Непорочная

32 глава

– Может, ну их, эти прогулки по острову и амулеты? – шепчу в мягкие вкусные губы.

– Нет, поедем, – упрямится диковинка, пытаясь выбраться из моих объятий.

Опять уступаю. И делаю это намеренно. Давно я так близко к себе никого не подпускал, но и случай с Антониной исключительный. Держать ее на расстоянии не получается.

– Тогда дай мне полчаса, нужно разгрести почту и сделать пару звонков.

Отдаю распоряжение Ганонгу, ждавшему нас на берегу, чтобы разобрался с уловом, и, взяв за руку, веду Тоню к вилле. Мы по очереди принимаем душ, я бегло просматриваю документы от Дана, распечатываю их и складываю в папку. Во всем важен порядок, однако в последнее время я существую будто в хаосе и не знаю, откуда ждать следующего удара.

Когда имеешь дело с такими, как Маршалл или Версаль, нужно быть готовым ко всему. Но это хотя бы можно спрогнозировать. Жадные до денег люди, потерявшие человеческий облик, редко придумывают новые схемы сотрудничества. У них все завязано на наказании и ограничении. И что удивительно, именно такие люди обычно и приходят к власти.

Набираю Дана и уточняю, когда будут остальные сведения.

– Пробиваю, – отвечает он. Вкратце рассказывает, как у них дела.

Пока все складывается более чем удачно. Работа с Шаповаловым сдвинулась с мертвой точки. Мы вышли на главного. Теперь надо выработать стратегию, как подловить компанию «Тайм ту Гроу» на какой-нибудь незаконной сделке. Точнее, создать все условия, чтобы наверняка уничтожить всех причастных к отмыванию денег. Тогда я наконец смогу избавиться от долгов перед Версалем. Надеюсь, в этот раз навсегда.

Антонина, в белом воздушном сарафане, появляется в дверях кабинета, когда я продумываю план действий, как провернуть все быстрее.

– Я готова.

Заметив пепельницу, наполненную окурками, она хмурится:

– Сорвался?

Захлопываю папку и поднимаюсь из-за стола.

– Дорвался. – Я подхожу к Тоне и обнимаю ее за талию.

Все мысли о работе отключаются будто одним нажатием кнопки, стоит прикоснуться к диковинке. И что самое приятное – это обоюдное помешательство. Которому я намерен поддаться после поездки в город.

Мы покидаем виллу на кабриолете. Антонина не пошутила и на самом деле просит остановиться возле небольшой лавки с амулетами. Сдув темную прядь, упавшую на лицо, она поворачивается и широко улыбается:

– Готов идти делать отворот? По слухам, это самое мистическое место острова.

– На все готов, – усмехаюсь я, выходя на улицу.

Мы направляемся к магазинчику. В нем мало места и разит какими-то тошнотворными благовониями. Едва сдерживаюсь, чтобы тут же не вернуться к машине.

– Этому мужчине под сто лет, представляешь? – будто не замечая едких запахов, шепчет Антонина, кивая на продавца за прилавком. – Хотя я бы ему и шестидесяти не дала.

Она подводит меня к стеллажу с украшениями.

– Вот этот браслет и то ожерелье хочу. Если Майса не обманула, им столько же лет, сколько этому человеку. – Диковинка опять смотрит на мужика с длинной белой бородой. – А сделаны украшения из зубов кита.

Прищурившись, рассматриваю побрякушки. Ни черта в этом не смыслю, но, как по мне, слишком грубые и массивные для такой нежной и красивой девочки, как Тоня.

Опять возникают мысли о достатке и роскоши. Ну ведь иначе ведут себя дети, которые ничего и никогда толком не имели в своей жизни. В последнюю очередь они стали бы таскаться по вонючим дешевым лавкам и собирать всякую бесполезную ерунду.

– Уверена? Может, все-таки в ювелирный? – предлагаю я.

– Потом можем и туда, а сейчас я хочу вот это и это. – Антонина снова тычет аккуратным пальчиком в украшения и хлопает длинными ресницами.

– Кулон похож на треугольник, – замечаю. – Какой смысл ты вложишь в обновку на этот раз?

– М-м… – задумчиво тянет она. – Ты, я и этот остров. Подходит?

