Холодные звезды (сборник)

– Что, и экран заблокирован? – удивленно спросил Снег. Повернул голову.

Экран заработал. Поверхность засветилась и будто исчезла, открылась окном. С жадным любопытством я впился взглядом в изображение.

Большой зал. По сцене мечутся разноцветные круги света. Среди бликов прыгает немолодой мужик, голый по пояс, в черном обтягивающем трико. Вначале я решил, что это певец, но звучала только музыка – диковатая, но довольно приятная. Местный вариант балета?

Изображение сменилось. Опять же сцена, только поменьше. Теперь – и впрямь певец. Подросток в строгом костюме. Поет старательно, но неумело.

Новая картина. Скучное черно-белое помещение. Молодой парень с жизнерадостным и веселым лицом.

– Предлагаю помощь в проведении празднеств!

Одет парень пышно и безвкусно. Вокруг шеи – белое жабо, одежда вся в кружевах. Прямо Арлекин из детской постановки «Золотого ключика». Набирает воздуха – и выпаливает:

 
Стихи и проза на заказ!
Поздравим друга и коллегу.
Мы не разочаруем Вас!
Присядь на стул, устав от бега,
И набери наш телефон.
А через сутки будет все готово!
От счастья выскочишь раздетым на балкон
И через месяц обратишься снова…
Любые жанры, стили и объем,
Идей и рифм бездонный водоем!
 

Экран заполнили яркие цветочки, порхающие, будто бабочки.

– Ой, – только и сказал я. – Ой.

Снег хихикнул. Он тоже получил от текста удовольствие, короткое и яркое, словно при почесывании комариного укуса.

Еще один канал. Ничего не понять. Стадион, по полю бегают люди. Мужчины, женщины, дети. Временами падают на землю, застывают, цепляясь за руки. Потом вскакивают, опять разбегаются в разные стороны. Все – без музыки, в полной тишине. Только легкое шуршание, а потом задумчивый голос:

– Слаженно работает команда из города Дзарран. Немного отстают девушки, но вы же помните, что вчера у них были сольные выступления…

Снег кашлянул и сказал:

– Сплошная самодеятельность. Но вроде работает. Тебе что нужно? Экономические сводки, политические комментарии, историческое шоу?

– Все, наверное. – Я заколебался. – Снег, да я просто не понимаю, как управлять экраном!

– А…

Он кивнул.

– Извини. Я дурак. Понимаешь, у нас на Радужных Мостах тоже была система неголосового управления… Тебе как настроить? На голос? Или ручной интерфейс?

– На голос.

– Командуй.

– Уже?

Я непроизвольно подошел ближе к экрану. По стадиону продолжали носиться люди. Теперь я уже различал три потока в толпе – три команды складывали из своих тел фигуры, пытаясь одновременно помешать противнику занять необходимое тем место…

– Политические комментарии, – попросил я.

Экран послушался. Возникло изображение зала, в центре вокруг стола сидела группа людей. Среди них…

– Так я и думал! – выпалил Снег. – Укрупни зеленого!

– Укрупнить зеленого, – послушно сказал я. Изображение заскользило, словно оператор кинулся выполнять мою команду.

Лицо у него и впрямь было зеленое. Нежно-салатовый оттенок, не то чтобы неприятный, но заставляющий вспоминать утопленников. Нос приплюснут, рот очень маленький, глаза, наоборот, огромные. Волосы короткие и какие-то очень тонкие, будто шерсть у мелкого животного. Сидел зеленый не на кресле, как остальные, а на высоком деревянном табурете. В официально-строгой обстановке это выглядело нелепо.

Зеленый издал серию писклявых звуков.

– Вот гады, даже на переговорах не хотят говорить по-человечески, – возмутился Снег.

Мгновенно последовал перевод:

– Неполномочный представитель огорчен и возмущен очередным нарушением перемирия. Атака мирного конвоя подрывает сами корни доверия между нашими расами…

– Расами? – спросил я.

– Ага, они себя людьми не считают, – небрежно бросил Снег. – Ты послушай! Это же обо мне говорят!

Он сиял от восторга.

