30 глава
– Я читала, что здесь отдыхают богатейшие люди мира, а некоторые из них покупают себе недвижимость и живут на острове чуть ли не круглый год. Это правда?
– Правда, – отвечает Леон, садясь за руль. – У нас в соседях ютится араб с тремя женами и кучей детей от них.
– Сколько-сколько у него жен? – удивляюсь я.
– Три.
– Это тот мужчина с длинной черной бородой и в рубашке до пола, который на днях к тебе приходил? Постой, ты сказал «ютится»? У него же две огромные виллы на участке…
– По-моему, его имя входит в десятку списка «Форбс».
Так это был сарказм…
– Разве законно иметь трех жен? Он ведь не в своей стране находится…
– Без понятия, – равнодушно отзывается Леон. – Я не вдавался в подробности. И, забегая вперед, скажу, что мне бы так не хотелось. От одной любовницы жуткий недосып и глаз дергается. Упаси боже иметь сразу трех.
Вроде и обидеться надо, а я улыбаюсь. Вообще не понимаю, что со мной происходит. Дамианис раздражает с каждым днем все меньше.
Котяра одет с иголочки и выглядит потрясающе. Хотя мы недавно занимались сексом, но я смотрю на него и опять хочу оказаться зажатой между крепким, мускулистым телом и рулем. Кажется чем-то нереальным, что такой, как Леон, рядом со мной и тоже постоянно хочет близости. Это безумно заводит и повышает самооценку.
Интересно, почему люди зацикливаются на ком-то одном? Я привыкла во всем докапываться до истины, вот и сейчас хочу понять причину этой эмоциональной сцепки.
– Твой друг какая-то важная шишка? – Разглаживаю платье на коленях, стараясь выбросить из головы навязчивый образ голого Леона.
– Стремится к этому.
– Он из России?
– Не совсем.
– Он старше тебя или моложе?
– Старше.
– У него много жен?
– Насколько мне известно, одна, – смеется Дамианис. – Что за допрос?
– Просто любопытно. А дети у них есть?
– Есть, но приемные. Мы, собственно, так и познакомились. Спонсировали один и тот же приют.
Сердце тревожно вздрагивает, когда Леон касается этой темы, а воображение сразу рисует маленького, никому не нужного мальчика…
– Кто-то в их паре бесплоден? Или это обоюдное желание – делать чужих детей счастливыми?
– Честно, не знаю. Подобные вопросы задавать некорректно. Но предполагаю, что первое.
– А если бы ты не мог иметь детей, взял бы кого-то из приюта?
Леон сдержанно переводит дыхание и сжимает руль крепче. Почему-то разговоры о детях его очень напрягают.
– Не знаю. Мой брат, например, долго не думал, когда увидел девочку, оказавшуюся в беде. Сразу удочерил. Лея чудесная. Когда-нибудь я вас познакомлю.
Дамианис и ребенок… Не вяжется. Совершенно. Однако на снимках, найденных у Леона в ноутбуке, он с такой нежностью смотрит на темноволосую малышку, что можно подумать, будто эти двое – отец и дочь.
В салоне повисает тишина. Я отворачиваюсь и смотрю в окно.
– А ты? – внезапно спрашивает Леон, нарушая молчание.
– Что я?
– Если бы ты не могла иметь детей, взяла бы ребенка из приюта?
– Нет, – заявляю категорично. – Хотя мнение людей с годами может меняться. Возможно, лет через десять я буду думать иначе.
– Вряд ли. Я примерно так же говорил, и ничего в этом плане не изменилось.
– Ты акцентируешь внимание на другом. Твой треугольник, сделанный в бессознательном состоянии, – отличное тому подтверждение.
Леон задумчиво улыбается, а я пытаюсь представить, каким он был в юности. Таким же серьезным и сдержанным?
