Дежавю

– Что русс, страшно? Ты меня долго помнить будешь. Сейчас мы тебе с твоими друзьями дадим урок, как себя вести в чужой стране, а она, – он ткнул пальцем в Машу, – будет нашим призом.

– Спокойно парень, я извинюсь за твою кисть, и разойдемся миром.

– Нет, так легко ты … не отделаешься.

Стас окинул взглядом эту компанию: «Кажется, вечер перестает быть томным», и размял руки. Костя бросил нам.

– Я возьму четверых справа, может пятерых, вам на двоих со Стасом оставшиеся четверо. Маш, подержи пакет с бутылками. Мужики, чур никого не убить и сильно не покалечить. Не дома.

– Ну за себя я точно не ручаюсь, они на Машку покусились, – сказал Стас, в его глазах были нехорошие искорки.

Костя метнулся к своим жертвам, опережая их выпады. Мы со Стасом завертелись каждый со своими двумя. Наказ командира мы выполнили четко: пара сломанных ребер, куча синяков, несколько выбитых зубов, сломанная челюсть, эти верзилы надолго запомнят этот вечер. Костиным оппонентам повезло гораздо меньше, среди них оказался в том числе зачинщик этой свары – Николас. Двоим Кос, заигравшись, сломал ноги, еще одного – отправил ударом ноги в голову в глубокий нокаут, Николаса оставил на закуску. Отобрав у него биту, он нанес ему несколько сильных ударов по крупным мышцам и болевым точкам, потом мощным апперкотом подбросил грека в воздух. Тот решил еще встать. Зря. Дальше, как в старом фильме с Джеки Чаном, он просто выбивал из тела пыль мелкими тычками, потом хотел нанести последний удар, но противник свалился с ног. Кто мог идти – убрался из вида, забыв про стонущих на асфальте товарищей. Мы отряхнулись, Костя забрал у Маши пакет с вином, и мы пошли уже было дальше. Вдруг что–то меня кольнуло, как тогда на трассе, и я обернулся. Дальше на автомате перехватил руку с ножом, нацеленным Косте в спину, и провернул ее, ломая с громким хрустом предплечье и кисть, потом мощным ударом с выдохом в грудную клетку отбросил нападавшего. Николас упал, теперь ему точно нужна была скорая. Его левая рука еще сжимала мертвой хваткой длинное лезвие. Ребята обернулись ко мне. Все произошло так быстро, что казалось иллюзией.

– Что это было? – спросил Костя, разглядывая нож.

– Костя, он хотел тебя убить. Меня что–то или кто–то толкнуло обернуться.

– Кажется, ты мне только что жизнь спас. Уходим отсюда, надо этим засранцам скорую вызвать, а насчет вот этого субъекта надо пообщаться отдельно.

До отеля добрались быстро. Консьерж, увидев на нас кровь, сильно испугался и начал расспрашивать о случившемся. Мы наскоро ему объяснили ситуацию и где все произошло. Он набрал полицию и медиков. Костя отошел в сторонку и с кем–то быстро переговорил в полголоса. Через пару минут ему перезвонили, он поблагодарил неведомого нам человека, потом повернулся к нам.

– Все в порядке, не переживайте. Знакомый связался с местной полицией, там были камеры, все произошедшее уже попало в их поле зрения. По первым данным – семеро незнакомцев просто уличные хулиганы, от медицинской помощи отказались, от составления протокола тем более, а вот с Николасом история интереснее. Сын одной местной шишки, он уже давно терроризировал и местных, и туристов, отец его постоянно отмазывал. Сейчас после Пашиного удара он в реанимации. Получил по заслугам. В итоге отправится в тюрьму, как организатор нападения на иностранных туристов и за покушение на убийство. В больнице ему едва смогли разжать пальцы, чтобы вытащить нож, так что в вещдоках окажется в любом случае. Остальным тоже найдут, что навесить. Для нас ничего страшного нет, но, чтобы не цеплялись чиновники и особенно отец этого балбеса, Володя нам порекомендовал отсюда уехать, так что на Парнас едем завтра утром. А к морю вернемся в Афинах, там есть и что посмотреть.

