Czytaj książkę: «Пузырь», strona 2

Неужели она просит слишком многого?

Дикие шимпанзе

Внизу на площади, между торговым центром и библиотекой, притулился городской бассейн. Или смертельная западня, как прозвала его Кине. Не исключено, что он существует со времен динозавров. Доисторические ящеры ходили сюда на водопой.

У здания была сводчатая крыша и высокие окна. Белую стену покрывали трещины, словно она уже много раз разваливалась, но ее склеивали заново. В ближайшем будущем смертельная западня испустит свой последний вздох и рухнет. С воем примчатся машины скорой помощи, и под обломками обнаружат весь 6-й «Б», утрамбованный вместе с окаменелыми стегозаврами. Директриса будет утирать перед телекамерами крокодиловы слезы и рассказывать, что для нее это полная неожиданность и как жаль, что ее никто не предупредил об аварийном состоянии бассейна. Можно подумать, что хоть одно родительское собрание обходилось без разговоров об этом.

Хуже всего, что бассейн находился от школы в так называемой шаговой доступности. Только если это и была шаговая доступность, то для жирафа, а не для детей. Десять минут от школы до бассейна. Обратно дольше. Потому что в горку. С мокрыми волосами. В пятнадцатиградусный мороз. Чудо, что школьники умудрялись пережить зиму. Как считал Гервин, исключительно благодаря чесноку.

Класс ввалился в фойе бассейна, как стадо баранов. Когда одноклассники скрылись в раздевалках, Кине подошла к Заразе. Вообще-то ее имя было Зара Кварме, но за глаза все звали ее Заразой. Не потому, что она была училкой физры, а потому, что это была правда. Чисто конкретная зараза. Беспощадная, как акула, и с таким же акульим оскалом. Зараза стояла, заложив руки за спину, в камуфляжных штанах и смотрела прямо на Кине. Кине почудился голодный блеск в ее в глазах, будто она поджидала жертву.

– Зара, я это…

– Нездоровится? – спросила Зараза с притворным сочувствием, раскатисто грассируя. – Однажды мне тоже нездоровилось. И это был единственный раз, когда я пропустила урок физкультуры. Меня на скорой увезли в больницу с аппендицитом и срочно сделали операцию.

Кине прикусила губу. Она эту байку слышала не меньше десяти раз. Правда, байка варьировалась. Каждый раз причина, почему Зараза пропустила школу, была новая. Аппендицит, пожар, спасение утопающего, снежная лавина… Наверняка враки. Не могла Зараза столько раз пропустить физру.

– Нет, я того… Забыла дома купальник, поэтому не смогу…

– Держи.

На руке у Заразы покачивался купальник. Будто он каким-то мистическим образом телепортировался из другого измерения. Старый-престарый, битый молью купальник. Зараза так широко оскалилась, что, казалось, нижняя часть лица у нее сейчас отвалится.

Кине промямлила что-то вроде «спасибо», взяла купальник и понуро поплелась в раздевалку.

Все девочки были в душе. Кине сорвала с себя одежду и заперла ее в шкафчике вместе с рюкзаком. На мгновение ей подумалось, а не запереться ли там и самой, но мысль пришлось отбросить. В шкафчике не поместилась бы даже Виви.

Кине натянула купальник. Он был ей мал, но надеть свой она уже не могла, ведь она его якобы забыла. Кине встала перед зеркалом: как будто кусок теста для пиццы засунули в купальник Барби. Белые резинки на плечах и на бедрах лопнули, из швов торчали нитки. Кине была похожа на героиню фильма ужасов.

Вот попала… Жизнь кончена. Слов нет. И зачем она только ходит в эту школу?

Кине вошла в душ и дождалась, пока все уйдут. Потом пошла следом за девочками, стараясь сделаться как можно меньше. Хорошо еще окна запотели и никто не мог увидеть ее с улицы. Все ребята уже сгрудились у края бассейна, на них были яркие купальники и плавки. Красиво. Кине чуть не всхлипнула.

