36 глава
Пора бы уже смириться, что никто, абсолютно никто не спасет меня от проблем, которые возникли по моей же глупости. Роль жертвы – это, безусловно, прекрасно и драматично. Да и жить проще, когда можно на кого-нибудь свалить вину за все нехорошее, что происходит в жизни, но вот незадача… Оставаясь по ночам наедине с собой, я вижу истину без прикрас и в полной мере осознаю, кто на самом деле источник всех моих внезапных бед.
Однако это нисколько не мешает ненавидеть Дамианиса и отца. Я даже в процентном соотношении пытаюсь определить, кого ненавижу больше. Наверное, Дана. Потому что он сейчас ближе всех и некстати возомнил себя надзирателем. Без его ведома я и шага ступить не могу. Хотя за последние сутки, должна признать, заслужила такое отношение. Перегнула немного палку.
– Когда ты уедешь?
Опустив очки, наблюдаю, как Дан направляется к бассейну, чтобы поплавать.
– Если продолжишь вести себя так же, то никогда. Меня Леон здесь рядом с тобой похоронит.
Дан ныряет в воду и почти минуту не появляется на поверхности.
С сегодняшнего дня мне запрещено выходить с территории виллы и находиться одной у бассейна тоже нельзя. Вчера на морской прогулке я довела Ярошевича до неконтролируемой ярости. После очередной нашей ссоры и его грубых слов, побежала на палубу, пригрозив, что утоплюсь, если он не прекратит надо мной издеваться. Поскользнулась и чуть действительно не утонула.
Казалось, Дан меня там же прикончит за легкомыслие. Никогда бы не подумала, что за сдержанностью и позитивным настроем финансовый директор Дамианиса скрывает такую бурю страстей. Зато теперь догадываюсь, по какому критерию попадают в команду Леона.
Так вот, я точно в нее не впишусь. Подобного хладнокровия у меня нет. Из плюсов – нащупала слабое место Дана и буду в него бить, пока не добьюсь своего. Вопрос лишь в том, добьюсь ли. И какой ценой.
Наплававшись, Дан идет к шезлонгу. Залпом выпивает почти всю воду из графина на столе и, взяв полотенце, вытирает влажные волосы.
– Если не выдашь мне ноутбук и не поможешь поговорить с отцом хотя бы минуту, я закончу то, что ты вчера предотвратил.
В меня будто тысяча чертей вселилась, и они хором подстрекают совершать новые глупости. Наверное, деградирую без мозгового штурма и работы. Или мне нравится доводить Ярошевича. Кроме него ведь некого.
Раздается шумный вздох, а затем пустой графин вдребезги разлетается на осколки, потому что Дан со всей силы швырнул его на пол.
– Чтобы я слышал это в последний раз, ясно?
– А то что?
Нет, во мне не тысяча чертей, их больше. И все жаждут расправы над этими твердолобыми мужланами с камнями вместо сердец.
– Если Леон с тобой спит и пытается отвести от тебя угрозу, это не означает, что так будет всегда. У всякого терпения есть предел. И у моего тоже. Вчера ты поступила крайне глупо. Заставила усомниться в твоих умственных способностях. Неужели так сложно просто сидеть и ждать?
– Ждать чего? Знаешь ли, я живой человек, у которого есть эмоции. Если вы привыкли разруливать подобные дела, сажать людей, ломать их жизни, а может, даже убивать, то я нет! К тому же это мой отец, да и с Леоном мы больше не спим. Он дорогу сюда забыл. Сколько дней прошло после его отъезда? Или недель? Ой, месяцев?..
– Лет, блядь! – злится Ярошевич. – Прояви благоразумие. И хватит меня провоцировать. Дамианис решает накопившиеся вопросы, для этого необходимо время. А я, вместо того чтобы ему помогать, сижу здесь и сторожу тебя.
– Видимо, вопросов очень много, да? – ерничаю я.
Дан опять шумно вздыхает, оглядывается, словно в поисках, что бы еще разбить. Не найдя ничего, он просто уходит. Слышно, как отдает распоряжение Зифе, чтобы прибралась и присмотрела за мной.
Вот и поговорили. И так каждый раз. Такими темпами скоро до поножовщины дойдет. Мы оба заведены и недовольны друг другом.