– Жертвы среди мирного населения…

– Видел бы ты этот мирный конвой! – Снег разом и по-настоящему рассвирепел. – Десять танкеров, засевали океан вдоль самой линии фронта! Мало им того, что все тиной заросло… Выключи уродов!

Я неохотно приказал – и экран отключился.

– Сейчас бы поймать этого гада… Пошли, Петр! Покажу кое-что!

Вслед за Снегом я вышел из казармы. Мы прошли по плацу, все в том же безлюдье и тишине. Отборная ругань разносилась, наверное, по всей базе.

– Нет, ты посуди, какие наглецы…

Мне стало неуютно. Рассуждать о театре, затеянном ради меня – неведомого пришельца, было очень удобно. А вот играть роль в пьесе…

– Сюда…

Мы подошли к отдельно стоящему зданию, спустились по лестнице вниз. Несколько дверей – по секундной заминке перед каждой я понял, что Снег открывает их мысленными командами.

– Сейчас полюбуешься, – мрачно пообещал Снег.

За последней дверью оказалась комната, перегороженная посередине мерцающим силовым барьером. Очень уютная комната, кстати, я догадывался, куда мы идем, но увидеть такую роскошную тюрьму не рассчитывал. Окна, конечно, не настоящие – экраны, но неотличимые от обычных. Мебель, ковер на полу, дверь – наверное, в санитарный блок. На столе – поднос, заставленный едой.

А посередине комнаты неподвижно стояла девушка. Абсолютно нагая. Со светло-зеленой кожей. Худая, все ребра видны. В ее позе было напряжение, как у брезгливого человека, оказавшегося по колено в дерьме.

– Рад познакомить тебя, Петр, с пилотом зеленых. Отважная девушка не называет нам своего имени… так что зови ее как хочешь…

Снег подошел к барьеру, помахал девушке рукой.

– Что вы с ней делаете? – тихо спросил я.

– Мы? Ничего.

– Почему она так стоит?

– А ты спроси.

Я тоже приблизился к преграде. Девушка смотрела на меня. Радужная пленка чуть искажала цвета, но вроде бы не мешала звуку.

– Как тебя зовут? – мягко спросил я.

Плотно сжатые губы шевельнулись.

– Не важно.

– О, говорит! – обрадовался Снег. – Соизволила вспомнить язык предков.

– Вы не наши предки.

– Как же…

– Почему ты так стоишь? – спросил я.

– Мертвое. Все вокруг – мертвое, – монотонно, словно в тысячный раз, произнесла девушка. – Не хочу касаться.

– Ей действительно неприятно… – сказал я Снегу. И осекся, встретив злой взгляд:

– Гореть – еще неприятнее!

– Отпустите меня, – сказала девушка. Не попросила, а проинформировала.

– С удовольствием. – Снег кивнул. – Предложение об обмене послано. За последний год на вашей территории исчезло более двухсот наших людей. Тебя сменяют на любого из них.

– Мы не держим пленных.

– Да? А какие тогда претензии?

Снег тихо засмеялся.

– Мертвое. Все вокруг – мертвое. – Девушка закрыла глаза. И будто оцепенела.

– Пошли, больше она ничего не скажет. – Снег повел меня прочь.

Когда мы поднялись наверх, я спросил:

– Так что с ней будет? Обменяют?

– Нет. Они уничтожают пленных. Любой неадаптированный человек наносит вред созданной ими биосфере.

– Тогда она…

– Конечно. Умрет. От голода и жажды. Только какие к нам претензии? Наша пища для нее вовсе не ядовита. Возможно, невкусна, но не более того. От одежды у нее никакого дерматита не случится. И от того, что она сядет на кресло, ее зеленая шкурка не пойдет волдырями.

Ничего личного в словах Снега не было. Даже скорее сожаление. Но и милосердия в них искать не стоило.

Мне пришлось напомнить себе, что это не моя война. А потом, поскольку не помогло, – что это и вовсе не война, а некий специально созданный для меня тест.