Каменные плиты пола холодили ноги. Многие растрескались, на дне бассейна – тоже, по углам выросла какая-то мохнатая подводная зелень.

– Новый купальник, Пузырь?

Вопрос прозвучал на весь бассейн. Король Ярле. Ярле-гад. Главарь банды. Это из-за него она ненавидела плаванье. Из-за него ее больше не называли Кине, только Пузырь. Слово Ярле было закон, даже самое дурацкое. Ярле решал, кому жить, кому – нет. Эту власть ему никто не давал, он сам ее присвоил. Вряд ли в школе существует хоть одно прозвище, придуманное не им. Или, по крайней мере, им не одобренное. Можно сказать, он возглавлял комитет по травле, и к нему обращались с запросами, как лучше обозвать человека. А Ярле просто поднимал или опускал большой палец.

Понятно, не каждое прозвище придумывал Ярле, но если прозвище, придуманное кем-то из банды, ему не нравилось, оно уходило в небытие. Вопрос решался просто. Раньше у нее было прозвище Кине-плакса-вакса-любит-целоваться. Хотя она ни того, ни другого не делала. Ну ладно, допустим, поплакать она могла, но только не в школе. И уж точно не при Ярле.

Но от того прозвища ей было ни жарко, ни холодно. Оно ей жить не мешало.

А потом на одном уроке физры случилась катастрофа. Нет, она не пукнула! Это совершенно исключено. Она просто била по воде ногами. Но Ярле увидел пузыри в воде, и пошло: ее сразу прозвали Пузырем, и в тот день в школе только и разговоров было, что Кине пукнула в воду. Три года назад это случилось, но Кине так и осталась Пузырем. Большинство даже забыло, почему ее так прозвали. Кто-то думал, что из-за круглого животика, так объясняла ее прозвище эта воображала Виктория. Аврора и Виви, желая ее утешить, объясняли, что причина в ее милом булькающем смехе, как будто пузырьки лопаются. Но утешение это было слабое. Каждый раз в бассейне она снова чувствовала себя маленькой, беззащитной, пузатой и пукающей.

Кине спустилась в воняющий хлоркой лягушатник и встала на дно в то время, как остальные бесились в глубоком конце бассейна. Главное, не попадаться на глаза Заразе. Легко сказать, а попробуй угадай, что у Заразы на уме. Она способна изобрести что угодно. Только бы не эстафета. Хотя, нет, водное поло хуже, нужно играть и в то же время стараться не утонуть.

Конечно, для девочек-синхронисток – Линды и Бенедикте – это тьфу. Сейчас обе стояли в воде на голове, а ноги торчали из воды. Но вот они перевернулись, и из воды одновременно вынырнули их головы с одинаковыми улыбками. Как будто всю жизнь обе только этим и занимались. Можно подумать, они родились в воде и она – их естественная среда обитания.

Кине обхватила себя руками, чтобы сохранить тепло, хотя это было непросто. Тяжелая масса воды диктовала свои правила.

В зал вошла Зараза. Резко дунула в свисток, который всегда висел у нее на шее, подошла к краю бассейна. Кине похолодела, хотя куда уж больше. Как она заблуждалась! Оказывается, есть нечто похуже, чем эстафета и водное поло.

Надувные круги!

Черные надувные круги для плаванья. Огромные, как тракторные шины. Все, кроме Кине, их обожали. Раздался радостный рев, совсем как в обезьяннике. Зараза швыряла круги в воду один за другим. Все кинулись к ним, стараясь ухватить самый большой, на который могли усесться сразу несколько человек, свесив ноги в середину. Разумеется, такой круг достался Ярле и его банде. Мальчишки начали на нем усаживаться, толкаясь в борьбе за место. Можно было подумать, что их судно пошло ко дну и круг остался единственным спасением.

