Сумерки богов

– Чтобы производить впечатление, – сказал Флоки. – Её имя зазвучало из-за слухов о колдовстве.

– Но это не всё, – согласилась Диса, а потом подняла взгляд. – А что, если у меня этого нет? Что, если я подобна этим ножнам, пустым и бесполезным, если не заполнить их железом и кровью битвы?

Но Флоки лишь хмыкнул. Он сделал два шага в маленький дом, обхватил голову Дисы руками и поцеловал её со всей страстью человека, которому уготовлен путь. Человека, которому нужно было далеко идти, но кто-то уже ждал его у очага.

– И ты ещё зовёшь меня идиотом, – сказал он, отступая к двери. – Какая же ты зануда. Если дать тебе всё, о чём ты мечтала с пелёнок, ты всё равно найдёшь способ пострадать. А я отправлюсь в Эйдар, Ирландию и Вальхаллу. Когда мы увидимся в следующий раз, я буду стоять на корабле из золота!

Диса не заплакала. Она улыбнулась.

– Я просто хочу увидеть тебя с бородой, придурок.

Флоки закатил глаза к небесам. Зловещий свет потух, не оставляя ничего, кроме несущихся косяков из облаков и яркой выпуклой луны. Юноша подмигнул и закрыл за собой дверь.

Диса услышала, как его шаги затихли в ночи, потерявшись где-то в районе безмолвной кузницы Кьяртана Сигурдсона. Она села на край кровати. У неё болело лицо. Зрение затуманилось; она зевнула, посмотрела на холодный очаг с поленьями и растопкой, ожидающими лишь искры от удара кремня о сталь. Девушка знала, что надо встать и разжечь огонь, но усталость так глубоко вонзила в неё свои когти, что она едва могла пошевелиться. Дисе кое-как удалось сбросить с себя ботинки, а потом зарыться под меха, покрывавшие кровать, – меха, которые слабо пахли старыми травами и пылью. И пока она уплывала в спокойный сон, схватила рукоять своего ножа и заключила его в любовные объятия.

После этого Диса Дагрунсдоттир провалилась в небытие.

6

Когда окончательно встало солнце, началась барабанная дробь. Сначала Диса подумала, что это всего лишь её голова, больная из-за доброй порции медовухи, отсутствия отдыха и серьёзной трещины в черепе. Она застонала и поплотнее укрылась мехом. Но дробь продолжалась, как бы сильно девушка её ни игнорировала.

А потом мужской голос начал кричать её имя:

– Диса! Ради последнего глаза Одина, Диса! Вставай!

Ее дверь чуть не сорвалась с петель, когда в нее замолотили рукояткой кинжала. Рыча и сыпля проклятиями, Диса скинула меха и скатилась с кровати. Растрёпанная, с подбитым глазом, синяк от которого растёкся почти на пол-лица, она заковыляла к двери и распахнула её. В дом полился свет, а за ним вошли две тени незваных гостей.

– Что тебе надо, сранобородый, вонючий, голодающий ублюдок?

– Следи за языком, девка, – услышала Диса грубый голос бабушки. Но у неё не было на это сил. Глаза слезились, а голова болела так, как никогда в жизни.

– Сама следи! Я спросила, чего надо?

Диса прищурилась, разглядывая того, кто стоял перед ней – крупный и почти на голову выше. До неё дошло, что это ярл Хредель; его глаза тоже слезились после долгой ночи. Золотой амулет вокруг его шеи ловил лучи утреннего солнца и отражал их – острые полосы света, на которые Дисе было больно смотреть. Хредель убрал кинжал. Затем он дрожащими пальцами разгладил тронутую сединой бороду.

– Мой сын. Где он?

– А мне с чего знать? – пожала плечами Диса. – Я ему не нянька.

Сигрун за ним ударила по стене дома сжатым кулаком.

– Глупая девка! – прорычала она. – Твой ярл…

Но до того, как Диса успела озвучить колкие проклятия, уже готовые слететь с языка, вмешался Хредель.

– Тише! – сказал он, оглядываясь через плечо. – Принеси девочке воды и обеспечь её едой. – Затем он снова повернулся к Дисе: – Можно войти?

Дисе хватило ума не посмеяться над замешательством на бабушкином лице. У Хределя был хорошо ей знакомый взгляд – едва сдерживаемая тяга к насилию. Он напомнил ей, что хоть Хредель Квельдульфсон и не был самым суровым воином Храфнхауга, но всё же он не просто так занимал пост ярла.