– Возьмем машину, – говорил Снег. – Выберемся в город, есть один милый ресторанчик… Морей, как ты понимаешь, на планете уже нет. Только болота, как до колонизации. Но у ресторана есть свои бассейны, там выращивают и рыбку, и крабов, и десяток пищевых водорослей…

Послушно, как автомат, я шел за ним. Из головы не шла зеленокожая девушка, стрункой вытянувшаяся посреди «мертвой» комнаты. Хоть мужик бы оказался, не так гадостно было бы…

У самой ограды базы стояли, небрежно оставленные на воздухе, несколько машин. Металлические, ничем не напоминающие челн, на котором мы прибыли. Открытые кабины, удобные кресла, колес, правда, нет, вместо них – две решетчатые трубы по бокам. То ли гравитационный двигатель, то ли воздушная или силовая подушка.

– А я думал, мы двинемся в лодке, – сказал я.

– Зачем? Это транспорт зеленых. Галис его взял, чтобы меньше на радарах светиться… все-таки приграничная зона. Прилетел бы какой-нибудь мирный транспорт и вывалил на головы десять тонн напалма…

Он запрыгнул в кабину.

– Снег, я, наверное, не поеду.

– Ты что?

– Посижу посмотрю экран. Не хочу ходить, как дурак, ничего не понимать.

Снег думал.

– Сядь на минутку в машину, – попросил он.

Я перебрался через низкий бортик, сел в соседнее кресло. Ничего, машина как машина. И есть пульт, значит, управление не только мысленное. Это хорошо.

– Извини. – Снег расслабился. – Извини, Петр.

– Да что такое?

Он вымученно улыбнулся, на миг показавшись почти мальчишкой.

– Вел ты себя странно. На зеленую так смотрел… в машину не хотел садиться. Они техники нашей боятся… до истерики. Опять же от обеда в ресторане отказываешься…

– Ты что, за шпиона меня принял? – искренне поразился я. Запоздалая бдительность показалась еще более нелепой, чем прежняя доверчивость.

– Ну, заколебался…

Засмеявшись, я выбрался из машины.

– Честное слово, не имею к ним ни малейшего отношения.

– Тебе привезти чего-нибудь? – покаянно спросил Снег.

– Съестного – обязательно. И…

Есть ли у них книги? Дурак. Если в лексиконе есть слово «книга» – значит оно что-то обозначает.

– И какие-нибудь книги по истории планеты.

Снег кивнул:

– Ты так предпочитаешь? Слушай, у вас забавный мир.

– Да уж куда забавнее, – согласился я.

– Ладно. Найду. Еще раз извини, Петр. Тень попутала…

Машина беззвучно поднялась над землей – и рванулась на торопливо раздвигающуюся ограду. А я остался стоять с раскрытым ртом.

До сих пор я был уверен, что название «Тень» – термин геометров. Мало ли как можно назвать врага – Тьма, Зло, Тень… Но вот Снег повторяет то же слово.

Значит, геометры пытались разобраться в их жизни. Засылали регрессоров, и некоторые таки возвращались. И рассказали достаточно, чтобы испугать неустрашимых поборников Дружбы.

Чем должна быть культура, испугавшая проповедников борьбы-за-мир? Воинственным миром зеленых и технократов? Да никогда! И те, и другие быстро скатились бы к войне на каменных топорах.

Я развернулся и зашагал к казарме, где мне отвели место.

Глава 3

Минут десять я мучился с экраном, наблюдая то дурацкие спортивные состязания – бег по пересеченной местности, то несколько вариантов концертов – Снег был совершенно прав, характеризуя их как самодеятельность. А потом догадался потребовать от экрана обратной связи.

– Выполнено, – мягким женским голосом сообщил экран.

Я сразу повеселел. Теперь можно было надеяться, что на просьбу показать этапы развития мне больше не покажут соревнования команд смешанного возраста, от годовалых младенцев до дряхлых стариков. Этот мир явно питал слабость к спортивным игрищам и непрофессиональной эстраде. Самая безголосая земная певичка или посещающий секцию самообороны подросток заткнули бы их всех за пояс…

– Хочу ознакомиться с историей планеты, – усаживаясь в кресло, попросил я.

– Обобщенный курс?

– Да.

– Общая продолжительность?

– Э… один час.

– Только документальные материалы? Допустимо ли использовать игровые сцены и реконструкции?

– Ну, если они достоверны.