– Удовлетворительно, – хмыкаю я, мечтая поскорее здесь со всем закончить и оказаться на улице, глотнуть свежего воздуха.

Пока Тоня о чем-то беседует с продавцом, поднимаю запястье и смотрю на часы. Скоро закат. А решения по-прежнему нет. Надо бы уже определиться. Может, еще на день задержаться?

– Все, расплачивайся. – Диковинка чмокает меня в щеку и не сводит сияющих глаз со своих побрякушек.

Внутри все оживает, когда вижу ее искреннюю улыбку.

– Красивая, – тихо говорит торговец на креольском, когда я рассчитываюсь с ним.

Похоже, не только у меня просыпается что-то при взгляде на диковинку.

– Если обидишь такую, навлечешь на себя беду, – продолжает старик с отеческими интонациями.

– Уже навлек, – отвечаю.

Он недовольно качает головой.

Повернувшись к Антонине, перехожу на русский:

– Подговорила дряхлого?

– Что? – Она отвлекается от своих браслетов и недоуменно смотрит на меня.

– Ничего, – прицокиваю языком и выбираю до кучи браслет из разноцветных ракушек. – Все? Джинн выполнил все твои желания на сегодня?

– Почти, – хитро улыбается диковинка и тянет меня из лавки прямиком на какой-то пляж.

Не сразу понимаю, что угодил в очередную западню.

– Закат, судя по всему, мы будем встречать вдали от виллы?

– Да, – улыбается Тоня.

Не знаю, когда она успела подговорить Колифа и Майсу помочь устроить что-то вроде романтического пикника, но получилось и впрямь неожиданно. Ребята накрыли стол и развели костер, чем упростили мне задачу.

Надо отдать Антонине должное, у нее хорошая интуиция. Как чувствовала, что после посещения лавки с дешевым барахлом я собираюсь отвезти ее домой и закрыть в спальне до утра.

– Правда красивое место? – спрашивает диковинка, заглядывая мне в лицо.

– Правда.

– Я в прошлый раз его увидела и больше не смогла выкинуть из головы. С тебя рыба, – кивает она на костер, – а с меня все остальное.

Засучиваю рукава рубашки, не в силах сдержать улыбку. И впрямь чудо.

От вечера на берегу океана я испытываю удовлетворение. Последний раз так безмятежно и спокойно проводил время, наверное, с братом и отцом, когда был совсем мальчишкой. Тогда все казалось простым и понятным. Сейчас с этим трудности.

Диковинка, прижавшись ко мне, смотрит на огонь и пьет вино. Волны с приятным шелестом плещутся о берег. Вокруг тишина и умиротворение. Как бывает обычно перед сильной непогодой.

– Завтра шторм будет, – озвучивает мои мысли Антонина. – Слышишь, как тихо? И закат красивый…

– Да. Похоже на то.

– Жаль. Я думала, еще раз провернуть подобную авантюру. Мне очень понравилось. И рыба у тебя получается изумительная! Ты вкусно готовишь. Где научился?

– Жизнь научила. И про повторение вечера спорно. Нужно возвращаться в Россию.

Повисает молчание. В глазах Антонины отражается огонь. Завораживающее зрелище.

– А я? Здесь останусь или с тобой поеду?

– А ты бы как хотела?

– Смотря что ждет в России, – помедлив, отвечает Тоня. – Если как в прошлый раз, то лучше здесь переждать. Я не готова к повторению того ужаса, который пережила…

Хочется закурить.

– Тогда оставайся. О том, что ты здесь, знают единицы. Да и вряд ли кто-то отправится в такую даль, даже если и узнает, где ты.

Кроме всего прочего, надо решать что-то с Ванессой. Она приняла Антонину в штыки, совершила глупость, которая принесла мне огромные проблемы. За месяц с небольшим я остыл и готов к диалогу. Держать при себе одновременно обеих и разруливать их конфликты у меня не получится. Придется выбрать кого-то одного. Я выбрал.

– И когда ты приедешь в следующий раз?

– Не знаю, – отвечаю честно. – Надо завершить одно важное дело.

– А работать я смогу после твоего отъезда?

– Тебе и в прошлый раз ничего не мешало работать. Но ты сама согласилась с моими правилами и даже не сопротивлялась. Почему?

Диковинка опять тянется к бокалу, делает глоток вина. Заметно, что она напряглась.

