Души человеческие: «чёрный меч»

– Командир тринадцатого отделения четвёртого взвода второй роты, первого батальона, сержант Дьяко.

– Командир первой боевой группы Первого братства капитан Франческо.

– Спасибо, господин. Нас тут чуть на ноль не помножили. Вы спасли наши задницы, и мы у вас в долгу.

«Рыцарь» склонил голову, и пневмомеханизмы застонали, вся техника на теле гремела, издавала гул.

– Нас послал к вам в помощь полковник Неро. Он ждёт скорейшего уничтожения командования ударной группы дронов, – голос воина – это тяжёлый бас, искажённый решёткой передачи, встроенной в область «рта» на шлеме. – Из-за них стопориться наступление по основной линии.

– Хорошо, – сержант поклонился. – Мы в вашем распоряжении.

Йозеф выбрался из укрытия, уткнувшись в одну из махин. Латник выше, сильнее, быстрее. Он могущественнее, его автопушка порвёт в клочья рекрута. Одно присутствие этого полубога войны бросало в дрожь.

– Жалкое зрелище, – с презрением «прожестел» воин, начав движение. Это нашло ответ в груди рекрута обидой, стыдом.

– Не очкуй, – тряхнул парнишку Румо, – я тоже, когда их в первый раз увидел, чуть не обосрался.

Отряд быстро миновал улицу, и вскоре наткнулся на действительно мощную оборону. Их встретил укреплённый район на месте бывшей парковки, где до битвы устроились трущобы. Теперь же это место защищено мешками с песком, опутано лесами колючей проволоки. Из башенок и гнёзд торчат стволы пулемётов и лазерных турелей, на улицы «смотрят» ПТУРы, в глубине порядков расположились миномёты, а на высоте закрепились снайперы. Укрепрайон настолько разросся, сто занял и дорогу, перетекая дальше, пока не утыкался в огромную помойку. Здесь закреплена огневая мощь, достаточная, чтобы остановить продвижение целого батальона.

– Вот это дерьмо, – стал ругаться сержант, посматривая из-за угла на укреп, – и как же мы будем наступать. Нас покрошат в мясо. Почему место управления всей лётной группировкой не разнесли из арты?

– У артиллерии возникли проблемы с силовым полем, – басовито ответил латник. – Мы должны перегрузить его и открыть для артиллеристов цели с помощью генератора помех. Сводный артполк полк ждёт.

У шеи капитана зашипело устройство, он активировал его, дав зазвучать словам:

– Говорит командир четвёртого дивизиона ракетной бригады подполковник Вериго. Начальник штаба объединённого командования направил нас на помощь вам. Отметьте цель маячком, чтобы мы могли смастерить по нему полётку и шарахнуть. У нас только три ракеты!

– Хорошо.

Сержант и капитан тут же разработали план. Йозеф посматривал на городские пейзажи, позволив себе на минутку погрузиться в собственные мысли. Этот городок не блестел роскошью – трущобы и помойки для окраин, изысканная и вычурная неоновая технороскошь для центра, отделённая высокой стеной, разделившая население на господ и трудяг. Первые владели заводами, магазинами и рынками, портами, рыболовными узлами, полями и мастерскими, а вторые должны были горбатиться на них с утра до ночи, получая крохи от своей работы.

«Несправедливость, тирания господ», – разозлился паренёк, но тут же злоба была выветрена гнетущей мыслью, полной безнадёги. – «Но таков наш мир, не нам его менять».

Под властью сеньора Гереро, держащего окрестные земли, город стал сосредоточением богатства и могущества его банд и отрядов. Под железной рукой Гереро массы бедняков вкалывали на плантациях, собирая недюжинные урожаи. Еда была тем ресурсом, за которые техноязычники севера поставляли дорогие цацки, вроде энергооружия, экзоскелетов и техники. И всё бы нечего, всё бы славно – живи себе в рыхлой стране, правь своим уделом, но Гереро решил восстать. Какой-то бес его дёрнул объявить о создании герцогства, где он главный правитель, законодатель и судья. Наёмники и дружины были быстро сколочены в армии и направлены на новые границы, и чтобы выдавить армию Ковенанта. Что ж, Верховный совет и его владык не радовала перспектива потерять богатые поля и процент с них. В итоге было решение направить три наёмных Компании, общевойсковую бригаду, бронетанковый полк и сборную солянку из ополчений, группировок и банд для подавления восстания. Йозеф, подписавший накануне операции контракт, попал в Компанию «Чёрные мечи», состоящую из трёх батальонов и особого боевого братства. По крайней мере, так видел картину юнец.

