– Главное – проснуться завтра утром и понять, что мне это не снилось, – поделился с окружающими своими мыслями вымотавшийся за день Серега. Сколько за сегодняшний день он сменил тачек? «Майбах» был уже четвертой.

– Сереж, ты мне скажи, пожалуйста, – настороженно спросила его с заднего сиденья Женька. – А… а вот этого товарища, – она показала на Степу, – нам еще отвозить в Одинцово надо будет или…

Степа, почуяв, что сейчас его могут выкинуть из уютненького салона, вовремя включил дурика и заныл:

– Ну теть Жень, ну пожалуйста, не выгоняй меня! Я безвредный, я даже полезный, и вообще я бедный студент, а убогих жалеть надо!

Женька аж подпрыгнула. Кем-кем, а тетей ее еще никто не называл. От замешательства она пробормотала:

– Э-э-э… Ну хорошо, выгонять не буду…

– На фиг он нам сдался-то, – выступил тут Васек, которого, естественно, никто не спрашивал. – Еще и бедный студент… Лучше богатого.

– Чего нет, того нет, – развел руками Степан.

– Тогда сначала разбогатей, а потом к Женьке клейся, – прочитал ему мораль Васек.

Серега хмыкнул. Не иначе и у малолетнего Васька какой-нибудь карманный демон завелся – вон он, что думает, то и шпарит.

– Вася! – одернула его сестра. – Тебе слова не давали! А ты, – она обернулась к Степану, – тогда картошку будешь чистить на ужин.

– А что, я негордый, – обрадовался Степа. – Я и почищу!

– А я чо, а я ничо, – обиженно пробормотал малолетка. Осмотрелся по сторонам и снисходительно оценил интерьер «майбаха»: – А машинка ничо так…

– Кстати, – осторожно сказал Степан, – а ведь правда, может, нам сменить транспорт, а?

– Да! – уверенно сказала Женька. – Если мы на этом приедем, соседи с ума сойдут! Надо что-нибудь неприметное…

Серега подло улыбнулся. Ага, значит, то соседи, то грунтовка. И «неприметное» им подавай. Ладно. Хотите – получайте.

– УАЗ «Патриот», бля! – быстро, пока не передумал, сказал он.

Салон бывшего «майбаха», в один миг ставшего «патриотом», потряс дружный вопль.

Люксовая кожа сменилась на тряпку, анатомические сиденья – считай, на лавки, да и сам Серега, вздумавший, вдобавок ко всему, провернуть все во время движения машины, уперся коленкой в торпеду и заглох.

– Зато клиренс какой, – нравоучительно заметил он. – И проедем везде! И вообще, «уазик» – он, сука, железный!

Окружающие посмотрели на него недоуменно и даже несколько обиженно, но промолчали. Первой тишину нарушила Женька:

– Сереж, – убитым голосом сказала она (мол, да, просили неприметную машину, но не настолько же!), – вон там, – она указала в темноту, – съезд на бетонные плиты будет. Нам туда.

– А аэродром где? – как бы вскользь поинтересовался Серега.

– Я покажу, – ответила Женька, – но все равно сначала на эту дорогу надо свернуть. Налево будет въезд на дачи, а там справа дорожка – на аэродром… Но ты не прям щас ехать собираешься, правда?

– Нет, – конечно, – ответил Серега, заводя «уазик». – Я, честно говоря, сейчас бы упал и спать… Даже есть и то не столько хочу, сколько спать.

Утро следующего дня. Заброшенный аэродром

По аэродрому нарезал круги серебристый, как и положено, Mercedes SLR 722. Это значило, что за руль снова сел Серега. Он поднял всех рано утром, на «уазике» привез на место, заставил очистить покрытие от валявшихся там бутылочных осколков и прочего мусора, и начал извращаться, как сказал Степан. Степан сидел на краю аэродрома на травке возле Женьки и Васьки, пил молоко, купленное на ферме при местной деревне, закусывал сухарями и был, похоже, совершенно счастлив. Он уже успел покататься на всех машинах, на которых хотел, – правда, Серега одобрил его выбор лишь единожды. Когда Степа с Серегиной помощью захотел превратить Aston Martin Vantage в Infiniti FX35, последний аж сплюнул:

– И не стыдно тебе такое делать, а? – спросил он. – Можно подумать, более достойных тачек нет. А ты тут всякое говно плодишь. Ты еще б «Кукурузер» заказал.

