20 глава
– Ну и когда ты собирался сказать, что взял в коллектив нового сотрудника? – Ванесса хоть и пытается держать невозмутимый тон, но в вибрирующих интонациях ее голоса проскальзывает недовольство. – Почему я узнаю об этом последней?
– Тебе не идет роль истерички, – осаживаю помощницу.
– Ты прекрасно знаешь, что я кто угодно, только не истеричка. Раньше ты всегда спрашивал мое мнение. Особенно если это касалось коллектива. Что изменилось?
Мы переспали, это отразилось и на личных, и на рабочих отношениях.
– Ты так не хотел быть скованным рамками договора с неприятными тебе людьми, а тут вдруг новый человек. Да еще и посторонний, непроверенный. Что эта девушка умеет? Что-то ведь должно быть помимо красивой оболочки? – Ванесса делает акцент на внешности диковинки.
Я включаю ноутбук и достаю папку из шкафа. Протягиваю ее Ванессе.
Убрав прядь белокурых волос за ухо, она начинает изучать содержимое. Закончив, поднимает на меня глаза, в которых отражается непонимание и шок.
– То есть из-за нее ты лишился огромной суммы денег?
Киваю.
– И, как я понимаю, еще и выкупил Громову у Ганина? Поверить не могу… Постой… Так она знает имя заказчика?
– Имя заказчика Антонина не знает, но деньги постарается вернуть.
– Каким образом?
– Она умеет взламывать компьютеры. Это то, что надо. Пройдусь по старым схемам. С умениями Антонины быстро получится вернуть потерянное.
– Тебе, может, тоже съездить в Израиль на обследование головы? Ты ведь зарекся заниматься подобными делами! Из-за этих схем все и началось! Вдруг это подстава?
– У нас с Версалем уговор. Не стоит его нарушать. Придется рискнуть и обойтись собственными силами.
Ванесса заметно бледнеет.
– Давай еще раз и по порядку. Громова имеет прямое отношение к тому человеку, который украл у тебя деньги. Его имя неизвестно. Как и нет гарантий, что она не захочет помочь ему снова тебя обокрасть. Правильно?
Пожимаю в ответ плечом:
– Есть такая вероятность.
На лице Ванессы застывает откровенное недоумение.
– Ты не мог завести с ней интрижку по-тихому? Зачем приводить ее в коллектив? Кто она такая? Девка с улицы, воровка, возможно шестерка Маршалла. Ты ведь слишком успешный мужчина, чтобы связываться с Громовой. Это полнейшее безрассудство и удар по твоей репутации! Как и возвращаться к старым схемам, пусть и имея подвязки в нужных местах. О чем ты вообще думаешь, Леон? Ты адекватный?
– Маршалл нанимал ее через подставных лиц. Если это, конечно, его рук дело. Антонину кто-то сдал, иначе не сидела бы она сейчас здесь. Это то, что я знаю наверняка.
– Вот именно! Кто-то ее сдал, а значит, кому-то это было выгодно. Может, сам Маршалл и приказал ее слить в надежде, что она тебя заинтересует. Алекс в курсе этой информации? – Ванесса берет папку и швыряет ее в меня. – Зная это, он бы так просто не позволил тебе оставить Громову.
– Громова останется у меня на глазах, а дальше посмотрим, – сохраняю доброжелательность, хотя терпение на волоске. Я устал обсуждать эту тему.
Ванесса смотрит на меня не моргая, как на полоумного. Я, наверное, он и есть. Взять девушку с улицы, посадить в кабинет к финансовому директору компании, показать, как устроена система и сколько денег на счетах, сохранить ее девственность, зная о садистских наклонностях Алекса. Похоже на зачатки безумия?
– Ты совершаешь глупость, Леон, ты это понимаешь? – озвучивает Ванесса мои мысли.
– Выглядишь ты не так плохо, как ожидалось после красочного рассказа о щадящих нагрузках и невозможности работать в прежнем режиме, – перевожу разговор в другое русло. – Очевидно ведь, что возможность есть.