Я ведь и впрямь о многом не прошу – всего лишь поговорить с отцом. Даже смирилась, что не смогу сбежать. А еще втайне тешу себя надеждой, что все так затянулось и Леон не кажет носа на остров, потому что помогает моему отцу выйти из этой передряги с минимальными потерями. Ради меня.
Да, я влюбилась. А влюбленные отказываются верить в плохое. Но нервы уже сдают.
Вчера на яхте испугалась ужасно. Еще и Дан орал как сумасшедший. На мои оправдания, что это произошло случайно, он не реагировал. В гневе отослал Леону видео, как я кашляю, наглотавшись воды, и в красках рассказал о случившемся. Вспоминаю сейчас, и стыдно.
Чем дольше я нахожусь на острове под присмотром человека из команды Леона, тем сильнее хочется верить, что это все действительно не просто так. Дамианис ведь умный и расчетливый, у него наверняка есть план. А еще – чувства ко мне.
Но как же тяжело дается ожидание! И знать бы, чего жду. Я хочу доверять Леону, но боюсь в итоге получить еще один урок на всю жизнь. Их и без того хватает.
Ближе к вечеру решаюсь на откровенный разговор с Ярошевичем. А что еще делать? Как-то достучаться до него необходимо. Остается поплакать, надавить на слабое место. Но не так прямолинейно, как я это сделала вчера. Чуть мягче, через жалость. Ощущаю себя капризным ребенком, у которого отняли все игрушки и самого, бедолагу, закрыли в наказание в пустой комнате. Радоваться красивому небу над головой и бескрайним просторам океана больше не выходит.
Прихватив с кухни любимый десерт Дана, переступаю порог кабинета и располагаюсь в кресле рядом, а не напротив. Можно было бы попробовать зайти с алкоголем: Ярошевич любит расслабиться хорошим виски. Хотя в последние несколько дней очень жарко, пить в такую погоду он не станет. Следит за здоровьем в отличие от некоторых.
– Зифа испекла пирог, который тебе понравился, и попросила принести к чаю.
Дан отрывается от бумаг и окидывает меня быстрым взглядом.
– Это всего лишь предлог? – Он будто видит насквозь.
– Предлог, – соглашаюсь, напоминая себе, что хоть и пришла говорить по душам, не все мысли и эмоции надо выражать вслух. – Для начала хочу извиниться за вчерашнюю выходку. Я не настолько глупая и не такая отчаянная, чтобы в молодом возрасте закончить свою жизнь. Просто внутренний протест достиг пика. В такие моменты сложно себя контролировать. Ну и еще у меня отняли возможность работать, заниматься тем, что люблю. Я оказалась в непростой ситуации и не знаю из нее выхода. Может, ты подскажешь, как себя вести? К тому же я должна Леону денег… Морально очень тяжело нести подобный груз… – Пускаю слезу.
Дан сжимает челюсти и долго смотрит мне в лицо. Это похоже на пытку. Выдерживаю каким-то чудом.
– Ничего ты ему не должна. Все? Иди.
– Как это? – Я всхлипываю сильнее.
– Вот так. Гроу в курсе, что ты у Дамианиса и что с тобой все в порядке. Он пообещал выплатить долг. Никто не знает, что ты его дочь, но, если это всплывет, твоя жизнь круто изменится. Прямиком с острова отправишься к Маршаллу. Это в лучшем случае. А в худшем тебя сразу захотят устранить. Твой отец замешан в серьезных махинациях. Один неверный шаг, и не только сама под ударом окажешься, но и все мы. О таком ты не думала? Только о себе и своей нелегкой судьбе?
Честно говоря, да. Только о себе и думала. Люди ведь по натуре эгоисты.
– И как мне быть?
– Никак. Просто ждать. Леон делает все, что в его силах. И без финансового директора, которому поручил присматривать за одной сумасбродной девицей, ему сейчас вдвойне нелегко.
– Если долга не станет, это значит…
– Что ты будешь свободна и сможешь стать частью команды. Ты – это Антонина Громова. Александра Гроу по другую сторону баррикад и быть одной из нас не может.