– Подготовка…

Это был не просто телевизор, конечно. Что-то вроде сетевых телевизоров, которые сейчас в каждом доме в Штатах, да и в России уже частенько встречаются. Я представил, как компьютер выискивает для меня файлы по всей планете, формируя персональный познавательный ролик, и покачал головой.

Огромные затраты ресурсов. При такой доступности информации, при таком развитии техники – вести нудную войну? Давным-давно одна из сторон должна была победить!

Куалькуа, компьютерная система, с которой я сейчас общаюсь, не могла быть тем самым разумом, постигшим тебя?

Нет, – кратко и с явным презрением ответил симбионт.

Какие мы гордые…

– Ознакомительный курс выполнен.

– Показывай.

В комнате потемнело. Я вдруг понял, что изображение разливается из экрана, заполняя все вокруг.

– Обучающий режим, – предупредил меня экран.

Вокруг был космос. Только не тот, привычный, что я наблюдал из иллюминаторов корабля. Космос Ядра – звездное безумие, пульсирующие огни. И диск планеты подо мной – я непроизвольно поджал ноги. Кресло оставалось последним реально ощутимым предметом.

– Открытие планеты. Реконструкция.

Планета наплывала. Вот уже я в атмосфере, вот мчусь над поверхностью. Абсолютно знакомая местность – болотистые моря, джунгли.

– Первая колонизация. Десять тысяч триста шесть лет назад.

Я сглотнул комок.

Что?!.

До возникновения городов-государств в Двуречье, до Раннего царства в Египте еще пять тысяч лет.

Цивилизация Тени уже существует и заселяет Вселенную.

– Колонизационный корабль Земли Изначальной. Реконструкция.

Вот это бы показать Сильным расам…

Посреди джунглей в круге выгоревшей земли стоит исполинская металлическая туша. Высота, пожалуй, метров четыреста. И такая дура садится на планеты?

– Первый город. Запись в архиве Земли Изначальной.

Вот это деду бы понравилось. Дома, дороги, поля. Носятся машины – кстати, колесные. Вдали полуразрушенный, точнее – полуразобранный конус корабля. Все верно. Когда в детстве я разбирал с дедом возможные варианты колонизации, мы на этом сходились. Корабль должен использоваться как основа для развития индустрии. Металл, причем готовый к производству. Механизмы многоцелевого назначения. Двигатели – чтобы выжигать джунгли. Оранжереи – чтобы выращивать посевы. Каюты – как временные жилища…

– Первый город. Раскопки.

Да. Вот это деду видеть не следует. Ржавый металл, едва угадывающиеся в обветренном камне контуры стен, памятник – вот памятник сохранился прекрасно, он изображает мужчину с победоносным выражением на лице и грозным оружием в руке, женщину, прильнувшую к нему, она вся – воплощенная нежность и любовь, ребенок на ее руках, с любопытством глядящий вперед. Крепкий памятник. Хороший металл. Даже ума не приложу, как он сохранился десять тысяч лет.

– Первый город, триста лет после начала колонизации. Реконструкция.

Хижины, крошечные и жалкие. Несколько каменных зданий, крытых металлом. Мимо меня проходит человек в латах, с копьем в руке. Какая-то женщина, карикатурно схожая с той, увековеченной в памятнике, низко кланяется стражнику… На месте корабля – земляная пирамида, рукотворная гора, по склону которой ползут точки. Гору венчает храм, обшитый металлом. Изображение наплывает, я мчусь к храму. Человек в пышных одеждах стоит, высоко поднимая знакомое уже оружие. Перед ним распростертые паломники…

– Первый город. Тысяча лет после начала колонизации. Игровая сцена, картина «Обреченные».

Джунгли. Только джунгли. Угадываются очертания горы, но ничего в ней не выдает искусственной основы. А передо мной стоит человек… грязный, заросший, голый, с грубой дубиной в руках. Можно было бы и не предупреждать, что сцена игровая. Все слишком картинно, в худших традициях Голливуда. Кусты шевелятся, расступаются. Показывается зверь. Не очень-то и страшный, размером и видом схожий с пумой. Наверное, и человек так считает – замахивается дубиной, угрожающе кричит. Но из-за его спины вдруг прыгает второй зверь. Крик обрывается. Кровь.

