Спина разнылась, и я недовольно заерзала, прислонившись к стене. Привыкнув за пять лет спать на жестких кроватях, соблюдая режим ночного бодрствования, сейчас ощущала себя очень странно. Новый день вроде бы уже начался, а старый как бы и не заканчивался. Организм всеми силами противился такому ходу вещей, но изменить ничего сейчас было нельзя. Я перекатила голову с одного плеча на другое. Позвонки противно хрустнули, напоминая, что некромантам нужно питаться не только жизнью. Живот заурчал, подтверждая, что голод точно не тетка.

А вообще в подвалах Башни Смотрящих на первом уровне было очень даже классно. Приятная прохлада окутывала кожу. Впервые после возвращения в Эпис чувствовала себя как в родном подземелье. Холодно, сыро, трупы вокруг. Конечно, очень подходящее место для морга. Но, боюсь, что старательно не смотрящая на меня Осирис Жанна Прик не разделяла моего восторга.

Прижимая к носу, похожему больше на картошку, кружевной платочек, явно изготовленный где-то на самом юге Эписа самыми умелыми мастерицами статуса не ниже самой Осирис, Прик боролась с материнским инстинктом и брезгливостью, вшитыми ей под кожу. Едва касаясь пальцами-сардельками, усыпанными кольцами с блестящими камнями, лица Лилиан, Прик сдерживала слезы. Взлохмаченные белые волосы, собранные в неаккуратную косу, сползали по объемной спине и терялись там, где у обычных женщин была талия. Как можно испытывать к человеку и жалость и отвращение одновременно, я не знала. Но вот сейчас передо мной был яркий пример, что и на такие эмоции я способна.

Жанна прилетела сюда посреди ночи, требуя, чтобы ей отдали дочь. А так как семья Осирис была из Правящих, отказать ей не могли. И пока та выламывала дверь морга – по старинной традиции Рабосов, которых презирала, плечом, прикладываясь к крепкой двери всем своим мощным телом, Смотрящие не придумали ничего лучше, чем вызвать того, кто хотя бы был близок по статусу их семьи. Ну а что, звонить главе семьи Прик в такое время значит остаться без работы. Естественно, то, что Крейн уже давно не входил в круг высших, а уж тем более не занял место среди Правящих, как мечтал его отец, никого в столь интересный час не беспокоило. Ну или лишь немного, так как следом за нами, удивленно глядя на меня, вошел заспанный Георг.

Старшая Прик, закончив поток своих излияний и перестав наконец душить Крейна, молчала уже добрых двадцать минут. Эрик все еще пытался отдышаться, но периодически падавшая ему на грудь Жанна старательно не давала приступить к сути разговора. Хорошо еще, что Крейн дал мне освежиться в душе перед тем, как выехать сюда. Да и часть одежды была в моей старой комнате. Правда, подняться туда я так и не осмелилась, все принесла Анна. Пятнадцать минут на сборы спасали сейчас наше обоняние.

Повисшую тишину разорвал Георг. Осирис, чей век был уже опасно долог, протер очки и еще раз внимательно оглядел всех присутствующих.

– Осирис Прик, мои соболезнования. Чем я могу быть полезен? – доктор смерти прошел к железному столу, где рядом с тонким и стройным телом дочери пыталась сохранять лицо мать.

– Уберите! Уберите эту дрянь отсюда! – войдя в состояние бешенства, Жанна снова начала тыкать в меня пальцем. Ну началось.

– Это все только ее вина, Осирис Георг! Вы же понимаете, что Эрик и Лилиан были такой прекрасной парой, – Жанна закатила глаза, приложив руку туда, где под внушительной грудью предположительно было сердце, – сожри твою душу Безмолвная! Из какой выгребной ямы мой мальчик тебя вытащил, неблагодарная тварь?