Закусываю губу, чувствуя, как в груди становится тепло от столь радужных перспектив. Хорошо, что я вчера не утонула. И букет, который поймала на свадьбе друзей Дамианиса, может, не зря засушила и храню? Пригодится еще…
– Я больше не буду делать глупостей! Обещаю! – заверяю горячо. – Дан, позволь хотя бы час в день пользоваться компьютером. Под твоим присмотром. У меня ломка по работе…
– Нет.
– Пожалуйста… Ну хотя бы элементарно новости посмотреть, размять мозги, написать несколько строк кода…
– А на самом деле будешь планировать побег или закачаешь в мой ноут какой-нибудь вирус для слежки? Или же и вовсе похеришь систему?
– Ничего такого я делать не стану.
Дан смотрит пристально.
– Хорошо, я подумаю, – меняет гнев на милость. И еще… – Его взгляд становится предельно серьезным. – Вчерашнее видео до Леона дошло. Я сгоряча его отправил, потом попытался отменить, но увы. Дамианис его посмотрел и был крайне недоволен увиденным. Написал, что будет на острове к утру. Поговоришь с ним примерно как со мной сейчас, поплачешь. Поняла?
Сердце едва не выпрыгивает. Леон приедет? Правда?..
– Не слышу ответа.
– Я поняла… Поняла… – повторяю, словно в трансе, и киваю как болванчик.
– У меня все. Иди. Надо работать. За пирог спасибо.
Ноги дрожат, когда после приятных новостей я в приподнятом настроении направляюсь в свою спальню.
Как бы ни убеждала себя, что ненавижу Леона, в глубине души, кажется, люблю. И безумно боюсь нашей новой встречи. Ведь иррационально испытывать подобное чувство к человеку, от которого в прямом и переносном смысле зависит, что со мной будет дальше. И с моим отцом.
Так хочется надеяться, что ничего плохого!
37 глава
Что ты видишь во взоре моем,
В этом бледно-мерцающем взоре?
Я в нем вижу глубокое море
С потонувшим большим кораблем.
Николай Гумилев
Самая пугающая вещь в отношениях на расстоянии – тишина. Не знаешь, скучают по тебе или нет.
Иной раз кажется, что Леону на меня плевать и ничего, кроме похоти, у него ко мне нет. Но стоит вспомнить, как нежен он был незадолго до своего отъезда, с каким обожанием смотрел, заставляя сердце растворяться от этого взгляда, – и тут же меняю свою точку зрения на прямо противоположную. Только что Дамианис на самом деле ко мне испытывает, знает исключительно он сам. Я же чувствую себя глупой малолеткой, целиком и полностью зависящей от решений взрослого опасного мужчины.
Несколько часов тянутся, словно неделя. Последние дни на острове превратились в самое настоящее испытание. Мне все осточертело. Ни солнце, ни океан, ни красочные пейзажи не то что не радуют – вгоняют в жуткое уныние и лишь усиливают смертельную тоску.
К вечеру жара спадает и становится не так душно. Скинув одежду, я иду освежиться в душ. А когда выхожу из ванной, вижу в комнате Дамианиса. Он стоит у окна и, услышав шаги, оборачивается.
Сердце срывается вскачь. Несколько раз моргаю, чтобы убедиться: Леон мне не привиделся.
– Ну привет. – Он слегка приподнимает уголки губ в улыбке.
Не привиделся. Настоящий. Похудел, глаза и скулы стали четче, но все такой же красивый и притягательный.
Грудь мгновенно наполняется радостью и теплом.
Леон скользит взглядом по моему обнаженному телу, задерживается на животе, опускается ниже. Стыдливо прикрываюсь полотенцем, хотя в действительности хочу, чтобы рассматривал.
Эмоции обрушиваются жаром приятных мурашек. Я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться и не броситься Дамианису на шею, в красках рассказывая, как тосковала по нему и как без него было плохо.
Что там Дан советовал? Изображать покорность и уязвимость? Мне даже играть ничего не нужно. Шагаю навстречу и прижимаюсь к Леону, дрожа всем телом. Возможно, позднее буду сожалеть об этом порыве, но сейчас отчаянно желаю прикоснуться к Дамианису, ощутить его тепло и силу, вдохнуть волнующий аромат кожи. Рядом с ним я верю в счастливый конец, как в тех сериалах, которые смотрела один за другим, чтобы заглушить тоску.
