Выход вниз

СС – овцы главные враги. Коля об этом не забывал. Он умолял Че разрешить активные действия. Но команданте был не приклонен:

– Диверсия, всего лишь искра революции. А нам нужен огонь. Ассимиляция превращает наших врагов в топливо. На этом этапе штаб санкционирует исключительно наблюдение. Ждите приказа и продолжайте собирать сведения, агент.

Рыжий самозабвенно, забыв о сне и отдыхе, следил за вражеской ордой. Записывал, классифицировал, анализировал и ежечасно докладывал. Ситуация стремительно менялась и командование должно оставаться в курсе.

– Ассимиляция – это особая акция, – разговорился как-то команданте. – Она сделает из тебя сверхчеловека. А ты, боец, честно скажи: готов ли ты превратиться в сосредоточение витальных аффектов бытия? Готов стать творцом благословенной жизни? Идеального мира? Готов, как и мы, нести ношу ответственности за будущее всех цветочков, зверьков и человечков на обглоданной планете? Готов стать вектором развития?

Коля отвечал честно: «Нет. Еще нет»

– Жди приказа, – обнадеживал его Че. – Разрешить ассимиляцию компетенция вождя.

Рыжий ждал. Продолжал вести наблюдение. В свободное от службы время, по собственной инициативе, затеял любопытное исследование. Секретное. «Чем человечишка старше, – рассуждал он, – тем он безобиднее. Чем моложе, тем эгоистичнее и злее. Значит, иерархия в стане врагов напрямую зависит от роста. А рост и возраст связаны! Вот я вас и раскусил!» Дальнейшие наблюдения подтвердили догадки. Рыжий подробно вел возрастную – ростовую статистику. Особенно интересно военная субординация наблюдалась в троллейбусе. Те, что помоложе, уступали место тем, кто постарше. Но не всегда. Иногда наоборот, старики уступали место совсем мелким. Парадокс! В чем логика? Мотив? Днем и ночью ломал он голову над этим вопросом. Ответ был где-то совсем рядом. Притаился, наблюдает и посмеивается над усилиями искателя. Усилия делались все более и более значительными. Иногда Рыжему казалось, что начальство стало догадываться о его несанкционированной активности. Все равно, напрямую докладывать, агент не смел. Пока. Следовало, для начала, собрать доказательную базу.

Практическое подтверждение сырой теории нашлось неожиданно. Так бывает всегда.

– Пошел вон, алкаш! – орала жирная тетка.

Подключились другие пассажиры троллейбуса.

– Фу, бомжара. Провонял здесь все, – подначивал тетку старикашка с тростью.

Сильные, обижая слабого, вдруг делаются солидарными.

– Позорище! Молодой же еще. Иди работай, лодырь! – орал здоровенный мужик, брезгливо подталкивая Рыжего к дверям.

Дверь троллейбуса отворилась. Мужик, легким пенделем, столкнул бомжа вниз, на асфальт. Коля упал и больно ударился коленом. Но продолжал упрямо молчать. Он знал, если заговорит, они узнают в нем шпиона. Тогда ему конец. Гуантанамо.

– Помогите, пожалуйста, – прозвучал над головой женский голос.

Коля поднял глаза. Плотная женщину средних лет держалась за детскую коляску. Здоровенный мужик, тот, что столкнул Колю с подножки, как по команде, сошел сам. Схватил коляску и поднял ее наверх. На мгновение, перед Колей промелькнул совсем крохотный СС – овиц. Двое взрослых, с почетом и благоговением, с уважительной аккуратностью подняли коляску младенца в троллейбус. И остальные пассажиры как-то засуетились. Наверняка и до этого, и после мелкого будут катать на собственной колеснице, носить на руках и до смерти за него волноваться.

«Вот оно! – осенило Рыжего. – Вот кто у них самый главный. Как же я раньше не догадался!? Идиот!»

Тем не менее, теория оставалась теорией. Для научного обоснования Коля нуждался в чем-то более весомом. А предпринимать что-либо без санкции «Центра», равносильно предательству. И он решился. Решился доложить Че Геваре о своих исследованиях.