Честно? Я уже минут двадцать потихоньку вдыхала ее эмоции. Говорить сейчас Жанна могла что угодно, пока это позволяло мне перекусить. Со смертью близкого родственника у каждого появляется приличная пробоина в энергии, примерно размером с кулак, посередине груди. Конечно, на таком расстоянии, не прикасаясь, я не могла забрать себе весь поток того, что щедро выливала в пространство Жанна. Но понемногу втянуть и хотя бы выпасть из состояния сна – этого было вполне достаточно. И нет, я не бессердечная тварь, а очень даже наоборот. Ведь от того, что я питалась, старшей Прик становилось лишь лучше. Думаю, она даже это поняла. Не осознавала, каким образом, но не противилась. Именно поэтому сейчас она уже могла устраивать высосанный из пальца концерт, а не сходить с ума. Как мать, я очень ее понимала. Насколько это вообще возможно, когда твой ребенок жив.

– Я не понимаю, при чем здесь манти, Осирис Жанна?

– Манти? Валери, так ты теперь некромант? – глаза Прик округлились, а я, кажется, первый раз в жизни услышала, как она назвала мое имя.

Мы переглянулись с Крейном, и по спине поползли противные мурашки. Началось. Информация стала просачиваться. А значит, не за горами и тот день, когда некроманты узнают о Максе. Мысленно порадовалась, что здесь сейчас нет Лео, который мог все это услышать. А серый взгляд Эрика обещал меня убить и закопать, если я сейчас же не придумаю, как ее заткнуть. Георг посмотрел на Эрика, а тот махнул рукой, как бы давая понять, что слушать сейчас безутешную мать совсем необязательно.

Тем временем Жанна бодро подскочила со своего места и направилась ко мне. В этот момент она больше напоминала огромный айсберг в своем длинном белом платье, чем безутешную мать. Отгородив меня от мужчин, Осирис смело смотрела мне в глаза. Победоносный взгляд. Презрительный и торжествующий. Жанна протянула тыльную сторону ладони к моим губам и удивленно возвела брови, когда я не пала ниц, в восторге лобзая ее руку. А ведь именно так, согласно их воспитанию, должны были вести себя низшие, Рабосы.

– Приказываю тебе, Воскреси ее, – сомнение проскочило в светло-голубых глазах, – ну же!

– Нет, – я опустила приставку, имя, фамилию и обращение на «Вы», так как считала недопустимым ее поведение с кем-либо. Если бы не ее горе, я точно знала, кто после такого поведения упал бы на колени.

Непонимание и злость полились на меня с новой силой. Жанна, опустив наконец протянутую вперед руку, судорожно поправила косу, перекинув ту вперед через плечо, а я только заметила, что ее белое легкое платье, кажется, было ночной рубашкой. О Безмолвная, ее можно только пожалеть. Безумные глаза наполнялись вновь слезами, и я потянула ее отчаяние столько, сколько могла. Но этого было уже совершенно мало. Нужно было коснуться ее, но тогда вернувшаяся трезвость ума только все усугубит. Боль – защитная реакция организма. Если сейчас я и смогу забрать все, то что с ней будет, когда она осознает, что спокойно ходила на приемы и мило улыбалась всем в тот момент, когда ее дочь уже давно в земле ели черви.

– Я заплачу сколько скажешь, Валери. У нас очень много денег. В разы больше, чем у Крейнов, это правда! Что еще нужно девчонке Рабосу? Ты же навсегда сможешь избавиться от него, Валери! Станешь независимой, действительно свободной от него! Я же знаю, что ты никогда его не любила. Мой бедный мальчик, он отказался от всего ради тебя. И я готова сделать ему еще больнее. Назови цену! Все что угодно! Ты будешь вхожа с сыном в любой Дом! Проси! – Жанна не могла остановиться, находясь на грани от того, чтобы не коснуться меня.

