Глава седьмая.
Пустоши
Они сошли на платформе «Туголесье», когда уже наступил тёмный зимний вечер. Дорога заняла весь день. Позёвывая и потягиваясь, путники огляделись. Но кроме пустой станции и безмолвного леса кругом не было ничего.
– Далеко до этого озера? – спросил Мор. Его колотила крупная дрожь, которую он всячески старался скрыть от спутников. Едва флёр мягкой безмятежности, навеянный каннабисом, развеялся, боль в руке стала просто нестерпимой.
– Когда я смотрела по картам, то отсюда напрямик через лес было километров двадцать пять, – сказала Жанна, уткнувшись носом в телефон и что-то там разглядывая. – Но сейчас сеть вообще не ловит. У меня не грузятся карты ни в какую.
– Просто, блядь, супер… – проворчал Эдик.
– Голубушка, зачем же вы смотрели путь через лес? – удивился Лев Николаевич. – Как же мы пойдём зимой через лес двадцать с лишним километров пешком? Ещё и в ночь! Это ведь абсурд!
– Ну… как же… Я думала…
– Бестолковая кукла, – злобно произнёс сквозь сжатые зубы Мор. – От тебя нет никакого толку!
Жанна вздрогнула и с опаской поглядела на Эдика. Тот был бледен и крайне рассержен. Ему явно не терпелось на ком-нибудь выместить гнев. А Жанна идеально подходила для этой роли.
– Вон какая-то дорога, – прервал их Пётр, указав рукой на восток. – Пойдём по ней.
– Но ведь нам нужно не туда… – сбивчиво возразила Жанна, убирая бесполезный телефон в сумочку. Её никто слушать не стал. Кроме этой единственной расчищенной дороги других в округе не имелось. И четверо путников зашагали по ней вдоль лесного массива.
Под ногами поскрипывал свежий снег, и этот пронзительный звук эхом отражался от тёмного частокола деревьев, обступившего дорогу со всех сторон. Ни указателей, ни связи, ни живых людей кругом. Железная дорога давно вильнула на юг и исчезла, фонарей тут отродясь не было, и через какое-то время Лев Николаевич первым рискнул предположить:
– Мы, кажется, забрели не туда… Гляньте, тут совсем ничего нет.
– Это что же, нам придётся ночевать в лесу с волками? – проблеяла Жанна, распахнув глаза. Из головы у неё никак не шёл рассказ зэка о бывших приятелях, оставленных им в зимнем лесу на съедение волкам. Неужели, её тоже ждала подобная печальная участь?
– Заткнитесь оба и шагайте бодрее, – грубо оборвал их Мор.
Через четверть часа позади раздался шум автомобиля. Из темноты показались два горящих жёлтых глаза, и Мор, мгновенно сориентировавшись, выскочил на середину дороги, перекрывая путь. Перед ним затормозил старенький уазик, серый головастик с затянутым чёрным тентом кузовом. С водительского места выглянул худосочный небритый мужичок в кепке.
– Эй, вы кто такие? Неместные, что ли?
– Неместные. Брат, подвези хоть куда, а то мы скоро околеем, – искренне попросил Эдик.
– А вам куда надо? – спросил водитель, сдвинув кепку на затылок.
– Вообще на Смердячье озеро, – влез Лев Николаевич, прикрывая глаза рукой от света фар. – Но нам бы где-нибудь переночевать. Так что любой посёлок сойдёт.
– Ага, – глубокомысленно изрёк водитель. – Ну я в Пустоши еду, тут недалеко. Если на водку подкинете, то подберу вас. А если ещё и на табачок отстегнёте, то пущу в дом переночевать.
Условия были щедрыми. Отказываться никто и не думал. Мужчины забрались в кузов, устроившись на коробках, Жанну посадили в кабину к водителю, и тот без устали всю дорогу до посёлка выпытывал у проводницы, кто они такие и что им среди зимы понадобилось на Чёртовом озере, как звали его местные.
– Ты знаешь, сколько там народа каждый год пропадает, мм? – крутя баранку, трещал мужичок. – Рыбаки, грибники, охотники – даже бывалые люди уходят туда и не возвращаются. А уж сколько приезжих в последние годы повадилось туда таскаться – страсть как много! И обязательно кто-нибудь да утопнет, либо в болотах сгинет, либо заблудится и не выйдет. Говорят, там мыслить по-иному начинаешь. Это озеро, оно как-то на мозги капает, разум наизнанку выворачивает…
– Так мы как раз и едем его изучить, – придав себе важный вид, ответила Жанна. – Мы – журналисты. Хотим осмотреть это ваше знаменитое озеро, выяснить, что правда, а что нет. Потом статью выпустим…
Жанна была крайне довольна собственной находчивостью.