– Что вы предлагаете, агент? – спросил команданте, внимательно его выслушав.

Коля отметил для себя, как в один миг вырос в глазах Че. К нему обращались на «вы» и с необычайным уважением.

– «Язык», команданте! Предлагаю взять пленного.

– Мы подумаем! – сухо ответил начальник.

Коля занервничал. Напряжение и фанатичная самоотдача пошатнули его здоровье. А тут еще нерешительность «Центра». Он не выпускал из рук спутниковый телефон. Метался по скверу как тигр в клетке. Наконец телефон зазвонил.

– Позывной «Рыжий», – ответил Коля, почувствовав костным мозгом, что звонит Он.

– Товарищ Рыжий, – заговорил вождь с кавказским акцентом.

– Да, товарищ главнокомандующий. Агент Рыжий на связи! – с трудно скрываемым волнением отметился Коля.

– Перейдем сразу к делу, – Коля услышал, как вождь затянулся из огромной трубки и выпустил струю маскировочного дыма. Даже через трубку телефона Рыжий почувствовал запах ядреного кубинского самосада. – Товарищ Че мне доложил о ваших наблюдениях. У нас возникли сомнения. Скажите вы Übermensch? Только честно, товарищ Рыжий. Нам врать не надо.

– Нет, товарищ С ..

– Обойдемся без имен, – перебил вождь.

– Так точно, товарищ главнокомандующий. Разрешите продолжить?

– Я вас слушаю.

– Нет, – уверенно сказал Коля. – Я не сверхчеловек. Пока. Но я чувствую, что готов. Определенно готов.

– Хорошо, товарищ Рыжий, – глубокая затяжка, выдох. – Я лично санкционирую ассимиляцию. Товарищ Че проведет дальнейший инструктаж.

Коля не поверил собственным ушам. Сам вождь, товарищ С …, главнокомандующий, говорил с ним. Мало того, санкционировал инициативу. Как бы далеко не была победа мировой революции, но свою, пусть маленькую, победу Коля Рыжий уже одержал. По лицу пробежала усталая улыбка чемпиона.

Снова зазвонил телефон.

– На связи, – воодушевленно ответил Рыжий.

– Ты не зазнавайся, – заговорил команданте. – Слушай и запоминай. Возьмешь языка. Из рядовых СС – овцев. Ассимилируешь его. По полной. На этот раз без жидкого дыма. Только плоть и кровь. Ты понял?

– Так точно!

– Результат доложишь. И, это. Не затягивай.

«Времени мало! – испугался, и в то же время обрадовался Коля. – Надо действовать. Жидкий дым для педерастов. Сверхчеловеки едят плоть и кровь. Я ассимилирую каждый кусочек его тела, каждую каплю крови. Как лев ассимилирует антилопу. Время пришло! Сверхчеловек – это хищник, все остальное еда!»

У школы, по обыкновению, патрулировали СС – овцы. Они по кругу гоняли свои танки, время от времени бряцая глухими звонками. «Это просто, – размышлял Рыжий, – как с велосипедом. Главное, – взмолился он, – чтобы «язык» остался один. Чтобы отбился от группы» И бог сверхчеловеков услышал молитву атеиста. В пяти шагах, на асфальтированной дорожке, остановился танк. СС – овиц слез с седла. Наклонился поправить штанину. «Знаки! – решил Коля. – Медлить нельзя» Рыжий взял заранее приготовленный осколок гранитного камня. Выпрыгнул из кустов и оглушил врага. Тело пленного оказалось легким. Легче чем Рыжий предполагал. Перекинул языка через плечо и побежал вглубь парка.

Смеркалось. Осторожность сверх хищника и чутье суперагента не подвели. Незамеченным он добраться до неглубокой лощины в парке. Рыжий давно заприметил укромное пространство под торчащими из берега оврага трубами. Они служили навесом, а бетонная плита, удерживающая массу сползающей земли – стеной. Здесь никто не ходил, даже бродячие собаки. А все из-за запаха. Смрад от канализационных сливов прогонял из этого проклятого место все живое. Только сверхчеловек мог тут находиться.