Неприкосновенность некромантов. Старая сказка про то, что некромант забирает душу, стоит лишь его тронуть, на самом деле была лишь гиперболизированной правдой. Сейчас я готова была задушить тетку голыми руками за каждое ее слово. Боль. Моя или Эрика, сейчас все смешалось в голове. Длинный язык Жанны и плюс один человек к тому, что мы пытались сохранить хоть в каком-то подобии тайны.

– Эрик? – я услышала вопрос Георга, но оставила детектива разбираться с ним самого.

– Жанна, человека невозможно Воскресить. Если он прошел один раз через Врата – обратной дороги нет. Но ты сейчас можешь очень сильно помочь нам.

Звонкая пощечина обожгла мою щеку. Не успела я опомниться, как страх перед некромантом у безутешной матери был подавлен, и на меня обрушился второй удар. Жанна решительно занесла руку в третий раз. Инстинкт сработал быстрее, чем разум.

– Не дыши, – приказ соскользнул с моих губ.

Напитавшийся за счет эмоций Осирис поток вырвался из пальцев и пробил грудь женщины там, где зияла дыра в энергии. Уцепившись за ее жизнь, поток вытягивал нити, туго перекрывая легкие Осирис. Я сжала пальцы в кулак, задавая движение потока, помогая ему. Если бы ее Дар воспитывался и выращивался в семье, если бы энергия не имела таких четких брешей, если бы ее Книга была под той рукой, где судорожно сейчас искала Жанна, сползая на пол, я бы смогла удержать убийственную силу некроманта. Сама наша суть подразумевала управление жизнью с помощью потоков. За счет нее мы поднимали мертвое. За счет нее же могли и убить живое. Боль, угроза жизни, насилие – это было то, от чего некромант защищался лишь так. Поэтому я не могла разжать кулак. Управление чужой жизнью пьянило. Дар Безмолвной не предусматривал, что если секунду назад ты хотел убить человека, можешь передумать. Поэтому нас учили смирению. Поэтому мы держали обеты. И поэтому ставили печати. Отнять жизнь для некроманта было гораздо проще, чем ее вернуть.

Волна энергии окутала женщину, разрывая туго натянутую нить. Жанна отлетела в сторону, кашляя и жадно глотая воздух, но заметила это я лишь краем глаза. Боль заполнила все мое сознание. Оборванный поток сравним с потерей части тела. Тебе будто отрубили руку. Я согнулась на полу у стены, сжимаясь калачиком, пытаясь скорее восполнить утерянное. Гнев Эрика, стоящего рядом со мной, был совсем кстати. Быстрым движением мои пальцы вцепились в щиколотку Крейна, вытягивая и заращивая рану, которую не могли заживить никакие лекарства. Он снова позволил мне это сделать. Глоток. Настоящий, через прикосновение, горький и пьянящий, сносящий голову. Еще и еще. По-моему, я уже давно обвилась вокруг ног детектива, касаясь как можно больше голых участков кожи. Тепло. Живительное, такое знакомое. Жизнь, наполненная ароматом ели и мороза. Грубо выдернув ногу, Крейн отошел к Жанне.

– Она напала на меня, Эрик! Ты, как Смотрящий глазами Всевышнего, обязан использовать свое право на уничтожение! Ну же! – Прик грубо тыкала в мою сторону пальцем, пока я, тряся головой, принимала сидящее положение. – Она чудовище, Крейн!

– Что это вообще сейчас было? – подал голос Георг, опускаясь рядом со мной на корточки. – Коллега, пока вы еще живы, меня разрывает научный интерес! О, у меня очень много вопросов!

