлера сделали своё дело.
Кажется, бывший владелец даже проникся ко мне симпатией, когда я сразу же заплатила за два месяца вперёд, а после, уже в банке, когда убедила банкиров дать распоряжение сотрудникам пятнадцатого числа каждого месяца списывать с моего счета по двадцать золотых в пользу бывшего владельца.
– Но, так не делается, леди Моэр, – возражал пузатенький банкир, напоминающий недовольного холёного кота.
– Это противозаконно?
– Нет, но…
– Тогда тогда давайте подпишем пятилетнее требование к моему счёту.
Донкин в последнее время выглядел всё лучше и лучше. И в трактире всё реже и реже прикладывался к выпивке. Всё же, острому уму порой тоже нужна пища и встряска. А мои идеи с рассрочками, требованиями к счетам, договорам личного найма и о конфиденциальности он воспринимал с диким восторгом, даже с лёгким флёром фанатичности.
– Как я могу открыть своё дело? – Спросила поверенного и моего личного юриста при выходе из банка.
– Ваше право на покупку недвижимости и аренду, которое выдал Верховный Канцлер, на самом деле гораздо шире. Он сослался на один из пунктов из свода королевских законов, где это право должно быть целевым. То есть, вы не можете просто купить здание, вы должны им пользоваться. В любых целях, кроме тех, что нарушают закон.
Вот как. Спасибо, Кенан!
– Я просто внесу запись в реестр.
– Часто реестры проверяют?
– Вы задумали что-то плохое? – Донкин ощутимо напрягся.
– Нет, лишь книжный магазин.
Пока что.
Глава 25
Уложив неугомонных ребят и переодевшись в мужскую одежду, я пошла по тёмному лесу в город. В бордель. Скоро это может войти в привычку.
Мне часто доводилось видеть девушек, завлекающих клиентов вызывающим поведением и откровенными нарядами, но ни разу ещё не пришлось побывать внутри заведения Мадам Трутин.
На входе перед глазами предстала мрачная картина, вызывающая гнев. Нет, здесь не занимались непотребствами в главном зале, но многие мужики, находящиеся в изрядном опьянении, не заботились о том, чтобы держать себя в руках, особенно, если кто-то из девушек пыталась вырваться из стальной хватки. Пощёчины здесь отвешивались регулярно.
– Леди Моэр, – услышала шёпот за спиной.
Обернувшись, увидела маленькую женщину, которая была даже ниже меня. Если бы я точно не знала, что передо мной мадам Трутин, легко бы перепутала это добродушное лицо с какой-нибудь булочницей, а не владелицей борделя.
– Я ненароком принесла вам неудобства, – извиняющимся тоном и также шёпотом проговорила я, пряча лицо под козырьком.
– Пройдёмте.
Какие звуки должны быть в домах утех? У Мадам Жизеллы это смех, бархатные голоса, несущие флирт, и звон бокалов. Здесь звуки ударов, женский плач и грубый хохот мужланов. Даже ржач. Да, пожалуй, сравнение с животными здесь будет более уместным.
Мадам вела меня по узким коридорам с испариной на стенах, и это не смотря на набирающий обороты мороз на улице.
Мне казалось, что мы должны спуститься в подвал, но вместо этого, она завела меня за комнату, наполненную бадьями для купаний.
– Здесь достаточно холодно, – помещение было низким, но очень просторным, – нет денег на ремонт стен, поэтому мы и не используем. Вход теряется в хозяйственных постройках на чёрном дворе. Грот и Бунг поэтому и приволокли все ваши вещи сюда. Я очень прошу быстрее убрать, иначе Фитха совсем перестанет нас с девочками защищать.
– А то, что происходит сейчас – это минуты спокойствия?
Трутин вздохнула, присев на колченогий стул:
– Люди ублюдка заходят пару раз в месяц. Иногда, чтобы порезвиться с девочками бесплатно, а иногда, чтобы разогнать совсем жестоких посетителей. Мордобои – дело здесь не редкое. Но, чем дольше люди Фитхи не появляются, тем разнузданнее они себя ведут.
Надо избавляться от привычки грызть нижнюю губу при задумчивости. Нормальной косметики здесь не было, а вместо увлажняющего крема я пользовалась маслом для ушей Тыковки. Деньги сэкономила на себе.
– Я дам вам охрану, на регулярной основе, – повернулась к грустной Трутин в тот момент, как сверху послышался вскрик боли одной из девочек.
