Ордалия

Глава 5. «Судья»

Осуждение невинного есть осуждение самих судей.

Сенека Луций Анней

Облаченную в черную мантию с вышитыми на воротнике золотистыми узорами-орнаментами, судья сидела у себя в кабинете, изучая поступившее ходатайство следователя Карахметова об аресте подозреваемого Филикяна. Рядом сшитая белыми нитками лежалая толстенная папка с копиями материалов уголовного дела. Вошедший без стука председатель суда, прервал судью от чтения.

– Авелина Марсовна, здравствуйте! Как проходит первый рабочий день на новом месте?

– Здравствуйте, Диас Маратович, – поздоровалась судья. Она хотела встать, но председатель жестом показал, что это не обязательно. – Спасибо, всё хорошо. Вот, дело получила, изучаю.

– О Вас отзывались, как о профессионале своего дела и я уверен, что Вы справитесь. Тем более дело более чем простое. Вы наверное на прошлом месте такие дела, как орешки щёлкали. Кардала славится своим наркопритонами.

– Вы правы. Таких дел у меня было предостаточно. А насчет Кардалы Вы ошибаетесь, – судья поправила очки с толстыми линзами, в пластмассовой оправе, – Обычный городок, где живут абсолютно такие же люди. Специфика района играет свою роль, но и хороших людей там предостаточно.

– Извините, Авелина Марсовна, я ни коим образом не хотел обижать ни Вас, ни Ваш родной город. В любом случае я рад новым лицам и надеюсь, что мы сработаемся.

– Спасибо, председатель. – также не улыбаясь ответила судья и снова поправила очки. – Мне нужно работать. Вы не против?

– Что Вы, что Вы, – направляясь к выходу проговорил председатель, – Не смею больше Вас отвлекать.

Новый председатель не вызвал у Демидовой никаких эмоций. Предыдущий руководитель суда вел себя абсолютно также, а как только Демидова отказалась участвовать в его преступных схемах, тот показал своё истинное лицо. Изо дня в день он преследовал только одну цель: избавиться от непослушной судьи. К его великому сожалению, за всё это время, а это почти пять лет, председатель райсуда так и не смог ничего сделать. Все служебные проверки заканчивались в пользу Демидовой, а ее судебные акты ни одной надзорной коллегии сломать не удавалось. Демидова отдавала работе всё своё рабочее и личное время. Корпела над стопками бумаг и досконально изучала каждое поступившее к ней на рассмотрение дело. Будь то кража коровы, или вооруженный грабёж – Демидовой было всё одно.

Вот и сейчас, она вчитывалась в каждую букву дебютного дела, полученного на новом месте. Помимо грамматических ошибок она отметила множество моментов, вызывавших подозрение. На первый взгляд ничего подозрительно, если не учитывать тот факт, что обыск проводился ночью, а адреса проживания всех понятых расположены в разных концах города, далеко от места проведения следственного действия. Судья не поверила в то, что они добровольно, посреди ночи, сломя голову примчались поучаствовать в задержании и обыске в доме Филикяна. Даже если и так, то это вызывает еще больше подозрений. Кто в здравом уме поедет куда-то посреди ночи, если конечно тот, кто вызывает, не твой друг или родственник. Подозрительным показался и письменный доклад агента-осведомителя с оперативным псевдонимом «Варан». Каким-то образом ему стало известно о незаконной деятельности, некоего Серябкина, который занимался распространением наркотических веществ. Затем в письме, снова говорилось о Филикяне и о всех, замеченных агентом, фактах сбыта. Фамилия «Серябкин» судье была знакома, но она не могла вспомнить откуда. Покопавшись в компьютере и проверив графики рассмотрения дел, она наткнулась на архивное дело в отношении Серябкина Анатолия Андреевича. Судья поняла, что попала в точку. Этот Серябкин также обвинялся и был приговорен к тюремному заключению по обвинению в сбыте и распространении наркотиков. Удивила судью и фамилия прокурора, предавшего суду Серябкина. Им оказался некто Ованес Филикян. «Однозначно – сын» – было сделано короткое умозаключение. Следствие и оперативное сопровождение по делу Серябкина вело городское управление полиции. Те же самые сотрудники задерживали Филикяна. Связь виделась чётко, но судья отодвинула рассуждение на этот счёт на второй план. «Первым делом, первым делом – самолёты! Ну, а мальчики? А мальчики потом!» – пропела у себя в голове Демидова, слегка изменив слова старой песни, которую в детстве напевал её отец, когда был занят каким-нибудь важным делом.