Рыжий кинул добычу на землю. Гнилая, тухлая вода пропитала почву. Упавшее тело противно хлюпнуло. Коля снял с жертвы одежду и спрятал под бетонную плиту. Ребенок еще дышал. Преодолевая чувства, свойственные обычным людям, безустанно убеждая себя: «Я сверхчеловек, я сверхчеловек …», Рыжий обхватил пальцами острую крышку от консервной банки. Сомнение все же оставались. «Хорош колебаться, – заговорил голос команданте. – Ты должен собраться и решить, к какому из берегов ты пристанешь. Решай!» Коля мешкал. Крышка консервы дрожала в худых, грязных пальцах. Он тяжело и часто дышал. Возбужденные глаза не могли оторваться от еще живого лица. Почувствовав взгляд хищника, мальчик открыл веки. Он так и не понял, что с ним произошло. Только сейчас, разглядев нависшее косматое лицо, ребенок испугался.

Исход определило отражение Рыжего в карих глазах мальчугана. Чаша сомнений иссякла. Коля, суетливым движением, положил ладонь мальчику на глаза. Выдохнув, провел острой крышкой по трепетной шее.

Из вскрытой артерии брызнула кровь. Конвульсии захлестнули тело пацана. Он трепыхался в предсмертной агонии. Чтобы удержать, Рыжий навалился всем своим небольшим весом. Агент подозревал, со стороны это выглядит не прилично – взрослый мужчина прижимается к извивающемуся на земле ребенку. Случайный свидетель мог бы усомниться в репутации революционера. Рыжий этого не хотел. «Я не делаю больно, – внушал себе Николай, пока душа мальчика билась об стены бренного тела, – Ему не больно. Моя сигара в кармане. Я ее не вынимал. Ему не больно. Так надо!»

Скоро, совсем скоро, все закончилось. Коля уловил уголком сознания – теперь перед ним лежит просто кусок бездыханного мяса. Он нервно сглотнул. «Это будет непросто, – подумал он, – куда сложнее, чем я себе представлял». Ассимиляция – завершающий этап задания. Предстоящая трапеза вызвала в нем тошноту.

«Все-таки, – затяжка, выдох, – вы нам соврали? – прозвучал кавказский акцент. – Вы не готовы? Не забывайте, я лично за вас поручился!»

– Да, товарищ главнокомандующий, – произнес Коля приглушенным шепотом, – я не забываю. И я не соврал. Я действительно готов.

Рыжий сглотнул, подавив подступившую горечь. Затем нервно заморгал.

–Пора! – сказал он себе, затаив дыхание.

Консервная крышка сама, как по волшебству, оказалась сжатой в пальцах. Он сделал продольный надрез обнаженной мальчишеской груди. Рука двигалась сама, словно Коля делал это много раз, хотя и не помнил этого. Белохалатые действительно хорошо потрудились над его мозгом.

Первый кусок мякоти он срезал с бедра. Внимательно осмотрел. Было бы лучше пожарить. Мало ли какие паразиты жили в теле пацана. Но здравый смысл настойчиво бубнил: «Времени мало! Действуй». Рыжий впился в плоть зубами и буквально выгрыз первый кусок. Густая кровь размазалось по лицу, толстым слоем став под носом и на бороде. После первого обрезка дело пошло быстрее.

«Ассимиляция естественна» – решил новоиспеченный сверхчеловек. Процесс насытил чувством превосходства над окружающими. Оказался неожиданно приятным и даже симпатичным, если отбросить чванную мораль и прочие устоявшиеся глупости. Коля никогда не испытывал такого. Он погрузился в ад абсолютного блаженства – преисподнюю сверхчеловека.

Зазвонил телефон. Команданте.

– Ну, – довольно спросил Че, – каково тебе в шкуре сверхчеловека?