– Вошел во вкус орел-то наш, – умиленно сказал Шаробздюнчик Пердиганди. – И это ему не так, и то…

– Ну и чо, – попробовал было защититься Степан. – Зато могу честно говорить, что сам ездил на «финике» и знаю, какое это говно! Потом на турбированном «кайенне» прокачусь. Потом – на «мерсе»…

– Дался вам всем этот «кайенн», – презрительно ответил Серега. И превратил Vantage в банального «финика».

Тут же на экс-летное поле выбежал Васек, вручил покладистому Степану телефон и начал и так, и эдак фотографироваться снаружи и внутри Infiniti. Так он фотографировался с каждой машиной.

– А теперь ты меня! – Степан передал фотоаппарат Ваську.

– Два малолетних придурка, – с усмешкой покачал головой Серега.

Утром же выяснилось, что бывший «шевроле лачетти» касательно превращений не слушается никого, кроме Сереги: сколько бы ни говорил бы кто другой ему «машина- такая-то, бля!», ничего не происходило. Даже Васька привлекли к этому делу, предварительно отослав Женьку под надуманным предлогом на дачу. Но – бесполезно: автомобиль менялся только после четкого приказа, исходившего от единственного человека – Сереги. И, что примечательно, каждое превращение подкидывало счастливым обладателям «лачетти» абсолютно реальные машины, – в смысле, автомобили, у которых точно был какой-то владелец. Нашли же Степа с Серегой скомканные купюры под ковриком «бугатти»? Нашли. Так что и в других автомобилях проверить бардачок и другие места для хранения не считали зазорным. Урожай, правда, был невелик, – обнаружили еще немножко денег, но немножко; упаковку жвачки, расческу, дезодорант, серебряный браслет и много мусора наподобие фантиков (и даже пару яблочных огрызков). Чемодана с баксами почему-то не обломилось.

Наконец красавчик SLR остановился, водительская дверь поползла вверх, и из машины выпал уставший насмерть Серега. Он же не просто тупо ездил по площадке, – он и пускал машины в занос, и вертелся, что ваш Кен Блок, и пробовал разгон до сотни, – короче, делал все, что мог. Кстати, как ни странно, на автомобильную резину параметры износа предыдущей не распространялись. В отличие от бензобака. В последний пришлось подлить, съездив на заправку и истратив оставшиеся от коврика «вейрона» деньги.

Совершенно счастливый Серега кое-как подполз к группе наблюдателей, рухнул на траву и пожаловался:

– У меня фантазия кончилась. Я уже не знаю, в какую машину его можно превратить.

– Так можно в интернете глянуть, – предложил Степан. – Только у меня на телефоне денег нет, – сразу загрустил он. – И связь здесь, – он замялся, – не очень.

– А у меня деньги есть, но телефон здесь правда мобильный интернет ловит плохо, – задумалась Женька. – Такая вот у нас глушь. Может, журналов автомобильных купить, а? На станции есть же газетный ларек…

– Дело, – оценил предложение Серега, который не помнил, когда платил за телефон, а мессенджерами вообще не пользовался. – Жень, а ты, кстати, что не катаешься?

– А она не умеет, – высунулся Васек.

Женька даже замечания делать ему не стала, только вздохнула.

– Ну так в чем дело? – удивился Серега. – Иди, учись, – и он небрежно махнул рукой в сторону SLR, – убьешь – не беда, другой наколдуем.

Женька аж подалась вперед, – глаза у нее заблестели.

– А можно? – выдавила из себя она. – Но я даже не знаю, на что нажимать…

– А вот этот товарищ на что, – Серега неделикатно показал пальцем на Степана. – Чего смотришь? Иди учи девушку!

Степу уговаривать не пришлось, – он тут же подпрыгнул и бросился было к SLR. Но тут же встал:

– Серег, – деловым тоном сказал он, – учить-то, наверное, лучше на механике… Сделай чо-нибудь, а?