– Тебе это не нужно.
– Как это, «не нужно»? – горячо возразила проводница. – Я, может, хочу прославиться своей статьёй на всю страну!
– Тебе это не нужно, – повторил водитель, но голос его отчего-то стал скрежещущим и скрипучим, как заевшие механизмы.
Жанна удивлённо дёрнулась и повернулась к водителю. Вместо небритого мужичка там сидел хранитель, обернув к ней жуткое лицо. Тени в кабине сгустились, весь мир вокруг словно перестал существовать – осталась лишь испуганная Жанна и жестокий призрак. Даже грузовик, казалось, завис в пространстве, не двигаясь.
– Поверни назад. Не ищи Библиотеку.
– Нет, – собрав всю волю в кулак, прошептала Жанна. – Я найду её. Я попрошу вечную молодость и красоту. Библиотека может мне их дать.
Глаза хранителя тускло блеснули. Белые губы сжались, и он презрительно выдохнул:
– Ты ошибаешься. Ты ступаешь по гибельному пути на поводу у своей дурости и своей жалкой смехотворной мечты, как пустоголовое дитя.
На глазах Жанны навернулись слёзы обиды. Дурочкой её называли и прежде, но едва ли кто-нибудь раньше смел принижать её желание. Её сокровенную мечту, усладу её сердца, вдруг втоптали в грязь и в открытую посмеялись над ней.
Она сморгнула слёзы, и хранитель пропал, будто мираж. Вместо него вновь за рулём сидел сухонький водитель. Уазик подпрыгнул на незримой кочке, кузов тряхнуло, и оттуда послышались сдавленные ругательства Мора.
– …Говорю тебе, девушка, это озеро нахрен вам всем не сдалось! – припечатал водитель.
«А может, и правда?..» – мелькнула тихая мысль в голове Жанны, но она решила обдумать её позднее.
Вскоре показался посёлок со странным названием Пустоши, спрятанный в гуще заснеженного леса. Домов было немного, две с половиной улицы и старое здание школы – вот и всё. Водитель представился Матвеем и предложил неожиданным гостям переночевать в его доме. В старой избе, где с былых времён сохранилась кирпичная печка, было тесно. Матвей жил бобылём, за порядком особо не следил, так что гнилые деревянные полы так и ходили со скрипом под ногами, а с потолка через щели сыпалась пыль с чердака.
Но выбирать не приходилось. Каждый устроился на ночь, где нашлось место. Кто на просевшем диване, кто в облюбованном мышами кресле. Мор же не мог нормально спать из-за боли в руке. Зато под бутылочку беленькой и казанок отварной картошки, он душевно посидел с Матвеем, а уже поздно ночью, когда хозяин ушёл в сортир, заметил на подоконнике просроченную и покрытую пылью пачку Промедола с соблазнительной надписью «анальгезирующее». Закинув в себя пару таблеток, Мор прикарманил упаковку. Боль вскоре отступила под действием лекарства, и Эдик мгновенно вырубился прямо за столом от усталости.
Ранним утром Матвей растолкал всех гостей и, дыша на них перегаром, сказал собираться. Он подбросил их до Бакшеево, ближайшего посёлка у Чёртова озера. Дальше нормальной дороги не было, только занесённая снегом грунтовка. Высадив помятых и невыспавшихся путников на границе посёлка, Матвей неопределённо махнул рукой в сторону леса и сказал, что до озера идти пять километров. И на этом они распрощались.
Морозная утренняя свежесть, чистое голубое небо и холодное зимнее солнце скорее раздражали, чем радовали глаз. Особенно когда предлагалось разглядывать их не из тёплого уютного дома через заиндевевшее окно, а слоняясь по лесу, чувствуя, как кожу щиплет безжалостный мороз.
Путники дрожали и мёрзли, растирая то уши, то пальцы, то бёдра. Жанна и вовсе готова была выть от досады: на таком морозе её подкаченные красивые губы растрескались, и под рукой не оказалось никакого бальзама. Что уж было говорить о запахе пота, о спутанных волосах, которые негде было помыть и уложить за последние пару дней. Она даже не хотела смотреть на себя в отражение зеркальца или телефона, чтобы не расстраиваться. Долгая дорога, испытания, кошмарные галлюцинации и урывочный сон превратили её в отёкшую, неухоженную мымру.
