Все было готово. Фигуры расставлены. Пора было начинать. Странно, но Куртифляс чувствовал, что волнуется. Хотя, с другой стороны, он затевал сейчас такую игру, что все, что было до сих пор, по сравнению с тем, что предстоит, это были просто детские кубики с копеечным результатом. А сейчас…

Получены были последние наставления и инструкции от Бенедикта. Ну-ну, распоряжайся пока, твое величество, командуй. Посмотрим, как оно будет дальше. Если, конечно – тьфу-тьфу! – если получится. Ладно, не будем забегать вперед. Сейчас – первый шаг. И пока он не грозит никакими осложнениями. А там… там – как повезет. Как кривая вывезет.

Он был одет в простую и неброскую одежду. Интересно, узнают его в этом наряде гвардейцы на воротах? Если узнают, пропустят без разговора, его везде и всегда пропускают, ну, а если нет, придется говорить пароль. Ладно, он тихонько, на ухо. А то Ратомир услышит, начнет что-нибудь подозревать. А это ни к чему. Между ними должна быть дружба, не омраченная никакими подозрениями.

– А как он купился! – Думал Куртифляс. – Нашел, тоже, единомышленника! Но это он еще не знает, что я собираюсь идти с ними. Вот удивится! Но куда ж ему деться?

***

Ратомир ждал в условленном месте. Как и было обговорено, он был налегке. Кошелек с деньгами, да кинжал – вот и все, что он взял с собой в этот дальний и неизвестный путь. Остальным обещал снабдить шут. Будем надеяться, что это не шутка. Ха-ха!..

Он стоял в скудно освещенном коридоре, спрятавшись за статуей, в ее тени. Пока что было пусто. Никто не проходил мимо. Но, пора бы уже…

Ага!.. Вот и он. Да его не узнать.

– Ну, давайте, – сказал Куртифляс, – где там наш…

Они прошли немного по коридору. Ратомир открыл дверь в пустую каморку. Там послушно стоял, дожидаясь его появления Геркуланий. А что?.. Сказал ему Ратомир стоять тут, он и стоял. Опасности он не чуял. Все было спокойно. А скучать Геркуланий разучился. С тех самых пор, как умер.

– Пошли. – Сказал ему Ратомир.

И они пошли.

***

Первой освободили Принципию. Все это время она не находила себе места. Увели, чуть не насильно. Приказ отца подтверждался его собственноручной запиской. То, что там было, в этой записке, ничуть не проясняло ситуацию: «Эти люди действуют по моему приказу. Иди с ними», вот что было написано в этой записке. Противиться столь явно выраженной воле отца Принципия не решилась и, немного поупрямившись, пошла.

Комната, куда ее привели, была маленькая и скудно обставленная. Видимо, она предназначалась даже не для гостей, а для каких-нибудь слуг этих самых гостей. Но кровать в ней была, был шкаф для одежды, стол, стул – много ли нужно несчастной узнице?

И вот весь день она то ходила по этой комнате, сколько позволяли ее размеры, то сидела, раскачиваясь, на стуле, отчего он под конец начал скрипеть и, похоже, готов был развалиться, то ложилась на кровать поверх постеленного там покрывала. Ее мучили мысли. Все одни и те же. Что случилось? Неужели отец узнал про их план? Кто же ему сказал? Но чаще всего ей приходила на ум трусливая мысль о том, что, может быть и хорошо, что узнали. Она гнала ее прочь, сердясь на себя за малодушие, но все же не могла не признать, что план их был совершенно авантюрным, рожденным наспех, не продуманным и неподготовленным. Ну, выберутся они из дворца – если выберутся, могут же и не выпустить. Вся надежда на то, что Ратомира задержать не посмеют. А если посмеют? Ну, допустим, выбрались, ладно. И лошадей как-то взяли – опять-таки надежда на Ратомира. Поехали в город. Не говоря уж о том, что ездить она не умеет, ну, почти… В городе ночью страшно. Вон что у Ратомира с Геркуланием той ночью случилось. Они, правда, никуда заходить не будут – еще не хватало!.. – но все же…

Ну, допустим, доехали до аптеки. Нашел там этот, Пафнутий, то письмо от своего друга. Посмотрел адрес и – что? Кто дорогу им подскажет? Куда дальше? А сколько времени надо туда добираться? Уж явно не один день. И что?.. Где ночевать, чем питаться? А Геркуланий?.. Ему, извините, нужна совсем другая еда, как это ни противно. Кто его-то ночевать пустит? А что тогда с ним делать? Или тогда уж им всем ночевать на улице? Под кустиками? А если дождь?