– Отделение, – стал командовать сержант. – Всем приготовиться.

Отряд Йозефа получил задачу – максимально приблизиться к позициям врага и закинуть маячок, чтобы ракетчики смогли превратить укрепрайон в кучу мусора.

Рекрут встал возле Румо, как возле старшего брата. Скрючившись, они подобно теням шли возле домов. Боевой отряд латников прокрался через размолотые трущобы впереди и окатил огнём передовые укрепления. Враг нашёл, чем ответить. Тысячи пуль, десятки лучей чистой раскалённой энергии «обдули» жестяные листы, куски фанеры и дерева, снося их, словно волна песчаные стены.

Юноша смотрел только вперёд, внутри черепа нарастал звон, глухота. Враг заметил их – звук хлыста возвестил об огне из снайперской винтовки. Первый выстрел пролетел мимо ушей, едва не оцарапав каску.

– Су-у-у-ка! – завопил солдат, когда пуля пробила ногу.

Паренёк грохнулся, крича и держась за рану. Под ним быстро образовалась лужица липкой крови.

– Бери! – крикнул Румо, закрепившись за машиной и начав стрелять по сколоченным башням, заставив снайперов прижаться.

Цепкие пальцы Йозефа схватились за металлическое устройство, похожее на гранату. Он рванул, что было силы, перекинув автомат. Вперёд него полетели дымовые гранаты, упав впереди и выпустив целое облако густого смога. Юноша вильнул в него, выстраивая по памяти куда нестись. Он быстро сориентировался, прыгнул в воронку и подождал пока шторм огня над головой не спадёт. Пара секунд и цепляясь за землю и асфальт, он снова дёрнул вперёд.

Снова пули зазвенели над головой, лазерные лучи кромсали дым. Мятежники понимали, что там есть смертельный противник, чувствовали опасность. Рекрут прижался к земле, полз на животе, но не давал себя поразить.

«Нужно было остаться в полиции», – подумал Йозеф, когда лучи трещали над головой.

Он подкрался прямо до самого передовых «кустов» колючей проволоки. Чтобы швырнуть маяк, парень должен встать, выпрямиться во весь рост. Но как только эта мысль явилась в уме, всё тело мгновенно запротестовало, ноги стали каменными, торс налился свинцом.

«Давай!» – кричал рассудок, но все попытки встать топились в стягивающем плоть страхе. – «Если ты не встанешь, весь отряд поляжет!».

Сила воли, максимальное приложение к плоти заставили колено подогнуться. Дрожащая рука активировала маяк, а торс, прикладывая все силы, смог подняться. Как раз огонь стих и паренёк решил воспользоваться моментом пока молочная завеса не развеялась.

Йозеф более-мене поднялся и что было швырнул устройство. Маячок полетел вперёд, а паренёк рванул, что было мочи. Рекрут не слышал, как оно грохнулось среди укреплений и порядков. Десять секунд работы хватило, чтобы передать координаты и дать комплексу информацию для удара.

– Молодец, засранец! – тряхнул Румо паренька, радуясь исходу и спрятавшись за кирпичную кучу.

Раненный солдат перемотал себе ногу и так же присоединился к битве, лежа на земле и постреливая в сторону противника.

Прошло около десяти минут, прежде чем удар был нанесён. Ракетный комплекс довольно быстро построил полётку и запустил концентрат смерти. Над горизонтом засияла новая звезда, но её видами нельзя насладиться. Она со скоростью кометы расчертила небо, словно разделив его белою чертой. За ней появились ещё две. Хищными птицами они обрушились на укреплённый район.

Руки зажали уши паренька в миг прилёта. Йозеф не видел того, как три последовательных взрыва превратили гряду строений в обитель ада. В голове воцарился звон, на пару секунд юноша потерял равновесие и чуть не грохнулся.