Досье на Филикяна старшего и вовсе было тоненьким. Ни приводов, ни судимостей, ни даже административных взысканий. Отзывы от соседей только положительные. Участковый, своей справкой-характеристикой, дал понять, что он и вовсе не знает Филикяна. Это тоже играло в пользу фигуранта. «Что же это получается?» – Демидова стала размышлять. – «Жил да был добропорядочный гражданин, не тужил и тут в один миг превратился в крупного драгдилера? Даже сценарии голливудских фильмов девяностых не страдали такой ересью». Из открытой форточки доносились голоса двух мужчин, о чём-то споривших друг с другом на повышенных тонах. Пару минут спустя секретарь – молодая девушка по имени «Ильмира», оповестила о том, что прибыл прокурор и просит аудиенции. Судья дала своё согласие.

– Ваша честь, – постучав и зайдя в кабинет, с порога начал говорить прокурор, – Я прошу не допускать на слушание гражданина Филикяна Ованеса. Это сын задержанного Филикяна и по совместительству – старший прокурор городской прокуратуры. Мы с ним работаем в одном отделе.

– И Вам доброго времени суток, молодой человек. Не имела чести познакомиться с Вами. Может Вы для начала представитесь?

– Приношу свои извинения, Ваша честь, – прокурор залился краской, – Младший помощник прокурора, юрист второго класса – Гараев Рафиз Хамидоглы. Очень рад знакомству.

– Демидова Авелина Марсовна. – судья кивнула и предложила присесть.

– Благодарю, Ваша честь.

– Что не так с Филикяном… младшим? Почему я должна запретить ему присутствовать на слушании дела его отца?

– Пять минут назад между нами состоялся неприятный разговор. Он просил… нет, он требовал, чтобы я не поддерживал ходатайство следователя об аресте его отца.

– А вы поддерживаете?

– Разумеется поддерживаю, – быстро проговорил Гараев, – Я ведь прокурор.

– Я не спросила Вашей должности. Меня интересовало Ваше мнение на этот счёт? Филикян виновен или нет?

– В большей степени да, чем нет.

– Это потому-что Вы прокурор?

– Я не знаю, что ответить, Авелина Марсовна.

– Прокурор нужен для того, чтобы надзирать за законом, а не для того, чтобы слепо исполнять указания вышестоящего начальства. Вы пока молоды и у Вас еще есть шанс не утонуть в этом болоте.

Прокурор молча выслушал наставления опытного юриста, и что-либо комментировать не осмелился.

– Можете идти, господин прокурор. Я распоряжусь. Филикяна не пустят на слушание. На этом всё?

– Спасибо, Ваша честь. Это всё.

Прокурор тихо вышел, а судья снова погрузилась в кипу бумаг по предстоящему слушанию. Для себя она уже давно всё решила: Филикян не заслуживает заключения под стражу. Предварительный арест будет приравнен к заочному осуждению, а этого судье не хотелось.

Гараев не внял голосу разуму и напутствиям Демидовой. Как только началось слушание, он полностью поддержал инициативу полицейских о заключении Филикяна под стражу на время следствия. Не забыл он упомянуть и своего коллегу, Филикяна младшего, который сделает всё лишь бы «отмазать» своего отца.

– Господин прокурор, – от голоса Демидовой у прокурора по рукам пробежался холод, – Я Вам делаю замечание. Избавьте меня, пожалуйста, от таких слов как «отмазать» и прочей жаргонной лексики. Не забывайте где находитесь.

– Приношу свои извинения, Ваша честь.

– Это во-первых, – судья поправила рукава мантии, – Во-вторых. Слушание проходит по делу Филикяна старшего, а не его сына, поэтому будьте так любезны, не лейте воду.