Серега подумал и хищно улыбнулся.

– Есть у меня одна задумка, – сказал он. Кое-как встал и вразвалку подошел к Мерседесу.

– Что-то много «поршаков» у нас получается, конечно, – задумчиво проговорил он. – Ну да ладно… Porsche Carrera GT, бля!

Оглянулся на всю компанию и сказал:

– Жень, ты этот день запомни. Сдается мне, что мало кто учился ездить на такой «каррере». Может быть, ты первая и единственная.

…Поздно вечером с трассы на дорогу из бетонных плит, ведущей к дачному поселку, свернул белый кабриолет Bentley Azure. В одно мгновение став серебристым Ford Mondeo (подумав, Серега все-таки осмелился поменять большое красное яблоко на какашку. Ради маскировки), бывший Azure не спеша запрыгал по стыкам плит, а потом свернул на грунтовку и остановился возле последнего в ряду щитового домика.

– Гы, – радостно сказал вышедший из домика парень, увидев перед собой Mondeo, – Серег! А ты надолго за журналами уехал, однако, – заметил он. – И вон на чем вернулся. Че, «патриота» сам не захотел? И вообще, пожрать че-нить привез? А то картошка, картошка… Руки уже от ее чистки болят.

Из Mondeo вышел еще более счастливый, чем утром, и совершенно уставший мужик, но далеко уходить не стал – сел на траву возле машины, кинул рядом пачку автомобильных журналов (скупил все, что было в пристанционном газетном ларьке), прислонился спиной к ее борту, облегченно вздохнул, посмотрел на темное небо и мечтательно сказал:

– Хорошо!

Сегодня он ездил на тяжелом Rolls-Royse Ghost, легком Ferrari F599 GTB, быстрых Koenigsegg CCX и Pagani Zonda; не побрезговал и американцами наподобие Dodge Viper или Ford GT, – пусть даже так, понемногу, не успевая понять каждую машину, – а все они были совершенно разными.

Но все было, как считал Серега, впереди. Факт в том, что никогда ранее он не представлял себе, каково это – чувствовать себя властелином мира. Да даже и не мечтал о том, чтобы им стать. Но теперь он им был – де-факто, без оговорок, без сносок и примечаний. Только по дороге туда и обратно он менял машины четыре раза. Lotus Exige сменялся Audi R8, суперкар – классом GT; одновременно каждая из них была готова стать «Москвичом» -2140 и наоборот. Любая машина мира была в его власти. А когда Серега находился в этой машине, весь мир послушно подстилался под ее колеса.

И сейчас вся его прошлая жизнь длиной в сорок лет казалась колористу из автосервиса незначительным эпизодом, подготовкой к сегодняшнему триумфу, который начался в тот момент, когда он стукнул по крыше зачуханного Chevrolet Lacetti.

События прошлого блекли на глазах, теряя свое значение, в реальном времени стираясь из памяти; то, что раньше казалось важным, теперь не имело никакой ценности, – ценным было лишь только то, что было здесь и сейчас. Замаскированный под Ford Mondeo Lacetti с волшебными свойствами и Сергей в качестве волшебника.

По крайней мере, небо, в которое так и смотрел Серега, похоже, против этого ничего не имело.

– Серег, я тебя все хотел спросить: когда мы завтра в город поедем? А то пробки вечером будут опять, – спросил его тем временем присевший на рассохшееся крылечко домика Степа. – Тут классно ваще. И я с вами круто так покатался. Но мне завтра на работу, блин, чтоб ее. И диплом, зараза, никто не отменял.

Серега вздрогнул и непонимающе уставился на Степу.

– Женька вон тоже сидела-ныла, что Ваське в школу, а ей на работу надо, а неохота, – объяснил студент. – Потом вспомнит, как я… мы ее на «Каррере» учили ездить, аж визжать начинает от восторга, по комнате прыгает. А Васька все фотки на фотике перебирает и лыбытся… – он помолчал и вздохнул: – Все, кончились праздники… И машину эту, наверное, надо хозяину отдать, раз она не ваша… Эх, была б у меня такая машина, ничего б мне в жизни больше не было надо…

«Лачетти» придется отдать?! Какому-то там хозяину?!