– Конец первой колонизации.

Неужели дед был прав? И колонизация подобным образом – отдельными кораблями, без развитой связи с метрополией – обречена на провал? Или мне сейчас подсовывают то, что я готов увидеть и принять…

– Вторая колонизация. Четыре тысячи лет назад. Реконструкция и записи военных архивов.

Может быть, местность та же самая. Только ее не узнать. До горизонта – стеклянисто поблескивающая поверхность, из нее слегка выступают металлические купола.

– Военная база второй Империи. Реконструкция. Архивные записи менее достоверны.

Ого!

Небо заливает огонь. Небо пылает. Над равниной – всполохи силовых полей. Откуда-то появляются стремительные силуэты кораблей.

Вот это бой. Первые фараоны и царь Хаммурапи объясняли подданным, что именно они владеют Вселенной. Мчались на боевых колесницах, предавались любви и обжорству, торопливо и бестолково молились многочисленным богам.

А настоящие боги вели свои маленькие звездные войны.

– Военная база Союза Развития. Четыре тысячи лет назад. Реконструкция. Архивные записи недоступны.

Еще интереснее!

А внешне – все то же самое. Равнина. Стекло, металл, камень. Корабли. Огонь.

Я просмотрел всю историю войны второй Империи и Союза Развития применительно к отдельно взятой планете. Похоже, с интервалом в пятьдесят-сто лет она переходила из рук в руки, особо при этом не изменяясь. Была небольшая игровая вставка – но суть ее сводилась к любви имперского офицера-контрразведчика и юноши, агента Союза Развития. Да, именно любви. Нет, нормальной. Офицер был женщиной. Староватой и, честно говоря, стервозной, но очень обаятельной. Я даже увлекся сюжетом пятиминутного ролика и поймал себя на мысли, что хотел бы досмотреть фильм до конца.

Третья колонизация произошла две тысячи лет назад. С ее плодами я сейчас и знакомился…

– Третья колонизация. Две тысячи лет назад. Реконструкция и архивные записи.

Кораблей на этот раз не показывали. Просто города – причем во множестве. Меняющаяся природа – джунгли на глазах засыхали и сменялись довольно симпатичными лесами. Грязевые моря расчищались, по ним начинали скользить корабли и яхты. Я невольно залюбовался происходящим – планета на глазах становилась не просто симпатичной, а настоящим райским уголком. Из-за этого воевать? Да они сдурели, эти зеленозадые экологи!

– Вхождение в Тень. Тысяча пятьсот лет назад. Архивные записи.

Я вздрогнул.

Ничего вроде бы не изменилось. Мне демонстрировали тот же самый пейзаж… стоп!

Врата!

Я почувствовал их, как стрелка компаса – магнитный полюс. Те самые «участки поглощения энергии», о которых говорил корабль геометров. Раскиданные повсюду пятна.

А больше – ничего.

– Тысяча двести шесть лет назад. Возникновение зеленого движения. Реконструкция, архивные записи, игровые сцены.