– Я просто хотел подчеркнуть тот факт, что на свободе он сможет уйти от заслуженного наказания, при поддержке своего сына.

– Арест Филикяна старшего не исключит возможность помощи его сына, даже если он на это и сподобиться. Или Вы предлагаете арестовать еще и Филикяна младшего???

– Да… то есть нет. Ваша честь, я попросил бы вычеркнуть сказанное мной из протокола.

– Это не главное судебное разбирательство, господин прокурор, – Демидова сделала замечание. – Сейчас проходит слушание по поводу избрания меры пресечения Филикяна. Есть ли у Вас дополнения к сказанному?

– Не имеется, – поджав губы, ответил прокурор.

– Господин Филикян, Вам слово, – судья жестом указала ему подняться.

– Ваша честь, я человек не образованный и потому скажу как оно есть. Я впервые в своей жизни сталкиваюсь с подобным беззаконием. За мой отказ платить мзду этим оборотням в погонах, меня выставили чуть ли не наркобароном. Ворвались ко мне домой, напугали жену и младшего сына, а потом отволокли в мой офис, где нас уже дожидались эти понятые, больше похожие на актеров театра. Там же был и следователь. Этот, как его? Карахметов, во! Точно Карахметов. Пока он заполнял протокол, и якобы не обращал внимание, те пид… полицейские засунули мне в карман домашних штанов какой-то пакетик, который потом неожиданно изъяли под объективом видеокамеры. Вскрыли мой офис, хотя, по их же просьбе, я взял от него ключи. Сломали мебель, и в выдвижном ящике стола изъяли несколько пакетов, как они утверждают, с наркотиками. Я просто в ужасе, Ваша честь! Что творится! Полный кошмар! В какое время мы живём?! Лет тридцать назад я боялся рэкетиров и бандитов. А что теперь? И милицию надо обходить стороной? Это где такое видано, то?

– Вы были услышаны, господин Филикян, – сказал Демидова и встала изо стола.

– Прошу всех встать, – объявила секретарь.

– Суд удаляется в совещательную комнату. – поправляя манжеты на мантии, объявила Демидова, – Судебный акт будет оглашен после перерыва.

***

– Выслушав пояснения сторон и изучив представленный следствием материал, Суд постановил: «В удовлетворении ходатайства следователя Карахметова об аресте подозреваемого Филикяна – отказать. Немедленно освободить Филикяна из-под стражи в зале судебного заседания».

Конвоиры открыли комнату безопасности, сняли наручники с Филикяна старшего и вывели в общий зал.

– В отношении подозреваемого Филикяна избрать меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. Настоящим он предупреждается о том, что в случае нарушения избранной меры пресечения, вопрос об избрании ареста может быть пересмотрен в установленном законом порядке. Прошу садиться.

Прокурор Гараев восторженно смотрел на судью, которая в первые за всю его недолгую практику решилась на подобный шаг. В душе он не был согласен с решением начальства, но, как и многие другие, Гараев решил пойти по пути наименьшего сопротивления и беспрекословно исполнять полученные указания.

– Суд не нашёл оснований для дальнейшего содержания под стражей господина Филикяна. Он имеет прочные социальные связи и ранее не попадал в поле зрения правоохранительных органов. Подозреваемый, имеются ли у Вас вопросы, жалобы или ходатайства?

– Я свободен?

– Да, господин Филикян, Вам избрана мера пресечения, не связанная с лишением свободы. Вместе с тем это не означает, что Ваше дело закрыто. Следствие будет продолжаться и теперь всё в Ваших руках. – судья перевела взгляд на прокурора. – Господин Гараев, Вы имеете право подать протест в вышестоящий суд. Оно будет рассмотрено надзорной коллегией в установленные законом сроки.

Прокурор молча встал и проявил формализм, поблагодарив судью за пояснение.

– Если больше ни у кого нет вопросов, то слушание окончено.

Глава 6. «Адвокат»

«– Ты сказала, что работаешь на закон.

– Нет, не так. Я сказала, что я адвокат. Мне плевать на закон.»