– На самом деле взять из приюта ребенка, подарить ему любовь, тепло, дать шанс на достойную жизнь и полноценную семью – хорошее дело, – начинаю рассуждать. – Куда хуже, если эти семьи однажды распадаются, и дети становятся никому не нужны. Я как-то собирала статистику для одного блога, она неутешительная. Особенно если бесплодна женщина. В половине случаев мужчина заводил семью и детей на стороне. Иногда даже тайно.
– А если наоборот?
– Родить от бесплодного мужа – это слишком смело. Рано или поздно правда все равно вылезет наружу. Редко кто из мужчин идет на компромиссы в этих случаях. Даже обычные семьи, где все относительно здоровы и полноценны, распадаются, а тут и подавно непросто сохранить брак.
– Чем ты еще занималась помимо того, что вела чьи-то блоги? – Леон облизывает нижнюю губу, и я опять думаю вовсе не о статистике и бывшей работе.
– Всем понемногу. Однажды даже пыталась создать свою собственную программу.
– И как успехи? – поглядывая в боковое зеркало, интересуется он.
– Удовлетворительные. В этом деле нужна команда и инвесторы, а у меня на тот момент ничего этого не было. Макет до сих пор лежит в какой-то из папок.
– Что ты создала?
– Программу по отслеживанию интересов людей. Для сайта знакомств. Занимательная штука.
– Международного уровня?
– В те годы я была не так умна. В отличие от некоторых. Ты сразу нашел способ, как зарабатывать в нескольких странах, да?
– Это было непросто, но дисциплина и труд сделали свое дело. Нашлись инвесторы, которые увидели во мне потенциал.
Удивительно, конечно, что мальчик без богатых родителей, да и вообще без средств к существованию, столь многого добился своими собственными силами.
– Ты на острове месяц, но ни разу не спросила про отца. Почему?
Внезапным вопросом Леон застает меня врасплох. Действительно, почему? Хотя больше напрягает другое. Сначала про татуировку расспрашивал, теперь про отца… С какой целью Дамианис обращает на это внимание?
– Это не я, а он хотел моего появления. Но в итоге выбрал куда более приземленные радости, – отвечаю, с трудом подавляя волнение. – Зачем мне о нем спрашивать?
Кажется, я начинаю понимать людей, которые бегут к эзотерикам, астрологам и прочим шарлатанам, придавая лженаукам излишнее значение. Некоторые теряют уверенность в себе, кто-то сталкивается со своей индивидуальностью и пороками, кто-то боится взять ответственность за свою собственную жизнь. В моем случае все куда проще. Я встретила Леона Дамианиса. С ним и в бога, и в дьявола, и во что угодно поверишь.
– Тебе не кажется странным, что Ганонг, владея элитной недвижимостью, живет на окраине острова, но при этом никто его не трогает и не пытается продавить, чтобы продал виллу за бесценок, пока тебя нет? Ты говорил, полиция здесь на коррумпирована, но у тебя, скорее всего, есть прикормленный человек в управлении. И если так, то переживал ты не о моем задержании и новых стрессах, а о том, что твоя Шахерезада будет рассказывать сказки рыбам на дне океана, а не тебе, верно? – перевожу я тему.
– Не хочешь говорить об отце?
Отрицательно качаю головой и, отвернувшись к окну, смотрю на закат. Небо завораживает множеством красок. Потрясающий вид! Но как же муторно на душе. Опять скребут кошки. Хотя видимых причин для беспокойства вроде и нет. Ну спросил Дамианис про отца, что в этом такого?
– Сказки рыбам на дне океана? – помолчав, повторяет Леон. – Знаешь, я всерьез подумываю о том, чтобы вернуть тебе компьютер. То какие-то дни независимости и выходные, то бесконечные рассуждения и мысли о смерти. Что дальше?
– В ближайшие дни я собиралась заняться флористикой, чтобы открыть свой цветочный магазин. Ну или парк с черепахами. Второе не получится быстро реализовать, но материал уже изучаю.
Дамианис громко цокает языком и прекращает задавать вопросы о личном. Пусть лучше так. Не готова я сейчас ему открываться.