– Ничего так, – поскромничал Коля. – Прикольно.

– Добро пожаловать в клуб! – торжественно произнес команданте. – Ладно. Теперь о деле.

– Так точно, – Коля вернулся в реальность. – Ассимилированный пленный полностью подтвердил мою догадку. Для любого СС – овца главная цель – будущее. Они живут будущим. Это их фюрер. Ihr Kampf. Ради него они готовы забыть прошлое и не замечать настоящее.

– Это и так понятно, – возразил Че. – Вы говорите об отличиях сверхчеловеков и людей.

– Простите? – недоумевающее спросил рыжий.

– Мы, сверхчеловеки, – терпеливо объяснил команданте, – концентрация прошлого, настоящего и будущего. Для нас не существует времени. Также, как для капли не существует океана, или для секунды не существует вечности. Капля и есть океан, а секунда и есть вечность. Поэтому мы не живем. Живут люди, те, кто придумал себе меру измерения: секунду, метр или килограмм. Сверхчеловеки просто есть! Здесь, сейчас – везде и всегда. Ладно, что по существу?

– Дети, – ответил Коля, не задумываясь. – Это их будущее! Соответственно, в этом весь смысл. Смысл их борьбы.

– Значит, ты утверждаешь, что дети и есть их «Ihr Kampf»?

– Так точно. Более того, мелкие эгоистические твари знают об этом и манипулируют. Целым буржуйским обществом.

– Уничтожим детей – уничтожим будущее, – констатировал команданте очевидное, и неожиданно перешел на истеричный крик. – Das ist Wunderwaffen! Конец обществу эксплуататоров! Ende eines langwierigen Krieges!

– Так точно.

Че Гевара загоготал. В этом долгом и громком смехе звучала вся боль, все лишения многолетней борьбы. И в нем не было величия победителя. В нем была лишь радость освобождения.

– Есть идеи как это сделать? – спросил он, наконец.

– Пока нет, но … Предлагаю ассимилировать одного из их генералов.

– Мы подумаем. Будьте на связи.

Ожидание затянулась. Руководство подошло к вопросу серьезно. Коля времени не терял. Продолжал наблюдать, записывать, сообщать. Каждый его доклад, команданте, выслушивал сухо. Благодарил: «Спасибо за службу, агент!». Затем вешал трубку. Холодность в общении не обескураживала Рыжего. Наоборот. «В любой работе главное добросовестность!» – не уставал он повторять.

Особое внимание уделял коляскам. По какому-то внутреннему наитию, или шпионской чуйке, знал, колесницы рано или поздно станут основным заданием. Эта уверенность напоминала пред чаяние приступа у эпилептика. Он готовился.

Приказ на ассимиляцию генерала, каким бы долгожданным он не был, выполнить окажется крайне трудно. СС – овцы, особенно СС – овки ни на секунду не оставляли мелких тварей без внимания. Наверняка, младенцы осознавали свою уязвимость. И эти статусные самодуры всеми правдами и неправдами заставляли тех, кто постарше, непрерывно себя охранять.

«Ассимиляция генерала СС, – размышлял Коля, —существенный шаг в уничтожений всей вражеской армии. Да, риск велик, но и результаты грандиозны. Это не только подтверждение моей теории. Это победа мировой революции … ну, почти победа. И не забывай: чем младше ублюдок, тем старше его звания»

Время шло. Дни становились короче, а ночи холоднее. Близкая зима вынудила Колю держаться ближе к врагам. Преодолевая страх провала, он сблизился с маргиналами – местными бродягами и алкашами. Команданте одобрил его решение, даже похвалил:

– Верное решение, агент. Объявляю вам благодарность за смекалку. Бродяги, отбросы общества, мизерабле! Никто не заподозрит. Но, агент, не расслабляйтесь! Контрразведка не дремлет. Среди них могут быть провокаторы!