Не слыша почти ничего, я чесала руки, где вечным напоминанием моей ошибки белели тонкие нити шрамов. Раздирая все сильнее, стараясь влезть самой себе под кожу, я будто пыталась стереть то, что только что сделала. Нет, не то чтобы пробыв некромантом пять лет, я никогда не применяла потоки к живым – скорее даже наоборот. Но загореться желанием убить беззащитную передо мной мать, не способную дать отпор, за пару пощечин – такое нельзя было допустить. В груди противно заныло. Что будет с тем, кто примет Дар Безмолвной? Правильный ответ был лишь один – он станет мертвым. Лишь сами некроманты отрицали это утверждение. Ведь все мы приняли Дары Безмолвной, пусть и пройдя через инициацию на грани жизни и смерти, все же были живы. Поэтому в поселениях ответ остался тем же, но сам вопрос видоизменился. Что будет с тем, кто, приняв Дар Безмолвной, направит его против нее? Тем не менее все те полгода, что прошли с момента моего предательства, я все еще была живой. С запечатанным ресурсом, вынужденная практически никогда не питаться самостоятельно, под Клятвой смерти и регулярным надзором. Но я была живой. А сейчас? Что произошло с тобой, Валери?

– Жанна, – голос Эрика вывел меня из транса, и я повернулась к сидящему на полу рядом с Осирис детективу, – ты бы хотела еще раз увидеть свою дочь? Обнять ее, попросить прощения? Сказать ей все то, что так редко говорила при ее жизни? Живую, настоящую, искренне любящую тебя, какой бы матерью ты ни была? Хотя бы просто на пять минут? Я же знаю, что Лилиан всегда восхищалась тобой. К сожалению, наши с ней отцы никогда не были близки своим детям, в отличие от матерей, – Крейн резал по живому.

Это работало. Боль и отчаяние начали возвращаться. Материнский инстинкт. Осирис подняла мокрые глаза и закивала головой. Безмолвная, кажется, она даже постарела. Горе, нападение. Черт. Это я сотворила с ней.

– Если ты забудешь, что Валери, защищаясь, – рот Осирис было открылся в возмущении, но Эрик настоятельно повторил, остановив ту движением руки, – защищаясь от твоего нападения, использовала свои Дары, она любезно организует тебе последнюю встречу с дочерью. Вернуть ее навсегда – невозможно. Но попытаться выкрасть немного времени у Безмолвной манти под силу.

Руки женщины метнулись к шее, растирая кожу. От удушья все пересохло в горле, я понимала это. Ее взгляд не отрывался от Эрика. Жалость зависла в воздухе и тут же исчезла. Кинув на меня взгляд, Жанна снова обратилась к детективу.

– На что ты еще пойдешь, чтобы спрятать ее, Эрик? Что ты, мой мальчик, будешь делать, если твоя жена сделает такое с вашим сыном? Настолько сойти с ума?

Сидевший около меня Георг поперхнулся и снял очки. Теперь уже дверцы всех шкафов были открыты. И вот он, первый скелет, вылез наружу на внимательное изучение окружающих. Стареющий Осирис посмотрел на меня с каким-то смутным подозрением. Я не нашла ничего лучше, как просто пожать плечами. Ну откуда мне знать, как так вышло.

– Вы защищаете свою семью, Жанна, насколько это под силу женщине в Доме, где главенствует тиран. Ведь именно он не давал своего согласия на разговор с дочерью? – Крейн перешел на официальный тон. – А я пытаюсь спасти свою.

Осирис встала, отряхивая полы ночной рубашки. Сейчас она излучала уверенность. Георг протянул руку, помогая мне прийти в вертикальное положение. В ушах еще шумело, но удержаться на ногах уже было возможно. На всякий случай я снова оперлась на стену.

– Я хочу поговорить с дочерью, – и, ловко сняв перстень, сжала его в руке. Маленькая капля крови упала на пол.

– Клянусь светлой памятью Лилиан Прик, что ни одна живая душа не узнает, что произошло здесь до сего момента, из моих уст. Под взглядом Всевышнего. Да не сожрет мою душу Безмолвная. На все воля Его.

Я повернулась к Георгу и выдавила из себя улыбку.

– Коллега, ты видел когда-нибудь, как возвращают мертвого?