Мы с ним безмолвно согласились. Потом зашли в лифт.

– Предлагаю откупорить одну из бутылок и заказать ужин в номер. На сегодня нам приключений хватит, костяшки с непривычки болят, – проворчал Стас.

– Я за, спасибо вам дорогие мои. Мне впервые было так страшно.

– Не бойся! «Томагавк» тебя в обиду не даст никому. Приходи к нам, чтобы одной не сидеть в номере. У меня стоит отличный синтезатор, споем что–нибудь.

– Обязательно приду.

Маша зашла к себе в номер, мы пошли к Косте. Официант принес поднос с ужином. Открыв бутылку «Айоритико», мы опустились в кресла.

– Мне кажется или мы попали в сказку? – мечтательно закрыв глаза, проговорил Костя.

– Сегодня утром я думал также.

– Когда вы гуляли? По какому поводу? – спросил Стас.

– Да, мы долго разговаривали во время прогулки, и потом я Маше предложил зайти в старинный храм. Там еще шла служба, и было настолько хорошо, что у меня такая мысль пробежала.

– Теперь ты так не думаешь?

– Нет, я согласен с Костей. День был настолько насыщенным, что только сейчас можно осмыслить, что произошло за последние четырнадцать часов. И хорошее плохое перевешивает.

В комнату зашла Маша.

– Садись сестренка, – Стас пододвинул ей кресло. Костя наполнил еще один бокал.

– Попробуй салат и цыпленка.

– Я не голодна.

– Хорошо, ты не голодна, но поесть тебе все равно надо. Винтаж старинный и довольно крепкий.

– Я поем обязательно. Спасибо вам еще раз, я никак не могу отойти от того, что видела два часа назад.

– Ну, Машенька, не переживай, все хорошо, все живы, здоровы, ни единой царапины.

– Но их было восемь. И с битами. Как бы я в глаза смотрела потом Оле с Ириной, если бы с вами что–то случилось из–за меня?!

– Ничего. Твоей вины тут никакой. Эти выродки получили заслуженное. Да и шансов у них не было, по большому счету. Мы с Пашей форму не потеряли в мягких креслах, вот за кого надо было переживать, так это за Стаса. Он как со службы уволился, так ничего тяжелее ручки и пера графического ввода в руках не держал.

– Обижаешь Кос, это же как на велосипеде ездить. Один раз научишься, потом никогда не забудешь.

– Ну молодец, молодец, возьми пирожок с полки.

– Костя, ты говорил, что в твоем номере есть синтезатор. Спойте пожалуйста что–нибудь. Спой свой любимый романс.

– Я с него и начну пожалуй.

Костя отдал голосовую команду синтезатору, в динамиках раздались звуки гитары, и он запел: «Я в весеннем лесу пил березовый сок»⁴.

Голос у Константина был звучный, красивый. Этот романс, как он сам говорил, он любил еще с детства, когда его родители по вечерам включали DVD–проигрыватель и они вместе смотрели старые фильмы. После мы спели еще около двадцати разных песен. Время было около полуночи. Допили бутылку «Айоритико».

– Прекрасное вино взяли, надо заказать тому хозяину ящик или пару разного вина с доставкой. Пускай отправит сразу к нам домой. У меня в погребке положим на сохранение, будем открывать при встречах при свечах.

– Хорошая мысль Стас, я за. Костя, Маша?

– Я тоже.

– Я в винах мало что понимаю, но мне понравилось, я тоже за.

– Раз все поели, давайте выйдем на балкон. Посмотрим на море, северную часть города, в котором провели два прекрасных дня, – предложил я всем.

Южная ночь была чудесна. Наступая мгновенно, практически без сумерек, она давала уставшим от дневной жары живым существам покой и мир. Звезды, казалось, висели прямо над головой. В воздухе разливался запах цветущих орхидей.

– Прохладно здесь, давайте пойдем спать мальчики. Спойте еще что–нибудь напоследок.

– Твои предложения?

– Вы сегодня не пели ту старую песню из фильма про военных, все время забываю, как она называется.

– Из «Офицеров»?

– Да. Костя спойте ее пожалуйста, у вас с Пашей она так здорово получается, аж мурашки бегают.