– Вот это…! – мат Румо был заглушён взрывом боекомплекта в стане противника.

Рекрут поднялся, проверил оружие и поплёлся за пулемётчиком. За ними ковылял раненный боец, вколов обезболивающее. Деньги сами себя не заработают.

– Продолжаем! – приказал сержант, и наёмники бросились сквозь то, что осталось от оборонительных порядков.

Первыми в бой ворвались войны в экзоскелетах. Латники явили своё присутствие, обволакиваясь в дым и пламя, но вот противостоять им уже практически некому. В местах попаданий зияли огромные воронки, раскидавшие вокруг себя обломки зданий, мешки с песком и вспоротый асфальт. Вышек не стало, их банально смёл взрыв. Всё вокруг горит, трещит огонь, лаская невысокими язычками до чего могут дотянуться, ландшафт на маленьком участке земли напоминал лунный, только заваленный кучами мусора.

Кто-то попытался атаковать из руин, но крупнокалиберные пулемёты порвали тела в клочья. Солдаты противника, раненные и оглушённые, выходили из не до конца разрушенных строений, не заваленных блиндажей. Кого-то тут же клали мордой в землю, но иные ещё пытались атаковать. Однако каждая попытка заканчивалась тем, что кучным огнём их вмарывали в землю.

Йозеф тоже принял участие в наступлении. Он спрятался за спиной Румо, как за стеной. Мускулистые жилистые руки держали разваливающееся оружие, когда оно плевалось дождём пуль. Оно неистово ревело и рычало, отправляя шторм свинца в тех, кто посмел показаться. Оно походило на древнего и страшного зверя, который всё ещё помнил в чём его суть и хорошо знал дело. Лабиринты стихийных тропинок, кратеры и кучи мусора не спасали от лавины огня «рыцарей», точных залпов сержанта и плотной работы Румо, который её выполнял отменно. Сам парнишка сделал только пару выстрелов, даже попав кому-то в бронежилет. Но что он сейчас может сделать?

– Вот блядь! – наклонился пулемётчик, когда недалеко рванул снаряд миномёта. – Отстреливаются, суки.

Сгорбленный и пригнувшийся Ди’Андорр старался чтобы в него не попали. Он – зелёный рекрут, который впервые участвует в штурме города. Бесконечные уличные перестрелки и извечные разборки банд рядом не стояли с общевойсковой операцией. Мальчик ощущал себя бесконечно мелким, убогим и ничтожным в этой мясорубке.

«Они прям полубоги!» – подумал Йозеф, взирая на то, как латники прорезают себе путь, ботинками и кулаками разнося кучи земли, асфальта и дерева. Бронированными перчатками они рвут колючую проволоку, попутно отстреливаясь.

Отряд прорвался сквозь разбитый укреп. Те, кто лишён изысков былого времени вроде отменной брони, закрепились на позициях. Йозеф прижался к куску стены, чуть высунулся и сжал язычок стали. Пульки просвистели над головами окопавшихся мятежников и разлетелись салютом искр, столкнувшись о силовой барьер.

– Вот холера! – крикнул Румо.

Латников это не остановило. Они стояли под пулями и лучами, обдуваемые ветром сокрушительного обстрела. Тонкое силовое поле и толстые пласты брони с лёгкостью сдерживали натиск. Воины встали полукругом, растянув между собой какие-то провода. Спустя миг в сторону силового поля полетело квадратное устройство, смахивающее на аккумулятор. Светло-голубоватый вал замерцал, секунды хватило, прежде он был бы рассеян.

– Господин полковник, говорит командир первой боевой группы Первого братства капитан Франческо. Силовой барьер сокрушён! – отрапортовал воин в технолатах, став отходить в дымящийся укреп.

Реакцией командира полка на рапорт стал град, дождь ослепительно-сияющих снарядов, накрывший местность. Расчищенная большая земляная площадка, окружённая окопами и энерго-пулемётными гнёздами, скрылась за морем бушующего огня. Несколько дивизионов РСЗО месили штаб ударной группы беспилотников, усеивая всё воронками, поднимая дождь грязи, обожжённых кусков тел и обломков. Удар был настолько плотный и жестокий, что в глазах Йозефа всё впереди предстало одним большим пламенным пятном, земля под ногами тряслось, уши закладывало от сумасшедшего обстрела.