Сигрун ушла выполнять поручения Хределя. Диса жестом пригласила ярла войти. Он быстро её послушался. Судя по выражению лица, ярл ни разу не был в доме Колгримы. Диса поставила перед ним стул, а сама села на краешек кровати. Девушка потёрла ноющий лоб, провела той же рукой по спутанным локонам, а под конец подпёрла ею же щёку.

– Так что? – спросила она, сдерживая зевоту.

– Флоки пропал, – ответил Хредель. Толстые пальцы левой руки крутили кольцо на правой. – Выскользнул ещё до рассвета. Сыновья Видара, Эйрик и Ульф, и бастард Сигрефр ушли с ним.

Снаружи послышался тихий шорох. Хредель выругался из-за очередной заминки; Диса же ухватила этот шанс, чтобы собраться с мыслями. Она встала, открыла дверь и увидела опущенное лицо Брингерд – одной из младших Дочерей Ворона. Она протянула Дисе корзинку с флягой воды, ещё одной флягой эля, хлебом, кувшином масла и маленьким сосудом с мёдом. Диса улыбнулась девушке, забрала её ношу и отправила восвояси.

– Думаешь, я его спрятала? Сунула под кровать? – спросила Диса, возвращаясь на своё место.

Хредель сузил глаза, но сдержал свой гнев.

– Мой сын любит тебя, – сказал он, не обращая внимания на её покрасневшие щёки. – Я думал, возможно…

– Ты думал, возможно, он забудет о своей клятве отправиться за Рог и заслужить себе бороду?

– Это не твоё дело, – резко и холодно ответил Хредель.

– Теперь моё, – вспылила Диса. Она распрямила плечи и с обвинением ткнула в ярла пальцем. – Тебе что-то от меня нужно, верно? Ну так скажи всё, что знаешь!

Какое-то время Хредель покусывал губы, а потом, наконец, сказал:

– Он боялся, что третья суровая зима подряд может принести за собой голод. Вчера он попросил моего благословения повести мужей на юг и запад, за Рог. А если этот поход не принёс бы своих плодов, пойти дальше к Эйдару и следить за шведами. Может, отправиться в Данию и Ирландию. Разумеется, я видел его насквозь. Это всё юношеская глупость. Повод…

– Заслужить бороду? – Эти слова сразили ярла как удар. И всё же он стойко его принял. – Ты отказал, и тогда он собрал доверенных ребят и ушёл.

Диса втянула воздух сквозь зубы и очень аккуратно подбирала следующие слова.

– Ты не думал, – сказала она, – просто отпустить Флоки? Послать с ним парочку своих тегнов – проверенных воинов, – но попросить их не высовываться. Ему нужна свобода, ярл. Чтобы встать на ноги и быть самостоятельным.

– Значит, теперь ты знаешь его лучше меня? – заявил Хредель, уже не сдерживая гнев. – Это ты наблюдала, как его братья умирали? Один за одним? Ты смотрела, как его мать родила последнего и умерла от слабого сердца? Поэтому ты решила, что вправе читать мне нотации, как растить сына?

Диса нахмурилась.

– Нет, – ответила она через какое-то время. – Нет, но всё же я знаю, что он не просто ребёнок, убежавший из дома. Ему восемнадцать лет, почти девятнадцать, и неправильно растить его подле себя. Почему ты пришёл ко мне? Что тебе нужно, ярл, если не мой совет?

Хредель поднял взгляд, его свирепыеглаза увлажнились и заблестели невысказанными сожалениями.

– Я служил Человеку в плаще всю свою жизнь. Я ничего у него не просил. Всегда ставил нужды Храфнхауга выше своих. Но сейчас я прошу у него одолжения. Сходи к нему, девочка! Попроси – умоляй, если надо, – вернуть мне сына! Флоки – всё, что у меня осталось…

Диса потрясла головой.

– Мне сказали не возвращаться до новой луны.

Диса даже не успела заметить, как длинные пальцы Хределя обхватили её горло; ярл поднял её с кровати, тряхнул и впечатал в камин. После такого удара хижина скрипнула, а в глазах Дисы заплясали звёзды. Её нож стукнулся об пол.

– Идиотка! – Изо рта Хределя летела пена, когда он приблизил его к Дисе, дыхание отдавало жаром и кислым вином. – Ты попросишь! Пойдёшь и уговоришь его помочь! А если он откажет – да услышит Один мою клятву! – если так, то я точно пошлю против него воинов, и мы выжжем из этих земель даже его имя!