Из сериала «Ангел»

Дребезжание сотового телефона, поставленного на беззвучный режим, не умолкало. Кто-то настойчиво пытался дозвониться до Максима, в шесть часов утра, в воскресный день. Нервы у Аллы были не такими железными и она, навалившись на мужа, потянулась к его телефону, танцевавшему от вибрации на прикроватной тумбе. Номер был скрыт. Она приняла входящий звонок и прислонила телефон к уху Максима. Недовольно посмотрев на Аллу и скривив рот, он всё же начал диалог.

– Слушаю, – зевая ответил Максим и затем сразу спросил, – Кто это?

– Господин Марцын, здравствуйте. – послышался знакомый голос женщины, которая очевидно была чем-то взволнована. – Это Нэби… то есть Джартасова.

– Да, Гульнур Набиевна, – заинтересовавшись разговором и покидая кровать, ответил Максим. – Теперь узнал. Что-то случилось?

– Извините, что беспокоим Вас в выходной день, но дело срочное.

Максим любил срочные дела, а всё потому, что даже за простую консультацию, в выходной день, его почасовая ставка увеличивалась в пять раз.

– Через час, в моём офисе. Подъезжайте… и прихватите своего драгоценного «Ильхомчика». – Максим неслучайно сделал ударение на её сыне. Тем самым он дал понять, что примерно понял масштаб трагедии.

– Всё! Поняла. Через час будем.

«Блин! Надо было сказать, чтобы приезжали через полтора часа» – подумал Максим – «Кофе не успеет свариться. Придётся купить по дороге в офис растворимую бурду».

Алла сегодня должна поехать за Симой в летний лагерь. Машину она заберет, а значит Максиму придётся добираться до офиса на такси. На тарифе «Престиж» машину доставят в считанные секунды, где бы не находился лояльный клиент такси. Одевшись в летние бежевые брюки без стрелок и тоненькую белую рубашку с коротким рукавом, Максим вышел из дома. Захлопнув за собой дверь, он услышал звонок домашнего телефона. «Кому я еще понадобился в утро выходного дня?» – подумал Максим и решив не возвращаться, поспешил в ожидавший у ворот черный лимузин, с фишкой такси. Шофёр с улыбкой встретил вип-персону и распахнул перед ним дверь. Максим деловито снял солнцезащитные очки и не спеша сел в машину. Водитель не подал виду, но в его глазах читалась зависть, вперемешку с отвращением. Максим это заметил и лишь ухмыльнулся.

Пластиковый стакан с кофе был выкинут в урну, дабы он не портил имидж Максима. Бодрая секретарша подскочила, увидев босса, и уведомила, что клиенты ждут в зале переговоров. Отмахнувшись от нее рукой, как от назойливой мухи, Максим снова поймал на себе взгляд полный отвращения. Ему было всё равно, ибо он полагал, что все люди, так или иначе, лукавят. Разница лишь в том, что ни секретарша, ни водитель такси никогда не скажет вслух то что думают о «Максиме Сергеевиче». Их мысли, так или иначе, останутся таковыми, считал он, ставя себя выше их.

В зале, развалившись в дорогом кожаном кресле, сидел Джартасов младший. От него ужасно разило спиртным, и даже сквозь солнцезащитные черные очки было видно, что ему плохо. Мама этого раздолбая сидела рядом и гладила «сыночка» по голове, что-то причитая о скорой детоксикации. При виде Максима Ильхом демонстративно дёрнул головой и отстранился от матери. В глаза Максима бросился тонкий черный дипломат стоящий на полу рядом с Ильхомом.

– Что на этот раз? – усаживаясь в кресло напротив, спросил Максим, но потом сразу же, не дожидаясь ответа, продолжил. – Хотя какая разница. Я берусь за Вас.

– Мы и не сомневались. – радостная мамаша расплылась в улыбке, а Ильхом лишь кинул лайк.

Подписав двусторонний договор об оказании юридической помощи и уладив еще кое-какие формальности, Максиму наконец был вручен дипломат. Мать не поскупилась на деньги, и в этот раз гонорар был в два раза больше предыдущего. После долгого пересчета купюр, дипломат был отправлен в сейф и Максим, вооружившись блокнотом и ручкой, принялся за работу.