Потрясенный этой мыслью Серега сел на крылечко рассохшегося домика, выдернул из Степиных рук пачку сигарет, дрожащими руками выбил одну, схватил спички, поджег, закурил, вдохнул в себя слишком много дыма и захлебнулся кашлем. Бросил же пять лет назад, вот с непривычки и…

– Ты аккуратней, – трепетно сказал Степка. – Вдыхай осторожнее.

Серега молчал, не в силах представить, что отдаст чудо-машину ее настоящему хозяину, наверное, какому-то там клерчонку, одному из полчища офисных крыс, – тому, для которого автомобиль является всего лишь тем самым «средством передвижения», инструментом для доставки собственной задницы из точки А в точку B; ну, может быть, предметом хвастовства среди менее преуспевших коллег, а то и геморроем по поводу еще не выплаченного за нее кредита. Кому она, в конце концов, нужнее – вше конторской или тому, кто реально может справиться с ней и использовать ее возможности по полной?

Бывший Chevrolet Lacetti один обладал сверхъестественными возможностями, превышающими потенциал всех вместе взятых суперкаров планеты: он в любой момент мог стать любым из этих суперкаров. И это сокровище теперь нужно было, считай, своими руками отдать хрен пойми кому?!

Нет. Отдавать машину было нельзя! Нельзя.

Серега почувствовал что-то не то, посмотрел в сторону машины и увидел что-то маленькое и щупленькое, ошивавшееся возле волшебной «лачетти» в облике «мондео».

– Эй, Васька, что ты там делаешь?! – Серега моментально подорвался и кинулся в ту сторону.

– Ну-ка, повтори, что ты там бубнил, – мстительно сказал Ваську Серега, за ухо отводя его от машины.

– Не помню, – упрямо ответил малолетка.

– У-тю-тю, какая у нас память девичья! – умилился колорист. – Зато у меня нормальная! Кто там верещал: «Бентли Континенталь, бля?» Пушкин?

Васек угрюмо промолчал.

– И что, получилось? – продолжал измываться колорист.

И, долго не думая, отвесил пацану подзатыльник.

– Спать, быстро! – крикнул он. – «Спокойной ночи, малыши» уже закончились.

Васек, естественно, пробормотал что-то про «щас, уже разбежался», но тем не менее послушно побрел к дачному домику. На крыльцо вышла Женька, которая строго приказала брату:

– Зубы почистить не забудь, – а сама спросила Серегу: – Сереж, мы в город во сколько завтра?

– И ты? – уныло спросил Сергей.

– А как иначе-то? – вопросом на вопрос ответила Женька. – На работу надо? Надо. Мне утром – на почту, а вечером – в сервис. Кто нас с Васькой кормить-то будет?

– Я, – сразу вызвался Степан, – только диплом получу и на крутую работу устроюсь, ладно?

– Кормилец, блин! Сейчас картошку пошлю чистить, – шутливо пригрозила Женька, запустив в него полотенцем, которое держала в руках.

– Ну все, спелись, – понимающе протянул Шаробздюнчик, появляясь на траве возле старого ржавого ведра. – Только вот обещать – не значит жениться. Интересно, и вправду женится?

– Спорнем? – заинтересовался Пердиганди. – Я за то, что поматросит и бросит!

– А как же все это? – непонимающе спросил Серега, показывая в сторону «лачетти» -«мондео» -черт-знает-чего.

– Это классно, – серьезно ответила Женька, – только это не наше. Мы – только зрители. Но все равно, Сереж, спасибо. Я этот день навсегда запомню. Честно. Так когда едем?

Серега выругался и бессильно посмотрел на Степу. Выражение лица студента явно свидетельствовало о том, что он полностью согласен с Женькой.

– Завтра утром, – неохотно ответил он. – Пока народ не начал ломиться.

Посмотрел на лже-«мондео» и упрямо сказал:

– Я все равно что-нибудь придумаю. Обязательно.