Леон обнимает в ответ. Зарывается носом в мои волосы, и я совсем теряю контроль над происходящим. Не отдавая себе отчет в своих действиях, первая тянусь к его губам и целую. Это самая настоящая потребность! И безумная эйфория, потому что Леон не просто откликается, а берет инициативу в свои руки.
Тепло обволакивает, я чувствую себя защищенной и забываю о мире за пределами этой комнаты, о проблемах и беспокойствах. Обо всем! В такие мгновения молчание между нами словно наполнено миллионами слов.
На секунду отстраняюсь, заглядываю в лицо Дамианиса, а в следующую – оказываюсь на его руках. Леон несет к кровати, пока я трусь кончиком носа о его плечо и не могу надышаться. Безумно соскучилась! Мелькает мысль, что прежде стоит поговорить, но мы оба на пределе. Это тоже понятно без слов.
– Ну чего ты так дрожишь? – Леон опускает меня на постель и накрывает своим телом. – Соскучилась?
Слова застревает в горле. Есть что-то особенное, завораживающее в том, что этот мужчина хочет меня так же сильно, как и я его.
Вздрагиваю и громко охаю, когда пальцы Леона ложатся между ног и находят чувствительную точку. Это невероятно приятно, но этого мало. Я хочу его внутри. Всего. Возбуждение, что копилось днями и неделями, становится остро ощутимым.
Разобравшись с ремнем на брюках, Леон несдержанно сжимает мои ягодицы, впивается в рот и целует. Жадно, жарко, влажно. Прервавшись, скользит губами к груди.
– Пожалуйста… – умоляюще всхлипываю я, наслаждаясь ласками.
Он поднимает голову, улыбается, и это вызывает новый прилив эмоций.
Неожиданно Дамианис подхватывает под колени и разводит мои ноги в стороны. Горячая головка касается входа. Леон скользит членом вдоль набухших складок, словно дразнит. Доводит почти до сумасшествия. А потом погружается в меня, и это самое сладкое ощущение на свете. Сознание вмиг обнуляется, я сконцентрирована лишь на том, что происходит сейчас. По венам расползается тягучая нега.
Леон двигается напористо, проникает глубже, и вскоре мы оба срываемся. В какой-то момент он замедляется, совершает несколько круговых движений вместо резких толчков, и это приводит меня к ошеломительному оргазму. Перед глазами искрит, я пульсирую на члене с такой силой, будто не занималась сексом год!
– Красивая… – Дамианис проникновенно смотрит в глаза и накрывает мои губы своими.
Секс повторяется еще раз, и еще. Леон засыпает глубокой ночью. Смотрю на него, вожу пальцем по небритым щекам, и счастливее меня в это мгновение нет никого не свете. Сердце бьется быстро, словно пытаясь догнать ускользающие минуты близости.
Целую Леона в уголок рта, безгранично благодарная ему за то, что посчастливилось испытать подобные чувства. Разлука хоть и тяжело дается, но сейчас, в этой комнате, похожей на маленькое укрытие от всего мира, мы вместе, и крепнет уверенность, что так будет всегда.
Я утыкаюсь в грудь Леона лицом, наслаждаясь собственными эмоциями, которых опять через край. Это восхитительно!
Засыпаю, удовлетворенная и с улыбкой на губах, не думая ни о чем плохом. Нет, проблемы не исчезли, но отошли в сторону, дав такую необходимую передышку.
Глаза открываю на рассвете. В постели я одна. На часах шесть утра. После ночи с Леоном есть измождение и усталость, но организм себе не изменяет. Поднимаюсь с кровати и, накинув халат, выхожу из комнаты.
На кухне слышны тихие голоса. Леон разговаривает с Даном о работе. На английском. Некоторые слова понятны, другие не совсем, однако смысл я улавливаю прекрасно. А когда речь заходит о Ванессе, и вовсе напрягаю слух.