Про Тень больше речи не заходило. Словно упоминания было вполне достаточно и спрашивать про это мог лишь непроходимый идиот. Я тупо смотрел на выступающих экологов, на сетования по поводу гибели «первобытной эндемичной среды», на эксперименты по созданию заповедников для реликтовых форм жизни. Потом пошли эксперименты по приспособлению человеческого организма к первоначальной биологической среде. Несколько раз показывали митинги, перерастающие в столкновения и побоища. Очень спокойно и сухо комментировали. Ощущение было таким, что все данные подобраны без тенденциозности. И зеленые в чем-то правы – на планете могла возникнуть собственная разумная жизнь, но раз уж ее среда уничтожена – то надо максимально сохранить оставшееся, а может быть, и самим вписаться в пустующую экологическую нишу. Чушь, конечно, но вполне благородная. Потом, как-то очень резко, количество зеленых возросло. Причем настолько, что они сравнялись с числом граждан, не желающих меняться. Меня все время не покидало ощущение, что женщины на планете заняты только родами – население явно нарастало ненормальными темпами. Города расширялись, обособлялись зоны обычных людей и зеленых. Потом было достигнуто какое-то соглашение, и население обособилось друг от друга. Зеленые – на северном полушарии, технократы, как я предпочел их называть, – на южном. Поначалу это сняло напряженность. Две сотни лет – взаимные издевки, насмешки, контроль над своей территорией, создание военных формирований. Были даже отрывки из игровой комедии, в которой обе стороны выглядели одинаково глупыми, но в общем-то невинными. Иногда упоминалось о Тени, но всегда в контексте и путано, вроде «мы являемся самым уникальным миром Тени…», «что в нас необычного по сравнению с другими мирами Тени?». Потом зеленые, закончив переделку своих континентов и прибрежной зоны, принялись за океаны. Вот тут-то проблемы и начались в полной мере. Океаны едины. А местная флора и фауна, казалось бы, начисто стертые с лица планеты, легко и жадно захватывали пространство. Пошли взаимные упреки. Самолеты технократов выжигали цепкую чужую жизнь вдоль своей границы, зеленые «сеяли» ее вдоль своей. И преуспевали куда больше. Во всяком случае, океаны уже были полностью приведены к состоянию времен первой колонизации.

Все.

Фильм кончился, иллюзорный мирок вокруг рассеялся. Я опять сидел в комнате перед включенным экраном.

Так, информация получена. Теперь попробуем с ней разобраться. Если отбросить всю лирику – запомнив, впрочем, что в личной жизни обитатели Тени ведут себя как обычные земные люди, с порядочной долей мелодраматизма и вполне здоровыми эмоциями, то что останется? Есть – или была – метрополия. Та самая Земля Изначальная…

– Ознакомительный курс о Земле Изначальной, – попросил я.

– Нет данных.

Оп!

– Совсем? – тупо спросил я. Какое-то время машина размышляла.

– Косвенные. Земля Изначальная – родина человеческой расы. Данный тезис в различной формулировке встречается в игровых сценах и архивных данных.

Так, что еще можно выжать из фильма? Империя…

– Ознакомительный курс о Второй Империи и Союзе Развития, – уже догадываясь об ответе, произнес я.

– Нет данных.

– Косвенные?

– Две политические силы, которые вели активные военные действия в борьбе за господство в Галактике. Первое упоминание – около четырех тысяч лет назад, последнее – около двух тысяч лет назад. В отдельные периоды более прогрессивной считалась Империя, в другие – Союз Развития.

– Ты, – от волнения я начал одушевлять машину, – демонстрировала игровые сцены о Второй Империи и Союзе. Это тоже информация.

– Игровые сцены недостоверны, поскольку противоречат друг другу. Они не могут служить основой для образовательного курса.

Логично. А если зайти с другой стороны…

– Ознакомительный курс по другим планетам Тени!

– Нет данных.

– Ты имеешь данные только об этой планете?

– Да.

Прекрасно. Все упоминания о мире за пределами планеты – лишь косвенные. Это не просто изоляция, это какое-то равнодушие… Но ведь Снег прибыл с другой планеты! Эти самые… Радужные Мосты… Значит, связь есть. В информации просто не нуждаются?

Потрясающе. Да хотя бы элементарное любопытство. Как живут собратья по звездной империи… Даже если они не нуждаются в торговле, в обмене знаниями, но любопытство-то в них есть!

– Что такое Тень? – тихо спросил я.

– Общественно-политико-экономический уклад, являющийся основой современной цивилизации.

Хоть что-то. Значит, от этих данных и начнем плясать. Феодализм, капитализм, коммунизм, технократизм. Тень.

– Когда возникла Тень?

– Около полутора тысяч лет назад.

– В чем отличия Тени от предшествовавших укладов жизни?

– Тень обеспечивает полную свободу и счастье каждой отдельной личности. Тень предоставляет неограниченные возможности для развития и совершенствования каждого индивидуума.

Да уж. Умирающая от голода и жажды зеленокожая девушка посреди комфортабельной тюремной камеры. Длящаяся тысячу лет война!