Эта песня была нашим гимном, знаменем отряда «Томагавк», под нее мы провожали на войне павших товарищей. От этих слов у меня всегда на глаза наворачивались слезы. Мы запели: «От героев былых времен, не осталось порой имен»⁵. Когда песня кончилась, я заметил сверкающие капли на глазах обоих моих друзей. Лица Маши мне не было видно, она смотрела на море. Сверху и сбоку нам зааплодировали.

– Все не будем мешать соседям спать, нам завтра в дорогу. Все по пещерам.

Пожелав друг другу доброй ночи, мы пошли по своим номерам. Мой номер был крайний слева, сразу после Машиного. Когда мы уже вдвоем проходили через ее балкон, она взяла меня за руку.

– Подожди Паша. Постой со мной пожалуйста немного.

– Давай постою.

Мы стояли, держась за перила и вглядываясь в мерцание звезд. Через минуту она заговорила.

– Как ты думаешь, может человек забыть, что он сделал? Ты на войне убивал людей, терял друзей, ты все помнишь?

– Не все, некоторые моменты я заставил себя забыть. Забыть свою первую цель, забыть, как у меня на руках умирал молодой мальчишка, только после учебки присланный к нам в батальон. Много чего пришлось забыть. Когда я пою «Вечный огонь», то в груди у меня что–то начинает гореть и я вспоминаю все это.

– У меня перед глазами до сих пор этот Николас, и то, как он тычет в меня пальцем и называет своим призом. Потом как я оборачиваюсь на твой выдох и вижу, как он отрывается от земли и падает от твоего удара. Если от первого воспоминания мне страшно, то от второго почему–то радостно. Наверно, это гадко, радоваться чужой боли, пусть и заслуженной. Чувствую себя монстром, – Маша поежилась.

– Ты не монстр. Иди сюда.

Я взял плед с балконного кресла, накрыл ей плечи и обнял.

– Ты хороший человек, и тебе нужно жить дальше. Каждая секунда приближает нас к собственной смерти. Когда она к нам придет, мы не знаем, и это хорошо, иначе был бы в мире полный хаос. За каждым мигом уже ничего – пепел памяти. Не живи в плену у этих призраков. Победи их. Порой очень хочется исправить прошлое, переписать какой–то день, но это невозможно. Поэтому приходится жить дальше. Несмотря ни на что. Даже на то, что в твоем сердце что–то умерло.

Маша повернулась ко мне лицом. Видно было, что она плакала, и, возможно, плакала еще с тех пор, когда мы с Костей пели «Вечный огонь». Впервые видел ее плачущей. Доктор наук, блестящий физик, вдруг оказалась обычной девушкой, которой нужна была помощь и забота.

– Есть хороший стих, не помню, кто автор:

«Порою вьюга сильно злится,

На нашем жизненном пути,

Мне говорят, что есть мне, чем гордиться,

И дальше есть куда идти.

Есть цель, но путь к ней труден, сложен,

Тропа терниста и узка.

И Промысел о каждом человеке,

Лишь Богу ясен до конца.

Я рад, что на тропинке этой

Вас я встретил. Бог весть,

Что день грядущий принесет.

Душе моей дары послали эти встречи,

Пусть плод благой от них взрастет.

И очи цвета неба, незабудки,

Не позабыть мне их теперь во век.

И речи ласковые звуки,

Улыбки скромной неземной момент.

Волненье, радость, робость встречи,

Грусть от расставания, пускай наивны мои речи,

Скажу Вам: «До свидания!»⁶

– Пусть я сегодня это уже говорила. Скажу еще раз – спасибо тебе. И, – она неловко замялась, – прими мой подарок. Я никогда никого не целовала, можно?

Она поднялась на носки туфель и робко поцеловала меня в щеку и в губы.