Коля и не думал расслабляться. Осторожность стала его сестрой. И он не был дураком. Американская военная куртка образца 1962 года и спутниковый телефон, конечно же, выдавали его. Но деваться не куда. Приходилось рисковать. Днем действовал по плану – наблюдение, сортировка, анализ, доклад. Вечерами бродил по округе, в поисках возможностей осуществления акции. План не вырисовывался, и это его гнобило. Ночи проводил в кругу отверженных, на заброшенном складе. Рыжий старался держаться тени, прячась в углах, не попадаясь лишний раз на глаза. Бродяги притворялись, что не замечают его. Подозрительно. Коля каждую секунду ожидал провала. Везет не вечно. Необходимо торопиться.

– Ты куда поперся, придурок? – окликнул его долговязый маргинал. Коля не помнил, как его зовут, хотя они были знакомы.

Долговязый ходил за ним по пятам, не упуская из виду ни на секунду. Наверняка контрразведчик под прикрытием. Сейчас, стоя у железной ограды между двумя кирпичными домами, Коля спиной чувствовал, как переодетый враг сверлит его взглядом. Только ждет повода для ареста. Агент вдруг захотел достать телефон и связаться с командованием. Сообщить о провале, о том, что его вот-вот арестуют, будут пытать и наверняка расстреляют. Усилием воли, поборол соблазн. Собрав волю в комок, повернулся к долговязому.

–Товарищ, ты же тоже из пролетариев? Не поддавайся обещанием охранки. Они обманут, – Рыжий не терял надежды перевербовать провокатора. – Не предавай своих братьев по классу.

– Во дебил, – до последнего притворялся долговязый. – Туда, – он указал на двор через ограду, – и не думай соваться. Новострой, это, элитный. Там охранники – звери. Поймают так отзвездячат. Месяц кровью ссать будешь. Забудь. Идем лучше в дальний двор, за палисадником.

«Пронесло, – обрадовался Коля, но виду не подал. – У меня еще есть шанс». Он пошел за долговязым. Уличив момент, достал спутниковый. Связался с командованием:

– Держись, боец! – призвал команданте. – Помни об исторической важности миссии! No pasaran!

На следующий день, избавившись от навязчивой слежки, Коля вернулся к ограде элитных кирпичных домов. «Без сомнений это штаб, – догадался он сидя на корточках у забора. – Охрана, забор. Не зря долговязый провокатор так упорно меня оттаскивал отсюда. Надо немедленно доложить!» Он полез за телефоном, и тут проведение подало ему знак. Слева, из-за угла дома, выкатилась детская коляска. За ней появилась молодая женщина в обтягивающих спортивных штанах. Рыжий метнулся на землю, и, не отрывая глаз, наблюдал за происходящим. Женщина остановилась. Пошарила по карманам. Посмотрела по сторонам. Обернулась. «Осторожная, – подумал Коля. – Бдит. Боже, я знаю, что тебя нет. Ты давно умер. Но если осталась хотя бы память о тебе, или что-то еще, что пока управляет обломками этого мира, дай мне шанс! Не за себя прошу. За всех свободных людей, – Рыжий задумался, на секунду прервав безумную молитву. – И за всех сверхчеловеков!»

Джума возымела действие. Дамочка улыбнулась. Наклонилась к коляске. Что-то пробормотала «боссу». Помотала головой. Виляя задом, отправилась обратно, к подъезду.

Нельзя терять ни секунды. Коля рванул к ограде. Как опытный легкоатлет перекинулся и замер у угла. Опустившись на колени, выглянул. Женщина остановилась у входа. Посмотрела на малютку в коляске. На долю секунды Коля испугался, его заметили. Отпрянул, прислонился к стене, и, глубоко дыша, ждал своей участи. Нет, мертвый бог был на его стороне. Через секунду послышался звук хлопнувшей двери.

– Спасибо, – прошептал он, закрыв глаза

Времени мало. Рыжий вышел из укрытия. Приблизился к коляске. Заглянул. На него смотрели злобные глаза вражеского генерала в парадной светло фиолетовой форме с капюшоном.

– Попался, гниденыш!