Тогда ярл отпустил девушку. Задыхаясь, Диса соскользнула на пол. Она потёрла горло, следы от пальцев всё ещё ярко горели на белой плоти.

– А ты думаешь, угрозы помогут уговорить Человека в плаще? – с трудом проговорила она, краем глаза поглядывая на рукоять ножа. Она почти что схватила его и зарезала своего вождя и плевать на последствия. Но вместо этого Диса скорчилась и нетвёрдо поднялась на ноги. – Ты и лучше меня понимаешь, что Человек в плаще не из… милосердных. Сбежавший из дому парень, который хочет проявить себя, вряд ли его заинтересует. Он потребует плату.

– И что? – рыкнул Хредель, сжимая её руку. – Скажи ему, что я отдам всё, лишь бы мой сын вернулся живым, будь то из Эйдара, из Дании или из самого Хельхейма! Или скажи ему, что я приду за его проклятой головой, если он откажет! Мне плевать, как ты это сделаешь, девчонка! Просто заставь его вернуть мне сына!

Диса вырвалась из его хватки.

– Я передам ему, ярл, – прошипела она. – Он поймёт. Даю тебе слово.

Хредель кивнул. Он отошёл и встряхнулся, как медведь, пробуждающийся от спячки. Отчаявшийся отец медленно растворился. Вскоре перед девушкой снова стоял ярл Храфнхауга. Глава Вороньих гётов. Он сунул руки за изукрашенный пояс и подождал, пока Диса откроет ему дверь. На улице, за пределами слышимости, стояла Сигрун и ещё несколько человек, ожидающих Хределя. Ярл встал у порога. Он кивнул людям и повернулся, чтобы встретиться взглядом с Дисой. У него были холодные карие глаза, но за ними очевидно скрывалось безумие, сдерживаемое цепью воли. Улыбка, тронувшая его губы, была лишена теплоты.

– Мужчины считают меня мягким, – его голос был едва громче шёпота. – А женщины – слабым. Я видел твои глаза, девчонка. Видел, как ты просчитывала, успеешь ли схватить нож и всадить мне в брюхо. Я понимаю, почему мой сын восхищается твоей храбростью. Но запомни, и хорошенько: если ты хоть подумаешь о том, чтобы угрожать мне, тебя не спасёт даже Человек в плаще.

Улыбка Дисы была такой же; её глаза походили на глыбу льда.

– Если ты веришь в это, – сказала она, – то ты ещё глупее, чем кажешься. Прикажи приготовить мне лодку. Я выхожу через час.

Не дожидаясь ответа Хределя, Диса захлопнула перед ним дверь.

Внутри было тихо. Пылинки кружились в косом свете, падавшем через окно с роговым стеклом. Диса застыла спиной к двери и вслушивалась. Она слышала, как Хредель ушёл, а потом донёсся резкий голос её бабушки:

– Ну?

А затем ничего. Птица клюнула карниз кузницы Кьяртана; рядом залаяла собака.

«Ну что ж», – подумала Диса и подошла к корзине. Её дрожащая рука застыла над двумя флягами – с водой и с элем. Девушка стряхнула страх с конечностей, выругавшись про себя, и схватила эль. Она осушила флягу за несколько глотков. Крепкий алкоголь помог ей взять себя в руки. Диса вытерла рот рукавом туники. У неё есть час, а потом ещё немного, чтобы придумать веские аргументы, зачем Гримниру влезать в дела отца и сына, а не упоминать об угрозе Хределя. И по тупой боли в глубине живота она понимала, что ничем хорошим это не кончится.

И всё же дело не совсем плохо. Просьба Хределя стала причиной, чтобы вернуться. И хоть часть её ненавидела Человека в плаще, ей хотелось поскорее начать тренировки. Диса набросилась на буханку хлеба, перечисляя в голове, что ей будет нужно. Нож, разумеется, новая одежда; еда и, возможно, подкуп в виде медовухи…

Хредель продумал всё. Два Бьорна, Белый и Чёрный, провели Дису в фереринг, четырехвесельную лодку, похожую на миниатюрный корабль, и поплыли через Скервик. Старый, дряхлый гёт сидел на корме, положив морщинистую руку на румпель, а двое Бьорнов работали веслами. Диса знала его только как Хюгге – старого Хюгге, – по их подсчетам, ему было около ста лет, что делало его самым древним человеком в Храфнхауге. Хоть он и был старше некоторых деревьев, Диса смотрела, как он преобразился после того, как его пальцы коснулись еловой древесины румпеля. Годы слетели с его конечностей, как листья с дуба. Крепкие белые зубы сияли в спутанной серебряной бороде, пока старый Хюгге вёл их через тёмные воды Венерна.