Глава 5

«Простите, что прерываю ваш разговор»

На следующее утро мы уехали из Салоник. Никаких препятствий нам никто не чинил, до Парнаса добрались быстро. Остановились в гостиничной базе, свободных мест было немного, пришлось взять всего два номера – один на троих для нас и один для нашей спутницы. Всю дорогу я думал о вчерашних событиях. Вспомнил день рождения Стаса девять лет назад, когда я впервые увидел Машу, которая на тот момент в свой двадцать один год только что закончила аспирантуру и собиралась начать исследования для докторской. Тогда я пытался за ней ухаживать, она мне очень нравилась, но, к сожалению или к счастью, она ни о чем не могла думать, кроме науки. После полутора лет бесплодных попыток завязать какие–то отношения с ней я смирился, хотя за это время она успела покорить меня окончательно, сама того не заметив. Я не мог оторвать взгляд, когда она смотрела мне в глаза. Расставание было трудным, как раз тогда отец помог мне устроиться в «СевЭнерго» и я окунулся с головой в работу и постарался забыть о своих чувствах. Время хороший лекарь. Двенадцать часов назад все мои чувства находились в глубокой дреме. Вчерашние события всколыхнули былые воспоминания. Когда Маша меня поцеловала, сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Старое чувство вспыхнуло с новой силой. Эта милая девушка с грустным голубыми глазами стала для меня кем–то большим, кем была раньше, центром моей маленькой вселенной. Пусть, возможно, этот ее порыв был навеян тяжелыми переживаниями, но надежда такая интересная штука. Стоит ей найти маленький клочок суши, за который можно зацепиться, то она тут же пускает на нем глубокие корни. Поэтому я смотрел на нее утром уже другим взглядом. И в ответном взгляде теперь видел взаимность.

После обеда, взяв напрокат снегоходы и лыжную экипировку, мы поехали на Келарию. Горы Парнаса не поражали своей высотой, в отличие от Альп или Кавказа, но, тем не менее, славились своими горнолыжными трассами и красивыми видами на соседние долины. Переехав в несколько часов с душного юга на холодный север, мы словно очутились на Родине, в разгар белоснежной зимы. Стас с Машей выбрали себе трассу для начинающих, мы с Костей отправились на склон для слалома, самую длинную трассу. С вершины Келарии мне открылся живописный вид на несколько десятков квадратных километров окрестности. Солнце освещало заснеженные вершины соседних гор, казалось, что земля покрыта сверкающим бисером. Я опустил очки и вслед за Костей заскользил вниз по склону. За день успели так спуститься раз пять, больше скорость подъемника не позволяла, пока поднимались с Костей назад к вершине, успевали уже слегка замерзнуть. К вечеру, вернувшись в отель к жарко натопленному камину, усталые, румяные и довольные мы обступили доску для дартса. Маша забрала у нас телефоны и стала перебирать фотографии, что мы успели отснять за день. Костя с разрешения персонала отеля предложил с дротиков перейти на ножи.

– Метательных у них нормальных не нашлось, придется воспользоваться предложениями местной кухни.

– Давай уже, сто лет ножи не метали, и эти пойдут.

– Ребят, я пас. Сами развлекайтесь, пойду разведаю, что у них в винном погребе прячут.

Стас ушел в подвал к сомелье. Мы с Костей отошли к отметке для броска.

– На счет играем или как? Даю три броска форы – спросил Кос.

– Давай на счет, только чует мое сердце, даже с форой в три броска ты меня уделаешь. Холодное оружие не наш со Стасом профиль.

Мое предчувствие меня не обмануло, скоро моя фора растаяла, и к десятому броску Костя обошел меня на двадцать очков.

– Последняя попытка, давай Кость, не дай маху.

– Эх, я мазила, – Костя попал в край девятки в зону «х1», – на войне «он» бы меня в ответ срезал.

– Ну не все тебе одни десятки собирать.

– Давай Паша, надери мне зад. У тебя еще один шанс есть. Если выиграешь – с меня десерт.

Маша подошла к нам.

– Какой счет? Кто выиграл?

– Пока никто. По очкам пока я на двадцать девять в плюсе, но если Паша сейчас в десятку попадет, то он меня вынесет. Но я не верю. Это ему не с «винторезом» в оптику «духов» отщелкивать. Сегодня он ни разу в десятку с тройным коэффициентом не попал. Если попадет – с меня десерт.