Спустя час блужданий по лесу Жанна серьёзно было готова расплакаться. Останавливало её лишь то, что на таком холоде длинные ресницы непременно бы склеились от слёз и замёрзли, что окончательно сделало бы из неё чучело.
Жанне отчаянно хотелось домой, в тепло своей квартирки. Принять горячую ванну с пеной, скрабами, масками для лица. Сделать кофе с корицей, включить приятную комедию по телевизору и потом заснуть на удобной мягкой кровати в объятьях пышного одеяла. Она не хотела больше пробираться сквозь глубокие сугробы, спать в вонючей электричке или на разваливающемся диване, голодать и чувствовать, как пальцы на ногах немеют от холода.
Впервые Жанна серьёзно задумалась, что хранитель прав. Её мечта была как-то по-детски наивна, проста и глупа. И не стоило это всё таких вот мучений. Она ведь была красива и так. И ещё лет десять, а при должном уходе и все пятнадцать, могла сохранять свою красоту. Пусть без показов мод, конкурсов и фотосессий. Но многие мужчины ведь и без того считали её милой куколкой…
– Что это там? Уж не наше ли озеро? – внезапно громко воскликнул Лев, прервав тягостные размышления Жанны. Она встрепенулась, и все мысли упорхнули на задворки сознания.
А впереди в самом деле расстилалось замёрзшее озеро. Идеально круглой формы, будто кто-то приложил к земле циркуль и вывел ровную фигуру. Скованное коркой льда, окружённое по берегам голыми остовами берёз, Смердячье озеро дышало мертвенной тишиной.
Глава восьмая.
Озеро без дна
Всё вокруг казалось каким-то странным, неживым и словно бы нарисованным. Не было ни птиц, ни ветра, ни звуков – полный штиль. Даже снег под ногами перестал скрипеть. Только взволнованное дыхание четверых путников разносилось по льдистой поверхности озера, пока они медленно шагали к самому центру замёрзшего омута.
Лев первым заметил впереди идеально круглую прорубь. В толще припорошённого снегом льда без движения стояла непрозрачная чернильная вода, словно чёрное зеркало. Все по очереди заглянули в полынью, увидели там отражение собственного бледного лица и отступили.
– И что мы должны сделать, чтобы получить третью книгу? – задал вопрос в пустоту Пётр.
Пустота проскрежетала ему в ответ знакомым голосом:
– Принести жертву.
Все резко обернулись. За их спинами, как гипсовая статуя, укрытая чёрными тряпками, стоял хранитель.
– Раз вы не желаете отступать, то я заставлю вас понять всю серьёзность ситуации, я испытаю вас. Чтобы вы могли пройти дальше, должна пролиться чья-то кровь. Но хватит ли вам твёрдости, чтобы лишить кого-нибудь жизни? Может, будет лучше всё же сойти с этого пути?..
Хранитель взглянул прямо в глаза Жанне, и проводница, сглотнув, спросила:
– Зачем это тебе? Зачем тебе нужна чья-то смерть?
– Вы все считаете эти поиски лишь забавной игрой. Я силюсь доказать обратное. В Библиотеке нет ни единой книги, что не была бы написана кровью. Кровью таких, как вы. Искателей, путников, заплутавших душ. Что бы вы ни желали – это блажь. А теперь ответьте мне, стоит ли ваша блажь чужой жизни?..
Он истаял в воздухе облаком тумана, оставив стоять в молчании четверых разных непохожих друга на друга людей, у каждого из которых голова полнилась своими мыслями и страхами.
В душе Жанны появилось что-то, похожее на радость и надежду. Она была уверена – теперь всё закончится. Ей было совершенно очевидно, что никто не станет проходить это бесчеловечное безумное испытание, все откажутся от книги и разъедутся, наконец, по домам. Ей даже не было жаль потраченного времени. Она была почти счастлива…
…Когда её грубо толкнули в спину, сбрасывая в прорубь, и обжигающе ледяная вода сомкнулась над головой траурным покровом.
Пётр не видел, что случилось. Он задумчиво пялился себе под ноги, размышляя над ситуацией, когда услышал рядом плеск воды и сдавленный женский вскрик. В полынье барахталась Жанна, отчаянно пытаясь схватиться пальцами за лёд и раз за разом безуспешно соскальзывая обратно.
– Какого хера ты творишь, ебанат?!
Мор с неожиданной жестокостью схватил Льва за куртку и тряс его, как игрушку.
– Ты зачем её столкнул?!
