Я мечтаю об уединенном особняке. С тайными ходами и секретными отделениями. И даже знаю, чем бы их наполнила – письмами, дневниками, редкими марками и монетами, гримуарами, квестами-загадками. Для начала. Почему в мире так мало места тайне? Однажды я пробовала использовать антикафе как площадку для игры в сокровища. Я назвала ее «Игрой Брюгге».
Черное антикафе на последнем этаже Пассажа на Невском проспекте. Оно было хаотично заполнено старинной мебелью: печатными и швейными машинками, шкафами, креслами. Чуть в стороне у окна стояло бюро со множеством выдвижных ящичков. В основном, за ним пили чай, как за обычным столом, только повыше и с зеркалом. Мои руки потянулись выдвинуть ящик. Затем второй. Третий. Четвертый.
Ящички были наполнены безделушками. И – записками. Чьими-то стихами. И, внезапно, – перепиской. Между незнакомцами. Посетителями, которые случайно сели за это бюро, случайно выдвинули ящички и случайно нашли обрывки бумаги со строками от своих предшественников.
Как бутылка с запиской в море.
Тогда я и задумала «Игру Брюгге». Спонтанную игру среди незнакомцев в центре Петербурга, на верхнем этаже особняка на Невском проспекте. Принесла раритетную бельгийскую марку, спрятала в антикафе под печатной машинкой. И оставила в бюро записку с подсказками к поискам. Моим условием было: забрав одно, посетитель должен спрятать другое.
Через некоторое время я проверила свои владения. Хорошая новость: игру подхватили. Две плохие новости: в антикафе мебель переставляли. А мою дорогую марку кто-то посчитал равнозначной «волшебному пластырю, который лечит все раны». Я верю в волшебство, но не до такой степени.
Мне хотелось, чтобы над игрой думали. Подбирали, что можно принести и запрятать. Какие подсказки дать последующим игрокам. Чтобы люди уходили и возвращались. Но жизнь оказалась прозаичнее.
А вскоре антикафе переехало. Однако я рада, что какое-то время, пусть недолгое, там была своя тайная игра.
Что меня мотивирует в жизни? Среди прочего – фраза «Тебе нельзя сдаваться. У тебя еще нет замка с секретной библиотекой и мрачным дворецким». Аргумент. Однозначно аргумент.
***
Втайне я…
Обожаю свадебные платья и не только. У меня есть любимый магазин с обручальными кольцами и любимый свадебный модельер. Знаю, в каком стиле хотела бы свадьбу – однозначно, бохо. Осталось только найти того несчастного, который согласится на это подписаться. Делов-то.
…Но я продолжаю утверждать, что я не помешанная. И даже не романтик. Возможно, латентный романтик.
Втайне я…
Смотрю мелодрамы. Много мелодрам.
Топ-5 любимых:
1. «Чего хотят женщины»;
2. «Любовь с уведомлением»;
3. «Обещать – не значит жениться»;
4. «Голая правда»;
5. «Пенелопа»;
Бонусом – «Пара на праздники».
Втайне я…
Рыдала навзрыд над двумя вещами: мультфильмом «Ветер крепчает» Хаяо Миядзаки и книгой «Книжный вор» Маркуса Зусака. Нет, ну а как тут сдержаться?
Я люблю мелодрамы – и ненавижу мелодрамы. В некоторой степени это как наркотик: сначала тебе хорошо, но потом начинается детоксикация. Выражается в черной депрессии и скрежете зубами под саундтрек: «Такого не бывает. Таких парней не бывает. Таких ситуаций не бывает. О Божжжеее шшшш, этот актер хорош. На него же в реальности девушки вешаются пачками. В реальности он не смотрит взглядом побитой собаки на главную героиню. А целуются они за очень большие гонорары. Кошмар, зачем, зачем я это посмотрела?».
Я держусь какое-то время. Затем сила воли опять изменяет, и я, зная, что наутро будет плохо, иду и таки-ищу в поисковике что-нибудь новенькое на вечер. Sorry not sorry.
Мазохизм какой-то.
***
Апрельское утро. У меня отпуск, который провожу дома. В качестве отдыха я выбралась в будний день в бани.
Это четырехэтажное здание с открытой крышей. Бани, сауны, хаммам, инфрокрасная сауна с гималайской солью, бассейны, гидромассажи, джакузи, спа и рестораны. На улице уже веет весной, а кто-то загорает под открытым небом прямо в купальнике. В баре можно заказать пина коладу.
Народу немного, и в джакузи я оказываюсь одна.
Вода бурлит на уровне плеч, я погружаюсь еще немного, почти по подбородок. Жарко, влажно, я распаренная. В комнате нет освещения, только через стеклянную дверь проникает немного дневного света с улицы. Люди передвигаются тенями.
– Простите, сюда можно?