Ванесса с шумом тянет воздух, явно не желая обсуждать свои проблемы. А в том, что они появились, я уверен. И дико раздражает, что она об этом умалчивает.
Я вытащил ее из серьезной передряги, когда Ванесса была совсем девчонкой. Рассмотрел потенциал, оплатил обучение в лучшем университете Европы. Знаю ее давно и очень жалею, что испортил нашу дружбу спонтанным сексом. Близких людей и без того было мало в моем окружении, а я собственноручно похерил и эту тесную связь.
– Громова похожа на Ксанту. Внешне. Поэтому ты не хочешь ее отдавать?
По спине проносится озноб. Передергивает от мимолетных воспоминаний. Однако я не позволяю неприятным эмоциям проникнуть в душу. Что-то общее между моей бывшей и Антониной, безусловно, есть. Но все-таки они совершенно разные.
– Не припомню, чтобы рядом с тобой были брюнетки. С тех самых пор.
Не хотел я злиться, но выхожу из себя.
– Закрыли тему.
– Нет, не закрыли. Ты из тех людей, кто наперед просчитывает все свои шаги, и должен понимать, во что выльется эта связь. Может, закроешь глаза на свою похоть и отдашь Громову Маршаллу? Глядишь, и отношения между вами станут получше. Такие, как она, в его вкусе, – продолжает гнуть свою линию Ванесса. – Заодно проверишь, его это шестерка или нет.
Бешусь сильнее прежнего.
– Где тот здравомыслящий человек, которым ты была до недавнего времени?
– Дурной пример заразителен, знаешь ли. – Она поднимается из-за стола. – Впрочем, если хочешь залезть в трусы к этой девке, окей. Но подставлять команду в угоду своим желаниям – верх безответственности. Тим, Эдельвейс, Дан, я, Демид и Беро остались с тобой по собственной инициативе. Потому что мы давно вместе. Между нами доверие, у нас общие ценности и цели. А ей ты доверяешь? Что тебе известно о ней, помимо того, что она умеет создавать программы и чем-то похожа на твою первую любовь, которая разбила тебе сердце? Ну так разбей Громовой, закрой гештальт и иди дальше. Ты должен был взбодриться и вернуться к работе, когда огромная сумма исчезла со счета, а ты, похоже, окончательно из ума выжил. Свою жизнь в хлам разносишь, так хотя бы о других подумай.
– Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где выход. Терять мне нечего. Ни ребенка, ни жены, ни собаки – никого нет. Зен отныне не при делах и под защитой Версаля. На меня нечем давить. А Громовой лучше быть у нас на виду и подальше от Алекса. Сама бы хотела под его раздачу попасть? Если до него дойдет информация, что у меня к Антонине особое отношение, ты отправишься в Китай первым же рейсом. Поняла? – произношу жестко.
– Да хоть в Японию! Лишь бы подальше от такого козла, как ты!
Ванесса уходит, хлопнув за собой дверью.
Откидываюсь головой на спинку кресла и концентрируюсь на дыхании. Меня плющит. Не понимаю, что нашло на эту женщину. Как с цепи сорвалась.
С трудом переключившись на работу, я допоздна засиживаюсь с бумагами и сметами. Выныриваю, лишь когда вижу Антонину. Она, неуверенно переступив порог, идет ко мне через весь кабинет и останавливается рядом.
– Все уже разъехались. Я тоже хочу домой. Ну, в отель… – тихо говорит диковинка. – Ты со мной? Или останешься еще поработать?
Черт, совсем вылетело из головы, что приглашал ее провести вечер вместе. Смотрю на часы и присвистываю. И в самом деле увлекся.
– Давай просто заедем куда-нибудь перекусить и в отель? – предлагаю я. – Завтра сходим на ужин.
– Нет. Я хочу сразу в отель. Никакие ужины мне не нужны. Ни ты, ни ужины, ничего. Договорились?
Лицо серьезное, голос грустный. Выглядит Антонина опять неважно.
– У тебя температура?
– Я просто устала.
Повисает тишина, которую я не тороплюсь разрушать. Смотрю внимательно на диковинку. Что-то с ней не то.
– Садись, – указываю глазами на кресло перед собой.