– Можешь начинать свой рассказ. Только давай, как и в прошлый раз, всё, без увиливаний. Я теперь официально твой адвокат, а значит тебе гарантирована конфиденциальность нашей с тобой беседы.

– Да-да, знаю. – Ильхом покосился на мать и вдруг взвизгнул. – Мама, выйди!

– Всё-всё сыночек. – мать затрепыхалась. – Уже ухожу.

– Гульнур Набиевна, Вы можете подождать в приёмной. Выпейте пока кофе.

Когда мать покинула кабинет, Ильхом наконец снял очки и с диким воплем откинул голову. Покрасневшие глаза слезились и это говорило лишь о том, что паренек переборщил с травкой.

– Ильхом не тяни. Давай уже рассказывай что стряслось.

– Да погоди ты. – он потёр лицо ладонями, разгоняя подкрадывавшийся сон. – Пиздец как хуёво, ты даже не представляешь… Фух!

– Почему же? Могу представить. – Максим слегка улыбнулся. – Ладно, зайдём с другой стороны. Ты кого то убил?

– Ёбнулся что-ли?! – возмутился Ильхом. – Я чё по твоему убийца?

– Уже хорошо. – Максим начеркал пару строк в блокноте. – Опять износ? Кого на этот раз?

– Да подцепил одну фифу. Если бы не сопротивлялась, может и целой осталась.

– Сильно приложил?

– Ага. – Ильхом залпом осушил пол бутылки минералки. – И не раз. Пришлось нормально постараться, чтобы она не брыкалась. Кажется даже несколько зубов выбил… и палец сломал… нет, два пальца на правой руке… и кажется еще нос.

– Она хоть совершеннолетняя была?

– В душе не ебу. – выругавшись, Ильхом допил бутылку минералки и сразу же потянулся к следующей. – Паспорт не смотрел, но вроде как школьница… Еще и кстати целкой была.

– Дальше что?

– Ну кинул я пару палок и высадил эту манду на трассе, как только выехали из лесу. Сама виновата. Истерику закатила мне по дороге обратно. Сука неблагодарная. Я же ведь еще ей деньжат подкинул, а она кинулась с ногтями. Пришлось снова щёлкнуть ей по жбану.

– Живую хоть высадил?

– Ну естественно, ёпта! – Ильхом надул щеки. – Я чё дебил по твоему до мокрого доводить?

– Всё понятно. Что менты говорят?

– Понятия не имею, – Ильхом развёл руками, – Мы с мамой решили обратиться к тебе, так сказать, заблаговременно, чтобы ты был во все оружии, если меня примут.

– Понятно. – Максим чиркнул еще несколько строчек в блокнот. – На какой трассе ты ее бросил?

– Травельская трасса…– Ильхом почесал затылок, – …двадцатый километр.

– Ты еще и километр запомнил?

– Угу. – Ильхом широко улыбнулся. – Акурат под табличкой с номером километра и скинул эту дуру.

– Понятно. – холодно ответил Максим и снова что-то начиркал в блокноте. – Ситуация ясна. Шуруй домой. А я, как только что-либо узнаю, наберу тебя.

– Понял. – Ильхом громко отрыгнул, подхватил бутылку с водой и встал. – Покеда, адвокат. Вся надежда на тебя.

«И тебе не хворать» – подумал Максим, с улыбкой провожая взглядом своего клиента.