– Потому что из двух зол выбрала меньшее. Ну и к тому же прекрасно понимаю, что попала в опасный переплет. Не знаю, правильный ты для меня путь или нет, но оказаться совсем без помощи и поддержки было бы огромной ошибкой. Давай сменим тему. – Тоня грустнеет и, поднявшись с песка, начинает собираться.

Скольжу по ней взглядом. Угораздило же влипнуть в самый сложный из вариантов. Молоденькая, сломанная и недоступная. Хоть бы намеком дала понять, что у нее произошло.

– Поздно уже. Поехали домой. Колиф здесь все уберет. Теперь твоя очередь меня развлекать.

Скорее отвлекать. От мыслей, что наверняка кружат в умной головке.

Я перехватываю тонкую кисть и тяну Антонину на себя. Член тут же напрягается от ее близости и смущенного взгляда. В первые минуты близкого контакта диковинка всегда робеет, но почему-то это дико заводит.

Впиваюсь в ее нижнюю губу и оттягиваю. Дразню. Тоня пытается меня остановить, шепчет, что хочет домой, но мне срочно необходимо в нее впечататься и оказаться внутри.

Опрокидываю ее на покрывало, зацеловываю шею и грудь, задираю подол сарафана. Свободной рукой тянусь за презервативом. Они теперь у меня везде. В машине, в спальне, в ванной, в каждом кармане брюк и шорт.

– Леон… – чуть слышно попискивает диковинка, но уже не сопротивляется. Подставляет себя моим поцелуям. Призывно дрожит.

Я впадаю в бешенство, чувствуя кожей ее затвердевшие соски. От возбуждения аж горло сводит. По молодости заводили горячие и опытные штучки, а сейчас дурею от неумелых ласк невинной скромницы, вчерашней девственницы. Такого со мной еще не случалось.

Ловлю приоткрытые губы Тони ртом, торопливо натягиваю презерватив. Нависаю сверху и медленно погружаюсь в горячую тесноту. Ощущения – запредельные. Словно предохранители выбивает. Я даю диковинке немного привыкнуть, растягивая ее, а затем тараню очередью толчков. Словно огнем, обжигает мыслью, что хочу кончать в нее без резинки и преград. От нашей близости сносит башню. Опять сносит… Проклятье какое-то.

Гул в ушах нарастает. Делаю еще несколько толчков, и бедра сводит от удовольствия. Антонина несдержанно стонет и тоже кончает, пульсируя на члене, пока я тихо рычу, изливаясь в презерватив. Кажется, вечность.

– Это… это… потрясающе, – шепчет Тоня в шоке.

Ее лицо освещает пламя костра. На мгновение становится не по себе. Как оставить диковинку здесь одну? Все-таки это кайф, когда женщина нуждается в тебе и как в защитнике, и как в любовнике.

Домой мы возвращаемся далеко за полночь. Я отрубаюсь вместе с Антониной, решив дать себе еще день передышки. Сплю до полудня, завтракаю с диковинкой, после чего закрываюсь в кабинете, чтобы сделать несколько важных звонков.

Тоня появляется в разгар одного из них. Садится в кресло напротив и наблюдает, как я отстукиваю карандашом по столу. Опускает глаза на бумаги, в которых я закопался, долго их рассматривает, а потом вдруг меняется в лице.

Завершив разговор, фокусирую на ней внимание. Прищуриваюсь.

– Все в порядке?

В сгущающейся мрачной атмосфере звенит тишина.

– Д… да… – Антонина бледнеет и, оторвав глаза от снимка Александра Гроу, поднимается на ноги. – Откуда у тебя эта фотография?.. – В ее голосе слышны тревожные нотки.

Наши взгляды скрещиваются. Мысль, что пора выезжать в аэропорт, отходит на второй план.

– Через Шаповалова вышли на главного, – спокойно отвечаю я.

– Когда?

– Примерно две недели назад.

Мозг начинает работать в усиленном режиме. Отвлекает сообщение Дана, с которым мы переписываемся по рабочим моментам.

«Я поднял списки всех, кто обращался в тату-салон и делал себе такие треугольники, как у тебя. Лови».

Открываю файл и бегло изучаю информацию. Закрыв глаза, беззвучно матерюсь. Накатывает ощущение, что я в тупике.