– Нашла время ставить условия. Еще узнает, что ты на остров прилетел, и вообще неизвестно что выкинет. Неужели гормоны так влияют на мозги?.. Я тоже хорош, вышел из себя и прислал чудеса второй твоей дамы, – доносится обеспокоенный голос Дана.
Похоже, Дамианис и его финансовый директор курят. Чувствуется запах табачного дыма.
– Не узнает, – спокойно говорит Леон. – Завтра перешлю документы, посмотришь. Мы на днях подписали договор, я все проверил, но подстраховаться лишним не будет. Срок у Ванессы внушительный, ей и ребенку нужна защита. Больше даже от себя самой и собственной дурости.
– Согласен. Семья при любых раскладах неприкосновенна. Если, конечно, никто из ее членов не творит какой-нибудь беспредел. И по поводу Алекса ты правильно решил. Давно пора занять его кресло. Хоть и дополнительный груз ответственности, но из двух зол, как говорится.
– Да, – соглашается Леон. – Из двух зол… Ладно. Ты пока здесь остаешься, проследишь за Антониной. Когда Ванесса родит, решу, что делать.
После услышанного я не в состоянии сдвинуться с места. Словно ударом молнии пронзило. Пытаюсь сделать вдох, но не получается.
В каком смысле семья неприкосновенна? И что значит «когда Ванесса родит»?
Немного отойдя от шока, вхожу на кухню и ищу глазами Дамианиса. Он сидит за столом с сигаретой в руке.
– Ванесса беременна? – спрашиваю я прямо.
Леон поворачивается. Наши взгляды встречаются.
– Так, вы здесь сами. – Дан поднимается из-за стола и идет к двери.
Я не смотрю, как он уходит. Все внимание сконцентрировано сейчас на другом мужчине.
– Ванесса ждет ребенка? Твоего ребенка? – повторяю вопрос.
Дамианис хмурит брови. Тушит окурок в пепельнице.
– Да, – отвечает будто нехотя.
– И судя по разговору, который случайно услышала, я не должна была об этом знать?
Молчание Леона очень красноречиво.
– Не хотелось бы, – произносит он наконец.
Какая же Дамианис сволочь…
– Я приехал проверить, как у тебя дела, и сказать лично, что попытаюсь сделать все возможное, чтобы твоего отца не посадили. А если все-таки посадят, чтобы дали небольшой срок. Мои отношения с Ванессой тебя не касаются, их мы обсуждать не будем, – припечатывает он словами.
– Не касаются, да… – повторяю эхом и рвано дышу, по второму кругу прокручивая в голове все сказанное Леоном.
Сначала ощущаю пустоту, а потом в меня словно черти вселяются, как накануне во время морской прогулки с Даном, когда я вела себя импульсивно. И в этот раз их явно больше. Целая армия смерти. Меня прорывает. На пике эмоций смахиваю все со стола, но облегчения не получаю. Крушу все, что попадается под руку. Я захлебываюсь от переполняющей обиды.
Грохот стоит такой, что сотрясаются стены. Даже бросаюсь, чтобы ударить Дамианиса, расцарапать ему лицо, но он обхватывает меня руками и зажимает в тиски.
– Успокойся! – рявкает. – Слышишь?
Сейчас я отражение того, что происходит в душе. От боли хочется сдохнуть.
Пытаюсь вырваться из стальной хватки, но Леон не поддается. Встряхивает с силой, отчего в ушах начинает звенеть. Или это от осознания реальности.
И впрямь, зачем устраивать истерику? Разве она как-то изменит тот факт, что я третья лишняя, а у Дамианиса вот-вот родится сын или дочь?
Выдохшись, прошу Леона убрать руки. Оседаю на стул. Горло сдавливает от подступающих рыданий, которые с трудом удается сдержать.
– Ты меня разрушил… Мою жизнь… – шепчу, переведя дыхание.
– Мне жаль. Я не хотел причинить боль.
И это все, что он может сказать?
– Тогда хотя бы из жалости подари мне свободу. Я вчера ее отработала. Или недостаточно? Хочешь еще? – Распахиваю халат. – На! Бери! Только перестань мучить и отпусти меня!
– Отпустить не могу, – заявляетЛеон категорично. – По крайней мере сейчас.