И все эти мысли до того измучили бедную Принципию, что она, так никого и ничего не дождавшись, прилегла на кровать и, незаметно для самой себя, задремала.

Разбудил ее страшный грохот. Она открыла в испуге глаза и увидела, как в комнату падает дверь.

***

Ведомые всезнающим Куртифлясом Ратомир с Геркуланием легко и быстро добрались до двери, за которой томилась Принципия. На сей раз дверь охранял всего один гвардеец. Если оценивать по этому показателю, то получалось, что ценность царевны была в три раза меньше, чем ценность того же Пафнутия, которого охраняли аж трое. Результат, правда, что в том, что в другом случае, был одинаков. Одинокий страж, правда без лишних пререканий, тут же, как только узрел приближающуюся зловещую фигуру Геркулания, отскочил в сторону, даже не делая попыток как-то помешать дальнейшему безобразию.

Ратомир подергал дверь. Заперто.

– Ключ? – обратился он к гвардейцу.

Тот отчаянно замотал головой. Ключа у него не было, и где его взять он категорически не знал.

Ратомир взглянул на Куртифляса. Тот вежливо улыбнулся, предоставляя инициативу в нарушении порядка наследнику престола.

– Геркуланий, выбей дверь. – Вздохнув, велел Ратомир.

Геркуланий молча поднял ногу и пнул куда-то в середину. Одного раза хватило. Дверь вместе с косяком влетела в комнату, подняв страшный грохот и тучу пыли. Ратомир шагнул внутрь.

– Что!.. Что! Что случилось?!. – Закричала Принципия, вскакивая.

– Ничего. – Ратомир ободряюще улыбнулся. – Ты спала? Извини. Мы за тобой.

– А этот что тут делает? – Ничего не понимающая Принципия кивнула в сторону вошедшего вслед за братом Куртифляса.

– Не волнуйся. Все в порядке. Если бы не он, мы бы тебя не нашли. Он, как выяснилось, откуда-то все знает, но это не страшно. Он на нашей стороне и взялся помочь. Пойдем, нам надо еще Пафнутия вызволить.

***

С Пафнутием оказалось проще. Хоть его и охраняли все те же трое, что и прошлый раз, сейчас они отнеслись ко всему как-то проще. И ключ у них, кстати, нашелся. Так что обошлись без шума и пыли. Пафнутий тоже спал, будучи искренне уверен, что их поход если и не насовсем, то уж на время-то точно отложен.

Мага пришлось разбудить и дождаться, пока он, бурча спросонья, оденется.

– Вставайте, граф, – сказал ему Куртифляс, походя к изголовью и дергая подушку, – вас ждут великие дела!

Все-таки, шут есть шут.

***

И совсем просто оказалось с лошадьми. У Куртифляса были, как выяснилось, ключи от всех необходимых конюшенных ворот. Сперва выпустили лошадь Геркулания, предоставив ему самому оседлывать ее. А как иначе? Попробовал бы кто-нибудь другой сунуться к ней. Кстати, что интересно – Ратомир специально смотрел, никакого шрама на ее горле не было. А вот запах… Говорят, от Геркулания тоже пахнет, но Ратомир этого почему-то не ощущал. А вот лошадь… Ну, придется ехать от нее как-то в сторонке, и чтобы ветер дул в ту сторону.

С другими лошадьми пришлось повозиться. Ни Ратомир, ни, тем более, Принципия, оседлывать лошадей не умели. Зачем, если всегда под рукой конюх. В этот раз конюха под рукой не оказалось. И искать его, право же, не стоило. Они же совершали тайный побег! А это накладывает свои обязательства. Выяснилось, что Пафнутий тоже никогда этого не делал. Пришлось со всеми четырьмя лошадьми возиться Куртифлясу.