Вечер в кругу друзей Леона пролетает незаметно. Оказывается, нас пригласили не просто на ужин, а на выездное бракосочетание. У друга Дамианиса сеть дорогих отелей по всему миру, и в средствах семья не стеснена. На свадьбе выступает знаменитый американский певец, по которому я фанатела в детстве. Морган несколько часов развлекает гостей популярными композициями и фотографируется с каждым желающим.
В первые минуты мне крайне неловко в компании всех этих состоятельных, благополучных людей, на их фоне кажусь себе никчемной мушкой. Но, чуть осмотревшись, понимаю, что для своих лет я вполне успешна. С нуля научилась программированию, благодаря собственным мозгам и трудолюбию, а это как минимум достойно уважения.
Стоя у цветочной арки на берегу океана, мы с Дамианисом наблюдаем, как Анна танцует с мужем. Выглядят они оба при этом неприлично счастливыми. Аж завидно!
– Какой же ты обманщик, – подхватив еще один бокал шампанского у проходящего мимо официанта, говорю Леону.
– И в чем же мой обман? – усмехается он.
– Обещал, что будет с кем пообщаться, а в итоге я весь вечер подсматриваю за другими. Практически молча. Может, хотя бы потанцуешь со мной?
– Может.
Леон забирает бокал, ставит его на стол с закусками и увлекает меня за собой, к танцующим под живую музыку гостям.
Движения Дамианиса плавные, медленные. Его руки несильно сжимают талию, а губы словно невзначай касаются моей щеки, вызывая бурю эмоций. Теряюсь в нахлынувших ощущениях.
Глупо о таком думать, но хочется, чтобы и у меня когда-нибудь была такая же красивая и романтичная свадьба, как у Анны и Генриха. Чтобы мой мужчина любил меня, искренне и по-настоящему! Взаимно. Умом понимаю, что Леон никогда не исполнит наивные девичьи мечты, но воображение сопротивляется, и картинки очень яркие. Как живые.
– Ты дрожишь, – замечает Дамианис.
И ведь не соврешь, что от холода: на острове всегда тепло. А рядом с котярой, я бы даже сказала, жарко. Но в это мгновение почему-то еще и больно.
Мне бы открыться Леону, рассказать обо всем, что тревожит, но… не могу. К чему эти риски? Становится даже жаль себя – дуру, которая начинает влюбляться в своего мучителя.
Ты чего такая зажатая? – Леон нежно касается губами шеи.
Замечаю, что на нас смотрят, а кто-то даже наводит телефон и снимает.
– Внимание людей смущает, – обманываю я.
В действительности плевать на всех здесь собравшихся, беспокоит совершенно другое.
– Ты им нравишься. Красивое, кстати, платье. Подчеркивает твои достоинства, – чувственно шепчет Леон на ухо и ведет горячей рукой по моему бедру.
– Спасибо. – Смотрю в его глаза и кокетливо улыбаюсь, гоня от себя грустные мысли.
К чему портить такой замечательный вечер пустыми переживаниями? Я все равно ничего не могу изменить. Так какой смысл тревожиться? Буду наслаждаться тем, что имею.
Спустя полчаса Анна просит свободных девушек встать вместе. Она отходит на короткое расстояние и бросает свой свадебный букет. Не совсем понимаю, как это происходит, но цветы прилетают прямо мне в руки. Все аплодируют, а я, словно приклеенная, стою на месте, глазами выискивая среди мужчин Леона. Лицо у него как всегда непроницаемое, и не разобраться, рад Дамианис или огорчен, что придется на мне жениться.
Домой мы возвращаемся далеко за полночь. Я слегка пьяна от чудесного вечера, от алкоголя и своих чувств к Леону, которые все сложнее держать под замком.
– Можно твой телефон? – Протягиваю ладонь, поймав в поле зрения букет невесты, лежащий на приборной панели.
– Зачем?
– Погуглю, сколько жен может иметь восточный муж… чина. – На последнем слове язык заплетается.
– Четыре, – без запинки отвечает Леон.
