Отец поднялся с колен. Его напряженное лицо разгладилось. Всевышний подал знак, можно приступать к богоугодному делу… но, проследив мой взгляд, он сощурился. А когда в темноте у колонны блеснула кислородная маска, потемнел и поник. Богу не нужен фильтр для очистки воздуха.
– Выйди из тени! – приказал он.
Голос неуловимо изменился в мгновенье растеряв всё добродушие.
– Вы не понимаете, – заикаясь, протянул человек из правления. – Меня заставили, – он поднял перед собой цилиндр уничтожителя воздуха, словно защищаясь.
В отличие от нашего старого оружия – новое даёт абсолютную уверенность в исходе. Оно не промахивается, а мгновенно разрушает молекулы кислорода в заданном объёме воздуха.
– Нас обманывали? – уточнил я. – Он сам тушил свечу?
Вокруг засмеялись. От их дурного хохота тряслись стены и вздрагивали святые на изразцах.
– Это первый раз, – запищал человек из правления, но по его сморщенному лицу было видно, что он врёт.
– Прости, – пробормотал отец, глядя только на меня. – Я подвёл бога, свою жену и сына.
Я сделал шаг, но он протестующе поднял руки.
– Всевидящие оки теперь твои.
Я так испугался, потому что думал, что этот момент никогда не настанет.
– Уходи! Тебе здесь не место! – он так резко вскочил, что я отпрыгнул.
Человек из правления закрылся руками, и уничтожитель включился. Не думаю, что он сделал это нарочно. Скорее такова воля божья. Едва различимый луч скользнул по отцу и свалил его замертво. Кислород в крови, лёгких и органах мгновенно распался на атомы. Маска лопнула, изрыгнув чёрный дым. А я не мог оторваться от всевидящих ок. В толще стекла не было ничего: ни лучезарного силуэта, ни безгрешной души, ни даже отблеска райских небес. Только побелевшее лицо человека, который обо мне заботился. Внутри всё перевернулось. Страшно было даже шагнуть, но я сделал так, как он хотел. Бросился к выходу, пока они не опомнились. Мысли кончились, остались только запрограммированные действия. Мимо пролетел притвор. Руки закинули за спину рюкзак, патронташ и подхватили автомат. За спиной хлопнула дверь, и я вывалился во мглу.
Вдалеке сверкала вывеска над правлением. С ней перемигивался указатель центральной станции питьевой воды. Слева – склады оборудования для очистки воздуха, над которыми на ночь погасили сверкающие буквы. А я решал, как сделать правильный выбор. Теперь, когда его на самом деле не стало. Как жить самому? Настало время вопить и бить прикладом в стену, но я не умел вести себя как другие. Переживать, чувствовать, проявлять эмоции. Мне осталась единственная доступная функция «или» – уйти или отомстить. Я покосился на индикатор маски – три часа до разрядки батареи. Если убью их человека, новый мне в правлении не дадут. Не убью – предам отца. Он защищал меня, никому не позволяя навредить. Если меня прикончат ради мести, разве это не будет таким же предательством? Я снова посмотрел на индикатор батареи. Люди не знают, когда им суждено умереть. У меня было три часа. Много это или мало, решать только мне. В этом заключается свобода?
Надпись над храмом мигнула и погасла. Стало трудно разглядеть сыплющийся с тёмного неба пепел. Может быть, поэтому я сделал выбор. Перехватил автомат и положил палец на курок. Отец говорил, что в храме убивать нельзя. Тогда придётся ждать человека из правления здесь. Какой у него заряд батареи? Если есть бог и справедливость, то меньше моего.