Кине не собиралась участвовать в битве за самый большой круг. Не обращая внимания на банду, она подплыла к одному из кругов поменьше. Аврора и Виви уже нашли себе по кругу. Кине ухватилась за черную резину и постаралась взобраться на круг. Куда там! Тот, кто изобрел эту гладкую, скользкую штуковину, наверняка ненавидел детей. Несмотря на все старания Кине, круг из-под нее выпрыгивал. Она понимала, что чем дольше возится с кругом, тем вероятнее банда обратит на нее внимание и начнет чморить. Сердце Кине трепыхалось от страха.

Она стиснула зубы, вцепилась в дальнюю сторону круга и подтянулась. Теперь она лежала на нем животом, балансируя, как тюлень.

– Кине! Осторожно! – услышала она крик Авроры.

Кине обернулась, и в эту секунду большой черный круг ударил ее в лицо. Она потеряла равновесие. Все происходило, как в замедленной съемке, но Кине была не в состоянии предотвратить беду. Она скатилась с круга, попыталась вцепиться в него, но он все выскакивал у нее из рук. Наконец ей удалось удержать круг в руках, но ее голова скользнула в отверстие и ушла под воду. Кине оказалась в ловушке. Она застряла в собственном круге и висела вверх ногами, как синхронистки.

Ее окружила холодная, пугающая синева. Что-нибудь разглядеть было невозможно. С поверхности воды доносились приглушенные крики. Воздуха не хватало. Кине поняла, что умирает.

Паника обручем сдавила грудь. Местом ее гибели станет резиновый круг. Где-то наверху Ярле наблюдает за ее неуклюжим барахтаньем в проеденном молью купальнике, в нем наверняка когда-то купалась сама директриса. В рейтинге самых нелепейших способов умереть этот займет первое место.

Кто-то схватил ее за ноги и потянул, совсем как папа сегодня утром. Пока ее высвобождали из круга, Кине нахлебалась воды. Она легла на спину, хватая ртом воздух. Из носа выбивались сопли вперемешку с хлоркой. Надувались, как мыльные пузыри, и лопались.

Вокруг стояла мертвая тишина.

Неожиданно Монрад громко заржал:

– Смотрите! Пузырь пускает пузыри!

Кине с горем пополам доплыла до края бассейна. Пошарила рукой, ища, за что бы ухватиться. Нащупала лестницу и вылезла наверх. Вдруг кто-то похлопал ее по спине. Кине закашлялась. Оказывается, хлопала Зараза. Трудно сказать, был ли это запоздалый порыв спасти утопающего или неуклюжая попытка утешить.

– Нужно укреплять пресс, – сказала Зараза и похлопала себя по животу. – Тогда легче удерживать равновесие. Помню, я один раз…

Кине не стала дослушивать. Она бросилась на Заразу, как разъяренный бык, и со всей силы толкнула ее в плечо.

Зараза перелетела через бортик бассейна, судорожно дунув в свисток. Раздался оглушительный плеск – Зараза шлепнулась в воду.

Кине побежала. Почти вслепую. Несколько раз поскользнулась на растрескавшемся полу, но удержалась на ногах. За спиной грянул звериный хохот. Так хохотали шимпанзе в зоопарке, когда она была совсем маленькая. Кине тогда испугалась до смерти. Она вбежала в раздевалку, сдернула с себя купальник. От него на бедрах остались красные следы.

Потом рванула дверцу шкафчика. И сразу, не приняв душ, не вытершись, стала одеваться. Хотелось скорее отсюда выбраться. Джинсы с трудом налезали на мокрые ноги. Свитер с нашитым на него Авророй черепом прилипал к телу. С волос стекала вода, воняющая хлоркой. Кине всхлипнула. С трудом удерживая равновесие, натянула на ноги носки.

– Кине, ты здесь? Кине?

– Конечно она здесь, Виви! У тебя все в порядке, Кине?