Вскоре всё закончилось, грохот стих. Рекрут положил пальцы на бетонное перекрытие и попытался поднять тело. Но чья-то рука схватил его за бронижелет, и потянула к земле.

– Не суйся, дурень! – крикнул Румо. – Если какая-нибудь тварина выжила, то шлёпнут тебя, как миленького.

Наступила напряжённая тишина. Удивительно, но выстрелы стихли, практически на всей линии фронта смолкли выстрелы, артиллерия перестала вести огонь, и даже корабли стояли и не отстреливались. Это было странным, Йозеф весь сжался в ожидании жестокой развязки. Шипение и статика заставили его вздрогнуть.

– Сержант! Сержант, сука! – раздалось из рации.

– Говорит, – взялся за устройство мужик.

– Да я понял. Это командир взвода лейтенант Лиро. Можете сворачиваться и выходить. Гереро свалил, прихватив всё золото, а его наместник так обосрался, что сразу запросил мир. В общем, нехер нам тут делать больше.

Дьяко ухмыльнувшись, убрал рацию. Сержант подошёл к Румо и похлопывая по полечу, самодовольно сказал:

– Ты мне должен.

– Да без б, начальник.

Наёмники поднялись. По всей линии соприкосновения прекратился обстрел, скоро позиции займут государственные войска. Но Йозефу нет до этого дела. Он перекинул оружие за спину и побрёл за своим отрядом. Для него этот день запомнится надолго, и не только битвой.

Глава 2. Миг отдыха

Спустя три дня. Таранто.

Этот солнечный и ясный город на этот раз решил накрыться одеялом облаков, скрывшим лик небесного светила, забравшим его чудесное тепло. Больше серых туч над головами создают массивные трубы колоссальных заводов, которые пыхтят во всю, разменивая сырьё, здоровье работников на деньги для владельцев.

В руках разносился прекрасный шелест, пальцы сжимали полученные деньги, а в карманах простого серого офисного кителя, смахивающего на пиджак, лежали чеки и карты. На них отчасти выдали положенное жалование, на карточку перевели целую половину. Штаб Компании рассчитался сполна по всем пунктам контракта.

Йозеф чувствовал радость, грудь изнутри щекотало что-то приятное и бодрящее. Он быстро шёл из расположения военной бюрократии, пытаясь как можно быстрее добраться до казармы. Место собрания всех подразделений представляло укатанное асфальтом, засыпанное камнями и землёй пространство, полностью окружённое трёхэтажными зданиями, стихийным самостроем и надстройками. Над головами ретиво визжала пара дронов, закрыв небо от всякой опасности. В воздухе разносились тошнотворные запахи рыбы, гнили и помойной вони, которые присущи для большинства городов бывшей Италии.

«Наёмники – псы войны», – подумал Йозеф, смотря на хохочущих во весь голос мужиков, тащащих деталь от какой-то техники.

Парень потрогал новую нашивку на правом плече, где красовался шеврон Компании. Теперь там небольшая серая полоска, ставшая символикой звания «старшего рекрута». На груди сиял алый кружок с белой цифрой «2», означавший, что он повысил разряд в мастерстве овладения должность стрелка.

Италиец вспомнил, как они ехали сюда. Глазам открывались бескрайние поля, на которых работали тысячи людей. Выращивалось всё, что можно вырастить и продать. Что бы работники ни отлынивали, феодалы и сеньоры наняли операторов БПЛА, которые надзирали с небес, а когда нужно было и карали электрическим зарядом. Видел он и бескрайние трущобы, обросшие высокие крепостные стены и укрепления, за которыми высились монументальные особняки. Автотурели, караулы и патрули вместе с дронами отгоняли всех тех, кто попытается ступить на землю господина.