Твою же мать!

Сердце простреливает возмущением, что это не может быть правдой. Однако все указывает на обратное. Недостающие фрагменты пазла, пылившиеся где-то в углу, теперь на самом видном месте.

Захлопнув ноутбук, припечатываю Антонину взглядом.

– Я задал направление и установил негласные правила. Просил не обманывать и не раз делал на этом акцент. У тебя была масса возможностей остаться честной. Но ты ими не воспользовалась. Почему? – чеканю слова.

Мы неотрывно смотрим друг на друга, накаляя воздух. Тоня делает шаг назад. И еще. Полагаю, не для того, чтобы сбежать, а чтобы найти опору.

– Потому что… – Ее взгляд загнанный, почти мертвый. Лицо, кажется, стало еще бледнее. – Потому что не знала, как правильно поступить.

Слова звучат как приговор.

– И сейчас? – пересилив себя, чтобы не сорваться на жесткие интонации, даю последний шанс чистосердечно признаться.

– Особенно сейчас. – Антонина смотрит на папку, в которой лежит снимок ее отца.

В этом я почти уверен. Но хотел бы ошибиться.

33 глава

Я пришла, чтобы попросить Леона взять меня с собой в Россию, а теперь ощущаю страх. Как в тот день, когда встретилась с людьми Маршалла. Мурашки бегут по рукам, слабость во всем теле, паника…

В последнее время не раз ловила себя на мысли, что этот разговор не за горами. И вот момент настал. Только все оказалось в разы ужаснее, чем я думала. Потому что увидеть на столе Дамианиса, среди его бумажек, снимок отца я ожидала в последнюю очередь.

Пытаюсь сопоставить факты и с каждым новым душу все сильнее разъедает противное чувство вины. Ее иррационально испытывать, но она есть. Как и нежелание открываться Леону. Я была дурой, когда захотела легких денег. И еще глупее поступила, влюбившись в своего же палача.

После смерти мамы я много жаловалась на жизнь, а жалобы – это молитвы дьяволу. Вот он меня и услышал. Стоит напротив и требует объяснений. А я не готова их дать! И до сих пор не уверена, что надо это делать.

Хотя, говорят, ошибок не бывает. События, которые происходят в нашей жизни, даже самые неприятные, необходимы, чтобы чему-то научить. В моем случае – доверять другим. Но разве это возможно? Особенно сейчас… Да и как доверять тому, кто собирается причинить мне боль? Как остаться с человеком, которому дан приказ уничтожить моего отца? Каким бы ни был, но он отец. Которого я в глубине души люблю. Это единственный близкий и родной мне человек.

– У тебя… самолет… – напоминаю, запинаясь.

– К черту! – Леон ударяет кулаком по столу.

Состояние близкое к обмороку, сердце работает на разрыв, в голове одно за другим мелькают события, случившиеся до этого дня.

– Твое настоящее имя.

– Ты знаешь.

– Имя, – с нажимом повторяет Леон, словно перед ним не девушка, которой он ночью шептал на ухо ласковые слова, а опасная рецидивистка.

Нервы окончательно сдают. Не надо давления. Неужели он это не понимает?..

Первые несколько дней я втайне ненавидела Дамианиса за то, что он так со мной в ту ночь… А сейчас ненавижу еще больше, потому что обнажить перед ним душу – это куда интимнее, чем просто отдать тело. Я бы и сама хотела понять, в чем причина страха и неуверенности, но внятного ответа нет. Есть лишь ощущение, что меня используют. Теперь я буду необходима, чтобы подобраться к человеку, которого он искал почти два месяца. У Леона в руках серьезный козырь – единственная дочь Гроу.

– Хорошо. Тогда я подскажу. Александра. В честь отца назвали? – Взглядом он будто ввинчивается в мою черепную коробку.

Цугцванг. У меня больше нет ходов. Да, наверное, и не было. Хотя Леон говорил, что я могла сбежать, пока его не было на острове. Почему не сбежала?

Закусив губу, Дамианис рассматривает мое лицо, затем склоняется над компьютером. Пара щелчков мыши, и из принтера медленно выползают несколько листов.

– Двадцать седьмое апреля. Почти год назад, салон «Чернила». Мы сделали татуировки с разницей в несколько дней. Я набил раньше.