Два Бьорна быстро гребли, даже учитывая, что сзади была привязана лодка поменьше. Это была идея Дисы – взять с собой кейпр. Девушка спрячет у края озера двухвесельный челнок, – сказала она Хределю, и как только получит ответ Человека в плаще, то вернётся в Храфнхауг за час.

Киль заскрежетал о гальку; старый Хюгге откинулся на румпель, его морщинистое лицо в лучах полуденного солнца являло собой воплощение безмятежности. Бьорн Хвит вытащил Дису из лодки и понёс на берег, а Бьорн Сварти вытянул кейпр на гальку и положил килем вверх под завесой вечнозеленых кустарников, спятав под ним весла.

– Мы подождём тебя здесь, – сказал Бьорн Хвит, передавая Дисе её кожаный мешок. Он взглянул на небо, где собирались облака. – Скоро начнётся непогода.

– Это необязательно, – ответила она, кивая в сторону Бьорна Сварти, который заканчивал прятать кейпр. – Он может ответить не сразу. Но передай ярлу, что я приплыву, как только Человек в плаще примет решение.

Бьорн Хвит засомневался, но в итоге согласился. Бьорны быстро попрощались и отплыли, а старый Хюгге вернулся к жизни, как только вёсла коснулись воды.

Диса недолго смотрела им вслед, затем перекинула мешок через плечо и отправилась в путь. В отличие от вчерашнего, сегодня она подготовилась: заплела волосы в собранную на затылке косу и закрепила гребнями из китового уса; переоделась в свежую тунику, выкрашенную в тот же оттенок зеленого, что и ветви ели, и вышитую чёрной нитью. На Дисе были мужские штаны из неокрашенной шерсти, собранные до колен резинками, и сапоги с подкованными подошвами из прочной бычьей кожи. Поверх она надела плащ из шерсти и волчьего меха, который дала ей Халла. А на бедре, поддерживаемый широким кожаным ремнем с пряжкой из кованой бронзы, висел её нож в ножнах.

Она добралась до пограничного камня на вершине холма, в половине лиги от берега, меньше чем за час. Однако, поравнявшись с камнем, она замедлила шаг, а потом остановилась. Что-то потревожило волоски на её шее. Что-то невидимое. Диса положила руку на рукоять ножа. Её взгляд прошёлся по линии деревьев вдалеке, их корни окутывал тонкий туман, который поднимался по склону с болот. Весь лес охватила жуткая тишина. На неё нахлынули непрошеные образы из снов: её ждёт фигура; она имеет человеческую форму, хоть и сгорбленную и такую же искривлённую, как посох, на который опирается. На ней просторный плащ и низко надвинутая широкополая шляпа. Из-под полей поблескивает один злобный глаз.

Она медленно обернулась…

И там стоял Гримнир. Он присел на корточки с подветренной стороны пограничного камня, прислонившись к тому плечом, его чёрные волосы были спутанной вуалью, сквозь которую здоровый глаз сиял, словно тлеющий уголёк. Его нос сморщился, а ноздри раздулись; он втянул воздух над землёй.

– Боишься, птичка?

Диса расслабилась, но лишь немного.

– Я… я думала, это кто-то другой.

– Неужели? – хмыкнул Гримнир. – Кто, кроме тебя, будет таким глупцом, чтобы без приглашения явиться на мои земли? Они с тобой? Зови, и тогда я сниму кожу с их костей и повешу на куст!

Диса тихо выругалась.

– Что ты сказала, дрянь?

– Я сказала: сегодня что, у всех шило в заднице? – Махнула она рукой вперёд. – Я никого не видела и за мной сюда никто не шёл! Просто… воздух стал… я не могу объяснить. Он будто затих. Затих и ожил одновременно, прямо как перед бурей. И это напомнило мой сон, вот и всё.

Гримнир вскинул бровь.

– И ты была готова биться, птичка? Достать свой коготь и выколоть глаза невидимого врага?