Киваю. В джакузи подсаживается молодой парень. Видно, что хороший. Видно, что приличный. Он пытается найти место поудобнее, и под водой мы цепляемся ногами. Оба слегка краснеем и, многоречиво извиняясь, отодвигаемся, чтобы друг другу не мешать. Еще цепляемся. Его носок задевает мою пятку. Наконец он устраивается на девяносто градусов правее.
Молчание. Вода бурлит, глуша окружающие звуки. Над поверхностью пар.
Я лениво прикидываю, что он здесь делает. Среда, одиннадцать утра, рабочий день. Он один, без друзей, без девушки, в джакузи в спальном районе. Высокий. Коротко стриженный – не по-спортивному, а как мальчик-отличник. Наверняка носит рубашки с галстуками. Синими. У него слегка загорелая кожа и ровные зубы.
Я уже решила, что не стала бы с ним встречаться. Не знаю, почему, – вот не стала бы и все.
Но я хочу его поцеловать.
Он близко – лишь вытянуть руку. Мои волосы слиплись, я размякшая и неприлично похотливая в своих мыслях. Я хотела бы ласкать его, и чтобы он ласкал меня. Мне интересно, насколько соленая у него кожа. Воздух между нами огнедышащий, время уже течет иначе, людей нет.
Сейчас было бы идеально.
Мне кажется, он бы не возражал. Просто приблизиться вплотную, сказать «Привет», заглянуть в глаза и, не торопясь, вдумчиво поцеловать. На том языке, когда нужно меньше букв и больше чтения по лицам. Парни не могут так нападать на девушек, а вот девушки со своей стороны имеют больше маневров, чтобы проявить инициативу. И посмотреть на реакцию. У нас преимущество.
«Давай же!» – подначиваю я себя. Одно движение. Один поцелуй. Затем перекинуть ногу и сесть сверху. К нему лицом. Провести рукой по шее. Дать ему возможность изучить мою спину, залезть под купальник и спуститься пальцами ниже… В воде никто не заметит. Ничего серьезного, просто поддразнивания. Между двумя незнакомцами, которые разойдутся.
Это может быть самым острым ощущением в моей жизни. И в его тоже. Уверена, он не стал бы смущаться. Это он снаружи выглядит хорошим. Но хотел бы, чтобы симпатичная обнаженная девушка его поцеловала. И оседлала. На несколько коротких, но очень пошлых минут.
Какие еще могут быть мысли в темном пустом зале и джакузи?
…Но я не нахожу в себе достаточно смелости. Так жаль. Кидаю на него прощальный взгляд и выбираюсь наружу, подальше от своих мыслей.
Не прохожу и двух комнат, как начинаю обругивать себя. Но поздно.
Теперь у меня появилось самое большое сожаление.
***
Я тяжело и сложно отношусь к материнству, но ни в коем случае не чайлдфри.
Просто не хочу форсировать.
Я видела женщин, которым с детства внушали, что быть женой и матерью – их главная задача. И они в это верили. И шли к цели напролом, как подобает хорошим девочкам, собирающим одни высшие баллы, чтобы порадовать родителей.
Я видела парней, относящихся к девушкам свысока, пока не включалась функция «посадить дерево – построить дом – родить ребенка», и противоположный пол они начинали воспринимать исключительно как средство.
Я знаю риторику «Оставить что-то после своей жизни, след на этой земле; наполнить существование смыслом».
Со мной оно не пройдет: для такого стоит писать книги.
И есть шанс, что книги оставят след глубже, изменят множество судеб и переживут всё, всех и вся.
Дети не должны служить собственному самоутверждению и реализации. И не должны быть единственным доказательством смысла чьего-либо существования.
Нужно представлять что-то самой. Расцветать самой. И уметь не разрушаться, если остаешься в одиночестве. Дети не должны быть костылем или подпоркой. Кем-то, кто будет помогать убираться. Кем-то, кто принесет стакан воды в старости. Вы можете нанять домработницу и сиделку. И завести домашнее животное.
А ребенок – это новая жизнь, новый человек со своими мыслями, наклонностями, поступками. Тот, кого вы будете учить, одевать, поддерживать, обслуживать, повторять, еще и еще повторять, терпеть, нести за него ответственность, платить за него деньги. Все безвозмездно. Потому что это был ваш выбор, и только ваш.
Если вам повезет – вас полюбят в ответ. Любовь никогда нельзя купить, ее нельзя контролировать. Даже фактом своей жертвы. Это риск. Мы открываемся и становимся беззащитными. Это и есть материнство.
И каждый имеет право решать, подходит такое ему или нет. Или признать, что не дошел до этого водораздела всей жизни, после которого возврата уже не будет. Я вообще не собираюсь думать о детях, пока не найду мужчину, на которого смогу всецело положиться. Если не всецело, то предельно. На которого со спокойной душой их оставлю, если меня самой внезапно не станет. Который точно выдержит мою беременность и первые года после рождения. Потому что у меня не так много по жизни требований, но я заранее знаю, что во время беременности буду психом.