Антонина покорно опускается на сиденье, слегка приподнимает подбородок.
– Что случилось? Рассказывай.
– Ничего.
С каждым днем мои крепкие, как канаты, нервы теряют прочность рядом с ходячей соблазнительной проблемой. И это понимание страшнее предчувствия грозящей катастрофы. Привычный уклад «подумал – сделал» нарушен. Я долго оттачивал в себе это мастерство, но сейчас будто все навыки растерял. С диковинкой ни один принцип не действует.
– Зачем Дан интересовался, в каких мы отношениях и есть ли между нами интим? – вдруг говорит диковинка.
Тянусь к пачке сигарет. Весь день держался, а теперь гнев бурлит по новой. Знаю я, откуда ноги растут у этих расспросов. Закидываю в рот сигарету и щелкаю зажигалкой.
– Нравишься ему? – ухожу от прямого ответа, размышляя, как лучше поступить. Выложить Антонине все как есть или промолчать? Наверное, первое.
– У тебя связь. Со своей помощницей. Это заметно невооруженным взглядом… – мрачно произносит она.
– Была небольшая интрижка. В прошлом.
– Ясно… – Тоня поджимает губы.
Бесит, когда диковинка закрывается в себе. Хотя она и не открывалась. С какой стороны ни ткнись – везде стена.
– Послушай, люди часто принимают в штыки то, что не укладывается в составленный ими сценарий. Почему тебя так зацепило, что я был с Ванессой? – хватаюсь за тонкую ниточку, уверенный, что она верная и получится распутать весь клубок.
– Потому что! – с вызовом выпаливает Антонина.
Мысленно призываю остатки спокойствия.
– Это не ответ.
– Не знаю, из-за чего расстроилась твоя свадьба, а мои отношения разрушились потому, что парень, в которого я была влюблена, на самом деле оказался женат, но почему-то скрывал это.
– Я ведь не скрыл, сказал честно о нашей связи с Ванессой. Документы ты мои видела. Я не женат. Чего ты еще опасаешься? Рядом со мной ты в безопасности.
– Очень смешно, – ерничает Тоня. – Я не ощущаю эту самую безопасность рядом с тобой. И вообще, ты в курсе, что нельзя заставить человека испытывать никакое из чувств? Они возникают сами, спонтанно и необъяснимо. Либо не возникают. А если тебя просят измениться, подстроиться под чьи-то реалии, чтобы тебя полюбили, значит, что-то здесь не так. И надо бежать.
– Я ведь не прошу измениться. Ты мне нравишься. Такая, как есть.
Я балансирую между искушением и дальше дразнить диковинку и желанием посадить ее к себе на колени. У меня опять на нее стоит. Бесовское наваждение!
– То, что ты ко мне испытываешь, называется «похоть». А я хочу, чтобы меня любили.
Смеюсь про себя. Все наши беседы так или иначе сводятся к сексу. И любви.
– Ладно. Поехали домой.
Иначе от разговоров я перейду к действиям, но есть опасение, что сегодня за это можно получить по лицу.
По пути в отель мы заезжаем за едой. Антонина, отвернувшись, смотрит в окно. Погода на улице дрянь, дождь льет как из ведра. Видимость херовая. Дворники работают без остановки.
Телефон вдруг разрывается знакомой мелодией. Я отвечаю Дану, не переставая следить за дорогой.
– Ты где? Хакерша с тобой? – интересуется финансовый директор.
– Да, – отзываюсь, поглядывая на Антонину. – Я на громкой, – почему-то считаю важным предупредить.
– Хоть файл и ушел с моей почты, я к этому не причастен. Лови кое-что.
Дан отключается, и через секунду от него приходит сообщение.
Я прижимаюсь к обочине и включаю аварийку, чтобы посмотреть, что он там прислал. Но лучше бы, сука, не смотрел.
Прикрываю глаза и до хруста сжимаю челюсти.
Диковинка была права. Ни хуя она не в безопасности. Ни со мной, ни вообще. Чуйка у нее отлично работает.
– Что-то случилось? – настораживается Антонина.