В тяжелых кандалах, покрытый плотным энергетическим куполом, Старший выглядел еще более угрожающе: залегшие под глазами тени, лохматые черные волосы. В помещении морга тут же стало еще холоднее. В Башне Смотрящих, даже за такой короткий срок, Лео перестал быть похож на себя. Еще бы, для существования некроманта необходим циркулирующий поток жизни, а в таком коконе на это у него не было и шанса. Повернувшись к Эрику, я указала рукой на Лео.

– Если ты не снимешь с него энергию, мы ничего не сможем сделать.

Сидевшая на кушетке рядом с телом дочери Жанна подняла на детектива умоляющий взгляд. Крейн кивнул и, сжав на мгновение Книгу, втянул энергию обратно. Лео глубоко вдохнул, будто кокон не просто не давал ходить потоку, а был преградой для самого воздуха. Повернувшись на Георга, я на всякий случай отрицательно помотала головой. Подняв большой палец вверх, доктор смерти кивнул, удобнее устраиваясь на стуле, где организовал себе зрительское место. Конечно, перед тем, как вести сюда Лео, Крейн взял клятву и с Георга. Но на всякий случай стоило напомнить.

Старший подошел и положил мне руку на голову.

– Откройся, – поток жизни Лео прошел куда-то сквозь меня.

Одна из самых сильных печатей послушно отщелкнула. Я тут же усилила контуры, пока поток не полился в разные стороны. Лео посмотрел мне в глаза и, убедившись, что я контролирую жизнь, занял свое место у головы Лилиан.

– Жанна, еще раз. Лео поселит иллюзию в голову Лилиан, отчего та, проснувшись, будет видеть уютную больничную палату. Не кидаться на шею, меньше резких движений. Очень осторожно со всем, что может навести ее на мысль о собственной кончине. И, – я сглотнула слюну, – делайте все так, чтобы мои руки не отпускали ее. Меня девушка не увидит. Но любой разрыв контакта означает опасность каждому присутствующему здесь.

Осирис кивнула, пересаживаясь с кушетки на стул, специально принесенный ей Эриком. Крейн занял мое прошлое место. Его энергии, если что, хватит на защиту окружающих, поэтому я была спокойна.

Лео приложил ладони к вискам девушки, стараясь не цеплять ее кандалами. Его поток устремился в голову девушки, запуская движение иллюзии и контролируя работу будущих «потоков». Кивнув, я направила жизнь на совершенно истощенный, но все еще чудом державшийся пузырь энергии Лилиан.

– Сейчас будет громко, – предупредила я, протянув руку к скальпелю. – Замри, – приказ, и тут же все колыхания пузыря прекратились, скованные жизни потоком.

Поудобнее перехватив скальпель, я обтянула его нитями, дабы пузырь не лопнул, разлетаясь по всей комнате, а обвис, словно уже слегка сдувшийся шарик. Проверив, что потоки плотно обтекали каждый миллиметр купола, на всякий случай усилила его. На выдохе одним резким движением я проткнула энергетический слой.

Нечеловеческий визг разнесся по помещению, вызывая потоки ветра. Но слой послушно обвис внутри созданного купола. Сжимая его сильнее, превозмогая головную боль, я направляла остаток потока в грудь Лилиан.

– Покажи, – Лео сильнее сжал голову умершей женщины, – покажи нам!

Визг возрастал. Дрожь прошла по мертвому телу, словно Лилиан была еще жива, и ее свело судорогой. Прик задергалась, метаясь из стороны в сторону. Отлично, несмотря на непрекращающийся вой, биология уже заработала.

– Что делать нам? – прокричал Эрик в мою сторону, пока я пыталась до конца погрузить остатки энергии в мертвое тело.

То, что визг не прекращался и тело отреагировало так бурно, было странно. Размышлять на эту тему было некогда, поэтому я просто прокричала в сторону детектива:

– Держите ее!