Виви и Аврора подходили к раздевалке. Кине никого не хотела видеть. Она вскинула на плечо рюкзак, выскользнула в другую дверь и кинулась бежать.

Могила ярле

Кине бросилась через улицу. Разметка на переходе стерлась, разглядеть ее было почти невозможно. Никому до этого дела не было, и никому не было дела до нее.

Она незаметно проскользнула мимо Ноа и его кофейни. Ноа приехал из Австралии. Обычно он называл ее Wednesday, Среда, – так звали девочку из фильма, которого Кине не видела. Ноа часто угощал ее какао. Но сейчас она была не в силах разговаривать с таким добрым парнем, как Ноа: боялась разреветься.

Кине едва успела проскочить в ворота кладбища до того, как хлынули слезы. В школу она больше ни за что не вернется. Она едва не погибла, еще чуть-чуть – и кранты.

Все! Это была последняя капля, она сыта по горло. Ее все достало. Плаванье. Зараза – этот диктатор со свистком, картавая вампирша со своими байками. А еще костюмы ангелов и рождественский хор. И Ярле.

Король недоделанный! Что ему стоило отменить ее прозвище? Пузырь! Такое прилипчивое, и, главное, за что? Она же не какая-то соплячка! Что ему стоило велеть Монраду заткнуться. У него есть власть над этой сворой, но он ею не воспользовался. Поэтому он еще хуже, чем Монрад. Хуже, чем вся эта шайка отморозков, вместе взятых. Король должен быть великодушнее!

Кине побежала к своей скамейке, но споткнулась и грохнулась на землю. Обо что она споткнулась? Почему ей все время так не везет? Щеки горели. Мало ей сегодня унижений? Мало того, что она опозорилась перед Ярле, перед всем 6-м «Б» Клаусенской школы?

Кине приподняла голову, ей хотелось узнать, видел ли кто-нибудь ее сейчас? Взгляд Кине упал на красный карандаш. Ее, между прочим, карандаш. Он валялся возле надгробия, почти незаметный на фоне заиндевелой осенней листвы. Кине подползла к надгробию и подняла карандаш. Посмотрела на памятник. Он был совсем старый. Имя покойного почти стерлось, но Кине сейчас напишет на нем новое имя.

Она крепко сжала карандаш и начала писать, кроша грифель о шершавый камень.

Я-р-л-е.

Она снова и снова писала ненавистное имя, и в конце концов стало казаться, что памятник забрызган кровью и в могиле действительно лежит Ярле. А заодно с ним и вся банда, включая Монрада с зажигалкой и всех прочих: Заразу со свистком, всю поголовно Клаусенскую школу, папу-деспота в маске недоумения, все на свете пакеты с обезжиренным молоком, скрипучую лестницу, холодный кухонный пол и, разумеется, бассейн!

Кине услышала собственный рык, похожий на звериный. С беспощадной ясностью она осознала, что и правда похожа на зверя. Промокшая, продрогшая, влажные волосы начинали подмерзать, грязные, ободранные руки. Конченая неудачница, обреченная на вечное изгнание.

Кине уронила руки. Села, привалившись спиной к надгробию Ярле. Плевать, что за спиной у нее рюкзак и могут помяться тетради и учебники. Слезы катились по щекам, она их даже не вытирала. Все было плохо, хуже некуда.

А потом Кине увидела, обо что она споткнулась. Стекляшка. Она поблескивала среди жухлой травы. Не эту ли стекляшку она видела вчера? Интересно, что это такое.

Кине принялась рыть землю руками вокруг стекла. Земля была смерзшаяся, твердая как камень. Она забивалась под ногти, обкусанные почти под корень. Кине пустила в ход карандаш, и понемногу стекляшка поддалась.

Откуда ни возьмись прилетела ворона. Присела на покосившийся памятник и молча наблюдала за Кине.

– Трусиха! – сказала Кине. – Куда вчера свалила, когда пришла живодерка с лисой на шее?