«Это до чего мы дошли за столетия?» – спрашивал себя Йозеф, вспоминая, что долгие годы стали для цивилизации губительными. Каскад древних кризисов привёл к тому, что весь знакомый мир пал, старые государства превратились в пыль на могиле истории. Битвы, голод, драка за выживание, всеобщая деградация и бесконечный хаос привели к тому, что мир встал на грань абсолютной стагнации, вечной агонии и энтропии. Кажется, что до самого Страшного суда люди будут жить под тиранией сеньоров, диктатур, бездушных техноязычников и жестоких культов. Другие будут до смерти утопать в сладострастии гедонистических коммун и общин всех возможных удовольствий. На самом отшибе остатков цивилизованного мира обитают племена технодикарей, живущие в лесах древних заброшенных мегаполисов или в старых городах, совершающие набеги на тех, кто ещё сохранил осколки былой роскоши. Для этого мира привычна картина нищеты, смерти, нестабильных союзов и вечных стычек.

– Это же не может продолжаться вечно, – подумал Йозеф, – когда-то мир объединиться, когда-то он должен будет отбросить всю жестокость, весь этот бред и встать на путь прогресса и света.

Но в тоже время юноша ощутил слабый укол в области сердца. Он явственно понимал, что ничего не изменится ещё долгие эпохи. Любая попытка построить империю просвещения натыкалась на жестокое противодействие господ и деспотов, а новые веяния разбивались о дремучие устои народов, ставшие едва ли не вторыми законами. Печальный исход для столь прекрасного мира.

Все мысли молодого воина пропали, когда откуда-то позади раздался громогласный крик:

– Ну шо, когда бухаем за повышение?!

Йозеф развернулся и увидел, как к нему спешит плотно сложенный мужик в офисном кителе. Без пулемёта и в нормальной одежде его можно узнать только по широкому лицу и копне чёрных сухих волос.

– Румо!

– Да это я, – мужчина протянул ладонь, которая была заключена в крепком рукопожатии. – Ну что, когда бухать нас позовёшь? Ты и жалование получил, как долбанный старший рекрут.

– Не много то и больше, – улыбнулся юноша, шагнув в сторону. – Я всю жду, пока мне дадут солдата!

– С фига ли бы! – усмехнулся Румо, пойдя за парнем. – Тебе ещё нужно недельку послужить, да в паре боёв поучаствовать, чтобы получить солдатские погоны и нашивки.

– Посмотрим. И тебе ещё нужно выплатить долг сержанту, – вспомнил Йозеф. – Ты как будешь отдавать? Деньгами или сразу приведёшь?

– Да не сношай мозг с этим. Сегодня он я просрал в споре, завтра он мне что-нить проиграет. Знаешь, у нас с ним эти тёрки уже три года. Он тогда капралом ходил, а я только солдатом стал, – Румо перепрыгнул через небольшую траншею, незнамо зачем вырытую, – как мы в первый поспорили.

– И на что вы в первый раз поставили?

– Да на то, что АКашник старый разлетится. А он отработал хорошо, не полетел. Ты знаешь что он мне просрал?

– Тоже… женщин?

– Да что ты на язык такой чистоплюй? – поморщился мужик. – Шлюх он мне просрал, шлюх. Но Дьяко потом быстро отыгрался. Я ошибся, не просчитал, как сильно жахнет арта. А она как херанула, что склад то накрыли.

– Мда, – Йозеф подумал, сколько споров могло между ними быть, видимо они спорили по всем поводам, которым только можно, а ставка всегда оставалась неизменной. В этом безумном сумасшедшем и жестоком мире такие маленькие личные явления помогают выжить, не сойти с ума.

– Знаешь, когда я стал капралом, то мы бухали два дня подряд и пили всё, что может гореть, – напомнил Румо о возможности выпить за чужой счёт.

– Ну ладно, собери наших вечером в баре. Посидим. Пиво за мой счёт.

– Вот молодец, – ударил в плечо паренька Румо. – Да хрен его знает, – махнул наёмник. – Наши патроны приняли новый контракт. Был в штабе, поговаривают, что будем выбивать засранцев на юге.

– Ну, хорошо, – кивнул Йозеф. – До вечера.

– Бывай, хиляк.

Италиец продолжил идти. Ему нужно вернуться в казарму, чтобы отдать документы командиру роты о назначении. Штаб подразделения внесёт все изменения во внутренние бумаги. Обычная бюрократия, которую нужно соблюсти.