Эрик и Георг, вскочивший со своего места, тут же оказались рядом. Доктор постарался прижать ноги женщины к каталке, но та словно обрела нечеловеческую силу. Георг одним резким движением стянул с себя ремень и обмотал им ноги Лилиан. Эрик навалился всей массой поперек каталки и прижал тело, не давая тому пошевелиться.

– Давай! – крикнул мне Лео.

Выдохнув, я резким движением отправила все остатки энергии и свой купол потока в грудь Лилиан.

– Вставай! Покажи нам! – крикнула я, резким движением пальцев распахивая глаза девушки.

Тело зашлось в диком кашле, выплевывая из себя фиолетовую жидкость. Каждый раз остатки энергии приобретали свои формы. Темные цвета лишь в очередной раз свидетельствовали о неестественных причинах смерти. С силой сжала челюсти Лилиан, не давая выплюнуть все. Наконец все затихло. Девушка заморгала и стала медленно садиться на кушетке. Эрик находился в шоке. Он явно не видел вернувшихся мертвецов.

– Ты в моей власти и сделаешь то, что предначертано тебе Безмолвной. Лилиан Прик, ты подчинишься воле, исполнишь долг и вернешься к покою, – прошептала я и отпустила челюсти Осирис, кивнув остальным, что можно прекратить держать.

Эрик поднялся и встал рядом со мной, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Георг же с огромным интересом уставился на Лилиан, которая неловко прикрывала грудь рукой. Лео спохватился и кинул халат со своих плеч телу, позволяя девушке скрыть наготу. А я облокотилась на кушетку и встряхнула головой, приводя мысли в порядок. Моя рука плотно лежала на запястье Прик, контролируя поток. Лилиан удивленно хлопала глазами и не могла понять, где она находится.

– Привет, девочка моя. Как ты себя чувствуешь? – Жанна пододвинула стул и неловко поправила налипшие на лоб девушки белые локоны. – Ты так нас перепугала, дорогая.

– Я, – вернувшаяся закашлялась, голос не слушался. Было ощущение, будто она проспала всю жизнь. – Я ничего не помню. Что случилось, где я? – у Осирис начиналась паника, но я крепко держала ее за запястье, заставляя поток замедлиться, успокаивая ее.

– Милая, ты просто очень долго проспала. Сейчас все хорошо, – Жанна сжала пальцы дочери, стараясь не касаться моей руки.

Женщина плакала, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Мне оставалось только догадываться, какие же чувства переполняли ее сейчас, поскольку весь мой поток циркулировал в Лилиан, поддерживая вернувшуюся.

– Знаешь, милая, мы так мало всегда разговариваем. Я просто хочу сказать, что за всеми этими делами важно помнить о семье. Очень люблю тебя, дорогая, – Осирис потянула руку дочери к себе, медленно, позволяя повторить движение мне.

– Мам, мне хочется спать, – затухающим голосом проговорила Лилиан, – я очень хочу отдохнуть.

Лео сильнее сжал голову девушки, пытаясь влезть в воспоминания. Увидеть Мир ее глазами в тот момент, когда произошло непоправимое. А я погладила ее по руке, пытаясь понять, какой же запас времени у нас остался.

– Я знаю, дорогая. Сейчас надо немного потерпеть и ответить на вопросы детектива. После ты сразу ляжешь спать, и мы больше тебя не потревожим.

– Эрик? – взгляд девушки прошел по комнате и наткнулся на детектива. – Что происходит, почему я здесь?

Серые глаза Эрика смотрели на меня, но я медленно покачала головой. Да, только что произошло событие, в которое никто до конца и поверить не мог. Два некроманта подняли мертвеца. И это было не безмозглое создание, пожирающее мозги, а вполне разумный человек. Грудь Лилиан вздымалась от дыхания, кожа розовела. Глаза Эрика невольно опустились на место, где мои пальцы соприкасались с кистью Лилиан. Понимание проскользнуло в его взгляде. Мои пальцы сжимались и разжимались ритмично, словно отсчитывая удары. Сейчас я и была сердцем, качающим кровь. Да, тот, кто так может запустить жизнь, так же легко может ее и отнять. Эрик перевел взгляд на Лилиан и улыбнулся.