Ворона не отвечала. Она отвернулась, но Кине могла поспорить, что ворона только притворяется, будто не понимает ее. Кине вытерла нос и глаза рукавом куртки, и плевать, что это толстенная дубленка, которую мама заставляла ее надевать. Потом опять запустила пальцы в землю и наконец-то достала загадочную находку.

Это был шар. Гладкий, стеклянный, размером с яблоко. Внутри шара как будто что-то было, но сверху налипло столько грязи, что не разглядеть, пустой он или нет. Кине потерла шар о рукав, но это не особенно помогло. Потрясла шар, в нем что-то перекатывалось. Может, это старинный снежный шар? Были такие сувениры – потрясешь его, и внутри как будто падает снег.

Шар показался Кине тяжелым. На удивление. Внезапно ее охватило чувство покоя, будто она нашла то, что давно искала. Что-то, предназначенное для нее. Без чего ей было плохо.

Кине сняла рюкзак, открыла его и бережно положила в него стеклянный шар рядом с толстым учебником. Шмыгнула носом и снова надела рюкзак. Что теперь делать? Голова заледенела. Волосы превратились в сосульки. Пора идти.

Но куда идти, когда жизнь кончена?

Домой?

Кине встала и огляделась. Ах да, она ведь на кладбище. Ей подумалось, что она и в самом деле выглядит как выходец из могилы: руки в земле, на джинсах комья глины, по лицу размазана грязь. Умора.

Кине поплелась к выходу. Выглянула на улицу. Мимо торопливо шла дама в белом дутом пальто и тащила за руку сынишку. На нем был велосипедный шлем весь в наклейках, но велосипеда не наблюдалось. Мальчик захотел остановиться, но мать тянула его дальше. Он показал пальцем на Кине:

– Мама, мама! Зомби!

– Что ты говоришь! – отозвалась мама, даже не повернув головы.

Мальчик старался не терять Кине из виду. Он таращился на нее через плечо, под носом висела сосулька.

Кине растопырила руки и медленной поступью зомби двинулась на него. Мальчик пронзительно взвизгнул.

Кине бросилась бежать. Неприятностей у нее и так хватало. Сегодняшний день – худший в ее жизни. Неужели она не имеет права даже на такую малость, как напугать до смерти маленького дурачка?

Здоровенная мумия

Кине вставила ключ в замочную скважину, но дверь оказалась не заперта. Плохой знак.

Папа еще не вернулся с работы, а мама, значит, уже дома. Замотивированная и замедитированная. Такой она будет до тех пор, пока не достигнет своего нормального уровня стресса. Ну что ж, чему быть, того не миновать, терять Кине нечего. Испортить этот день еще больше даже маме не под силу.

Кине вошла в прихожую и сбросила ботинки. Они шмякнулись о стену и упали на пол.

Мама стояла в кухне, наполовину скрытая дверцей холодильника. Она, как водится, говорила сама с собой. Тихо бубнила что-то про температуру, о том, что она выше на три градуса, чем следует. Мама держала кружку с чайным пакетиком, который, по-видимому, давно следовало вынуть. Бубнеж зазвучал резче, в воздухе запахло грозой: мама перевоплощалась в чайку.

Кине двинулась прямо к лестнице в надежде не попасться маме на глаза во всей своей красе. Она взялась за перила, и тут холодильник хлопнул.

– А обувь мы ставим на место не так…

Мама застыла, выпучив глаза… Словно в дом вошел зомби. Ее будто на паузу поставили. Только чайный пакетик, только что вытащенный из кружки, покачивался и ронял капли на пол.

– Кине, господи боже мой… На кого ты похожа? Что ты натворила? Что происходит?

Мамин голос резал слух. Холод от кафельного пола пробирался сквозь сырые носки, а грудь, казалось, вот-вот разорвется на тысячу кусочков.