Парень вильнул с плаца на небольшую дорожку. Вода и время размыли асфальт и теперь она больше походит на тропинку, где ещё виднеются серые остатки полотна. Юноша быстро свернул и оказался на широкой дороге, ведущей к чреде покошенных четырёхэтажных зданий. Казармы подразделений располагались в ряд, окружённые хлипким деревянным ограждением, а также низкой порослью кустов. Окна представляли собой сочетание пластика и стекла – где как, небольшие дыры и пробоины латались досками и фанерой, а иногда даже и кирпичами, производство и закупку которых удалось наладить кое-как.

Рекрут вошёл на лестницу, как до ушей долетел звук молитвы. Повернувшись, он увидел, как в углу, положив два старых сенсорных телефона на бак с водой, что-то читал техноязычнык из соседней роты:

– Да святится экран твой, да прибудет неоновая благодать со мной. Твои механизмы и твои импульсы да направят меня в час нужды, – его губы страстно припали к устройствам.

Паренёк в звании солдата нацепил их на грудь, приколов к серо-чёрному камуфляжному кителю на манер святынь… для него они и были самыми настоящими иконами, олицетворением духов механизмов.

«Как люди могут покланяться этому?» – спросил Йозеф, не находя ответа. В мире павшей цивилизации количество религий, культов и верований не поддаётся исчислению. Конечно, остаётся множество тех, кто ещё верит в Единого Бога, но этой вере приходится делить место под солнцем с поклонниками старых богов, культистами новых представлений, почитателями философий и идей, которые формировались в условиях самого крупного кризиса в истории человечества.

Кулак постучал в металлическую дверь, звон с гулким эхом разнёсся по всему третьему этажу. На чёрной поверхности проглядывалась выцветшая надпись белой краской – «вторая рота»

– Фамилия, звание! – раздался голос из небольшой звуковой решётки над дверью.

– Йозеф Ди’Андорр, рекрут!

Ритмичные щелчки и звучание ржавых механизмов обозначили открытие замка. Парень ощутил неприятный холод от ручки. Потянув её, он отворил массивную преграду и прыгнул через порог.

Нога ступила на линолеум. Бежевое полотно практически полностью потеряло свет за долгие года использования, на нём блестят стальные скобы, стягивающие порезы и заплатки. Новые куски усеяли множественные участки, покрывая множество дыр. Повернув голову, он увидел, как высокий рослый мужик с тремя серебряными квадратами на плече и неполевой одежде, перед строем парней кричит и матерится:

– Уроды и ублюдки, сколько я вам говорил, чтобы вы не засирали расположение роты, – правая рука, издав механический звук занеслась, чтобы ударить юнца, но стальные спицоообразные пальцы, сжатые в кулак, остановились в паре сантиметров от испуганного лица. – Вы – убогая десятка младших рекрутов, которая не может даже с чистотой совладать. И вы ещё суки рвётесь в бой? Пока я не скажу, вы будете до окончания контрактов толчки драить и на подсосе у солдат быть. Я ясно выражаюсь?

– Да, господин майор-маршал, – покорно произнесли юнцы.

– Так, мальчики, сейчас поджимаете свои гузки, берёте инструмент и идёте драить толчки. После чего берёте пушки, ваш комотделения обеспечит вам стрельбы. Если не обосрётесь, то может быть, вас вскоре повысят до рекрутов, и тогда нюхнёте пороху по-взрослому.

– Да, господин майор-маршал.

– Вон, – механические пальцы указали на Йозефа, тот вздрогнул, встал по стойке смирно, – ваш собрат уже воюет и, причём успешно. Да, гаврик?

– Так точно, господин майор-маршал, – кивнул старший рекрут, страшась даже шелохнуться; их квартирмейстер – мужик суровый, этакая «большая мамочка», которая следит за всеми рекрутами и солдатами роты, предводитель сержантов. Он определяет внешний вид в небоевое время, следит за чистотой и раздаёт пинки тем, кто плевать хотел на порядок и чистоту. И лучше с ним дружить, ибо он и главный собственник – вся одежда, пайки, некоторая амуниция и многие другие радости службы находятся в его распоряжении. И только попади ему в немилость, быстро лишишься всего этого.