– Лилиан, успокойся, я задам пару вопросов. Что ты последнее помнишь перед тем, как отключилась? – Крейн тщательно подбирал слова.

– Ничего. Я помню, как гуляла, а потом темнота… И я здесь, – Лилиан пожала плечами. – А можно мне позвонить? – обратилась девушка к матери.

– Чуть позже, доченька. Мы позвоним папе и обрадуем его твоим возвращением, – прошептала Жанна, а я дернулась.

Поток пошатнулся. Осирис не просто дала информацию мертвому. Она, не понимая, что говорит, произнесла название ритуала. Я сосредоточилась на сердцебиении, выравнивая его. Лилиан, конечно, не знала никаких ритуалов. Но вот ее мертвое тело реагировало.

– А с кем ты гуляла? – дружелюбно улыбаясь, спросил Эрик.

– Совершенно одна, – девушка рассмеялась, – даже странно.

– Да, Лилиан, ты любила шумные компании, – всплеск потока, а я готова была убить Эрика.

Да вы все издеваетесь просто? Возвращение, любила? Безмолвная, да проще было сразу оформить призыв, не заморачиваясь содержанием тела. Гневно посмотрев на Эрика, я усилила сердцебиение девушки. Пусть просто подумает, что всплеск вызван ее детской влюбленностью.

– Твоя мама видела тебя последний раз перед инцидентом, когда ты ложилась спать. Зачем ты пошла гулять ночью? – Эрик осторожно присел на край кушетки, заглядывая в глаза Лилиан.

– Я, – Прик запнулась, смешно сводя брови на переносице, – меня позвали, – девушка хотела схватиться за голову, но я сжала руку слишком сильно, нарушая целостность иллюзии, – да что же такое, отпустите меня! Я не разрешала к себе прикасаться!

О, Безмолвная. Продолжая ритмично сжимать пальцы, я думала, как исправить ситуацию.

– Это необходимо, Лилиан. Эти люди – врачи, хоть и мало на них похожи. Твои родители предприняли все, чтобы поставить тебя на ноги, – я толкнула его локтем, и Эрик понял, что снова зашел на опасную территорию. – Кто и как тебя позвал?

Плечи девушки затряслись, будто она собиралась заплакать.

– Больно, – мертвое ощущает боль, Безмолвная, что? – Я не помню. Мы должны были встретиться. Это что-то важное, для семьи.

– С кем? Лилиан, сосредоточься.

– Почему мне так больно, – девушка закричала, а я подняла взгляд на Лео. Некромант скинул иллюзию, чтобы не тратить так быстро исчезающие остатки. Он смотрел на меня с подозрением. Будто я понимала, что происходит.

– У нас выходит время, Эрик, поторопись, – Лео успокаивающе гладил девушку по голове.

– Я ничего не помню, мне очень больно, – крик, – понимаете? Больно! – девушка кричала, вырывая свободной рукой волосы на голове.

Жанна хваталась за сердце, пытаясь успокоить дочь, а я вытерла выступившую на лбу испарину. Ее боль – моя боль. Всевышний, за что ты как не любишь своих детей?

– Лео! – я повернула голову к напарнику.

– Я ничего не вижу, – тихо прошептал Лео, – она вырывается.

Сначала появился запах. Костер, как у Эрика. Только шел он сейчас от моих потоков. Изнутри Лилиан я начинала сгорать. Все, мертвое осознало. Крик раздирал легкие, но я не позволяла ему вырваться. Пока сознание было наше, можно удержать. Живое – живо.

– Лилиан, дорогая, сейчас все прекратится, скажи, кто это?

– У меня отобрали Дары? – осознание. Всего секунда, как оно промелькнуло в восстановленном сознании, но это была ниточка, – Эрик, что, да не сожрет твою душу Безмолвная, со мной случилось?