– В таком случае шансы, что меня возьмут в гарем, повышаются…
– Сомневаюсь, – посмеивается котяра. – Жены Аскара на днях что-то не поделили с местными женщинами и в итоге подрались. Сосед взял контакты моего человека в полиции, чтобы мирно решить вопрос, и поклялся, что в жизни больше не приведет в дом новую жену. А если старые еще раз учинят что-то подобное, то он разведется с каждой.
– Контакты того самого некоррумпированного полицейского? – Не могу обойтись без язвительных ноток.
– Ты нарываешься, да? – улыбается Леон шире.
– Да, – заигрываю с ним, даже не пытаясь это скрывать.
Машина останавливается во дворе, но мы не торопимся выходить на улицу. Какое-то время смотрим друг на друга, а потом Дамианис, обхватив за талию, сажает меня к себе на колени и впивается в губы требовательным поцелуем.
Все мысли покидают голову. Почти все. Одна все же мелькает.
Впору свести треугольник и вытатуировать спираль. Потому что эмоции, которые вызывает Леон, и впрямь похожи на зацикленность. С каждым его прикосновением и поцелуем чувства к этому мужчине прорастают во мне все глубже и глубже.
31 глава
– Догоняй!
Антонина заигрывающе улыбается и, виляя упругой загорелой задницей, бежит к воде, пока я собираю на берегу снаряжение для рыбалки. Не припомню, когда в последний раз подобными вещами занимался, хотя раньше часто погружался с аквалангом на глубину.
Через некоторое время все приедается и теряет остроту. Эмоции угасают, и приходится искать новые способы получения адреналина. Только в этот раз пресыщение никак не наступает. А пора бы. Я и так включил программу максимум и не слезаю с диковинки. Скоро член сотрется от наших частых сношений, а влечение к ней меньше не становится. Скорее обратный эффект – хочется еще и еще. По нарастающей.
Необходимо возвращаться в Россию, но я тяну время, так и не решив, что делать с Тоней. Отпустить не готов. Да и куда? Хищникам на растерзание? Не ради этого я рисковал командой и собственной свободой.
– Если догонишь, то скорректируем планы на выходной в твою пользу, – заливисто смеется Антонина и ныряет в воду.
Мы и так их скорректируем. В мою пользу. Неужели не понимает, что это видимость – будто со мной можно играть?
Поднимаюсь на ноги и наблюдаю за Тоней. Она расцвела за последние две недели. Наряды откровенные, огонь в глазах и море обаяния. Невозможно оставаться равнодушным. Но на уровне интуиции что-то в ее поведении царапает.
Дети из неблагополучных семей, получив доступ к роскоши, иначе себя ведут. О своей выгоде в первую очередь думают, а не бредят идеями, как вернуть какому-то опасному мужику украденные у него деньги. И уж точно не стремятся продуктивно работать. Либо я вырос с исковерканной психикой и сужу по себе, либо…
Нет, все-таки думать, что это я с дефектом и «непригодный экземпляр» для отношений, приятнее, чем разочароваться в диковинке. Однако среди интернатовских сверстников, обделенных лаской и любовью, с мышлением, как у Антонины, никого не припомню. Ее заказчик кинул на огромные бабки, это должно было стать крахом, озлобить, сделать слабее, а она с искренним рвением взялась латать дыры в моей системе безопасности и придумывать, как вернуть чужую пропажу. Не предприняла за этот месяц ни одной попытки сбежать.
Я, попав в подобную ситуацию, до последнего не соглашался на условия Версаля. Лишь когда он через брата надавил, сдался. А здесь даже давить не пришлось. Антонина сразу уступила.
Сколько ни пытаюсь разгадать эту девчонку, ничего не получается. Слабой ее не назовешь, но диковинка почему-то прогибается под меня и мои условия. Значит, у этого есть скрытая причина. И я хочу до нее докопаться.
Часы на запястье оповещают о новом сообщении от Дана.
«Важные документы. Взгляни».