Пиздец случился. Полный. Другого слова и не подобрать. Особенно в этот вечер.
21 глава
Дамианис барабанит пальцами по рулю и не торопится двигаться с места. А потом вдруг и вовсе выходит на улицу и хлопает дверью. Кому-то звонит. Леона не заботит, что мы стоим на проезжей части и его могут сбить у меня на глазах. Благо, дождь закончился.
Иногда складывается впечатление, что Дамианис вообще ни о ком не думает и никого не любит. В душе он одиночка. И что его таким сделало – непонятно. Ведь рядом немало хороших людей, готовых стать надежной опорой, дарить свои чувства и заботиться. Хотя бы та же Ванесса… Она так искренне переживает за Леона!
И без того разболевшаяся голова грозит расколоться на две части от воспоминаний о нашем разговоре с помощницей Дамианиса. Ну и еще от беспокойства за похотливого мудака, который вот-вот угодит под колеса какой-нибудь из проносящихся мимо машин. И что мне тогда делать?
В свете фар Леон выглядит нереально красивым. Ему сигналят, мигают, но он не обращает ни на кого внимания. Завершив телефонный разговор, со всей силы бьет кулаком по капоту. А потом еще. И еще. Впечатляющее зрелище. Если бы при этом не такое пугающее.
С детства боюсь мужчин, которые не могут себя контролировать или делают это плохо. Главное отличие человека от животного – последний не может управлять своими инстинктами. Страшно? Бежит. Хочет есть? Ловит добычу, рвет ее на куски и насыщается. Передо мной сейчас представитель дикой природы, не меньше. Глаза полыхают яростью и безрассудством, от Дамианиса исходят волны злости и негодования. Наши взгляды встречаются через лобовое стекло, и хочется залезть под сиденье, спрятаться, исчезнуть, только бы не находиться близко к Леону, когда он в таком взбешенном состоянии. Чем-то напоминает моего безумного отца. Приняв на грудь, тот часто совершал чудовищные поступки. Не переживу, если грек такой же.
Леон отворачивается и какое-то время стоит неподвижно. Возможно, глушит свои эмоции. Должна признать, иногда у него получается. Но все равно проскальзывает нечто звериное, отчего сразу же становится не по себе. Например, как сейчас.
Отворачиваюсь к окну и смотрю в темноту. Странные ощущения. К Леону тянет, он будит во мне то, чего я ни к кому раньше не испытывала. Сердце стучит на разрыв, стоит Дамианису притронуться ко мне, а после его поцелуев я становлюсь влажной. Может, я такое же животное, как и котяра? Но тогда почему боюсь с ним близости? Это страх перед чувствами? Меня предал собственный отец, первая любовь оставила в душе неприятный след. А что будет, если полюбить такого, как Леон?
Всегда казалось, что я сильная, смелая, у меня обязательно получится добиться всего самой. И что на деле? Сижу в машине опасного человека, от которого зависит моя дальнейшая судьба, боюсь подпустить его ближе, потому что стоит только расслабиться и поверить в хорошее, как происходит какое-то ужасное событие. Которое влечет за собой череду других.
Но как же к Дамианису тянет…
Леон возвращается в машину, выключает аварийку и резко выворачивает руль, вклиниваясь в поток движения. Бесполезно снова интересоваться, что произошло. И так понятно, что ничего хорошего.
Дамианис напряжен и не сводит глаз с дороги. Когда я понимаю, что мы выезжаем за город, начинаю нервничать.
– Куда мы едем?
– За мной тут дом неподалеку числится в аренде. Там поживем пару дней.
– Почему не в отеле?
Ответа нет.
Машина останавливается в небольшой пробке, Леон открывает окно и тянется за сигаретой, курит. Затем еще.
Наблюдаю за ним исподтишка. Встреть я его в обычной жизни, лишенной всяких проблем, – потеряла бы от этого красивого котяры голову. Позволить себе такое сейчас – равно сразу же разбить свое сердце. Все-таки иметь мозги хорошо. Пусть кое-кто и пытается время от времени мне их отключать.