– Удачи Паш! Не промахнись, – и она легко коснулась моей руки ободряющим жестом и встала за спиной.

Для меня всегда было трудно на учебных тренировках, воспринимать мишень как реальную цель. Я понимал, что опасности она не представляет. Отстреливал пулю за пулей, как в тире. Костю когда–то старый майор, ветеран Афганистана, натаскал на восприятие любого объекта потенциально опасным, и научил концентрироваться на результате, на острие ножа. Вдруг я понял смысл тренировки: для ножа нет разницы – воткнуться в живого человека или в нарисованную мишень. Разница есть для человека, который защищает дорогое ему. Теперь за моей спиной стояла Маша, я не мог обмануть ее надежды. Вдох, задержка дыхания, выдох – бросок. Нож вошел точно в центр доски. Я повернулся к Маше, посмотрел ей в глаза, в них просквозила веселая искорка. Костя загрустил.

– Нет, ну дядя Паша мастер. Невероятно! На одно очко меня обошел. Не везет, так не везет. Первый раз в жизни я тебе проиграл. Так, кому какой десерт: торт, мороженое или, может, сало в шоколаде? Ни в чем себе не отказывайте.

–

– Итак, что мы имеем? – начальник службы оперативного реагирования Лоуренс Финч вошел в помещение отдела кибербезопасности.

– Около десяти часов назад при проверке протокола производства «Посейдона» произошел системный сбой. При попытке установки связи с центральным сервером корпорации выяснилось, что все файлы по проекту полностью уничтожены неизвестным вирусом, который был запущен изнутри системы в центральном офисе в Стамбуле. Как мы выяснили, подключившись к серверу охраны и контроля потока данных, перед запуском вируса неизвестный скопировал все данные проекта на внешний носитель, карту памяти объемом 8ТБ, производитель Сандиск, – замначальника отдела кибербезопасности умолк.

– Это все?

– Пока да. Личность хакера мы сейчас устанавливаем. Судя по всему, это один из промышленных шпионов высокого класса, аналитики прорабатывают компании, которым был бы выгоден такой ход. В центральном офисе работает более пяти тысяч человек, мы просматриваем все терминалы, с которых было возможно осуществить такую операцию. Пока все чисто.

– Это работа профессионала разведчика, а не обычный промышленный шпионаж. Данные по операциям с дэсктопов высшего руководства компанией на третий монитор. Вот. Кабинет второго заместителя управляющего корпорацией Лоренцо Манчини. Изображение с камеры в коридоре на главный монитор, временной период – сразу после запуска вируса.

На мониторе возник коридор главного офисного здания корпорации «EnergoGlobalGrupp», спустя минуту из кабинета Манчини вышел человек, лицо которого было скрыто помехопостановщиком.

– Точно профи, лицо рассмотреть нельзя, глушилка типа «капюшон». Как он вскрыл наш алгоритм безопасности, будем выяснять потом. Сейчас мне нужно его лицо. Вбейте в программу распознавания лиц какой–нибудь предмет его одежды и проследите его до выхода из здания. Как только он покажется на уличных камерах муниципалитета – он наш. «Капюшон» до них не достанет.

– Сэр, вот он, на пятой камере выходит из здания. Его рубашка и часы, на рукаве характерные затяжки.

Компьютер прогнал лицо незнакомца по базе сотрудников.

– Вильгельмо дель Педро, специалист из отдела аутсорсинга. Родом из Бразилии, в компании работает более трех месяцев, ничего подозрительного за ним не замечено.

– Это наш парень. Пробейте его по всем доступным базам, даже если ничего не найдете, начните устанавливать его местонахождение.

– Сэр, поиск по базам ничего не дал.

– Ничего не значит. Хорошая легенда, не более. Рыбак рыбака видит издалека. Проверьте вокзалы и порт.

– Телефон отключен. Сим–карта уничтожена.

– Его паспорт засветился при покупке билета на экспресс до Афин пять часов назад. На кадрах с вокзала он звонит по мобильнику. Телефон мы не знаем.

– Кто у нас есть в Афинах?

– Две группы корпоративной охраны, всего около тридцати человек.