– Потому что намерен посадить моего отца и сам в это время готовишься стать папой? Мои поздравления. Уверена, у тебя все получится. – В голову лезут воспоминания о прошлой ночи.
Секс, похоже, не входил в планы Дамианиса. Я его спровоцировала. Дура… Какая же я дура!..
Чувствую себя так, словно провалила самый главный в жизни экзамен. Пытаюсь контролировать эмоции, но ничего не выходит. Меня разносит в щепки от боли и мучительных переживаний.
– Ты мерзавец еще похлеще, чем мой бывший парень. Тот хотя бы секса не допустил, а ты…
Леон отходит к окну. Осколки стекла хрустят под его ногами. Смотрю на это крошево и мусор – во мне похожий хаос.
– Дан сказал, что отец вернет долг. Хочу, чтобы ты отпустил меня, когда сумма поступит на твой счет. В тот же день. Даже мысль оставаться с тобой теперь отвратительна.
В действительности я хочу сказать куда больше, но изнутри что-то давит на грудь. Удивительно, что получается произнести хотя бы эти слова.
– Когда вернет, тогда и поговорим, – отвечает Леон уверенно и спокойно.
От стальных ноток в его голосе становится еще больнее. Вид у Дамианиса такой, будто ничего из ряда вон не произошло. Но это ведь самое настоящее предательство! Разве он не понимает?
– Я тебя ненавижу! – в сердцах бросаю ему в спину. Вскакиваю со стула и бегу в спальню.
Слез нет. Только всепоглощающая боль и пустота. Бросает то в жар, то в холод. Трясет без остановки. Думала, Леон приехал сказать, что я ему нужна и что он спасет моего отца, а на деле… А на деле я сильно ошиблась в Дамианисе.
Немного прихожу в себя, когда за окном начинает смеркаться. Щемящее чувство безнадеги никуда не уходит и только усиливается, стоит Леону появиться на пороге моей спальни. Он сообщает о своем отъезде. На прикроватную тумбочку кладет ноутбук и телефон.
– Телефон на прослушке, ноутбук синхронизирован с моим. Дан тоже имеет доступ ко всей информации. Я приеду через месяц или два. К тому времени вопрос с твоим отцом будет урегулирован.
– И Ванесса родит твоего ребенка.
На мгновение я закрываю глаза, чтобы не видеть лица Дамианиса. Все, чего хочется в этот момент, – швырнуть в Леона гаджеты, в которые он насовал специальные программы и жучки для слежки за мной.
– Не вздумай делать глупости, Антонина, тем более вредить себе. То видео, что прислал Дан…
– На том видео просто досадная оплошность. А ты слишком высокого о себе мнения, если вдруг счел, что я захочу вскрыть себе вены или наглотаться таблеток из-за такого мудака, как ты. Единственное, что меня интересует с этого момента, – когда я смогу покинуть остров и забыть о твоем существовании.
Пусть Леон уйдет. Исчезнет. Только поскорее!
– Я бы на твоем месте не торопился уезжать с острова.
– Ты не на моем месте.
– Попридержи громкие заявления и усмири свои эмоции, Тоня. Никогда нельзя сказать с уверенностью, что действительно важно для другого человека и какое место занимаешь в чужой жизни.
Я задыхаюсь, не в силах подобрать аргументы. Кроме одного.
– Ненавижу тебя. И хочу, чтобы ты исчез из моей жизни!
Дамианис шумно вздыхает. Он собирается еще что-то сказать, но, будто передумав, уходит.
Как у Леона все просто. Приехал на день, трахнул, разбил вдребезги сердце и снова оставил одну… Будто так и надо.
Горло окольцовывает мучительный спазм. Я сижу в уединении неизвестно сколько. Мысли путаются. Каждый вздох наполнен горечью. Слезы срываются с глаз, словно капли дождя. Пытаюсь их сдержать, но боль слишком острая.
Сжав кулаки, я оплакиваю свои разрушенные надежды.
Жизнь такая странная… Еще вчера я была счастлива. А сегодня – просто жива. Снаружи все та же, но внутри разбита и сломлена. И не имею ни малейшего представления, как жить дальше. Откуда черпать силы, чтобы не сойти с ума после предательства человека, которого полюбила всем сердцем?