Вернувшись домой, Максим устало рухнул в кресло и включил телевизор. Дневная программа на всех каналах была скудной. На одном женщина, ни дня не проработавшая врачом, ведет передачу о здоровье. На другом звезды шоу-бизнеса либо занимаются готовкой еды, либо рассказывают о том, как нужно правильно вести бизнес. Максим убавил громкость на телевизоре и перебрался за стол с ноутбуком. Во вкладке браузера нашлась сохраненная страница сайта тур-агентства. В истории просмотров были семейные пятизвездочные отели на берегу моря. Алла давно уже мечтает поехать на отдых, на этот раз взяв с собой Симу. Она ведь никогда прежде не была ни то что на море, даже за границей и весь ее отдых ограничивался либо поездкой в деревню к бабушкам с дедушками, либо летним лагерем. Немного подумав, Максим решает порадовать дочь, с которой отношения и так были до нельзя плохи. Они редко разговаривают друг с другом, а все его попытки начать общение, заканчиваются не успев начаться. Всему виной Максимовская прямота, строгость и нравоучительность. Все его разговоры с дочкой так или иначе носили императивный характер – «Не носи то, не носи сё. Что за внешний вид? А ну марш переодеваться!», и всё в таком духе. Он никогда не был для нее другом, а больше походил на надсмотрщика. Сима же, до этого молча исполнявшая все указания папы-контролёра, с недавнего времени стала огрызаться с ним и их перепалка, порой, была слышна даже соседям. Максим забыл, что дочь растет и в данный момент находится в переходном возрасте, где форму воспитания чада нужно менять кардинально. Гуру юриспруденции попал в просак из-за незнания азов семейной психологии. Супруга Алла, каждый раз пытавшаяся достучаться до Максима, получала от него лишь очередную порцию оскорблений и нелицеприятных высказываний о плохом воспитании дочки.

В этот раз на Максима нахлынуло чувство отцовства и покупкой путевок, он решил попытать счастье, чтобы наладить отношение с дочерью. «Позвоню Алле и обрадую ее» – с улыбкой на лице подумал Максим – «Симе пока ничего не скажем. Пусть будет сюрпризом». Обшарив карман в поисках телефона, Максим вспомнил, что оставил его на работе. Трубка стационарного телефона также нашлась не сразу. С минуту перебирая у себя в голове цифры, Максим все же смог вспомнить номер мобильного телефона жены. Долгие гудки стали слегка нервировать Максима и лишь с третьего раза звонок был принят.

– Алла, ты где? Есть хорошие новости. Мы едем… – в трубке Максим услышал всхлипывания, – Ты что, плачешь? Алло! Что случилось?

– Макс, – его имя кое-как пробилось сквозь слезы Аллы, – Ты почему не брал трубку?

– Не брал – значит занят был! – резко ответил Максим. – Что случилось в конце то концов?!

– Не могу говорить, – сдерживая очередной приступ плача ответила супруга, – Срочно приезжай в первую городскую.

Алла бросила трубку, оставив Максима в недоумении. «Что случилось? Почему первая городская? Она ведь подростковая» – размышлял Максим, ожидая приезда такси.

Уже сидя в салоне у Максима защемило в душе и он по-настоящему стал переживать о случившемся. «Что-то не так с Симой? Может травму какую получила в лагере? Если так, то я их всех засужу к чертовой матери!». Предвкушая победу по гражданскому иску, Максим перебирал у себя в голове, сколько можно содрать с руководства лагеря в счет морального и физического ущерба. Как всегда, все его мысли сводились к возможностям дополнительного обогащения. Дочка же планомерно отходила на второй план. «Так, стоп!» – разум Максима обрёл ясность – «Какие к черту деньги?! Что с Серафимой? Вот придурок!». По дороге к больнице, Максим обругал себя несчетное количество раз и приказал себе хоть ненадолго забыть о деньгах.

Кабинет приёмного покоя пустовал. В коридоре сновали толпы людей с медицинскими картами. Девушка в розово-белой униформе, у стойки регистратуры залипала в Инстаграмме, периодически улыбаясь понравившейся публикации.

– Здравствуйте, – подойдя к регистратуре поздоровался Максим, пытаясь обратить на себя внимание.

– Добрый день. – надув и тут же лопнув шарик жевательной резинки ответила регистратор, не удосужившись даже поднять глаза. – Чем могу помочь?

– Слышь ты, коза! – оскорбление сыграло свою роль и регистратор ошарашенно посмотрела на Максима. – Так-то лучше. Я Марцын Максим. Где мне найти…?

– А, понятно. – прийдя в себя и скривив губы процедила девушка. – Серафима Марцына, Ваша дочь?

– Да, что с ней?

– По коридору, налево первая дверь справа. Все вопросы к врачу.

Ничего не ответив, Максим направился по указанному маршруту, расталкивая прохожих. Его взгляд поник, но голубые глаза продолжали источать злость. Длинная очередь, увидев яростное лицо Максима, умолкла и молча пропустила вперёд. На табличке двери надпись: «Хирург – Палевин Владислав Анатольевич». Максим без стука ворвался в кабинет.