– У тебя в планах была работа по каким-то схемам. Дан все расписал на ближайшие дни… – аккуратно завожу разговор, не в силах выносить напряженную обстановку.
Может, у Леона очередная сумма со счета улетела? Хотя нет. Исключено. Мне бы первой пришло оповещение на телефон: я сама занималась защитой системы. Тогда что же могло случиться?
Дамианис поворачивается и сканирует меня взглядом. Молча. Потом опять возвращает внимание дороге.
Я встревожена уже не на шутку. Может, что-то личное? У Леона брат есть. У того возникли какие-то проблемы? Впрочем, какое мне до этого дело? Особенно после всего, что услышала от Ванессы. Помощница Дамианиса хоть и умная женщина, но я бы от таких людей держалась подальше. И от таких, как он сам. Что, собственно, и пытаюсь делать, но котяра вбил себе в голову, что хочет меня. И отступать не намерен.
Через час машина останавливается в какой-то глухомани. Оценить красоту местности невозможно, ничего толком не видно, но когда я выхожу из машины и вдыхаю чистый воздух, понимаю, что рядом находится хвойный лес. Я будто в детство переношусь, в наше уютное семейное гнездышко, где когда-то была счастлива и окружена любовью родителей. Когда-то…
Взяв пакеты с едой, Леон уверенным шагом идет в темноту. Послушно следую за ним.
Я ожидала увидеть огромный дом, но представшее перед глазами строение не выглядит внушительно. Сказала бы даже, что это похоже на заброшенную родовую усадьбу. Если бы я не знала, откуда Леон родом, то подумала бы, что здесь прошла его юность.
Засмотревшись на дом, пропускаю ступеньку и едва не падаю.
– Аккуратнее, – раздается строгий голос Дамианиса, и его рука ложится мне на талию.
От прикосновения начинает учащенно биться сердце. Реакции более чем странные. Мозг одно твердит, а тело – совершенно другое. И так всегда. Бесит!
– Если бы были серьезные проблемы и нам надо было прятаться, ты бы сменил автомобиль. Сейчас повсюду камеры, определение местоположения займет от силы пару часов. Значит, опасность не настолько страшная, да? – на волне адреналина озвучиваю я свои умозаключения, продолжая думать о нашей внезапной вылазке за город, когда ничто ее не предвещало.
– Не страшная, – следует короткий ответ.
Леон, повозившись с замком, первым заходит внутрь и щелкает выключателем. Я морщусь от яркого света, переступая порог. Осматриваюсь.
– А здесь ничего, мило. С виду было менее презентабельно.
– Это что-то типа элитного поселка. Все дома в едином стиле.
– Значит, точно не скрываемся, – делаю вывод.
– У меня и не получится скрыться. У тебя, кстати, тоже. Когда одни люди заключают сделку с другими, ее условия должны быть выполнены. Обеими сторонами.
Напрягает и поведение, и слова Дамианиса. Все более чем странно. И спонтанно.
– Располагайся, – кивает он. – На первом этаже кухня и гостиная, на втором наша спальня.
– Наша?
– Наша.
Берет оторопь. Наверное, я скоро с ума сойду от нервов и непонимания, что происходит и чем все закончится.
– Займись пакетами с едой. – Леон протягивает их мне. – Я отойду. – Он достает телефон и возвращается на улицу, оставляя меня одну.
С минуту смотрю перед собой, прислушиваясь к собственным чувствам, а потом иду вглубь дома. Ставлю пакеты на столешницу в кухне и оглядываюсь по сторонам. Минимум мебели, много простора. На первом этаже есть выход на террасу. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Планировка примерно та же, только вместо кухни большая спальня, с телевизором, камином и библиотекой. Очень уютно. Я будто и впрямь перенеслась ненадолго в детство, в наш домик в лесной чаще.
Не знаю, сколько минут уходит на то, чтобы ознакомиться с каждым уголком дома. Когда я начинаю накрывать на стол, Леона все еще нет. Желание проверить, все ли у него в порядке, пересиливает. Накидываю на плечи ветровку и собираюсь выйти из дома, но Дамианис появляется первым.
– Далеко собралась? – прищуривается он.