– Вот вам нужно на кого ровняться, суслики, – маршал отмахнулся ладонью. – Иди, тебя ждёт Кемирр.

– Есть, – поклонился парень и быстро зашагал дальше.

Пройдя мимо солдата из суточного наряда, чинящего какой-то светильник из старых времён – обычную лампу накаливания с обожуром, Йозеф приостановился, ещё раз взглянув на новобранцев. Наёмники этой Компании хоть и были ребятами отчаянными, они не кидали необстрелянных юнцов в горнило битвы, в мясорубки и бойни, несмотря на желания армейских командиров и генералов. Йозефу дали сразу рекрута только потому, что он служил в местной полиции, знал, как обращаться с оружием и понимал основы военной службы. Остальным парням и девушкам, которые были с улицы, предписывается пройти месячный курс подготовки, прежде чем отправить в бой.

Конечно, есть колоссальные наёмные полки, бригады и целые корпуса наёмников, которые промышляют тем, что готовы отправить целые батальоны новобранцев в расход. Но такие соединения больше состоят из банд и группировок, которые быстро собираются и ещё быстрее распадаются. Страшнее всего, что и армия Ковенанта так же промышляет тем, что молодых солдат-срочников отправляет на бой практически без подготовки и без снаряжения. Ещё вчера паренёк мог мыть полы, призванный как неделю, а завтра уже штурмовал деревню, которую захватили сектанты, технодикари или разбойники. Учитывая, что в условиях вечного кризиса, это норма, срочники быстро становились обстрелянными.

Йозеф отбросил мысли. Он, утерев пот со лба, подошёл к белой покоцанной двери, на которой прибита серая табличка – «командир роты». Он осторожно, стараясь не нарушить покоя офицера и не разбить до конца рыхлую дверь, ударил костяшками по ней.

– Войдите!

Он слегка приоткрыл дверь и тихо просочился, словно тень. Внутри помещение хоть и блестело изыском роскоши из былых времён, но всё так же дышало разрухой. Под ногами хоть и более новый, но множество раз перешитый линолеум. Тут есть и пара шкафов с книгами, но они все ободранные, исцарапанные и проеденные насекомыми, веющие сырости. А книги внутри больше для вида – возьми их в руки, и они рассыплются от старости. Сводный стол капитана представлял несколько составленных старых школьных парт в Т-образной форме.

– Что встал и вылупился, – гаркнул командир. – А?

– Господин капитан, я по вашему приказу явился, – доложил Йозеф, показав полиэтиленовый файлик с бумагами.

– Проходи, – махнул офицер, на его правом плече кителя блестело четыре золотистых квадратика, отражавших звание. – Так ты принёс всё?

– Да, господин капитан, – рекрут подошёл и осторожно положил на стол файлик; если бы он сделал это без надсмотра командира, то бумаги утонули бы в море желтоватых листков, пакетиков с флешками, обрывком, баночек с замазками, ручками, карандашами, гаек и прочей груды мелких вещей непонятного предназначения.

– Хорошо, – офицер взял положенные вещи и положил на бежевую и истемневшую, когда-то бывшую белой, клавиатуру.

Старый компьютер с нагрузкой жужжал, кряхтел и боролся за существование, продолжая работать. Машина, несмотря на возраст, всё ещё продолжала работать, давая командиру возможность не погрязнуть в бумажной волоките, переводя всё в электронный вид. Более-менее хорошие механизмы в штабе Компании, у самого полковника. Из-за того, что технологии стали неимоверно дорогими, ими себя обеспечить могут только высшие элиты, вроде сеньоров, предводителей банков, военной аристократии и коррумпированных политиков.

Офицер подтянул стул – его тканевая спинка свисала бы кусками, но её перемотали нити. Сев на него, стальные ножки проскрипели. Он убрал документы, недовольно поморщившись.

– Потом всё сделаю, – капитан посмотрел на плазменный телевизор за своей спиной, покрытый паутиной трещин. – Я только из боя вернулся, ещё эти бумажки складывать. Ну его нафиг.