– Что с моей дочерью?! – прогремел Максим.

– Вы собственно кто? – сняв очки и осмотрев незваного гостя, спросил хирург.

– Марцын… Максим Сергеевич. Что с моей дочерью, Серафимой Марцыной?

– Для начала – успокойтесь, – Палевин вышел изо стола, – Идёмте.

– Куда? – немного успокоившись спросил Максим.

– Ваша дочь в реанимации. Я переговорил с заведующим отделения. Вас впустят к дочери, но ненадолго.

Хирург сопроводил Максима до палаты, у которой, на скамейке, сидела Алла. Она выскочила из дома прямо в пижаме. Врач жестом указала на Аллу, показал на часы, намекая на ограничение по времени, и удалился. Супруга словно была в трансе. Появление Максима вызвало отвращение на ее губах. Она презренно посмотрела на мужа и отвернулась, продолжив смотреть в невидимую точку на стене перед собой. Еле заметно шевелившиеся губы произносили молитву, после каждого прочтения которой Алла три раза перекрещивалась и целовала крестик.

– Алла, – Максим украдкой потряс жену за плечо, – Алла, что случилось? Что с Серафимой?

– Почему ты не брал трубку? – прохрипела Алла.

– Ты же знаешь. Я поехал в офис на встречу к новым клиентам. Некогда было отвечать на звонки.

– Нашу девочку прооперировали. – дрожащим голосом начала говорить Алла. – Наложили пятнадцать швов. Врачи сказали, что ее жизни в данный момент ничего не угрожает, но…

Алла расплакалась и Максим сел рядом с ней, крепко прижав голову к плечу.

– Ее нашли на трассе. Она была без сознания и вся в крови. Половины одежды на ней не было. Палевин сказал, что у нее множественные разрывы… – Алла снова расплакалась, – Господи я не могу этого сказать.

Максим сразу же понял, что случилось с Симой, но не хотел, чтобы это оказалось правдой. Внутри у него всё пылало от ярости и он хотел было закричать, но сдержал себя. Его жена в шоковом состоянии, не хватало еще, чтобы и он потерял над собой контроль. Из палаты вышла полная медсестра лет сорока и сообщила, что Серафима пришла в себя и ее можно навестить. Приободрившаяся Алла соскочила с места, уронив телефон. Проскользнув мимо объёмистого медработника, она распахнула вторые створчатые двери и забежала в палату. Обвешанная капельницами, датчиками и другими системами, на койке лежала Серафима. Левый глаз заплыл в гематоме и не открывался. А в области правого глаза и вовсе был наклеен пластырь с ватным диском. Медсестра пояснила, что там был глубокий порез и хирургу пришлось провести резекцию правого глазного яблока. Максим жестом показал медсестре, чтобы она говорила потише. Если Алла узнает о том, что Серафиме удалили глаз, она этого не выдержит. Максим с трудом узнал свою дочь. Синюшная кожа, припухлости, шрамы и царапины обезобразили Серафиму. Всё тело было перебинтовано, а в местах перелома был наложен гипс. Увидев маму Серафима расплакалась и пыталась, что-то сказать, но у нее не получалось. Алла держала дочь за руку, слегка поглаживая ладонь. Максим стоял в метре от койки дочери, не решаясь подойти. В какой-то момент, пересилив боль, Серафима смогла извлечь звук.

– Пап. – надрывисто произнесла она.

– Да, солнышко, – он подбежал к дочери и прильнул к ее руке, – Папа здесь. Я рядом. Всё будет хорошо.

Выделенное им время закончилось и их попросили покинуть палату. Серафиме ввели успокоительное и она уснула. В этот момент к ним подошёл следователь – тучный молодой парень лет тридцати, с плохо выбритой щетиной на подбородке и растрепанными волосами. Он передал Алле бланк заявления и принялся записывать ее показания на протокол.

– Кто это сделал, капитан? – схватив следователя за рукав, спросил Максим.

– Пока не ясно. – рисуя каракули в протоколе, ответил следователь и одёрнул руку от хватки Максима, – Выясняем.