Машинально замираю на месте. На Леоне опять нет лица, и взгляд у него пронзительно тяжелый. Да что же могло случиться?
– Тебя долго не было… Я хотела…
– Все в порядке, – обрывает он и идет прямиком к бару.
Стиснув зубы, наблюдаю за тем, как Леон наливает в бокал виски и опрокидывает в себя. Малодушно хочется ухватиться за мысль, что мы здесь и впрямь просто так. Но это ведь неправда.
Дамианис залпом осушает еще один бокал. Предлагает выпить и мне, но я отказываюсь.
– Зря, – хмыкает он и с грохотом опускает бокал на столешницу. – Подойди, – приказывает.
От тона, которым произнесено это слово, по коже пробегает табун мурашек. В голову лезут разные мысли. И не самые хорошие.
– Не хочу, – выдыхаю я шепотом, не в состоянии заставить себя даже пошевелиться.
Во взгляде Леона абсолютная тьма. И похоть. Он задерживается на моем лице, скользит к губам. Пульс моментально зашкаливает, когда Дамианис приближается. Инстинктивно делаю шаг назад. Еще. Пока не упираюсь лопатками в стену.
– Ты обещал дать мне время…
Глаза напротив дикие. Как после того звонка от Дана. Это до чертиков пугает!
Леон поднимает руку и, обхватив мой подбородок, продолжает смотреть своим гипнотическим взглядом. А потом накидывается на рот и целует.
Я стискиваю в ладонях воротник его рубашки. Пытаюсь оттолкнуть Дамианиса, но он не оставляет шансов. Вынуждает ответить. Надо бы отрезвить его пощечиной, но и это он не дает сделать. Опускает руки мне на ягодицы, сжимает. Закидывает мою ногу себе на бедро и упирается в живот эрекцией, продолжая терзать губы и наполнять своим вкусом.
Боже, Леон… Что ты творишь? Вроде не спаивал, а я и без алкоголя пьянею!
22 глава
Рядом с Дамианисом я учусь чувствовать собственное тело. Но в голове беспорядок! Без остановки крутится лишь одно: «Так неправильно! Нуждаться в Леоне – последнее, что тебе нужно в твоей и без того запутанной жизни».
От новых эмоций становится невыносимо жарко. Или от поцелуев мужчины, к которому неудержимо влечет. Разве можно испытывать подобное к человеку, которого я почти не знаю?
– Хватит, – шепчу в рот Леону, повинуясь голосу разума.
Котяра будто не слышит. Снимает с меня одежду, целует грудь, помечая кожу засосами. Это так порочно и развратно… Неподконтрольно! Леон буквально нападает. Но это почему-то невероятно заводит. В такие моменты я очень слабая. Очень.
С губ, вызванный его настойчивыми ласками, слетает стон, и я совершаю ошибку. Прекратив отталкивать, обнимаю Леона за шею и впиваюсь пальцами в мощный затылок. Зашипев, котяра алчно смотрит на меня безумными глазами.
Ни черта не соображаю! Лишь не дает покоя мысль, что я не более чем временная страсть, Леон удовлетворит свое желание и забудет. Я готова приложить усилия, чтобы вернуть ему деньги, готова выполнить работу, вообще все, что он скажет. Только не становиться его любовницей и не впускать в свое сердце.
– Прекрати… – шепчу.
Леон нервно сглатывает, кадык на его шее резко дергается. Что-то похожее на сомнение мелькает во взгляде напротив, но в следующую секунду котяра подхватывает меня на руки и несет наверх.
Стучу кулаками по широкой груди, которую еще не так давно перевязывала, но Дамианис не обращает внимание на протесты.
Поднявшись в спальню, он опускает меня на кровать и наваливается всем телом. Извиваюсь под ним в попытке дотянуться ногтями до лица, но Леон своими сильными ручищами сковывает мои запястья и опять целует. Глубоко, влажно. В какой-то момент я сдаюсь. Дух захватывает от таких виражей! Кажется, вот-вот лишусь сознания от переизбытка эмоций и впечатлений.