– Глаз, – поправила Диса. – Во сне у него был один глаз.

Гримнир выпрямился, посмеиваясь.

– Значит, ты не слепая, что хорошо. А плохо то, что у тебя не хватает мозгов считать.

– Что? – замешкалась Диса.

– Что слышала! Тебя не обучили цифрам? – Пряжка звякнула, когда Гримнир спрыгнул на тропу. – Потому что, по моим подсчётам, ты на двенадцать дней раньше новой луны. Вот я и задаюсь вопросом, – ткнул он пальцем в Дису, – зачем ты тут слоняешься, идиотка?

– Меня прислал ярл Хредель.

Гримнир презрительно засопел.

– И что теперь нужно этому вонючему псу? Вспороть кому-то глотку? Пырнуть в ночи и утопить в болоте? Вся ваша бесполезная шайка, кажется, забыла, кто здесь командует, а кто служит.

Диса хотела шагнуть к нему, но засомневалась.

– Он не забыл, – сказала она. – Он верно служит Человеку в плаще, тебе, всю свою жизнь. Теперь он просит об услуге. О плате за его преданность.

– О плате, говоришь? – сузил глаза Гримнир. – И что же ему нужно?

– Его сын, Флоки. Он убежал с друзьями охотиться у границ Гётландии или обирать народ Эйдара, на юге озера.

– Эйдар? – Гримнир вдохнул сквозь сжатые зубы. – Я знаю это место. Там полно мелочных шведов и скупых данов, которые с ними торгуют. Все они скоты. Были бы со мной мои верные воины, я бы давно вскрыл эту мозоль и выжал. Парень вашего вождя не дурак, но слегка самонадеян, если думает, что только вылупившиеся три гёта-сосунка справятся с этим гнездом скупердяев. Ваш придурок Хредель хочет, чтобы я показал парням, как это делается?

Диса потрясла головой.

– Он просит тебя остановить Флоки. Найти его и вернуть. – Но сразу после этого Диса осознала, что выбрала не то слово. Лицо Гримнира потемнело, а глаз заполыхал.

– Вернуть? Этот пьяница считает меня верной собакой? Я должен вернуть ему парня, как в игре с палкой? – Гримнир отхаркал слизь и выплюнул на пограничный камень. – Вот мой ответ! Передай своему ненаглядному Хределю, что в лучшем случае его недоумка не убьют сразу и шведы пришлют, что от него осталось!

Диса уставилась на него, не осознавая то, что услышала. Гримнир пророчил Флоки рабство или что похуже только из-за одного слова, в котором углядел несуществующее пренебрежение? Гнев девушки усилился. Она фыркнула и топнула ногой.

– Ты… косой, слюнявый недоумок! Имирова борода! Я не об этом говорила! Флоки – хороший человек! Один из лучших! Хредель не хочет, чтобы его сын умер напрасно, чернозубый ты олень! Флоки уготована судьба получше, чем целовать сапоги какого-то шведского проходимца!

Ноздри Гримнира раздулись. Он сузил глаза, а в уголках рта заплясала улыбка.

– Вот оно что? Теперь всё ясно. Надо было сразу сказать мне правду, птичка.

– Правду? – нахмурилась Диса. – Какую правду? О чём ты болтаешь?

Гримнир отвернулся, когда его ухмылка переросла в широкую улыбку – как у кота, играющего с мышью.

– Сказала бы, что парень тебе нравится.

Это обвинение на мгновение просто застыло в воздухе. Хоть Дисе и было почти шестнадцать, но она уже успела узнать мужчин достаточно хорошо, чтобы понимать, когда её заманивают в ловушку. Гримнир хотел позлить её, заставить нервничать и смущаться ради своей забавы. И хоть этот ублюдок не был человеком, она всё равно понимала, как вывести его из себя.

– Ну и что, если так? – спросила она через какое-то время, гордо вздёрнув подбородок. – Он умён и ловок, как и подобает молодому гёту. Однажды он станет важным человеком. Не самый плохой выбор. А что, моя симпатия поможет тебя уговорить?

Гримнир пожал плечами.

– Так игра становится интереснее. – Он бросил на неё изучающий взгляд. – А ты тоже ему нравишься?

Девушка снова не повелась на подстрекательство и скрыла свои чувства.

– Вряд ли, – соврала она. – Хотя Хредель уговаривал его, потому что так смог бы больше контролировать мою бабушку. Но Флоки?.. – Она передёрнула плечами, скорчив рожицу. – Не знаю.

