Костиком, Борис знал, звали Олиного сына. Лет пять назад с ним что-то случилось, Борис не знал, что именно, но с того момента Костя передвигался только в инвалидной коляске.
Борис Сергеевич решительно поднялся.
… – Сматываться вам надо, и как можно быстрее, – уверенно сказал им час спустя сидящий в инвалидной коляске веснушчатый парень. – Вы поешьте сейчас и быстрее вещи пакуйте. И бегите куда угодно отсюда – на самолет, автобус, поезд. Вас таких действительно куда-нибудь в медлабораторию упекут, и оттуда уже не выпустят. Будут исследовать, что такое на вас подействовало. До смерти и заисследуют.
Борис задумался:
– А если поисследуют-поисследуют, да и найдут?
Костя горько улыбнулся:
– Ну да, а потом деньги бюджетные будут тратить на выпуск этого лекарства да на лечение операторов? Больничные им оплачивать? И если эти деньги можно из бюджета спереть под предлогом исследований? Зачем тратиться, если и так все хорошо? Одни помереть не успели, а на их место уже очередь из таких же желающих мумиями стать стоит. Да не очередь даже, а пирамида прямо сложена. Как его, Хей-Хопса, вы сказали?
– Да, Палыч так говорил, – грустно заметила мать. – А ты? Ты с нами, это не обсуждается. Я тебя не оставлю.
С идеей побега она, похоже, сразу смирилась.
– Оставишь, – непреклонно сказал сын. – Ко мне сиделка, в конце концов, приходит. Пенсия есть. Я совершеннолетний. пусть не совсем здоровый, но все хорошо соображаю. даже сам из дома выехать на коляске могу. Не помру.
Ольга дернулась было к нему, протестуя, но сказать ничего не успела.
Костик поднял руку и продолжил:
– Но ты оставишь на время. Будет слишком подозрительно, если исчезну еще и я. А так скажу, что ты ушла из дому и не вернулась, сам гадаю, где ты. Предположу, что умерла где-нибудь на улице, буду права качать, требовать тебя искать…
Опять же, квартира наша. Мне нужно время, чтобы ее продать. Вот через месяц-другой я все сделаю и тихонько поеду к вам.
– Ты же один останешься, как я без тебя, – проныла Оля.
– Главное, мать, что ты жива. И усыхать перестала, – совершенно серьезно ответил Костя.
Борис опустил голову. Если бы эти слова сказали ему. Хоть кто-нибудь.
Но ладно. Достаточно того, что их услышала хотя бы Ольга.
Значит, в этом мире еще не все потеряно.
– Я пойду домой, соберу вещи, – сказал он.
Костя о чем-то думал.
– Жаль, что вам другие документы сделать нельзя, – произнес он. – Тогда бы…
И тут для Бориса Сергеевича настал момент триумфа.
– Почему это – нельзя? – ухмыльнувшись, спросил он. – Мои аноботы много где были, много чего видели и много чего знают…
– О… Ну, хоть какая-то польза от вашей дурацкой работы, – сказал Костик.
И засмеялся. Вслед за ним захохотали и Ольга, и Борис.
Смеялись все, взахлеб, почти до слез. Хотя ничего смешного, по сути, впереди не ожидалось. Просто где-то там, в пирамиде, маленький сморщенный Хей-Хопс не дождется как минимум двоих.