– Ничего не случилось! – крикнула Кине в ответ. – В дурдоме все спокойно! Я избалованная капризуля, и у меня никаких забот! Все супер! No problem, мама! Окей?

Кине взбежала по лестнице и заперлась в ванной. И тут снова хлынули слезы. Ну и рева! Руки дрожали от холода, пока она срывала с себя одежду. Резкая боль в груди не отпускала. Дышать было трудно. Воздух не доходил до легких.

Кине громко всхлипнула и поспешила до упора вывернуть кран ванны, чтобы за шумом воды мама ее не услыхала. Вода в ванне прибывала и возвращала мысли Кине к бассейну и уроку плаванья. Изъеденный молью купальник, злорадный хохот Монрада, вода, которой она нахлебалась, беспомощное висение вниз головой в слишком тесном круге…

И еще эта Зараза. Кине спихнула ее в воду! Налетела на нее как бык и боднула. Интересно, полагается наказание за то, что боднешь учителя? Даже если это учитель физры? Утром явится полиция, и отправят ее в Сибирь на каторжные работы. И будет она валить лес при минус сорока, пока не выйдет на пенсию или пока пальцы от мороза не отвалятся, – смотря что случится раньше.

В известном смысле утешает. Хотя бы плавать больше не придется. Вряд ли в Сибири народ занимается плаваньем. Слишком холодно. И в школу не надо будет ходить.

В дверь постучала мама. Кине забралась в ванну и с ушами погрузилась в воду. Вода смягчила резкость маминого голоса. Звуки стали глухими, как будто мама простыла.

– Бы поговориб об этоб после, Киде. Де волдуйся, я де сержусь, слышишь бедя?

Если мама говорила, что не сердится, это верный признак того, что она в ярости. Но вот все стихло. Наконец-то.

В теплой воде тело, скованное холодом, расслаблялось. Казалось, ее покалывали сотни иголок. И за каждой из них – своя боль. В памяти оживали детали злополучного дня, словно в голове у нее опять и опять прокручивали фильм ужасов. Черт, как она дошла до такой жизни? Куда бы убежать? Есть ли такое место на земле, где принимают беглых детей?

Со школой покончено навсегда. Это яснее ясного. Маму и папу, конечно, ожидает шок, они же одержимы школой. Каждый из них убил полжизни на получение образования. А ради чего? Чтобы ковыряться в камнях и бактериях? О таком будущем они мечтали? Предсказывать людям, что их завалит камнями или убьет плесень в молоке?

Долой образование! Долой школу! Долой школьный рюкзак!

Кине вспомнила про стеклянный шар.

Она села в ванне и посмотрела на рюкзак, брошенный на пол. Когда-то красный, теперь он стал серо-буро-малиновый. Чудо еще, что мама до сих пор не запустила его в стиральную машину или не замочила в вонючем пятновыводителе. Но вряд ли даже мощный антисептик уничтожит то, что хранится в боковом кармане рюкзака.

Кине перегнулась через край ванны и дотянулась до него. Достала шар.

Интересно, он водостойкий? Похоже, да. Во всяком случае на его поверхности нет ни одного отверстия. Кине погрузила шар в воду и стала соскребать с него грязь. Грязь пристала крепко, будто краска. Но понемногу она сошла, и на ладони у Кине лежал абсолютно чистый, блестящий стеклянный шар. Теперь она смогла разглядеть его содержимое.

Кукла.

Тряпичная куколка. Или самодельный мишка, правда, с человеческим черепом вместо головы. Вся кукла была обмотана полотняной тканью. Больше всего она напоминала бесформенную мумию. Забавная…

Кине, прищурившись, разглядывала содержимое шара. На дне его виднелась застывшая темная масса, видимо обозначающая пол. А на полу было что-то еще. То ли темный порошок, то ли хлопья. Кине потрясла шар, и порошок внутри разлетелся. На шаре не было ни отверстия, ни шва. Как его сделали? Как удалось засунуть куклу внутрь? И для чего он был сделан? Кине никогда не видала подобных игрушек. Чудеса…

Она провела пальцами по стеклу. Абсолютно гладкое, ни малейшей шероховатости. Даже «Made in China» на шаре не стояло. Внутрь шара ну никак невозможно было проникнуть.