Агент схватил «языка» обеими руками. Выдернул из коляски. Генерал, поняв, что попался, предпринял отчаянную попытку спастись. Испуганно, во все горло, заорал.

– Поздно, – разочаровал ее Рыжий, пряча за пазуху армейской куртки.

Обратный пути к ограде проделал в три шага. Перемахнул через нее, и со всех ног побежал в парк. Пленный неистово орал. Это привлекало внимания. Поднимало тревогу. Без сомнений, операция провалится на завершающем этапе. «Обидно!» – подумал Коля, доставая телефон.

– Отлично, агент, – воодушевленно заговорил команданте. – Не подвергайте себя излишней опасности. Я приказываю вам: отключите сирену. Немедленно отключи эту долбанную сигнализацию!

Не выпуская телефон из рук, Рыжий брезгливо извлек пленного офицера. Схватил за крохотные ножки и с размаха стукнул «генерала» об ствол паркового тополя. Удар пришелся в голову. Плачь стих. Для надежности Коля замахнулся еще раз. Что-то противно хрустнуло.

– Сирена отключена!» – доложил Коля в телефон, наблюдая как кровь пропитывает фиолетовый костюмчик. Большими каплями стекала на осеннюю листву.

– Отлично! – обрадовался команданте. – Теперь слушайте меня внимательно. Наши героические ученные обнаружили: для максимальной эффективности ассимиляции необходим отвар. Сварите ублюдка и ассимилируйте. Победа близка как никогда. Вы знаете, что делать!

– Так точно!

Рыжий сунул тело под ободранное пальто и быстрым шагом устремился к заброшенному складу.

Кровь Полины алела на желтых тополиных листьях, отражая скупые солнечные лучи. Через час, Бадди, кокер спаниель пенсионера Бронина, слизал их шершавым языком.

***

– Wunderwaffen у нас в руках, товарищ Че. Доложите главнокомандующему, мера времени у меня. Я … я не могу говорить. Конец связи.

Рыжий спрятал телефон во внутренний карман армейской куртки. Повернувшись спиной к пришедшим на ночевку клошарам, он принялся помешивать ассимиляционный материал. Сотейник кипел на пылающем костре. Стоять над ним было жарко.

– Что варишь, ущербный? – шепелявый дедок склонился над кастрюлей – Супец? Где мясо надыбал?

– Уйди! – закричал Коля, отталкивая бомжа. – Не подходи! Это мое!

– Э, ты чего! – на удивление спокойно отреагировал дедок, отшагнув от костра. – Хорош, баклан. Делиться надо. Вон у тебя сколько. Обожрешься.

Заметив в сотейнике плавающие куски мяса, мужичек судорожно сглотнул слюну.

– Э, братва! Вы чего молчите? – он посмотрел на сотоварищей, лениво рассаживающихся по своим обычным местам.

Не получив ни одобрения, ни поддержки, дедок предпринял еще одну попытку.

– Отойди, безответный …

– Мое! – во все горло заорал Коля. – Мое!

В голове Рыжего бушевал ураган. Столь близкая победа ускользала из рук. Даже угроза полного провала и срыв всей миссии не останавливало его. Это была его ассимиляция, его шанс вернутся на Кубу, его входной билет в клуб избранных, в лигу сверхчеловеков.

– Уйди! Не подходи! – он продолжал отпихивать наглого дедка.

На этот раз, нахал не отступил. Дедок, как упрямое животное, уперся ногами в засыпанный обломками пол сарая. Вцепился руками в лохмотья пальто соперника и не отступал ни на шаг. Коля тоже не сдавался. Схватив мужика за подолы старенькой форменной куртки-фуфайки с надписью «SunNet. Provider to magic», упорно пытался сдвинуть наглеца с места. Безрезультатно. Остальные бомжы, без особого интереса, наблюдали за схваткой. От возмущения и потуг лицо Рыжего покраснело. Кожа под слоем грязи сливалось с цветом растрепанных волос. Дедок же напротив, ехидно улыбался. Он почти не прилагал усилий и откровенно насмехался. Увидев издевательский оскал, терпение Коли лопнуло. Освободив правую руку, он замахнулся и огрел деда не сильной, но обидной оплеухой.