Огромные голубые глаза тонули в слезах. Темно-красная струйка стала стекать из уголка рта девушки. Лилиан зашлась кашлем, и я схватила ее за вторую руку, чередуя нажатия пальцев. Кисти Лилиан стали темнеть и возвращаться к состоянию окоченения, в котором пребывали до того, как мы тут появились.

– Лили, кто это был?

Безумный и полный боли крик заполнил помещение. Эрик прижал руки к ушам. Кричала я. Больше терпеть было невозможно, еще секунда, и легкие просто бы разорвало. Кричала изо всех сил, так страшно, что подобное вряд ли кто-то из присутствующих слышал. Я кричала за двоих, за всю боль, переполнявшую меня. Жизнь горела. Полыхая ярким пламенем, огонь бежал по потоку вверх. Я кричала, но не отпускала рук. Лео успел вернуть часть иллюзии, поэтому Лилиан словно ничего и не замечала, продолжала трястись и безостановочно плакать.

– Я не думала, что меня предадут, Эрик. Не думала. Я помню, что это был кто-то очень важный для меня. А дальше просто почувствовала боль и пустоту. Какие-то обрывки, много-много воды. Я очень хотела встретиться, – Лилиан всхлипывала и задыхалась, размазывая красную струйку по всему лицу.

Пламя поползло к лицу, а боль поглотила сознание. Резко отпустив руки, я упала на кушетку. Лилиан повалилась, словно тряпичная кукла, заходясь в судорогах. Может быть что-то более ужасное, чем зрелище, как человек, вернувшийся к жизни, умирает снова? Никто не знал. Жанна не могла пошевелиться. Только Лео продолжал удерживать девушку, аккуратно укладывая на кушетке. Он словно убаюкивал Лилиан, отпустив ее голову и поочередно поддерживая то руки, то ноги.

– Соберись и отпусти ее, Валери. Быстро! – Лео толкнул меня рукой.

Потянулась к потоку. Резерв, который скоро снова закроют, послушно хлынул к пальцам. Осторожно положив руку на лицо Лилиан, я откашлялась, призывая голос вернуться.

– Ты выполнила то, что предначертано тебе Безмолвной. Лилиан Прик, ты исполнила долг. Возвращайся к покою, – медленно отодвигая руку от головы Лилиан, я тянула красно-фиолетовую нить, собирающуюся изо рта и глаз девушки, – ты больше не в моей власти, и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром.

Багровый сгусток, размерами больше напоминающий крупный картофель, собирался в моих руках. Когда последняя капля присоединилась к шару, я опустила руку, и остатки прошедшей через мертвого жизни вперемешку с энергией рухнули на каталку. Лилиан Прик осела на кушетку. Уткнувшись лицом в ладони, я лишь на секунду позволила себе выдохнуть, но тут же поднялась с места. Сколько раз уже повторяла подобную процедуру, но так никак и не могла привыкнуть к тому, что человека нужно упокоить. Молодая женщина, у которой вся жизнь была впереди, моя ровесница, навсегда покинула Эпис и его обитателей.

Почти все люди верят в существование Всевышнего, боятся и надеются на него, но лишь некроманты не таят надежды. Мы знаем, что точно есть Она. Безмолвная забирает к себе всех. Одновременно и заботливая мать, и палач, выносящий приговор. Та, которой приносит клятву каждый, кто ступает на путь некроманта. Та, которая избирает, кто остается служить ей здесь, а кому не место среди некромантов. Не место среди живых. Как сейчас помнила день, когда в первый раз ощутила всю мощь силы Безмолвной. Почему она простила меня? Руки тряслись, а перед глазами мелькали цветные пятна. Прохладные пальцы напарника, опустившиеся на затылок, несли облегчение. Не тревожило и понимание того, что один из самых больших резервов будет сейчас запечатан.