Мастер тогда шутил, что на треугольники повышенный спрос, но я не придала этому значения. Да и не до того было. Психика была шаткой в те дни.

– Это первая зацепка. А вторая – отец-алкоголик, который, даже протрезвев, утверждал, что его дочери, скорее всего, уже и в живых-то нет, наркоманки треклятой. Как ты с документами все провернула, отдельно объяснишь, хотя я примерно догадываюсь, кто в этом деле помог. Шаповалов? Лихо вы все провернули. Ты какие-то данные отцу передавала? Как?

Леон кажется спокойным и сдержанным, но эмоции, которые плещутся в его взгляде… Нервно сглатываю, силясь устоять на ногах. Сейчас бы потерять сознание, но это явно не выход из ситуации. Вот вообще не выход.

Дамианис не сводит с меня глаз. Взяв телефон, он с минуту говорит с кем-то на креольском. Завершив разговор, выходит из-за стола.

Дистанция между нами сокращается, и все более ощутимы исходящие от Дамианиса волны опасности. Как любовника я хорошо узнала Леона, однако свою темную и жестокую сущность до сегодняшнего дня он не показывал. Неужели этот момент наступил?

– Пока ты не расскажешь правду, я никуда не уеду. – Голос Леона ровный, но слова звучат как хлесткие удары.

Кто-то утверждает, что трудности закаляют нас и делают более сильными, однако я бы хотела быть слабой и счастливой.

Надо как-то взять себя в руки.

– Александра осталась в прошлом, – произношу тихо. – Я Антонина.

– Отец тоже так считает?

– Не знаю. Мы не поддерживаем связь.

– Почему?

– После смерти мамы наши отношения резко испортились.

– Как умерла твоя мать?

Лицо кривится от подступающих рыданий. Внезапно я чувствую себя бесконечно уставшей. Мотаю головой, сбрасывая наваждение воспоминаний.

– Я не хочу… Пожалуйста, не надо…

– Я не спрашиваю, чего ты хочешь, – чеканит Дамианис. – Если до конца не понимаешь, что происходит, то объясню. Твой отец замешан в серьезных махинациях.

– Люди, на которых ты работаешь, тоже этим занимаются. – Откуда-то берется смелость вставить едкую реплику.

– Эти люди напрямую связаны с законом, у них есть поддержка федеральных служб. Когда вскроется, что ты в родстве с Гроу, тебе придется вернуться в тюрьму. И это в лучшем случае.

– Ты мне сейчас угрожаешь?

Леон шумно вздыхает. Злится.

– Многое будет зависеть от тебя и масштабов твоей лжи. Я допускал вероятность, что ты шестерка Маршалла, но после его облавы и прослушанных разговоров понял, что это не так.

Мысли опять разгоняют воображение.

– Выходит, ты мог сразу отбить меня у этих мерзавцев, но выжидал, чтобы проверить какие-то свои догадки…

Дамианис поднимает руку и касается пальцем моего подбородка, ведет до скулы. Почти неуловимо.

– А перед этим еще и трахнул… Тоже хотел что-то проверить? Какая же ты сволочь… – Самоконтроль терпит фиаско.

И похоже, не у меня одной.

Леон в мгновение сжимает рукой мою шею. Несильно, но ощутимо.

– Я проверю каждое твое слово. Начинай.

На секунду думаю, не послать ли его.

– А то что? Убьешь?

– Твои попытки быть дерзкой и закрытой все усугубляют, разве не видишь?

Чувствую.

Лишь однажды мне довелось оказаться в безвыходной ситуации. Когда сняли с рейса и повезли в полицейский участок. А теперь что?

– После смерти матери я бросила институт, связалась не с тем парнем, выбрала другую специальность, – начинаю сумбурно рассказывать. – Христоф был лучшим в университете, и очень быстро я всему у него научилась. Но в итоге он сделал мне больно, и я решила ему отомстить. В порыве отчаяния совершила опрометчивый поступок. Тогда пришла идея поменять документы.

Я переехала в Екатеринбург, но там мне не понравилось, и я вернулась в Москву, в пригород. На глаза случайно попалось объявление на столбе о пропавшем человеке, и я ухватилась за эту мысль. Взломать базу данных оказалось проще простого. Хакерские атаки не редкость в наше время. К тому же я ничего не крала. Неделя ушла на то, чтобы найти и проверить подходящий вариант. Я выбрала из списка девушек, которых искали родственники.