– Достаточно. Свяжите меня с ними. (Вполголоса) Что же ты забыл в Афинах, приятель?!

– Сержант Грэйс слушает.

– Сержант, говорит Лоуренс Финч, начальник службы оперативного реагирования. Утром в Афины прибыл экспресс из Стамбула. На нем находился человек по имени Вильгельмо дель Педро, высылаем Вам его фото. Этого человека необходимо найти и ликвидировать, нас интересует его телефон, любые носители информации, которые вы у него найдете. Особенно ищите карту памяти на 8ТБ, производства Сандиск. Перед ликвидацией проследите за ним, не будет ли он вступать с кем–либо в контакт в Афинах. Информируйте нас о каждом его шаге, мы подключимся к городским камерам в течении пяти минут. Все, что вы у него найдете, необходимо срочно передать IT–шникам из местного отдела корпорации. Это приказ господина Айво, приоритет пятого уровня, вам все ясно?

При упоминании имени господина управляющего лицо сержанта вытянулось.

– Так точно.

– И еще – возьмите под наблюдение каждое посольство в городе.

Спустя три с половиной часа поисков на одной из городских камер появилось лицо Вильгельмо.

– Он засветился на камере в районе национальной библиотеки.

– Идет в людное место, умно, но не слишком. Координаты группе захвата. Что там рядом из транспорта? Сколько времени нужно Грэйсу и его людям, чтобы прибыть на место?

– Автобус, прямо напротив здания библиотеки. Три минуты. Объект вышел из поля зрения камер.

Спустя пять минут напряженного ожидания.

– Сэр, это сержант Грэйс, визуальный контакт с объектом.

– Грэйс, объект с кем–то разговаривал?

– Нет сэр. Сейчас спустился с крыльца библиотеки и направляется к пешеходному переходу.

– Ясно. Отвернуть камеры от перехода. Убрать его.

–

На следующий день мы поехали в Афины. Целый день мы провели в этом старинном городе с богатой историей. Столица Греции после европейского кризиса поднялась из разрухи за счет туристического бизнеса и больших вложений в агропромышленный комплекс, в решение экологических проблем. Более шести часов мы ходили по пешеходной зоне, еще в далеком 2014 году соединившей здание Заппейон и Национальные сады с Храмом Зевса Олимпийского, обошли район стадиона Панатинаикос с Керамиком и площадью Гази. После этой прогулки мы сильно устали. В моем телефоне по пути закончилась встроенная память объемом 1ТБ, пришлось приобрести новую карту памяти, нашли только маленькую на 2ТБ. «На оставшийся отпуск только для фотографий должно хватить» – решил я и воткнул карту в разъем.

– Так, куда дальше? Стас, вы с Ольгой прошлый раз все обошли в округе, что посмотреть в этой части города еще? – спросил Костя.

– Пойдемте к зданию национальной библиотеки, – предложила Маша, – там еще есть музей древней науки, очень хочу прикоснуться к старине, великим открытиям.

– Хорошо, сестренка, мы тебя туда отпустим, но с только сопровождением дяди Паши. Нам с Костей так гораздо спокойнее будет. А мы с ним пока зайдем в другой музей, знаю тут одно местечко. Паша, думаю, на нас за это не обидится.

– Хорошо. Спасибо мальчики!

Почти два часа мы с Машей провели в музее старины, в котором соседствовали мультимедийные панорамы и раскопки улиц древних Афин, старинные амфоры и ткацкие станки, образцы письменности, а также любимый моей спутницей уголок великих открытий древнегреческих ученых. Она рассказывала мне о том, где сейчас применяется каждое из виденных нами изобретений, и, к моему удивлению, показала себя неплохим гидом, прекрасно разбирающимся в принципах работы современной техники. После музея мы зашли в расположенное рядом кафе, угостились салатом и оригинальным сыром, затем поднялись на ступеньки национальной библиотеки. День клонился к вечеру, я позвонил Косте, они со Стасом поднимались пешком от набережной Афин, должны были подойти через четверть часа. Решили подождать на галерее. Я пытался сфотографировать старинный портик.

– Как думаешь, куда мы придем с развитием технического прогресса?