Кине вздохнула. А неплохая мысль… Вот бы оказаться внутри этого шарика. Раз уж он теперь ее. А в этом у Кине не было сомнения. Вот бы свернуться там калачиком с наушниками, слушать музыку, читать книгу. Жила бы она там одна, и никто не мог бы ее достать. Только она да еще эта мумия. Ни школы, ни Заразы, ни Ярле, ни банды. Укрыться бы от всего мира. Кине готова была на что угодно, лишь бы это желание осуществилось. На что угодно.

Она продрогла. Вода остыла, кожа покрылась пупырышками. Кине вылезла из ванны, но пробку выдергивать не стала. Иначе мама услышит, что она закончила, и тут же примчится.

Кине завернулась в полотенце и прижалась ухом к двери: нет ли кого наверху? Кажется, нет. Она повернула ключ в замке, стараясь действовать бесшумно, и высунула голову в дверной проем. Никого. Только Типси. Серая кошка шмыгнула в ванную и стала тереться о ее ноги. Хвост у Типси намок, и она недовольно мяукнула. Это не страшно, вряд ли мама услышала ее на кухне – там работало радио, звучала тягучая мелодия, исполняемая на панфлейте.

Кине повесила на шею футляр с телефоном, взяла рюкзак в одну руку, шар – в другую. Приманив Типси, она проскользнула в свою комнату и повернула ключ в двери.

Рано или поздно мама с папой начнут колотиться в ее дверь и требовать впустить их, поэтому Кине вставила в уши наушники и включила самую оглушительную музыку, которая у нее только была. Дэт-метал.

Ингеборг с четвертого этажа называет такую музыку дьявольской, хотя она глухая тетеря и вряд ли музыка ей сильно мешает. Но Ингеборг почти восемьдесят, а в этом возрасте люди верят в дьявола и он мерещится им повсюду.

Кине бухнулась на кровать. Завтра суббота, это очень кстати. У нее два выходных, чтобы выработать план, как покончить со школой. И как сообщить об этом Авроре и Виви.

Вспомнив о подругах, она вынула из футляра телефон. Так и есть, этого она и боялась. Куча сообщений от обеих. Сначала веселые, про Заразу в бассейне со смайликами и лолами. Потом более серьезные, с вопросами, где она и почему не берет трубку.

Виви написала сообщение, длинное, как школьное сочинение, о том, насколько опасно находиться на улице при минусовой температуре с мокрой головой. Сразу следом Аврора сообщала, что Виви просит прощения, если напугала Кине. Последнее сообщение снова было от Авроры.

К тебе прийти?

Только эти три слова. У Кине засвербело в глазах, она отложила мобильник. Не хотела отвечать. Не могла. Иначе пришлось бы признать все случившееся беспощадной реальностью.

Кине подозвала Типси. Но кошка сидела посреди комнаты и не двигалась с места. Кине выдвинула ящик тумбочки, бросила туда будильник и задвинула ящик обратно.

– Видела? Завтра суббота. Никакого будильника.

Типси изготовилась к прыжку, скок – и она уже на кровати, свернулась, прижавшись к животу Кине. Кине запустила пальцы в теплый мех и снова чуть не расплакалась. Любимая Типси, Типси-мурлыка, она лучше всякого человека.

Кине поглаживала Типси и пыталась разглядеть внутренность шара. Он лежал рядом на покрывале. Веки ее отяжелели, она с трудом удерживала глаза открытыми. Комнату заволокло мглой. На мгновение Кине показалось, будто внутри шара что-то шевельнулось. Наверно, почудилось. Возможно, это было начало ночного кошмара.