Я задал еще несколько вопросов, но то ли не нашел верной формулировки, то ли обучающая система и впрямь не имела конкретных ответов. Оставалось лишь надеяться, что в обещанных Снегом книгах будет что-то более толковое. Робкая надежда, конечно. Если информационная сеть не смогла дать ответа, то от книг тем более нечего ждать…

Что еще было странного в рассказанной мне истории планеты?

В общем-то на поверхности лежали странные темпы развития. Если начальный этап выглядел воплощением человеческих представлений о звездной экспансии, то дальше творилось что-то непонятное. Ну, допустим, в период звездных войн наука могла и затормозиться. Постоянное отвлечение ресурсов, массовое уничтожение населения, периоды деградации цивилизаций… Сомнительно, но допустимо. Но потом! Две тысячи лет назад эта планета была колонизирована, на ней сложилось вполне жизнеспособное общество. Дальше она вошла в Тень… и словно все пути развития были обрезаны. Война – на уровне современных земных технологий. Быт в общем-то тоже. Население явно расти перестало. Сколько километров джунглей мы миновали – абсолютно диких, пустых, никому, кроме зверья, не нужных? Городок вблизи базы выглядит нормальным, приземистым, провинциальным городом. У них что же, вся энергия уходит в вялые стычки с зелеными, спортивные состязания и музицирование?

Никогда не поверю! Может, это и устроило бы часть обывателей. Да и любители острых ощущений вроде Снега примут такую жизнь с удовольствием. Но есть же и другие. Подрастают дети, которые мечтают о звездных полетах… дети не могут не мечтать о звездах. Среди толпы самодеятельных актеров прорежется голос такой силы и красоты, что вмиг станет неуместнее жемчуга в навозе. Местным ученым надоест изобретать лишь новое оружие и средства биологической войны.

Разорвало бы этот мир на части, за десяток лет бы разорвало. А они живут так уже тысячелетие!

Я как наяву представил деда. Еще прежнего. В человеческом теле. Дед иронически ухмылялся, дед знал ответ. Понял его еще на планете без солнца. И ответ ему не понравился, вот только он все равно рвался во Врата…

Встав, я подошел к окну. Постарался расслабить глаза, глянуть вяло и равнодушно. Сработало – почти сразу я увидел Врата. Одни – сразу за оградой базы. Другие – вдали, у города.

А почему не работает транспортная сеть? Послушно перенесла меня на эту планету… кстати, почему именно сюда? И куда попали остальные? К зеленым? На другую базу? Или на иную планету?

Нет ответов. Значит, придется спрашивать живых людей. С риском, что буду выглядеть как человек, спрашивающий «зачем мы дышим?», «каким отверстием тела принимать пищу?». И все равно спрашивать придется.

– Петр.

В дверях стоял Галис.

– Ты освоился?

Я пожал плечами.

– На пленную ты посмотрел, – констатировал капитан. – Какие мысли? Что мы жестокие садисты?

– Не знаю, – честно ответил я. – Ваша война…

– Теперь и твоя.

Я промолчал.

– Да, мы сознательно ставим пленных в максимально неприятные… для них… условия. – Галис вздохнул, прошелся по комнате. Покосился на работающий экран. – С историей знакомишься… молодец… Да, Петр, мне тоже неприятно, что та несчастная дура помирает от голода рядом с пищей. Что стоит на цыпочках, боясь коснуться ни в чем не повинного ковра. А что делать? Подскажи? Спасибо Тени, мы навсегда ушли от логики быстрых решений. Утратили эту соблазнительную возможность… как бы я хотел, если бы только ты знал…

Он закусил губу.

– Думаешь, почему я не летаю? Да не выдержу я. Не ограничусь патрулированием. Выжгу весь их континент в золу.

Галис говорил вполне серьезно. И я как-то сразу поверил – это возможно. Один пилот, на одном самолете… выжжет целый материк. Мне стало немного не по себе. И в то же время Галис стал куда симпатичнее.

– И они это понимают… – задумчиво сказал Галис. – Обидно, конечно, что все эти ненормальные собрались у нас. А что делать-то? Здесь мой дом. И он мне нравится. Я не Снег… у него-то точно корней нет и не будет. Повоевать, поесть, пройти с гордо поднятой головой мимо восторженных девиц…

– Он это говорил о Лайде, – неожиданно заложил я Снега.