Антонина Громова отлично подошла: из родни только отец-алкоголик и больше никого. Дата рождения совпадала с моей, я посчитала это знаком. Чуть-чуть изменила внешность и подала заявление о пропаже паспорта, затем восстановила сим-карту. Кое-кому пришлось доплатить, тогда я оказалась на мели, потому что ушла из дома безо всего. Накануне мы поругались с отцом. Фактически он меня бросил, исключил мое имя из всех документов, завещания и прочего. Это сильно задело. Стало последней каплей…

– Где настоящая Громова? – перебивает Дамианис.

– Я без понятия, где она находится. Пару месяцев отслеживала, не подала ли она заявление о восстановлении документов. Ничего не было. И я продолжила налаживать свою новую жизнь.

– То есть подделывать документы тебе никто не помогал? Ни одна живая душа?

– Если ты ждешь признаний, что мне помогали люди отца и, в частности, Шаповалов, то разочарую. Эту фамилию я впервые услышала от тебя.

Леон задумчиво кивает.

– Что было потом?

– Потом я сняла жилье, нашла подработку. Есть специальные сайты для программистов, там и вышла на заказчика. Начиналось все вполне безобидно. Парень изменяет девушке, обманутая барышня хочет узнать с кем и просит взломать его данные. Я сама рассталась с женихом-предаталем, поэтому из солидарности взялась помочь. Лишь позднее поняла, что попалась на удочку и дело, может, и в обманутых ожиданиях, но месть уж слишком жестокая. И дорогая.

– Ты могла отказаться.

– Когда зашла в твой компьютер, стало не по себе от сумм на счетах и информации, хранящейся на сервере. Я была уверена в своих силах. На сто процентов. И отказываться от легких денег не стала. Это оказалось фатальной ошибкой. Потому что бывший вычислил мое местонахождение, а значит, узнал и про липовые документы. Полагаю, он ждал случая, когда сможет отомстить, и вполне мог донести в полицию. Я ведь разрушила его брак, бизнес, уничтожила репутацию. Ну или меня подставил заказчик. Денег я так и не получила и до сих пор не знаю, кому обязана тем, что угодила в твои руки. Если бы встретила человека, который дал мне то задание, плюнула бы ему в лицо.

– Отец в курсе, где ты?

– Вряд ли. Ты далеко меня спрятал.

– Когда ты выходила с ним на связь в последний раз?

Голова идет кругом от вопросов Дамианиса.

– В свой день рождения получила от него эсэмэску…

Леон наконец отпускает меня. Отходит к окну и берет сигарету из пачки, лежащей на подоконнике. Прикурив, о чем-то долго размышляет. О чем-то очень нехорошем – я нутром ощущаю напряжение, которое исходит от Дамианиса в эти минуты.

– Что со мной будет?

– Ничего.

– Это неправда. Я козырь в твоих руках. А когда хотят выиграть, перед самым финалом козыри обязательно пускают в ход.

– Перед финалом, да. Мы с командой почти у цели.

– Я сразу была против, чтобы ты меня трогал…

– Уже тронул. Какой смысл об этом говорить? – Леон берет новую сигарету.

Табачный дым еще никогда не казался мне таким горьким.

– Отца посадят. А что будет со мной?

Дамианис молчит. Затушив окурок в пепельнице, он поворачивается. Выглядит хмурым.

– Иди к себе, Антонина. Мне надо подумать. И проверить твои слова.

Так и хочется закричать ему в лицо: «Что еще ты собираешься проверить?!», но из меня будто разом выкачали все силы.

– Не уйду, пока не ответишь.

– У меня самолет. Когда вернусь, поговорим.

Хочу сказать, что сбегу, но Леон опережает.

– Уезжать с острова без моего ведома я бы на твоем месте не стал. Как и выходить на связь с отцом. Или с кем-то из прошлого окружения. Если, конечно, тебе дорога собственная жизнь.

– А если не дорога?

Его взгляд пробегается по мне с головы до ног и обратно.

– Мне дорога. Пока что. А там разберемся. Иди. – Дамианис кивает на дверь.

Но сил пошевелиться нет. А если сделаю шаг – тут же распластаюсь по полу.