– Мы заплатим за проход её жизнью! – исступлённо кричал археолог, пытаясь вывернуться из захвата зэка. – Она тут самое слабое звено! Лучше пусть она, чем кто-то из нас! А мы… Мы получим книгу и пройдём дальше!
– Да ты просто гниль…
Эдик с нескрываемым презрением оттолкнул Льва и отёр руку о дублёнку, будто испачкавшись. Он обернулся к проруби, где из последних сил плескалась Жанна. На грубом лице Мора тускло сверкнуло сожаление, но он даже не шелохнулся, чтобы помочь проводнице. Пётр стоял в паре шагов от него и тоже молча наблюдал за последними мгновениями чужой жизни.
Намокший пуховик тянул Жанну на дно, она цеплялась ногтями за лёд, срывая их, и оставляя кровавые полосы. Девушка пыталась кричать, но задыхалась, нахлебавшись студёной воды. Если бы кто-нибудь протянул руку, она бы выкарабкалась. Но самой ей было не под силу это сделать. Ноги свело судорогой, Жанна бросила последний отчаянный взгляд на троицу застывших мужчин, и медленно ушла под воду. Прощальная стайка пузырей вырвалась к поверхности.
В толще смолистой воды виднелось красивое женское лицо, устремлённое к небу. Безжизненные глаза в обрамлении чёрных ресниц были широко распахнуты, кожа была бледна и чиста, как снег, а светлые волосы развевались под водой нежными волнами.
Она была чудо как красива в своей смерти. И ледяные воды Чёртова озера обещали надолго сохранить эту красоту и молодость.
Медленно тело исчезло во мраке, упокоившись в бездонной пропасти.
Никто из троих оставшихся искателей не смел отвести взгляд от проруби.
И вскоре к поверхности поднялась книга, на кожаной обложке которой было выжжено одно короткое слово.
Веха
Лев первым бросился к воде, рухнул на колени и дотянулся до третьей книги. Несмотря на влагу, фолиант ничуть не пострадал, страницы были сухи, и ровные строчки алых букв даже не поплыли. Археолог тихо охнул, когда на его среднем пальце с шипением появился новый шрам в виде цифры три.
Рука Мора легла на шею Льву всей тяжестью мироздания.
– Ты опять без спроса лезешь вперёд и хватаешь моё, а, очкарик?!
Археолог судорожно листал страницы, словно умалишённый, не обращая внимания, как сильно сжимали ему шею.
– Нашёл! Нашёл! Ещё одна книга. Она будет в подземельях… В подземельях Невьянска! Это город на Урале! Недалеко от Екатеринбурга…
Мор выдрал книгу из рук Льва, вгляделся в строки и удовлетворённо хмыкнул, когда и его палец прострелила знакомая жгучая боль.
– Не соврал, очкарик. А теперь будь паинькой и скажи мне, где эти чёртовы подземелья там находятся. Ты ведь знаешь это, не так ли? Ты ведь всё у нас знаешь, умник.
Отшвырнув книгу подальше, Эдик крепче сжал шею археолога, заставляя того испуганно запричитать:
– Я не знаю наверняка… Я лишь слышал о каких-то подземельях или подвалах под Невьянской башней!.. Только не бейте меня!..
Мор ухмыльнулся, отпустил шею бедолаги, а когда тот окончательно расслабился, так крепко врезал ему кулаком по уху, что субтильный археолог мгновенно отключился, рухнув на снег.
– Это тебе за куклу. Она хоть и дура дурой была, но не заслужила такой смерти. И от рук такого подлеца. Утопил её, как котёнка несмышлёного. Лучше бы ты, блядь, сам в прорубь нырнул.
Развернувшись к Петру, всё это наблюдавшему с молчаливым безразличием, Мор предложил:
– С ним останешься или со мной поедешь?
Висельник прищурился и непримиримо скрестил руки на груди.
– Своей дорогой пойду.
– Катись.
Махнув единственной целой рукой, Мор потопал в сторону берега, выдыхая облака густого молочного пара. Пётр, дождавшись, когда зэк отойдёт подальше, быстро заглянул в книгу, полистав страницы, и вскоре тоже скрылся между деревьями, поглаживая новый шрам на пальце.
На льдистой глади Смердячьего озера остался лежать брошенный Лев Николаевич, так и не пришедший в сознание, и третья книга, оказавшаяся в полном его распоряжении.
Глава девятая.