– Лайд – совсем клинический случай, – легко согласился Галис. – Я сразу понял, долго у нас не задержится. Ему масштабы покруче были нужны. На его «Дельте» я перед вылетом блокировал тяжелое вооружение.

Усевшись в кресло, Галис испытующе уставился на меня. Что-то его смущало.

– Так какой же выход у вас? – быстро спросил я.

– Держаться, – легко, словно ожидал этого вопроса, ответил Галис. – Рано или поздно зеленые сломаются. Поймут, что их мечта здесь не осуществится. А половинка мира их не устроит. Пусть мигрируют, ищут счастья в другом месте. Мало, что ли, планет?

Я неуверенно кивнул.

– А тебе что у нас надо? – вдруг спросил Галис. – Петр? Воевать ты вроде бы не рвешься… В городе я тебя тем более не представляю. Объясни, парень. О чем ты мечтаешь?

Похоже, мне сейчас объяснят, что не желают видеть в своих рядах…

– Честно?

– Конечно. – Капитан улыбнулся.

– О счастье для своей планеты.

– Ну… – Галис покачал головой. – Ну и задачка. Ладно, допустим, ты умнее всех. Все на твоей Земле ошибаются. Один ты прав. – Он ухмыльнулся, как человек, потрясающе тонко пошутивший. – Тогда что ты у нас ищешь? Здесь для тебя счастья нет. Самонадеянно так говорить… только я ведь вижу!

– Если бы я сам знал, что ищу… – прошептал я.

Галис кивнул.

– Верю. Мой тебе совет, Петр… войди во Врата.

Предложение убираться с планеты было высказано.

– Я уже вошел.

Галис потер подбородок:

– Тогда и не знаю… тогда я не прав. Что ж. Доверимся Тени.

– Доверимся, – осторожно согласился я. Ну! Скажи еще что-нибудь!

– Пойдем, я покажу тебе «Дельту», – предложил Галис. – Пока уж ты здесь – будешь работать на равных с ребятами. Может, и найдешь себя…

В последней фразе уверенности не было совершенно.

– Много людей на базе? – поинтересовался я по пути к ангару. Странной казалась эта пустота…

– Сейчас – никого, кроме нас. А вообще – триста двадцать шесть человек.

Ого. У меня уже создавалось ощущение, что все военные действия ведутся десятком фанатиков…

Галис сделал паузу и добавил:

– Без тебя. Я пока не стану тебя считать, хорошо?

Да уж как угодно… Считай не считай – я и впрямь здесь чужой.

Двери ангара разошлись перед нами, Галис на миг остановился:

– Ты не привык к мысленному управлению?

– Нет.

– Хорошо. Код входа – «тревога».

– Запомню, – жадно вглядываясь в освещенное нутро ангара, ответил я. Помещение было небольшим, да и стоящие внутри машины размерами не отличались. Чуть поменьше земного истребителя. «Дельтами» их называли, очевидно, из-за треугольной формы. Можно было условно выделить небольшие толстые крылья, зеркальный колпак вверху скрывал кабину. «Дельты» стояли прямо на плоском брюхе, никаких колес или опор я не заметил.

– Как я понимаю, машина незнакомая, – обронил Галис.

– Абсолютно.

– Эта будет твоей. – Капитан подошел к ближайшему аппарату, похлопал по гладкой обшивке. – Здесь все машины новые. Открытие кабины будет на слово… на слово «гость».

Я проглотил насмешку.

Галис выжидал, и я негромко сказал:

– Гость…

Зеркальный колпак растаял, превратился в сверкающую гибкую ленту. Лента поползла вниз, словно язык металлического зверя.

– Входи, – иронически предложил Галис.

Неуверенно ступив на блестящую поверхность, я приготовился карабкаться вверх. Этого не потребовалось – лента дрогнула под ногами и буквально впихнула меня в кабину. Потеряв равновесие, я рухнул в широкое кресло. То мгновенно зашевелилось подо мной, обтекая тело. «Лесенка» уже трансформировалась обратно в колпак. Изнутри он был идеально прозрачен.

– Ну как? – спросил снизу Галис.

– Очень любопытно, – буркнул я. Интересно, он меня слышит?