На золотистом корпусе лампад были изображены ангельские лица со странным переплетением крыльев – у каждого личика их было аж по шесть.
– Херувимы это! – сказала Аня, одна из моих храмовых подружек.
– Нет, серафимы! – возразила вторая.
Спорить не стали – всё-таки храм, нечего тут спорить – каждый остался при своём, а я решила принять сторону Ани просто потому, что название «херувимы» понравилось мне больше. Помню, как в разгар нашей работы зазвонил мой телефон – это бабушка интересовалась, куда я так надолго запропастилась – и мне почему-то доставило огромное удовольствие на вопрос «Что ты делаешь?» выпалить ей:
– Херувима полирую!..
Наш храм стоял у центральной площади города. На ней каждую зиму возводили ледовый городок. На неделю перекрывали площадь, и мы обходили её по краю, глазея с восторгом на огромные ледяные параллелепипеды, сваленные тут и там, из которых мастера должны были воздвигнуть горки разных размеров, лабиринты и скульптуры. Что-то вкладывали между ледяными глыбами при сборке, и все эти сооружения с наступлением вечера начинали светиться разными цветами.
Когда мы вышли из храма, было только два часа, и меня потянуло на площадь. На самой большой горке – «взрослой» – кататься одной было страшно. Она казалась мне огромной! Да и не прокатишься по ней, сидя на картонке. Даже на ледянках не прокатишься – собьют ненароком. С неё скатывались только на санках с полозьями. Или же стоя на ногах – но это уже высший пилотаж. Однако в тот день всё складывалось удивительно-чудесно: на горке собралась толпа, которая хотела кататься «гусеничкой». Все вставали в ряд друг за другом, хватались за талию впереди стоящего человека и так и скользили вниз, и никто не падал!