Ладонь Леона перемещается мне на шею, где еще совсем недавно были его губы, и перед глазами вспыхивает картинка, как дорогой я наблюдала за Дамианисом и представляла его руки, которыми он сжимал руль, у себя внизу.
Господи, сколько внутри противоречий! Как со всеми ними разобраться? Будто сложный пазл собираю. Потеряв несколько важных деталей.
Свободной рукой Леон расстегивает пуговицу на моих джинсах. Инстинктивно дергаюсь и опять тянусь к его лицу, мечтая расцарапать.
– Не напрашивайся, – зло шепчет он мне на ухо. – Я и так заведен. – Жадно и жарко лижет языком скулу.
– Если хочешь меня взять, придется сделать это сзади! – агрессивно выплевываю. – Иначе я не оставлю живого места на твоем лице!
Может, я извращенка? Почему так заводит огонь в глазах Леона, вспыхнувший, когда я бросила ему вызов? Мы словно два упрямца. Ни один не желает уступить другому.
– Как скажешь. – Зверюга переворачивает меня на живот.
Брыкаюсь, стараясь сбросить с себя Дамианиса, но он почти в два раза больше и в несколько раз сильнее.
Садится мне на ягодицы и скользит горячими ладонями по спине, нажимает большими пальцами на лопатки, словно массирует. Движения нежные, нет и намека на грубость.
Леон проводит языком вдоль позвоночника. Это очень приятно! Вопреки воле мне безумно нравится! Плавлюсь от этих прикосновений. И одновременно ненавижу котяру за все, что он со мной делает. Похотливая скотина!
Дамианис убирает волосы с моего затылка и трогает пальцем татуировку. Все-таки заметил. Опять дергаюсь в попытке перевернуться, но мне не дают это сделать.
– Давно набила? – Он гладит рисунок, обводя контуры.
Лучше язык себе откушу, чем отвечу правду. Особенно в такой момент. Разве Леон не понимает, как это унизительно – вот так брать меня, хотя у нас был уговор, что котяра даст время к нему привыкнуть?
– Тебя это не касается!
Леон прицокивает языком, приподнимается и стягивает с меня джинсы, придерживая одной ладонью за поясницу, чтобы не смела переворачиваться. Да это и не получится. Я уже поняла, что девственницей из этой спальни сегодня не выйду.
В голове вновь звенит, что так неправильно, что так не должно быть, но какие у меня шансы вразумить это животное, чтобы оставил свою добычу в покое? И проклятое тело совсем не помогает, наоборот – отзывается на каждую ласку котяры.
Трусы Леон оставляет. Правда ненадолго. Ему быстро надоедает ласкать через хлопковую ткань, и он просто рвет ее, причиняя секундную боль своим варварским способом оставить меня полностью обнаженной.
Пульс долбит в ушах, вселенная вращается перед глазами, когда я чувствую, как Дамианис касается кожи. Он явно знает, как сделать женщине приятно. Вот и делал бы! Какой-нибудь другой!
– Расслабься, Тоня. – Голос котяры звучит мягко. – Я не обижу.
Веки тяжелеют. Пальцы Леона утопают в моей влаге, растягивают, гладят складки, массируют клитор. На мгновение позволяю себе увязнуть в этих волнующих ощущениях. Я слышу свое частое, прерывистое дыхание и медленно тону, предчувствуя скорый оргазм.
Открываю рот и не могу сдержать стона, когда все-таки размазывает от наслаждения. Оно не такое как раньше. Будто по нарастающей. По венам шпарит чистый адреналин.
Воспользовавшись моей полной дезориентацией, Леон поворачивает меня к себе лицом, расталкивает ноги коленом и устраивается между бедер. Такой сильный, красивый и даже отчасти желанный… Только есть одно но. Я боюсь Дамианиса. И ничего не могу с этим сделать. Возможно, это инстинкт самосохранения играет со мной в жестокую игру?
Мысли кажутся громкими, и одну не могу не произнести вслух, надрывно дыша:
– Ненавижу!
Леон смотрит в упор, будто в самую душу, а потом приставляет горячую твердую головку ко входу.