Следом приходит еще одно:
«Возвращаться планируешь? Дату видел? У нас сроки».
С раздражением выдыхаю и ругаю себя на чем свет стоит. Безответственно я поступаю, оставаясь на острове с Антониной. Вместо одной недели, гуляю уже вторую. Увлекся диковинкой, забил на важные дела, еще и башка теперь постоянно раскалывается, чувствую себя полуживым.
Да это и немудрено. Бессонные ночи дают о себе знать. И как соскочить, без понятия. Непорочность Тони действует на меня возбуждающе. Вены жжет от желания ее трахать. Постоянно хочу с ней секса. Всегда знал, что я одержимый псих с маниакальными наклонностями, но до недавнего времени это лишь на работу распространялось. А теперь, оказывается, и на людей.
Закончив со снаряжением, иду к яхте. Тоня уже стоит на палубе и, раскинув руки в стороны, радуется ярким солнечным лучам. Беззаботная и расслабленная. Глядя на нее, ловлю себя на странном ощущении, что при любом из раскладов мое желание меньше не станет. Тем не менее, если зацепки окажутся верными, придется принимать жесткие решения. А как с такой обходиться грубо, когда она смотрит с нежностью, не знаю. Хоть и псих, но не садист. До Маршалла мне явно далеко.
– Раньше не могла представить себя в такую рань бодрой и веселой, а здесь словно новой стала. Непривычно…
– Новой? – цепляюсь за ее слова. – А какой была всегда?
– Ну… – Диковинка теряется. – Училась, работала… Не замечала, как красиво вокруг.
У меня от ее полуобнаженного вида кровь приливает к паху. Не думая ни секунды, преодолеваю расстояние и прижимаю Антонину к себе, делаю движение бедрами, упираясь эрекцией в плоский живот. Похоть рвется наружу. Единственное, чего я хочу в это мгновение, – забить на свои обещания и затащить Тоню в каюту, чтобы опять срывать с ее губ стоны.
Зараза соблазнительная. Надо же было подцепить этот смертоносный вирус. Должно ведь быть противоядие. Поскорее бы его найти, пока я окончательно все в своей жизни не похерил.
– Ты серьезно? – Задрав подбородок, Антонина смотрит на меня с удивлением. – Мы же почти всю ночь… У нас выходной. Ты обещал…
Чувствую, что ее сердце колотится как ненормальное, да я и сам близок к помутнению рассудка. Это отдельная грань удовольствия – видеть, как раскрываются девичьи эмоции и чувственность.
– Ничего я не обещал. – Кладу руки на Тонины ягодицы и, подтолкнув ее к себе, снова делаю недвусмысленное движение бедрами. Скольжу языком по влажной, соленой шее. – А если будешь сопротивляться, то и заставить могу, – внушительно говорю я, поднимая голову. И зависаю на огромных глазах. – Как ты хочешь?
– По-всякому. Но сегодня мы просто отдыхаем, а не совокупляемся, как животные, – упрямо заявляет диковинка и тычет тонким пальцем мне в грудь: – Ты обещал провести со мной выходной за пределами спальни. На себя плевать, подумай обо мне. Я так скоро из строя выйду.
Блядь. Это нечто. В мозгах искрит от желания. И ощущения угрозы. Ничего подобного я раньше не испытывал. Если только к Ксанте. Но слишком много лет прошло – разве точно сейчас вспомню, что тогда на самом деле чувствовал?
– Мне нравится ход твоих мыслей. – Опять лапаю Тоню, прижимаясь теснее. – Выйдем из строя вместе.
– Невыносимый… Когда ты уже уедешь!
– Ты правда этого хочешь?
Целую ее за ушком, и она дрожит сильнее. Сдает позиции.
– Да… Нет… Не знаю, – выдыхает с отчаянием и обнимает в ответ. – Я начинаю к тебе привыкать. А секс с тобой… Если бы знала, что это так классно, занялась бы им гораздо раньше. – Антонина касается губами моей щеки. Ее тело расслабляется.