– Не знаю, я никогда не задавалась этим вопросом. Мне интересен сам процесс познания, результат моего труда и то, где оно будет в последствии применяться, не столь важно. Самая удивительная вещь – это радость от своего открытия.

– Многие умы бились над задачей сверхпроводимости, а ее решение открылось только тебе. Каждое из открытий лишь конкретный человек использует и во благо, и во зло другим. Так было со всеми изобретениями. Не боишься, что и твое используют для разрушения или чего–нибудь хуже? Сильные мира сего не гнушаются ничем, чтобы поработить остальных.

– Не знаю. Человеческие чувства всегда были для меня чем–то необъяснимым.

– Ты…

– Добрый вечер! Простите, что прерываю ваш разговор, – обратился ко мне по–русски молодой человек, – не могли бы вы мне одолжить свой телефон позвонить, а то у моего батарея села.

Я все еще вертел в руках телефон. Парень, с совершенно среднестатистической, трудно запоминающейся внешностью, возник из ниоткуда, почти бесшумно, словно вырос из–под земли. Я так увлекся разговором, что не обратил на него никакого внимания.

– Да, возьмите пожалуйста.

– Спасибо.

Парень отвернулся от солнца и поднес к уху мой телефон. Через минуту с огорченным видом протянул мне его обратно.

– Ну вот, трубку начальство не берет. Пришлось сообщение отправить. Спасибо Вам. Всего доброго.

– Да не за что. Вы так хорошо говорите по–русски, учились в России?

– Да, провел там немало времени. Все – мне пора.

Он быстро зашагал к пешеходному переходу. Когда он переходил дорогу, с места парковки неподалеку сорвался черный внедорожник и на полном ходу сбил незнакомца. Вскрикнули люди на соседней автобусной остановке, к которой направлялся наш случайный знакомый. Из джипа выскочили несколько человек и, как мне показалось, обшарили карманы у сбитого ими человека, потом сели к себе в машину и с визгом шин уехали. Всё произошло за какие–то секунды. Подбежать до их отъезда я не успел, вокруг уже собиралась толпа зевак. Кто–то вызывал скорую, хотя от одного взгляда было понятно, что несчастный уже мертв. От удара высокой машины, его буквально сплющило, уцелела лишь голова. Сзади подбежали Маша и Стас с Костей. Ребята протискивались ко мне поближе.

– Что случилось? Кто это? – спросил Стас.

– Не знаю. Мы с ним только что разговаривали, он у Паши позвонить попросил, такой вежливый был. А потом на переходе его машина сбила.

– Пропустите меня. Позвольте пройти.

Костя, растолкав мешавших людей, подошел к нам и посмотрел на сбитого. У него на лице промелькнула жалость и недоумение, но он ничего не сказал. Мне показалось, что он знал этого человека. Машины слова он слышал. Подъехала скорая и полиция. Полицейские оттеснили толпу и начали снимать показания. Медики осмотрели тело и погрузили его на носилки. Все действовали быстро.

– Пойдемте отсюда, не будем привлекать внимание, – сказал Костя. Мы к нему прислушались.

Глава 6.

«Что значит – «не та»?»

Афины покинули в молчании. К восьми вечера добрались к себе в гостиничный городок. Стас с Машей ушли наверх в номер, мы с Костей сидели в баре. Кроме нас в нем никого не было.

– Паш, расскажи полностью всю ситуацию.

Я рассказал все, что видел. Костя, не мигая, смотрел на стенку.

– Мне показалось или ты его знал?

– Ну как тебе сказать?! Чутье тебя не подводит, как всегда. Что ты хочешь услышать?

– Что там произошло? Хотелось бы понять. Кто это?

– Что произошло – не знаю, честно. Это Максим, оперативник из отдела внешней разведки. Мы с ним пересекались однажды на общих сборах. Хороший человек, специалист. Был. Дай твой телефон. Номер, на который он звонил, не сохранился? Ты фотографировал около библиотеки?

– Вот, возьми. Смс стерто, номера телефона нет. Там несколько снимков должно быть с того места.

– Ну, смс мы сейчас восстановим. А фото хочу посмотреть на большом экране, сходи пожалуйста, попроси у Машки ноутбук.