Слабое звено
Когда роковые слова хранителя прозвучали над гладью зимнего озера, Лев Николаевич уже знал, кого выберут его спутники на роль жертвы. Ему всё было ясно как день.
Миловидную Жанну все бы пощадили, ведь она девушка, красивая девушка. Эта была та красота, которой проводница могла бесстыдно воспользоваться, чтобы сдвинуть стрелку мужского мнения в свою пользу.
Крепкий и коренастый зэк по кличке Мор даже без руки представлял опасного противника. Он бы никому не позволил себя убить. Скорее, сам порешил бы любого. Да и про нож забывать не следовало…
А этот странный молчаливый парень Пётр с синяком от удавки на шее был для Льва Николаевича тёмной лошадкой с туманным прошлым. Но и он не был обделён физически, мог за себя постоять. И отчего-то Лев не сомневался, что раз парень однажды почти убил себя, то убить другого человека ему едва ли было сложнее. Он не ценил свою жизнь, с чего бы ему ценить чужую?
Археолог уже чувствовал на себе звериные взгляды спутников. Он затылком видел, как тянулись к нему руки, готовые столкнуть в ледяную воду. Лев был здесь самым тощим, самым слабым физически и невзрачным, а ещё – самым умным. А умных нигде и никогда не любили.
И он сделал единственное, что могло его спасти.
Когда Лев Николаевич пришёл в себя и поправил сбитые очки, вокруг никого не было. Неподалёку валялась раскрытая третья книга, в сторону леса убегали цепочки следов, а морозный ветер зло покалывал кожу. Тишина безжалостно давила на уши.
Прежде чем уйти с озера, археолог подошёл к проруби и взглянул в чёрное зеркало вод. Теперь, когда всё закончилось, ему не верилось, что он мог такое совершить – убить человека. Словно это сделал вовсе и не он, словно это зов Библиотеки затуманил разум на мгновение. Либо всё это было кошмаром, и он непременно должен был вот-вот проснуться.
В воде появился пузырь и быстро всплыл к поверхности. Следом за ним возник ещё один, и ещё, пока их не стало слишком много, а вся гладь не пошла рябью. Следом в толще тёмных вод вдруг показалось что-то белое. Оно медленно поднималось из глубины, и Лев сосредоточенно и боязливо наблюдал за этим неясным явлением.
Пока не стали различимы светлые волосы, пока на белом пятне не проступили очертания знакомого лица, а из воды не высунулись тонкие женские пальцы с обломками ногтей.
Мёртвая Жанна поднялась из пучины, из стылой могилы, с укором взирая на своего убийцу.
– Ты. Виновен. Ты. Убийца, – едва слышно прошептали сизые губы. И каждое слово сопровождалось неприятным бульканьем в лёгких.
Упав на зад, испуганный Лев Николаевич с ужасом пялился на утопленницу, которая выглядывала из проруби. В её волосах запутались зелёные водоросли, кожа стала неестественно белого цвета с синеватыми пятнами, а мутные глаза были подёрнуты сеткой лопнувших сосудов.
– Ты. Убил. Меня.
Пальцы мёртвой девушки с неожиданной силой вонзились в лёд, и она выкарабкалась из проруби, замерев на краю. Ручьи воды хлынули вниз с её одежды, волосы обвисли мокрой паклей, а Жанна пустыми глазами пялилась на дрожавшего археолога.
– Я. Заберу. Тебя. С собой.
Она медленно двинулась к убийце, с трудом переставляя окостеневшие ноги. И только тогда Лев Николаевич отмер, с воплем вскочил и бросился бежать прочь, не разбирая дороги. Но сколько он ни оглядывался, далеко позади всё равно медленно и неумолимо плелась его смерть. Неживая Жанна, двигаясь, как фарфоровая кукла без шарниров, шла за археологом через пустынный лес до самого посёлка.
Но и там Лев продолжал чувствовать на себе её холодный взгляд. А позднее, когда он добрался до железнодорожной станции, звук неторопливых неуклюжих шагов всё время чудился ему в отдалении. На каждом перроне и платформе Лев Николаевич нервно выискивал среди пассажиров знакомую фигуру и шарахался от любой проводницы, что ему попадалась, как от огня.
Все сутки в плацкарте до Урала археолог провёл без сна. Раньше он был уверен, что его преследовало проклятье хакасского кургана. Теперь он был убеждён, что за ним охотилась мстительная душа утопленницы. Но отступать было поздно – он прошёл половину пути к Библиотеке. Желанная цель уже маячила на горизонте, обещая славу и признание.
Библиотека была его личной затерянной Атлантидой.