Воровская иерархия основана на силе и решительности. А у бывалых сидельцев и без того пониженный самоконтроль. Поэтому они чаще остальных нарушают закон. Светский закон. В то время как блатные понятия обязывают к противоположному. Дедок – зек со стажем поступил так, как привык, как должен был. Освободившись от некрепкого захвата, он наклонился и схватил первое, что попалось под руку. Большой осколок красного кирпича.

На долю секунду, в безумных глазах Рыжего промелькнула искра разума. Слабые люди называют искру разума страхом. Дедок часто видел такое. Слишком поздно. Без единого сомнения, зек наотмашь занес осколок. Удар получился хлестким и пришелся прямо в больной висок Николая. Острым краем. Испуг так и застыл на лице. Рыжий упал. Дедок, не спеша, словно гладиатор, ожидающий одобрение публики, опустился коленом на грудь поверженного. Следующие несколько ударов были лишними. Коля Рыжий был уже мертв. Оба мира, наш и тот, в котором он жил, погасли одновременно. Кто знает, в каком измерение он оказался? В несуществующем раю, который искал, или в аду, где жил.

– Жмудик конченый, – выругался дедок, вставая.

Выкинув окровавленный камень под стенку, наклонился к кипящей кастрюле:

– Ммм, пахнет рахманно! – подобрав пустую консервную банку из-под шпрот. Поддев рукав, вытер из нее грязь. – Налетай, братва!

Зачерпнул консервой жижу из сотейника.

– Ф, а … Горячая, падла! – дедок нетерпеливо задул на банку.

Через секунду, посчитав, что суп достаточно остыл, меленькими глоточками, медленно выпил.

– Ааа, овощей не хватает. И соли! – он зло посмотрел на труп товарища. – Баклан!

Бомжи медленно оживали. Некоторые повставали со своих мест и, опасливо косясь на тело Коли Рыжего, подходили поближе к костру.

– Ну, чего вы! – подбадривал дедок. – Давай, давай. Вкусно.

Зек поискал что-то под ногами. Поднял палочку и, поковыряв в кипящей кастрюле, поддел кусок мяса. Зашипел и плюхнул его в консервную банку. Нетерпеливо задул, приговаривая:

– Ах, мясцо. Барно, братва! Ништяк.

В два укуса, помусолив недолго беззубым ртом, проглотил почти целиком. Товарищи, смотрели с недоверием. Устоять перед соблазном оказалось невозможно. Один из них, в вязанной шапке с узорами, подобрал использованную палку и принялся ковыряться в вареве. Выискивал кусок побольше. Его примеру последовали остальные.

– Эй, что тут? – спросил неопрятный мужчина с глубоким шрамом на левой щеке.

В пяти шагах от костра, присыпанная камнями и другим строительным мусором, алела куча выпотрошенных останков. В кровавом нагромождении фиолетовым цветом выделялся детский костюмчик.

Почти одновременно с вопросом мужика прогремел хриплый крик. В следующее мгновение перешел в неистовый вой:

– Аааа!

Бородач в красной куртке с заправленным поясом, не оглядываясь, спотыкаясь об камни, отступал от кипевшей кастрюли. Ужас на грязном лице означал не больше, не меньше, чем неразорвавшуюся в его пальцах гранату. Но в вытянутой руке, насаженной на палке, висел кусок побелевшего мяса. По крохотным пальчикам с ноготками, набухшей пяточке узнавалась детская ножка.

По причине невероятности, этот очевидный факт доходил до бродяг постепенно. Первым из ступора вышел мужик со шрамом на лице. Он подбежал к костру. Ударом ноги опрокинул сотейник. Огонь зашипел. Жидкость растеклась. Пар от кипятка развеялся, и на полу, среди осколков камней, кусков штукатурки, шифера и другого мусора, предстала жуткая картина: серая плоть переваренного мяса ошметками отрывалось от костей. В адской массе четко проявлялись маленькая, детская ручка, со скрючившимися пальчиками и обрубок второй ножки.