– Благодарю, леди, но вы знаете правила…
– Я знаю, что вы платите Фитхе большой процент от дохода, – резко перебила её, – за то, что он якобы вас охраняет и поставляет выпивку, которую никто не заказывает. Фитха не узнает, а вместо оплаты я буду пользоваться этим помещением. Здесь постоянно снуют люди, причём конкретно пьяные. На новые лица никто не обратит внимания. По рукам?
– Вы – женщина, как вы сможете обеспечить защиту? Вы здесь только пять минут, а скоро и вовсе нос начнёте воротить, всё это ниже вашего достоинства. Что вы вообще можете знать о работе борделя? Королевская гвардия, потому что вы из знатного рода? Мне проще вышвырнуть вас вместе с этим преступным барахлом, уж простите за резкость.
– Мадам Трутин, может, я и женщина, и ничего не знаю о работе борделя, но знаю о таком понятии как условие труда. После мордобоя людей ублюдка, – как же мне нравится это определения, – девочки работают лучше, ведь так? Потому что и мужиков меньше, и они чувствуют себя хорошо, так? Дело ведь не в количестве посетителей. А охрану я вам приведу через десять минут, если вы согласны хотя бы подумать над моим предложением и дать моим людям испытательный период.
– Испытательный период?
– Да. Если, скажем, через неделю, для вас ничего не изменится, или вы останетесь недовольны, мы разойдёмся по разным дорогам, и вы больше меня здесь не увидите.
– И это всё только за эту ненужную пристройку? Людям Фитхи я плачу больше, – она даже подскочила со стула и стала расхаживать по кругу, чуть припадая на правую ногу.
– За это помещение, за молчание и за два выходных для девушек в неделю.
Идея про выходные Трутин не понравилась. Я и сама не понимала, как это работает. Но было до боли жаль совсем юных девушек с потухшими глазами. Кенан был прав: если убрать бордели совсем, вырастет количество преступлений против половой неприкосновенности. Я лишь набросала маленький план из пары строк, наглядно показывая, что будет, если не на много повысить оплату и уменьшить количество посетителей. То на то и выходило. По крайней мере, по моим расчетам, которые я специально к этому и подвела.
Трактир Доры и её мужа встретил уже ставшими привычными ароматами и людьми. Дора говорила, как зовут её мужа, но имя напрочь вылетело из головы, хотя бы потому, что всё таки главная здесь именно она.
– Добрый вечер! – Крикнула я вглубь большого заведения, призывая всех к вниманию. Что бы я делала без их всех? – Господа, понимаю, просьба странная, но вы уже привыкли, – сказала я, снимая кепку, под усмешки завсегдатаев трактира. Почти все вокруг – знакомые лица, которые не раз выручали, – все, кому нужна работа и кто не женат, прошу встать и выстроиться в шеренгу перед стойкой трактирщика.
– Я не женат и мне нужна работа, – добродушно хохотнул Грот, – но, не обессудьте, леди Моэр, что-то мне кажется, вам лучше по другим делам помогать буду.
– Спасибо, мой милый друг, – в искреннем жесте сжала мощное плечо доброго мужчины. Тот уже привык к моим фамильярным прикосновениям и не видел в этом никакого флирта. Для них всех я вообще с самого начала была баронессой такой интересной. С придурью. Сейчас я полезная девушка с придурью.
У барной стойки выстроились восемь молодых парней с действительно поразительным разворотом плеч и такими кулаками, которые могли дать фору даже мощным копытам Тыковки.
– Итак, пока что вы трое, писать, кстати, умеете? – Самые мощные отрицательно покачали головами.
– Я имя могу написать свое, Эв, – сказал один из них, тот, у которого были такие милые розовые щёчки с ямочками, что невероятно сильно выбивалось из его облика.
– Отлично! – Я в прямом смысле потирала руки, – завтра мы с вами заключим договор. Плачу с сегодняшнего дня по двадцать серебрушек в неделю каждому, – послышались недовольные голоса тех, кого я не выбрала, оставив стоять в сторонке, – вы мне тоже пригодитесь в самое ближайшее время. И буду рада, если вы согласитесь работать на меня. А пока, – опять повернулась к тройке моих новоявленных охранников, приходилось сильно задирать голову, чтобы не дышать им в животы и поддерживать образ мало-мальски весомой фигуры под именем «начальство», – поздравляю! У вас есть невесты! Их работа вызывает у вас вопросы, но девушек вы любите всей душой и очень сильно переживаете.
– Как, невесты? – Захлопал глазами один из парней, – мамка меня со свету сгноит, если узнает, что я выбрал невесту, а не она.
– А сейчас, мои дорогие, мы узнаем такое слово, как «прикрытие». И невест на сегодня себе выберете, прошу за мной!