Археологическая находка подобного масштаба, окружённая мистическим ореолом, переписала бы человеческую историю. И именно Лев стал бы основоположником концепции нового мироздания. Нужно было лишь загнать страх поглубже и идти вперёд, несмотря ни на что.
За несколько часов до прибытия на вокзал одного из старейших городов Урала, Невьянска, Лев Николаевич всё же провалился в зыбкую дрёму. Всю дорогу он провёл в обнимку с третьей книгой. Жёлтые страницы рассказывали, сколько раз за свою историю Библиотека горела, тонула, сколько раз её разрушали до основания и засыпали землёй. И каждый раз Библиотека возрождалась из пепла, восстанавливалась и пополнялась благодаря искателям, шедшим на её зов. Библиотека была вечна, Библиотека была бессмертна, пока существовали люди и их вожделенные недосягаемые мечты.
Лев трепетал от одной мысли о скорой встрече с ожившей легендой. И с этими вдохновенными думами он и заснул, привалившись спиной к стенке своей нижней боковой полки. Мимо сновали люди с чаем и заваренной лапшой быстрого приготовления, бегали шумные дети, за окном проносились укрытые снегом холмы и горы. Поезд мягко покачивался и баюкал Льва.
Разбудила его холодная сырость и отчётливый запах тинной застоявшейся воды.
Кап-кап.
На лицо ему скользнули ледяные капли влаги, и Лев распахнул глаза. Он крепко задремал и сполз вниз, вытянувшись на нижней полке. А теперь над ним, таким беззащитным и сонным, нависала тёмная фигура Жанны, неясно как проникшей в едущий поезд.
Утопленница склонилась к лицу археолога, будто желая его поцеловать мертвенными холодными губами, и капли озёрной воды срывались с её волос и одежды прямо на очки и щёки Льва, словно это были слёзы.
Кап-кап.
В мутных застывших глазах проводницы не были ни жизни, ни сожаления.
– Мне так… Холодно, – прошептала Жанна, и по её губам стёк тонкий ручеёк чёрной воды.
Лев взвизгнул и ужом выскользнул из-под утопленницы. Он побежал по проходу прочь из вагона, не оборачиваясь и ловя на себе взгляды изумлённых пассажиров. Выскочив в тамбур, он захлопнул дверь, привалившись к ней спиной и трусливо по-заячьи дрожа.
В дверь сразу заколотили, задёргали ручку. Лев, кусая губы, упёрся всем телом в холодную поверхность металла, не пуская настойчивую утопленницу в тамбур.
– Кто там балуется?! Откройте дверь немедленно! – строго закричали мужским голосом с той стороны. И Лев отмер. В тамбур сразу ввалился лысеющий мужик с сигаретой в зубах.
– Вроде бы взрослый человек, а такой хернёй маетесь! Как дитя малое! – упрекнул пассажир археолога и нетерпеливо закурил, отвернувшись к окну.
Лев Николаевич заглянул в вагон. Утопленница исчезла. Он боязливо вернулся на своё место. Возле полки на полу остались мокрые следы, и в воздухе пахло сыростью.
На вокзал Невьянска Лев выскочил самым первым. Тинный запах преследовал его неумолимо. Выяснив дорогу, археолог быстро добрался до главной достопримечательности города – Невьянской наклонной башни. Белокаменная красавица встретила его молчаливым величием старины. Возле нижнего яруса толпой послушных утят за экскурсоводом следовали посетители, щёлкая фотоаппаратами и разглядывая зарешеченные окошки башни.
Лев проскочил мимо них к зданию музея и отыскал внутри кассу. Похожая на расплывшуюся жабу кассирша косо на него поглядела, стоило заговорить о цели визита:
– Мне необходим пропуск в подвалы башни, голубушка, – ласково попросил Лев Николаевич, пригладив волосы. – Я доктор исторических наук, археолог. Здесь проездом и хотел бросить взгляд на ваши знаменитые подвалы. Мои коллеги столько о них рассказывали, просто грешно будет не посетить.
– Что у вас за коллеги такие необразованные? – презрительно процедила жаба. – Общеизвестный факт, что у нашей Невьянской башни нет и никогда не было своих подвалов, иначе её строительство было бы невозможным. Под землёй только сваи и фундамент! Те подвалы, о которых любят травить байки наши экскурсоводы, – это подземелья бывших демидовских хором, что стояли прежде у башни. Теперь от зданий ничего не осталось, только эти подземелья, так до конца и не раскопанные и не исследованные…