– Но ты хочешь его пощадить?

– Хочу.

– Хочешь, чтобы он вернулся в тёплую кроватку под охраной его бесполезного пьющего отца?

Диса сглотнула. Если честно, она хотела, чтобы Флоки показал себя вдали от Хределя, но… Она кивнула.

– Хочу.

Гримнир обошёл её, сузив глаза. Фальшивый глаз цвета серебряной кости отразил свет, сверкнув руной.

– И что ты за это отдашь, птичка?

Диса поняла, что её загоняют в ловушку. Она посмотрела на него настолько же внимательно, вторя его движениям.

– В каком смысле?

– В прямом. Что ты отдашь, чтобы твой прекрасный Флоки вернулся целым и невредимым.

– Я… у меня ничего нет.

– У тебя есть плоть, не так ли? – сказал Гримнир. – У тебя есть кровь в жилах. Пот на лице. Солёно-сладкие слёзы агонии.

Диса замешкалась, но потом ответила:

– Да, всё это у меня есть.

– И ты готова их отдать?

– Да, но…

Гримнир перестал наворачивать круги. Одна жилистая рука легла на рукоять его ножа. Диса услышала, как стучит его чёрный ноготь по навершию.

– Вот тебе сделка, птичка: хочешь, чтобы я вернул твоего драгоценного Флоки? Я согласен… но только если ты сможешь пролить мою кровь.

– Я пролила твою кровь вчера, – ответила девушка. Но в это же время она сама потянулась к ножу.

– Вчера? Это была удача, – рявкнул Гримнир. – На этот раз всё будет по-настоящему!

– И что будет с Флоки, если я случайно тебя убью?

На этом Гримнир откинул голову назад и громко рассмеялся. Он кашлял и плевался, вытирая глаза тыльной стороной руки.

– Какая же ты наивная идиотка! Теперь понятно, почему тебе нравится этот придурок Флоки – он такой же самоуверенный, как и ты. Не волнуйся за меня. Если после двенадцати веков я не смогу защититься от такого новорожденного щенка, мне не стоит жить.

– Один порез, – сказала Диса и незаметно переместила вес на ведущую ногу. – Один порез – плата за помощь моему другу, сыну моего ярла? Сыну человека, который беспрекословно служил тебе?

– Пролей мою кровь и считай, что он уже дома, в кроватке, – ответил Гримнир, а потом предостерегающе поднял палец. – Но лучше не сдерживайся, птичка. Если я почую хоть каплю сомнений, я заберу у тебя эту игрушку…

И до того, как Гримнир закончил фразу, Диса атаковала. Удерживая ножны свободной рукой, она одним плавным движением выхватила нож и нанесла удар. Кончик клинка метнулся к подбородку Гримнира. Он не двинулся с места, просто откинул голову назад, и её атака прошла мимо. Но прежде чем она успела опомниться, он шагнул вперёд и ударил её по лицу.

Диса упала, согнувшись пополам, нож выскользнул из ослабевших пальцев. Она схватилась за лицо. Горячая кровь текла из её уже разбитого носа – кровь, которой она захлебнулась, когда набирала воздух, чтобы закричать. Девушка сплюнула и выругалась; ослепленная потоком слёз, она нащупала упавший нож.

Тогда Гримнир решил пнуть её под рёбра.

От удара его ботинка из её лёгких вырвалась кровавая пена; она задыхалась и корчилась, хватая ртом воздух.

Гримнир наклонился сверху.

– Мне нужна эта плоть, птичка. Каждая капля крови, пота и слёз. Покажи свою храбрость, скотское отродье. Хочешь спасти своего любимого Флоки? Докажи! Нападай на меня. Пролей мою кровь, если сможешь.

И с этими словами Гримнир подскочил и выхватил её кожаный мешок. Издевательски усмехнувшись, он вприпрыжку побежал по тропинке к своему дому.

Какое-то время Диса лежала неподвижно. Затем, стиснув зубы от волны тошноты, она перекатилась на колени. Потом выудила свой нож из опавших листьев, вложила его в ножны и с трудом поднялась на ноги. Мир поплыл. У неё было такое ощущение, словно по её лицу ударили плашмя лезвием топора. Но всё же девушка стояла прямо. Она сплюнула кровь, а затем вытерла рот рукавом туники.

И со смертоносным светом в глазах Диса отправилась за Гримниром.