Какая-то часть меня умирает, когда я чувствую тугую наполненность внутри, а следом – нестерпимую боль. Она такой силы, что перехватывает дыхание и на глаза наворачиваются слезы. К промежности словно приложили раскаленную кочергу.
Мотаю головой и кусаю губы. Леон медленно входит на всю длину, а потом замирает и не двигается. Обхватывает мое лицо руками и заставляет смотреть себе в глаза.
Напряженно втягиваю воздух, возвращая себя способность дышать, пока сердце взрывается гулкими ударами. Поверить не могу, что это происходит по-настоящему! Не отдавая отчета тому, что делаю, я оставляю на ключице Дамианиса след от зубов. Кусаю до крови. И еще бы укусила, но Леон хватает за волосы, оттягивает мою голову от своего плеча и начинает двигаться, по новой причиняя дискомфорт.
Представляю, что на моем теле шипы и сейчас они все в Дамианисе.
Он просовывает между нами ладонь, надавливает на клитор, а затем за затылок толкает меня к себе и целует в губы. Каждое его касание, каждое движение словно обжигают изнутри. Какой-то невероятный коктейль из эмоций!
Дамианис медленно входит и выходит, стимулируя клитор, и физиология опять берет свое. Тело меня предает, сдается. На милость победителя. Я кончаю. Очень бурно. До полнейшего опустошения. Попытки сопротивляться, бороться с тем, что не вписывалось в картину мира, лишили последних сил. Закрываю глаза и безоговорочно покоряюсь сокрушительным волнам экстаза.
Впервые в жизни мне одновременно настолько хорошо и так же паршиво!
Леон ловит за подбородок и просит смотреть в глаза, приходя к финишу следом. Перекатившись на спину, он трет ладонями лицо.
Воспользовавшись этой заминкой, я поднимаюсь с кровати и шатаясь иду в ванную. Закрываюсь на замок и, пустив воду в раковине, прижимаюсь спиной к стене. Опускаюсь на корточки и смотрю перед собой невидящим взглядом, оглушенная собственными эмоциями от всего, что произошло в спальне. Боль не была такой уж сильной, и Леон не худший из мужчин для первого раза, но чувство такое, будто меня использовали…
Стук в дверь вынуждает приподнять голову.
– Открой, Тоня.
С радостью бы это сделала, пусть сволочь видит розовые потеки на моих бедрах и слезы на щеках, но боюсь, если встану, то рухну на пол.
– Открой дверь или я ее снесу! – рявкает Дамианис.
Что и происходит минутой позднее.
Трясусь, размазывая слезы по лицу, пока Леон надвигается на меня. Готовлюсь закричать, если он коснется хоть пальцем, но Дамианис вдруг разворачивается и уходит. Через минуту возвращается с бокалом и садится рядом.
– Пей, – приказывает.
Я беру бокал дрожащими пальцами и выплескиваю содержимое Леону в лицо. Замахиваюсь ударить, но он ловко перехватывает кисть, громко чертыхается и, наплевав на попытки оттолкнуть, берет меня на руки и несет в душ. Включает холодную воду и направляет струю мне на голову. Это окончательно приводит в чувство.
– Успокойся!
Леон не позволяет разорвать зрительный контакт, делает воду теплее и тоже встает под душ. Обнимает. Гладит по спине, отчего горло перехватывает.
Утыкаюсь носом в покусанную мной ключицу и сбивчиво шепчу:
– Недавно на глаза попалась статья о том, как люди, наделенные властью и деньгами, наподобие тебя, покупают себе живые игрушки и делают с ними все что хотят. Никогда не думала, что сама стану игрушкой… Что меня будут использовать, а потом избавятся как от ненужной вещи. Да, я угодила в передрягу, но явно не заслуживаю, чтобы со мной так…
Грудная клетка Леона раздувается, он, похоже, на таком же адреналине, как и я. А если так, зачем трогал? Неужели не мог подождать?
– Ненужные вещи еще никогда не обходились мне так дорого, Тоня. Но с игрушками для богатых ты в чем-то права. – Голос Дамианиса тихий и ровный, но слова будто громом оглушают.