***

В мерцающем свете огня, пробивающегося из металлической бочки, лицо Фили казалось особенно бледным. Дедок нехотя улыбался, но было заметно, он не разделял всеобщего веселья:

– А, Филька-то не выблевал ничего! – ржал мужик напротив. – Все блевали как подорванные. А этот хоть бы хны. Не впервой, видать. А, бродяга?

– Что продукт переводить? – процедил дедок. – Я ж не при делах!

– А что с трупом? – решился спросить Виру.

Но ответа на этот вопрос не получил. Бомжи, как тени, разбрелись по углам своей поруганной обители.

Вечер в компании вагабундов продолжился своим размеренным, несуетливым чередом.

Долговязый подвинулся ближе к дамочке в и обнял ее за плечи. На опухшем женском лице мелькнула приторная улыбка. Затем появилось брезгливое выражение прожженной кокетки.

– Отвянь!

Дама попыталась отстраниться. Мужчина не сдавался, крепче прижимаясь к подруге.

– Не вкуриваешь? Отвянь, говорю!

Женщина повернула измятое пьянством лицо к неудачливому кавалеру. В лучах костра Виру заметил, при каждом слове из беззубого рта брызжет слюна.

– Да ладно, Маха! Идем … – продолжение фразы блогер не расслышал. Долговязый галантно склонился к дамскому уху.

– Нет! Не раздупляешь что ли? – женщина снова оттолкнула ловеласа. Но сделала она это неохотно, дослушав трепетный шепот. Ясно, ее противление театрально преувеличено.

Виру усмехнулся. Незатейливый флирт двух отверженных. Неожиданная мысль блеснула в ночи простотой. «Любовь не имеет ничего общего с красотой! Эти понятия соревнуются в субъективности! Однозначно одно: и любовь, и красота в состоянии спасти лишь идеальный мир. Хотя чего его спасать если он идеальный? Наш же современный, далекий от совершенства мир удерживает от падения страсть – животный инстинкт размножения»

Из-за пылающей бочки, появился мужик в шапке ушанке. В свете пламени Виру разглядел на щеке ужасный шрам. От подбородка к виску под шапку простиралась старая рваная рана. Когда мужчина заговорил, блогер понял, это тот самый голос из невидимой темноты. Именно его слово имело окончательное значение в этой маргинальной компании. О том, что главный здесь он говорил и его внешний вид. Относительно чистая, а главное целая, хоть и не новая куртка, джинсы, высокие, теплые ботинки. Шапка ушанка смотрелась нелепо. Зато мужчина не мерз как остальные.

– Есть курить? – спросил он, присаживаясь на корточки.

Блогер достал початую пачку сигарет и протянул мужчине.

– Можно две? – спросил тот с напущено наглой вежливостью.

– Бери все, – уступил Виру. Со «старшим» необходимо «дружить»

– Благодарствую!

Мужчина закурил. Встал. Прошел куда-то в темноту и вернулся с деревянным ящиком. Пристроив ящик рядом с гостем, сел.

– А ты Пакле кем приходишься? – спросил он, громко выдыхая дым.

– Никем, – честно ответил парень. – За меня попросили из муниципального совета. Я для них пишу.

– В натуре, можешь разначить байку этого чертогона? – он кивнул на долговязого. – Порожняк это. Всей капеллой в отказ пойдем.

– Ну, я не выдаю своих источников, – успокоил его Виру. – Да и кому сейчас интересны источники?

Мужик одобрительно кивнул. Затянулся и щелчком отправил окурок в полет.

– Правильные люди имеют правильную жизнь, – сказал он, пряча руки в карманы. – А за неправильную – имеют.

– Верно, – согласился Филя, – за беспредел по-любасу отымеют. Фарт. Помню, был у меня кореш, еще до последней ходки. Аполлинарий. Безобидный, как моя разбитая бабка…