– Господин капитан, а почему этим занимаетесь вы, а не господин Франческо?

– Первый лейтенант взял отпуск, а подпол его подписал. Штаб роты без него, всё равно, что стройка без прораба. Они все там рукожопы, которые уже куда-то свалили. Если я этим крысам штабным сейчас отдам документы, они их… ты сам понимаешь.

– Да, господин капитан, – сложив руки за спиной, вытянувшись, стоял юноша.

– Я надеюсь, я не пожалею, что ты стал старшим рекрутом, – давяще сказал капитан. – Благодаря тебе мы избавились от укрепа, но в нашей работе это не подвиг. Это просто работа. Вот эти блестяшки, – пальцы провели по медалям, – и всю честь с героизмом, оставь армейцам. Мы – наёмники и для нас важны лишь две вещи – сколько нам заплатят и где ещё искать рекрутов.

– Да, господин капитан.

– Что бы знал, – мужчина поднял один из листов, помотав им перед юнцом. – Тут описываются причины прошедшей войны. И знаешь, что послужило началом? Даже не то, что этот засранец Гереро восстал. Да что уж там, мятежи – это явление часто. Придурку бы просто бабла предложили, и он как паинька согласился, а потом бы грохнули в сортире. Но нет, этот дебил решил поиграть в справедливость.

– То есть, господин?

– Ты в курсе, что в Совете он предлагал освободить многих людей от «повинности жизни»²? Но какой сеньор откажется от прав на бесплатную рабочую силу? Особенно, если ты за это платишь лишь пищей и немногими благами? И когда его послали нахер, он открыто выступил против сеньоров в Неаполе.

– А как же разделение его города? – смутился юноша. – Мы видели, что его город не был светочем равенства.

– Он планировал это сделать. В его дворцы мы нашли множество проектов прокламаций и деклараций, новую конституцию. И все они говорили о новом порядке.

– Я понимал это, господин капитан, – холодно говорил Йозеф, вспоминая, что пошёл в Компанию только ради денег. – Хорошо, что Сицилийская автономия отказалась его поддержать.

– А чтобы сделали сицилийцы? Они довольствуются своими вольностями, и им этого хватает, – минорно отметил Йозеф. – Скажи, что ты хочешь от службы? Каковы твои цели?

– Я хочу стать солдатом, господин капитан. Встать в один строй с полноправными братьями Компании.

– И ты получишь этот шанс, воин. Я был сегодня в штабе. И знаешь, там поведали, что наши учредители подписали новый контракт. Мы недельку перекантуемся, а потом снова за дело.

– Господин капитан, позвольте спросить.

– Куда мы отправимся? – предугадал Кемирр. – Говорят, что нашу Компанию хотят кинуть на север Африки. Местный султан захотел вернуть свои владения. Если проявишь себя, – на Йозефа уставился строгий взгляд ледяных глаз, – то я дам тебе солдата.

– Спасибо, господин капитан. Позвольте идти, господин капитан.

– Топай, – махнул он рукой, протянув флэш-карту, – и передай её медикам. Они просили документы.

Без всякого сомнения, он не стал отказывать офицеру. Взяв небольшую серую вещицу, потерев белый шеврон с двумя мечами цвета угля, он, поклонившись, поспешил прочь.

Парень быстро вышел из казармы. Ухо уловило далёкий вой, рёв и жужжание. Учитывая, что расположение «Чёрных мечей» уютно устроилось в припортовом квартале, Йозеф был уверен, что это гудок одной из торговых флотилий, которые на всех парах стремились в порт. Идя по кривым дорожкам, избегая офицеров, которые могут загрузить ненужной работой, он задумался. Торонто, владение сеньора Бенгазо, один из самых богатых городов, обязан могуществом и блеском торговле и купеческим путям, которые проходят через него. С юга сюда завозят драгоценные камни и металлы, вместе с товарами лёгкой промышленности, а на севере сюда спешат караваны с техническими новшествами. Да, многие технологии оказались забыты, цивилизация отброшена на столетия назад, но человек есть человек – самое главное, что нужно для поддержания жизни. Это вызвало лёгкую усмешку у него: