Служителей церкви стало меньше, но репутация церкви поднялась, а те, для кого служение оказалось призванием, поднялись на невиданные высоты. Они помогали людям, исцеляли, учили, спасали, не приближались к королевской, но…
Но их было слишком мало. И именно поэтому они не могли помочь очень и очень многим. А у меня была идея, как это положение исправить.
– У тебя есть план, девочка?
– У меня есть один грандиозный и великолепный план. Единственное, он абсолютно безумный. Но он перетянет на мою сторону не только церковь, но и многих общественных деятелей, меценатов.
Популярность среди народа – то, что поможет мне противостоять не только Эваланжелине, но и многим другим аристократкам. Потому что аристократы переменчивы, корыстны и всегда есть шанс, что если ты сама переманиваешь их деньгами, то кто-то еще может сделать также. Любовь народа – другая. И мне она нужна. Как и поддержка церкви.
– Расскажи. Ты не единственная фаворитка, которая творила безумные и правильные вещи, – улыбнулась Элизабет.
– Я хочу три вещи. Дать возможность обедневшим аристократам зарабатывать на жизнь, получить поддержку народа, сделав для них действительно что-то полезное, и получить поддержку церкви, – ответила я, а после изложила свой план Элизабет, получив восхищение и недоверчивое покачивание головой.
– Что вы думаете?
– Я думаю, что твой план великолепен, – улыбнулась женщина. – Но это и впрямь безумие. Ты ведь это осознаешь?
– Осознаю. Но он же потрясающий.
– Потрясающий, – подтвердила Элизабет. – И тебе нужна будет моя помощь.
Она не спрашивала – утверждала. Конечно, нужна. Договориться о деловой встрече со священником – дело ой какое непростое. Нет, прийти покаяться в грехах или получить исцеление возможно, а вот на мирские пустяки они обычно не отвлекаются. По крайней мере, на всяких аристократов, особенно таких незначительных, как я. Да и рядовой священник не подойдет, нужен тот, кто будет стоять достаточно высоко, чтобы принимать глобальные решения.
У меня нет шансов, но Элизабет – другое дело. О ней мало знала общественность, но знали все в деловых кругах. Меценат. Это о многом говорит.
– Нужна.
– Я договорюсь с одним моим знакомым. Он нетерпелив, но в высшей степени благороден. И давно ищет способы и возможности поднять уровень жизни простых людей. Можно сказать, что тебя с твоим предложением ему подошлет судьба. Постараюсь устроить вашу встречу как можно быстрее.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Безумство и радость бурлили во мне. Я всегда была счастлива заниматься чем-то интересным и одновременно полезным, но раньше масштаб был иным. Да и вопрос, над которым я так страдала – что же мне делать как фаворитке – решился. Если у меня все выйдет, то это будет просто потрясающе.
– Но, Оливия, ты понимаешь, что будет, когда ты все осуществишь?
– Я решу много проблем…
– Нет, я не об этом, – перебила меня Элизабет. – Священники ни за что не станут скрывать твое имя. О тебе будут говорить и служители церкви, и простой народ. Ты станешь любимицей народа. И твое могущество и влияние станут беспрецедентными. Ты готова к такому?
Я пожала плечами:
– Чем-то придется жертвовать. Но оно того стоит.
– И что ты будешь делать?
– Ничего, – ответила я.
– А когда придет королева?
Я улыбнулась и ответила:
– Посмотрим. Посмотрим, будет ли королева достаточно достойной и сильной женщиной, чтобы стать более влиятельной и могущественной в этой стране.
Кому-то недостойному я не отдам ни Джейкоба, ни Даррена. Хотя, признаюсь, я бы не хотела отдавать их никому.
Элизабет
Эта девочка… девушка… женщина. И впрямь хищница, как и говорили мне Даррен с Джейкобом. Они не ошиблись. Сейчас, когда ей дали почувствовать власть и силу, она расцвела. Нежная и трепетная фиалка оказалась колючей фиолетовой розой.
И это хорошо. Я бы не хотела, чтобы мои мальчики, те, кого я воспитывала, встретили женщину, которую нужно было оберегать. И которая не стала бы им помощницей. Нежные беспомощные цветы не подходят для королевской власти. Она их губит или превращает в ядовитых змей. Тех, кто теряет много своего, тех, кто творит ужасные вещи. Она превращает их в таких, как я. Из слабых другие не получаются.
Но у Оливии все будет хорошо. Такие стойкие и сильные женщины, как Оливия, расцветают, сохраняют свой характер и становятся поддержкой и опорой мужчинам.
Жаль, как же жаль, что у нее такая слабая семья. Будь у ее рода или богатство, или влияние – хотя бы что-то – Даррену не пришлось бы разыскивать себе королеву, чтобы укрепить свое влияние.
Но его отец – мой возлюбленный – оставил страну в таком состоянии, что без могущественной королевы ее не удержать. Нет, власть сохранить можно, но какой ценой? Уже сейчас аристократы осмеливаются плести интриги и козни, возражать приказам Даррена и Джейкоба. Если бы не магическая сила их обоих, то страна давно бы погрязла в гражданской войне. Я не сомневаюсь, что Даррену и Джейкобу хватит сил, чтобы удержать власть в своих руках, но это обернется реками крови и тысячами жизней.
И они не станут платить такую цену. Свою жизнь могли бы и отдать, но подвести подданых? Никогда. Не такими их растили. Не такими трусами я их любила как мать.
И мне оставалось только грустить и гордиться, потому что Оливия прокралась в самое сердце Даррена и Джейкоба. Влюбила их в себя за такое ничтожное время, что мне даже не верилось. Они сходили с ума, восхищались и обожали ее – я это видела по их глазам, поступкам, по несвойственному поведению.
По сброшенным маскам. Раньше они были такими – искренними и откровенными – исключительно с парой человек. Но теперь среди таких людей была Оливия. Она этого не видела, не осознавала, но, к моей нескончаемой радости, была влюблена в них обоих ничуть не меньше.
И если раньше у них не было никаких шансов остаться вместе навсегда, то сейчас их было чрезвычайно мало, что уже огромное достижение.
Я знала, что Даррен разрабатывает сложнейшие проекты, рискует, проявляет весь свой дипломатический талант, чтобы усилить власть, чтобы принимать самые важные решения для сердца самостоятельно. Но понимала, что при самых невероятных достижениях он не сможет получить ту, которую любит. Даже если Джейкоб подтолкнет всех. Не хватит буквально шага.
Но если Оливия, в глазах которой я прочитала решимость бороться за свою любовь, сделает этот недостающий шаг, то все может измениться.
Так что пусть творит свои безумства, пусть реализует прекрасный план, пусть остается не только в сердцах моих детей, но в их руках.
Глава 13
Я нервничала. Очень сильно, даже позволила Джейкобу и Даррену это заметить, хотя обычно прекрасно держала себя в руках. И теперь в церковь на встречу с со священником Рановелем я ехала не одна, а вместе с принцем нашего королевства в удобной, но достаточно скромной карете.
– Лив, ты уверена, что тебе это нужно? – спросил Джейкоб. – Можно вернуться обратно, отдохнуть, полежать…
– Заняться любовью – и так с утра до ночи? – улыбнулась я Джейкобу, не пытаясь скрыть раздражения.
Я влюбилась в него, но не замечать некоторых недостатков, один из которых – желание закрыть меня от всех невзгод, запереть в эдакой золотой клетке. Чтобы я не нервничала, не волновалась и ни о чем не беспокоилась. При этом нельзя сказать, что ко мне относились как к беспомощной дурочке, но вот эта гиперопека иногда раздражала.
Хотя кто бы мог подумать, что именно Джейкоб, славящийся своей свободолюбивой натурой и способностью как вызывать на дуэли, так и флиртовать, окажется таким собственником?
В отличие от куда более понимающего Даррена, который в ответ на мое стремление к большему лишь одобрительно кивал.
– Хочешь – делай, – говорил он. – Мы поддержим, поможем исправить ошибки и посоветуем. Так что действуй без страха.
Впрочем, вдвоем они друг друга прекрасно уравновешивали. Да и я сама их – тоже. Ведь спокойный и рассудительный Даррен, который предпочитал действовать медленно, но верно, нередко спорил с порывистым Джейкобом. И нельзя сказать, что чаще был прав один, а другой – не прав. Истина находилась где-то посередине. И мои доводы, нередко оглашенные прямо в постели, зачастую играли ключевую роль в выборе способа решения проблемы.
Для кого-то это показалось бы не по-королевски или глупо, но, как показала практика, работало отлично: проблемы решались максимально эффективно и безболезненно.
Я вырвалась из своих мыслей и посмотрела на Джейкоба, не сводившего с меня глаз.
– Что?
– Я волнуюсь, ты волнуешься, я всего-то хотел выбрать вариант, при котором мы оба будем спокойны.
– Я не буду спокойна, если не закончу это дело. Я мерно и верно сожру сама себя, если останусь все такой же бесполезной и никчемной.
– Ты не…
– Я да, – отрезала я. – Я знаю, что помогаю вам как источник. И никогда этого факта умалять не буду. Но, Джейкоб, я ведь не только сосуд для поглощения негативной магии, я еще и человек.
– Я знаю, Лив, знаю, сладкая. – Джейкоб развел руками и поднял их ладонями ко мне, показывая, что сдается. – Думай я как-то иначе, я бы не предлагал и не спрашивал, я бы делал так, как удобно мне. А если бы так, как удобно мне, кто-то не делал, то я бы с этим человеком не связался. Но ты другая, Лив, не только источник, но и самая дорогая женщина в моей жизни. Женщина, в которую я влюблен. Именно поэтому я спрашиваю, но не сделаю так, как ты не хочешь. Так что не злись на меня всерьез, ладно?
– Ладно, – я ответила, даже не задумавшись.
Все мои мысли остановились на признании Джейкоба. Он влюблен в меня? Как можно сказать такую важную вещь мимоходом? И теперь я злиться не должна?!
– Ты снова злишься? – Джейкоб удивленно посмотрел на меня.
– Конечно. О важных вещах я бы хотела узнавать заранее, – честно ответила я.
– О каких важных? – спросил Джейкоб, но я видела – и без меня понял, всего лишь лукавил.
– О том, что мои чувства, оказывается, взаимны, – ответила я и с вызовом посмотрела на мужчину.
Очень и очень довольного мужчину. Гордого. Расплывшегося в улыбке. Кажется, не только его чувства были для меня сюрпризом, но и мои – для него.
– И почему мы едем к священнику, а не домой? – рыкнул Джейкоб.
Я лишь улыбнулась в ответ на риторический вопрос.
Карета тем временем подъехала к храму – скромному добротному зданию, покрытому белой краской. Краска была зачарована с помощью двух шаров на воротах. Стоит кому-то из священников пасть в грех, как шары начинают темнеть, а стены храма покрываться серостью и пылью.
Сейчас же храм едва ли не сиял: настолько белой была краска. Это означало одно – мне предстояла встреча с высокопоставленным священником, потому что сан зависел от чистоты и приверженности вере.
Джейкоб помог мне выйти из кареты, но дальше не пошел: мы договаривались о беседе наедине. Разговор со священником, пусть и мужчиной, никогда не опорочил ни одну девушку, так что в этом плане никаких проблем не было. Были они в другом: в том, что человека, у которого так мало грехов, трудно убедить в необходимости чего-то материального.
Около ворот меня ждал сам помощник священника, что легко можно было понять по его светло-серому одеянию. Помощниками становились те, кто в будущем планировали стать священниками. Будучи помощником, можно было узнать, подходит ли работа священником, но при этом не получить кару за грехи. Помощник представился, поприветствовал меня, а после повел внутрь храма.
Коридор с высоким потолком, факелы на стенах, статуи богов вдоль стен. Зал с главными богами, а после – проход в неприметную дверь, еще один коридор – и вот я уже в кабинете священника Рановеля.
Мужчина лет сорока с длинными волосами, забранными в хвост. Он казался скорее ученым и магом, чем священником. И лишь невероятно светлые зеленые глаза – у всех священников глаза после принятия силы богов светлели – горели мудростью и свидетельствовали, что священник предо мной и впрямь могущественный.
– Леди Оливия, доброго дня. Пусть лучи богини солнца озарят ваш путь, а грехи и тьма не цепляются к вашим ногам. Меня зовут Рановель, леди Элизабет попросила меня выслушать ваше предложение, сказав, что оно может принести много света на эти земли.
– Доброго дня, – я чуть склонила голову в знак уважения. – Я очень надеюсь, что мое предложение заинтересует вас.
– И окажется выгодным, верно? Мы не имеем права говорить на языке выгоды, но иногда, ради всеобщего блага, мы можем выслушать тех, кто разговаривает на этом языке.
Это он так намекает, что я могу говорить прямо? Вот почему встреча со священником меня пугала! Иногда не просто понять, что они имели ввиду под тем или иным выражением.
– Я надеюсь, что мое предложение вы не будете рассматривать лишь как средство получения выгоды, потому как в нем заложены и другие, более чистые мысли, – ответила я.
– Что, расскажите, леди Оливия, какое у вас к нам предложение.
Когда я только думала, что могу сделать для королевства, то перебирала разные варианты. Создать какое-то дело? Навряд ли получится. Тут нужны особые навыки, какие-то таланты, а я в себе таких не находила. Стать меценатом для какой-то части населения? Тогда для какой? И каким образом мне это сделать? Я никогда не была достаточно богатой, чтобы научиться обращаться с большими суммами. Я не разбиралась в искусстве как та же Элизабет, которая легко находила талантливых художников. Джейкоб или Даррен помогли бы мне, но это вроде я должна сама была что-то сделать, а не добавить королю и принцу забот, пусть и важных для королевства.
Я, как мне и советовали, думала о том, что меня волновало. Судьба источников? Несомненно! Но с этим вопросом даже король ничего не мог поделать – сознание людей, их отношение к источникам нужно было менять медленно и плавно.
Беднеющие аристократы, к которым относилась когда-то и я? Да, пожалуй. Причем у моей семьи все было не так уж и плохо. Да, были долги, не было каких-то возможностей, слуг минимум, но отец крепко руководил финансами, а брат был достаточно талантлив, чтобы посещать академию без оплаты, более того, за превосходную успеваемость он даже деньги получал. А после окончания академии присоединился к отцу и помогал с делами, из-за чего наша семья жила довольно неплохо. Но у многих аристократов была другая ситуация. Не все умели обращаться с деньгами, не у всех получалось вести какое-то дело или правильно вкладываться. Некоторым аристократам приходилось даже распродавать свои имения, доставшиеся им от предков, чтобы поддерживать какой-никакой уровень жизни. Некоторые отдавали своих дочерей замуж за стариков или просто богатых мужчин. А некоторые люди сами стремились замуж и жениться на ком-то побогаче, лишь бы не обременять семью.
Если бы для этих аристократов существовала какая-то работа, которая не презиралась обществом, а, наоборот, поощрялась, то это бы значительно улучшило их положение и дало свободу выбора.
А еще оставались бедные люди, для которых хотелось сделать хоть что-то. Нельзя сказать, что Даррен мало делал для королевства – при его правлении люди прекратили голодать. И это уже было огромным достижением. Для многих простых работяг король, который смог избавить их от голодной смерти – настоящий герой. Но не голодать и хорошо жить – это разные вещи.
Я много размышляла обо всем этом, пока не поняла, что проблемы небогатых аристократов и беднеющего населения можно решить одновременно, если есть деньги.
Что может улучшить жизнь простых людей? Конечно же, образование. Научить людей читать, писать, считать – и сделать грамотность повсеместной.
Как улучшить положение аристократов? Дать им возможность зарабатывать. Зарабатывать, обучая простое население.
Конечно, аристократам надо платить. Но у меня огромные запасы золота, которые я понятия не имела, куда потратить. Даррен и Джейкоб обеспечивали меня всем необходимым! Даже книги, которые я любила, можно было найти в королевской библиотеке, а театры и выставки как фаворитка я могла посещать бесплатно, ни о чем не беспокоясь – мое посещение прибавило бы любым мероприятиям популярности.
Получалась вроде бы красивая схема. Аристократы, которые в обязательном порядке получали образование, начинают обучать несколько десятков простых людей. А я этим аристократам плачу. Но были две проблемы. Первая – конечность моих финансов. Лет десять я бы могла аристократам платить, а дальше – уже проблема. Но она легко решалась: надо было бы через несколько лет, когда простые люди осознают полезность такого обучения, внести небольшой дополнительный налог, который бы легко покрывал стоимость учителя.
Вторая проблема – это работа аристократов. Это ведь аристократ! И тут какая-то там работа? Моветон! Даже хуже. Потом ни в одном приличном обществе не показаться. А для аристократов это важно.
Поэтому надо было, чтобы кто-то правильно преподнес это работу для аристократов, заверив, что она в высшей степени важная, благородная и идеально подходит для аристократов. Кто-то влиятельный. Кто-то, с кем будет невозможно поспорить. Кто-то, кому не будут вставлять палки в колеса и не посмеют идти наперекор.
Церковь. Если бы церковь взяла на себя эту роль, то дальше дело пошло бы как по маслу!
– У вас интересные идеи, госпожа Оливия, – священник Рановель восхищенно улыбнулся. – Идеи, достойные фаворитки короля этой страны. Но…
– Но станет во главе этого всего? – спросил Рановель. – Вы?
– Меня бы устроила должность мецената и помощника, – ответила я честно.
Управлять всем этим? Магия упаси! Даже если церковь поручится за эту работу для аристократов, даже если все аристократы возьмутся за нее, то проблем будет море! Например, кто объяснит аристократам, как обучать?
Лучше всего это сделает церковь. У них уже был проект по повышению грамотности среди простолюдинов, но им не хватило людей и средств для масштабной реализации. Я готова помогать не только деньгами, но и идеями, организацией, участием, но полностью управлять всем – не мое. И если это дело будет управляться священниками, то церкви это будет выгодно – несмотря на все усилия, репутация церкви в отдаленных от столицы городах и деревнях была не лучшей. Но как только они организуют уроки для простых людей, то все изменится.
А для меня организация такого масштабного действа будет весомым вкладом в развитие королевства, так что свою роль как фаворитка я выполню.
Обоюдная выгода. Правда, у церкви она будет даже больше, чем у меня. А потому самое время добавить ко всему небольшую просьбу.
– Значит, госпожа Оливия, слава вас не интересует? – улыбнулся Рановель. – Вы ведь понимаете, что это могло бы сделать вас знаменитой среди простого населения?
– Оно и так сделает, – ответила я, улыбнувшись. – Пожалуй, даже больше, чем нужно. Но я бы хотела, чтобы в этом деле вела церковь. Правда, у меня будет одна небольшая просьба.
– Что ж, вы правы, я бы хотел этим заняться. Какая просьба.
– Раз я стану меценатом, мне бы хотелось получить поддержку церкви.
– В каком деле?
Я чуть мотнула головой и смущенно улыбнулась:
– Среди аристократов. Видите ли, я происхожу из скромной семьи без влияния, а потому некоторые аристократы не считаются со мной. Вы же можете это изменить.
– Церковь не вмешивалась в дела аристократии уже несколько десятков лет. И я считаю это самым правильным решением, – нахмурился Рановель.
– Я не прошу вас вмешиваться. Всего лишь придать мне… значимости, посетив официальный королевский бал. Ведь, несмотря на то что представители церкви отказываются посещать балы, короли все еще присылают вам приглашения.
– Это верно. Что будет в том случае, если я откажусь прийти на бал?
– Ничего, – грустно улыбнулась я. – Я не откажусь от этого дела ради такого пустяка. Но вы действительно позволите мне страдать от притеснения аристократии? Ведь совсем скоро благодаря организации обучения мое имя крепко свяжется с церковью. Вам этого не избежать.
– Посещение бала, да? Я об этом обязательно подумаю, госпожа Оливия, благодарю за уделенное время. Мне необходимо посоветоваться с другими представителями церкви. Я пришлю вам письмо.
На этом мы распрощались со священником Рановелем. К карете я подходила уставшая и вымотанная. Не каждый день мне приходилось так выкручиваться. Стоило подойти к карете, как меня тут же затащили внутрь и крепко обняли
– Что такое?
– Обнимаю. То ли ободряюще, то ли утешающе. Тут уж сама выбирай. Как все прошло, сладкая?
– Пока не знаю, Рановель сказал, что рассмотрит мое предложение. До королевского бала осталось буквально две недели, так что время есть.
– Хорошо, – ответил Джейкоб, чмокая меня в макушку. – Но помни, что главная твоя защита – это мы с Дарреном. Ты всегда можешь пожаловаться нам – и мы решим.
– Даже во вред себе?
– Главное, чтобы тебе во благо, Лив.
– Расстроена?
– Немного, – ответила я.
Все-таки я думала, что священники сразу же со всем согласятся.
– Тогда позволь мне тебя утешить, – шепнул Джейкоб. – Я отличный утешитель, можешь поверить и проверить.
Пара незнакомых слов – и внутри кареты стало абсолютно тихо: ни одного звука не доходило с улицы. Заклинание тишины? Зачем?
– Проверить? Что ты задумал?
– Кое-что абсолютно неприличное. Ужасно неприличное, что тебе должно ужасно понравиться.
– Я не уверена… – начала я, но Джейкоб лишь усмехнулся и поцеловал меня.
А после легко, словно я ничего не весила, ухватил меня под мышки и усадил на колени. Лицом к лицу.
– Нет, так не пойдет, – внезапно сказал мужчина и, подхватив меня под ягодицы, усадил так, чтобы мои ноги обхватили его бедра с двух сторон.
Кажется, Даррен называл эту позу позой наездницы? Когда мы пробовали это сделать в постели, я жутко смутилась, не понимала как двигаться и что делать, а в итоге все закончилось более… классически.
– Ты хочешь прямо здесь? – спросила я, понимая, что теплая волна уже разрастается во мне.
Поднимается, туманя голову и заставляя забывать обо всем на свете. Эти мужчины слишком приучили меня к своим рукам, жарким поцелуям и неистовым прикосновениям. Еще недавно я бы сгорела от стыда, если бы кто-то мне сказал, что я буду сидеть на мужчине, бесстыдно раздвинув ноги, обнимая его за шею и безостановочно целуясь. Однако сейчас…
Сейчас я хотела его.
– Прямо здесь мы лишь начнем, – пробормотал Джейкоб, расшнуровывая верх моего платья.
Стянул белье ровно на столько, чтобы обнажить грудь. Его рука легла поверх и сжала.
– Сядь-ка ровно, – попросил Джейкоб.
– Зачем? – спросила я, но послушно выпрямилась, хотя я и хотела также откровенно прижиматься к горячему мужскому телу.
– Позиция удобная, – ухмыльнулся Джейкоб.
– Удобная? Где… – последнее слово вырвалось вдохом, когда Джейкоб лизнул сосок.
Он не соврал, ничуть. Я вцепилась в его плечи и из последних сил сдерживала желание начать умолять его побыстрее помочь мне достигнуть пика.
Наигравшись с моими сосками, руки Джейкоба тут же скользнули под юбку, погладили бедра и прикоснулись к той самой точке, где копилось все мое наслаждение. Раньше я бы с удовольствием приняла все наслаждение, что он мне дарит, но теперь было иначе: я тоже научилась доводить Джейкоба до пика. Едва соображая, я, ругаясь сквозь зубы (что совершенно не положено леди!) расстегнула брюки Джейкоба и прикоснулась рукой к твердому горячему члену.
Пика мы достигли одновременно. И я спрятала лицо на плече Джейкоба, пытаясь отдышаться. Шумное дыхание мужчины свидетельствовало, что его все произошедшее не оставило его равнодушным.
– Ну что? Я прошел проверку? – все-таки усмехнулся Джейкоб.
– М-м-м…
– Тебе не понравилось?
– Понравилось, но слишком мало, чтобы оценить ваши способности правильно, – хмыкнула я Джейкобу прямо в ухо.