– Где ее обнаружили? На какой трассе?

– Двадцать пятый километр Травельской трассы.

– Какой трассы? – Максим чертыхнулся.

– Травельской. В нескольких километрах от лагеря, где отдыхала Ваша дочь.

Обезумевший Максим вскочил со скамейки, забрал ключи от машины у Аллы, и устремился к выходу. Автомобиль был припаркован в зеленой зоне, где радостный полицейский, поставив ногу на бампер, весело выписывал штраф за неправильную парковку. Не обращая на служителя порядка никакого внимания, Максим прыгнул за руль, завёл двигатель и со свистом тронулся с места, уловив на себе недоуменное лицо полицейского.

Огромный особняк семьи Джартасовых находился за городом. Бросив машину у ворот, Максим впился пальцем в кнопку домофона и принялся пинать калитку. Через несколько минут размагниченный замок щелкнул и Максим забежал во двор. Его встречал Джартасов старший. Увидев разъяренного гостя, Ерик Абильевич кинул жест телохранителям и те моментально накинулись на Максима, уложили его на землю, скрутив руки.

– Максим Сергеевич? Что-то случилось? Вы уж извините за столь нерадушный приём, но Ваш вид нагонит страху на любого.

– Где Ильхом?! – прокричал Максим.

– Он у себя наверху, но Вы можете пока поговорить со мной. Что-то не так с делом, за которое Вы взялись? В чём причина столь агрессивного поведения с Вашей стороны?

– Мне нужен Ильхом!!!

– Я здесь. – послышалось с террасы балкона на втором этаже. – Чего разорался?

– Это твоих рук дело?! – один их телохранителей прижал лицо Максима к земле. – Отвечай!

– Сделал что? – Ильхом скрестил руки на груди.

– Моя дочь! Она в реанимации! Это ты сделал подонок!

– Вот оно как, – присвистнул Ильхом, – Сейчас спущусь. Ребята, держите его покрепче.

Отец Ильхома не понимал о ком и о чём идет речь.

– Максим Сергеевич, Вы можете спокойно и внятно объяснить что происходит?

– Дело в том, – начал говорить Максим, как раз в тот моемнт, когда Ильхом выходил на улицу, – Что Ваш ублюдок изнасиловал мою дочь. Ей всего четырнадцать, гнида ты конченная!

– Ильхом, о чём говорит господин Марцын? – на лице Джартасова старшего вырисовывался испуг.

– Понятия не имею. Адвокат, ты что пьян?

– Буквально утром ты сам рассказывал мне о том что натворил, а теперь решил включить дурака? Давай! Расскажи папе о своих похождениях. Расскажи ему о том, как изнасиловал и жестоко избил девушку на трассе.

– Сынок, это правда?

Ильхом ничего не ответил, лишь отвёл взгляд от отца. Для Джартасова старшего этого было достаточно. Он приказал своему отпрыску подняться к себе в комнату и ждать его там. Ильхом хотел было возразить, но уловив на себе гневный взгляд отца, всё же послушался. Подождав пока сын покинет область разговора, Джартасов жестом показал отпустить Максима и пригласил его немного пройтись.

– Мой сын и в правду это сделал? – помогая адвокату подняться, спросил Джартасов старший.

– Да. – немного успокоившись ответил Максим. – Мою Симу нашли почти что при смерти на Травельской трассе, как раз там, где Ваш сын скинул свою очередную жертву. Вы бы видели ее, – на глазах Максима навернулись слезы, – Он живого места на ней не оставил.

– Если это правда, то я приношу свои извинения, Максим Сергеевич. Готов оказать любую помощь. Деньги, лекарства. Всё что угодно. Уверен, что мы сможем разрешить этот вопрос мирно.

– Вы что пытаетесь меня подкупить?! Вы в своём уме?! От рук Вашего сына-педофила пострадала моя дочь и Вы предлагаете мне забыть обо всём?!

Сопровождавшие их телохранители насторожились, но Джартасов махнув рукой, остановил их.

– А что Вы хотите от меня услышать? Думаете я отдам своего единственного сына Вам на растерзание? Кажется это Вы не в своём уме, господин адвокат.