Нежности в диковинке – как воды за бортом. И дерзости. Всего через край.
– Но сегодня, Леон, ты обещал мне подводную рыбалку, прогулку по острову и ужин на берегу океана. Умей держать слово, – ловит она меня на слабо.
Решаю сдаться. Ладно. Вечером наверстаем. Хотя взгляд сам съезжает на пышную грудь, что никак не помогает успокоиться, скорее наоборот. Особенно когда я вижу, как соски Антонины проступают через мокрую ткань темно-бордового лифа.
– Знаешь, что такое чудо? – Обнимаю диковинку, вдыхаю ее запах и ослабляю хватку.
Падение в пропасть набирает скорость. Я увяз в девчонке.
– Без понятия, – отзывается она, не переставая дрожать в моих руках.
– Это ошибка бога.
– Все-таки ошибка, да? – уточняет Тоня с безысходностью в голосе. – Выходит, я твой неправильный выбор? – В ее глазах появляется смятение.
Что я должен сказать? Правду?
Не хочется портить наш последний день на острове. Предстоит еще определиться, брать Антонину с собой или же оставить все как есть. Хотя как есть оставлять опасно. Если не принять решение, его примут за меня. И гарантий, что оно мне понравится, нет.
Отпускаю Антонину и иду к штурвалу. Мы отчаливаем от берега.
Давно я не выходил в океан. Последние два года похожи на бесконечную гонку. Работа, работа, ответственность, проблемы, работа, проблемы. А стоило расслабиться и забить на все хер, как на голову свалилась еще и диковинка, ухудшив и без того патовую ситуацию.
– Смотри! Смотри! – кричит Антонина и показывает рукой на дельфинов. Визжит от радости.
В следующее мгновение она стягивает с себя тунику и прыгает в воду. С разбега.
Я глушу двигатель и подхожу к краю носа. Наблюдаю за этой сумасшедшей, мечтая вытащить ее из воды и отхлестать по заднице. Но пока не в состоянии пошевелиться: давление скакнуло от ужаса. Диковинку бы сейчас на винты намотало. И это разом бы решило часть моих проблем. Пиздец…
Антонина подплывает к дельфину и хватает его за плавник, что-то тихо приговаривает. Она явно знает, что делать и как себя вести с океанским жителем. Ее уверенность немного успокаивает и приводит в чувство.
– Кто тебя научил? Колиф? – догадываюсь я.
– Майса.
От упоминания детей Зифы сводит зубы. Не подростки, а отчаянные чертенята. И диковинку учат безрассудствам. Надо бы им лодку добрую купить, а то и впрямь однажды потонут на своей развалине. Нет никаких сомнений, что, оставь я Тоню на острове одну, она продолжит заниматься подводной рыбалкой.
Антонина дурачится с дельфинами, упрашивает к ней присоединиться, но я пас. Смотреть на это куда приятнее, чем участвовать. Спустя полчаса мы продолжаем движение. Рыбачим до гудения в мышцах и с богатым уловом возвращаемся на берег.
– Вот эту часть я отдам Колифу и Майсе, – показывает диковинка на огромную кучу тушек в углу палубы. – А эту мы пожарим на костре. Сейчас переоденемся и поедем вглубь острова. В прошлый раз я заприметила один магазинчик с амулетами, хочу чтобы ты мне какой-нибудь сам выбрал.
– Амулет? Ты же скептик до мозга костей.
– До недавнего времени была им. А потом встретила тебя. И уже подумываю обратиться к местным шаманам, чтобы сняли с меня это проклятое наваждение. – Тоня обводит глазами свободное пространство между нами.
Кажется или она действительно бросает мне вызов?
– Они не помогут, – с уверенностью заявляю, ведясь на провокацию. – А я да.
Дергаю Антонину к себе и за подбородок приподнимаю ее голову. Прижимаюсь своим лбом к ее, а затем жадно целую свою диковинку.
Ничего не могу с собой поделать. Тянет.