Пока я ходил за ноутбуком, Костя взломал мой телефон. Оказывается, на этой модели удаленные сообщения хранились еще некоторый период в особой папке, которая становилась доступна после ввода секретного кода, известного лишь разработчикам, ну и разведчикам.

– Что в сообщении? Ты мрачнее тучи.

– Там два кода: код провала и задание выполнено, а номер… Это номер шефа моего шефа. Причем домашний. Тот, что на самый экстренный случай дается каждому оперу–внешнику. Макс ничего тебе не передавал? Не казался каким–то неестественным?

– Нет, я бы заметил. Обычный разговор двух туристов. Давай посмотрим фото.

Я включил ноутбук, достал из телефона карту памяти и осекся.

– Кость, это не та карта памяти.

– Что значит – «не та»?

– Не та, что я купил. Здесь на восемь терабайт, а я покупал на два терабайта. А я еще удивился про себя, что когда хотел заснять это происшествие, телефон мне написал, что карта памяти заполнена. Но тогда не придал этому значения, времени не было. Теперь вдвойне удивлен. Получается, Макс поменялся со мной картами памяти. Зачем?

– Так, давай ее сюда.

Кос внимательно осмотрел карту памяти, комментируя вслух свой осмотр. Скрытых жучков не обнаружил, обычная карта памяти. Он вставил ее в телефон и проверил состояние.

– Заполнена на под завязку. Чем – не известно. Даже название не читается, хотя возможно шрифта соответствующего нет. Давай попробуем на ноуте.

Ноутбук обработал карту памяти совершенно свободно. Автозапуск любезно предложил открыть архив и даже показал нам его название. «Посейдон».

Мы с Костей переглянулись.

– Как думаешь – это тот самый «Посейдон», то о чем ты говорил?

– Пока не откроем – не узнаем.

– Так давай откроем.

– Не открывай этот файл.

– Почему?

– Так, азы кибербезопасности. Общий электрический щит отеля ты видел в коридоре? Надо его отключить. Плюс – полностью вырубить сеть на компьютере. Ты выключаешь свет, я гашу сигналы.

Спустя две минуты отель погрузился во мрак.

– Все – провозятся не менее получаса, я программу питания изменил. Пока разберутся, что случилось, должны успеть все посмотреть.

– Что произошло? Ребят, что со светом? Мы с Машей только успокоились немного, а тут все погасло. Там электрик в тамбуре, ругаясь непонятными словами, в щите ковыряется, – Стас с Машей спустились в бар. Остальные постояльцы не появлялись.

– Сядьте и успокойтесь. Это Паша свет вырубил. Сейчас все проясним. Здесь карта памяти из телефона убитого.

– Откуда она у вас? – воскликнула Маша.

– Он мне ее поставил вместо моей, когда попросил позвонить.

– Так – разговоры отставить. Времени в обрез. Смотрим, что на флэшке.

Мощный процессор Машиного ноутбука распаковал архив секунд за тридцать.

– Какая–то техническая документация: чертежи, схемы, это техническая карта процесса сборки и алгоритм работы сборочных роботов. Видеофайл, записан вчера и защищен паролем.

Я нажал кнопку ввести пароль. На экране над полем для ввода высветилась надпись: «Данное сообщение вместе с содержимым карты памяти необходимо как можно скорее передать в Российское посольство, начальнику отдела внешних сообщений. От этого будет зависеть Ваша жизнь и безопасность». Костя молча ввел пароль. С экрана на нас смотрел Максим. Было заметно, что он волнуется и спешит. На заднем плане неизвестный офис. Запись была сделана на фронтальную камеру его телефона. В ней было следующее: «Говорит Максим Акинфьев, позывной «воробей», код подтверждения – 579034231. Сообщение чрезвычайной важности: объект «Посейдон» функционален, на данный момент собрано восемь излучателей, шесть из них уже размещено в ключевых точках побережья Евразии. Сейчас я сделал копию всех файлов проекта на карту памяти и запустил спецвирус, который уничтожил всю информацию по объекту на всех серверах корпорации. Это мое последнее сообщение. Передайте моей жене, что……».