Мадам Трутин осматривала громил, натуральным образом открыв рот. Оно и понятно, для неё это вообще горы – не меньше. За пару минут по пути в бордель, я ввела в курс дела изрядно краснеющих ребят. Всё просто: они просто будут торчать в заведении, где работают их «ненаглядные», чтобы присматривать. А кто именно и есть та невеста – не важно. Пьяные посетители всё равно не запомнят. Главная задача – вежливо и без открытых переломов отучить клиентов от привычки бить девушек.
Пока мадам доставала пылившийся на полке чай, я принялась расставлять свои станки. Мы с Бунгой их хорошо переработали. Сейчас буковки уже не выпадали из пазов, но бумагу всё равно нужно было укладывать вручную, что значительно замедляло процесс. Жаль, уже поздний вечер, не отправить ребят с запиской для Коса. Бегала я не так резво. Как они, зато выглядела как и остальные беспризорники столицы, поэтому внимания никто и не обращал.
– Готов? – Спросила лохматого Коса, выглянувшего из окна.
– Леди Моэр? Это вы камешки в окно бросали?
– Извини, сильно вошла в образ, – хихикнула своей шалости, изобразив шутовской поклон. Вообще-то, Кос тоже странный, так что мы – отличная команда.
– А где ваш вечный спутник? – Спросил молодой мужчина спустя несколько минут. Ещё днём я попросила его быть готовым к «ночной работе».
– Тыковка в усадьбе, мне не по душе оставлять ребят совсем без присмотра, а Тыковка, он…
– Он и останков не оставит, – усмехнулся Кос, побежав вслед за мной.
Сегодня у нас действительно море работы: печать книг. Хотя бы одной, но самой первой. Кос со своими бывшими сокурсниками несколько дней набирали на планшетках текст. Сама бы я не справилась, хотя бы потому, что мой мозг чуть не сломался на последовательности текста, чтобы печатать его сразу на двух страницах для следующей прошивки. Я думала, что текст должен идти по порядку, но у меня он прыгал, как в ненастроенном принтере.
И бумага. Газетная уже не подойдёт, там краска использовалась самая дешёвая, которая потом выцветет напрочь. А чернила для книг просвечивались.
Жаль, здесь не слышали про вторсырьё. Мои книги не должны быть такими дорогими, как первая партия. Но Кос уже подхватил идею отбеливать бумагу от испорченных книг и заново её прессовать и высушивать.
– Мягкая обложка? Но, леди Моэр, кто будет покупать такое непотребство?
– Все, кто сможет себе это позволить!
Кос никак не мог понять, к чему моя спешка. Идея напечатать книгу со сказками из моего мира пришла очень давно. Ещё при первой газете, но тогда все мысли крутились вокруг совсем другого вопроса, чтобы хорошенько её обдумать.
И да, дружище Кос был прав, лучше бы собраться, сесть, аккуратно записать текст, а не надиктовывать заметки Донкину, который относил их скупщику на «редакцию». У Коса явный писательский талант. Сказки получались действительно увлекательными, и многие были заточены под местный фольклор, которого я, увы, не знала. Но, самое главное – сказки с хорошей концовкой «и жили они долго и счастливо», что здесь было редкость. У местных сказки кончались в основном: «и в муках лишился он головы».
И почему вообще кому-то пришло в голову, что ими никто не заинтересуется? Да, сейчас все сказания ходили из уст в уста, причём и низшего слоя населения. А вот знать больше интересовалась либо историческими трактатами, либо «шуры-мурами» томно вздыхающих барышень при взгляде на благородных лордов, у которых даже до разговоров редко доходило, не говоря уже про поцелуи и «жили долго и счастливо».
Золушка, которую здесь назвали Белушкой (в свою защиту скажу, что это была идея Коса), наверное, всем крышу сорвёт. Благородный принц и безродная девица? Как? Это невозможно! Почти незаконно!
И срочность для меня была оправдана. Я не делала ставки на прибыль с книжного магазина. При открытии на полках будут в основном поддержанные книги из моего дома и из лавки Коса, которые и стоят соответствующе. А наши новые, которые печатные, будут лежать на другом стенде. И их будет не так уж и много.
Книжный магазин – это всего лишь ширма. И точка на карте с полезными выходами. Но эту информацию должно знать как можно меньше людей. Так безопаснее.
Трудились мы с Косом и с ещё парой человек до самого утра. В процессе множество голов придумало несколько идей, как ещё ускорить всю систему печатания. А в первых лучах солнца, Кос с горящими глазами осматривал первую партию сборника сказок в количестве восьми штук.