Когда Куртифляс приступил к четвертой, Ратомир спросил его:

– А эту зачем?

На что Куртифляс таинственным шепотом ответил:

– Там увидите.

***

И они таки увидели. Но сперва надо было выехать за ограду. По дороге к воротам Куртифляс приотстал, так что первым в кавалькаде оказался Ратомир. Навстречу ему из сторожки выскочил стражник, на ходу застегивая верхнюю пуговицу мундира. Загородив собой ворота, страж приложил ладонь к киверу и доложился:

– Рядовой гвардии охраны дворца Клим Дубомяго!

– Вольно. – Ответствовал довольный наследник. – Открой ворота, Клим.

– Никак нет, ваше высочество! – Проорал в ответ рядовой Дубомяго.

– Что такое?

– Велено никого не выпускать!

– Даже меня?

– Про вас особенно говорили.

Ратомир беспомощно оглянулся. Похоже вся затея шла прахом. Сзади подъехал и встал рядом Куртифляс.

– Ну, что?

– Не пускают.

Куртифляс кивнул и сказал вполголоса:

– Отъедьте немного.

– Давайте, давайте… Сейчас все будет в порядке.

Ратомир развернулся и отъехал на несколько шагов. Пафнутий и Принципия сделали то же самое. Геркуланий же и так стоял поодаль.

Через минуту раздался голос Куртифляса:

– Ваши высочества! Поехали!

– Как это ты? – Спросил удивленный Ратомир, когда они выехали за ворота и тяжелые створки сомкнулись за их спинами.

– Я, конечно, не волшебник, – со смешком ответил шут, – я только учусь, но кое-какие фокусы знаю и я. Поехали!

И он, снова возглавив колонну, поскакал по дороге.

– Он-то куда? – Удивился Ратомир.

Однако поскакал следом.

Во времена текущего царствования, то бишь при Бенедикте, в Амиране стало как-то получше с дорогами. За ними стали следить, временами подлатывать, да и новые появились. Дорога же от дворца до столицы вообще считалась, да и была, образцово-показательной. И, тем ни менее, еще даже не доехав до городских предместий, Принципия поняла, как нелегко ей придется. Да, это было совсем не то, что ехать в карете. Она сидела в своем дамском седле, боком, и ей все время казалось, что она сейчас соскользнет с него. Это занимало все мысли и внимание, так что смотреть по сторонам не было решительно никакой возможности. Да и темно было вокруг. На что смотреть?

На сей раз во главе отряда ехал Пафнутий. Он знал, куда ехать и, соответственно, показывал дорогу. Наездник он был, тоже, тот еще. Так что ехали не торопясь, приноравливаясь к возможностям проводника. Хорошо еще – не заблудились! Но все же совсем еще недавно Пафнутий уже проделал этот путь, причем тоже в темноте, так что как-то обошлось.

– Приехали. – Сказал Пафнутий. – Подождите, я сейчас.

Он слез с лошади и поднялся на крылечко.

Воспользовавшись паузой, Ратомир подъехал к Куртифлясу.

– Ты зачем с нами? – Спросил он.

– Да вот, решил прокатиться! – Улыбнулся в ответ Куртифляс.

– Я серьезно!..

– Ну, если серьезно… – шут комично поджал губы и нахмурил брови. – Если серьезно, то теперь, когда я вас выпустил вопреки запрету, то куда мне деваться? Назад нельзя.

Он помолчал и добавил уже совершенно серьезно:

– Да вы не волнуйтесь, ваше высочество, я не буду в тягость. Скорее – наоборот.

– Да я ничего… – смутился Ратомир. – Если хочешь, пожалуйста. Я же не говорю… Ты нам и так уже помог.

– Ну вот, и еще помогу. Мне теперь, как и вам, вернуться можно будет только в одном случае – если все получится. То есть, как говорили в старину – со щитом или на щите. Тогда и вам простится этот побег, и мне мое в нем участие.

– Ну, тогда, – теперь уже улыбнулся Ратомир, улыбнулся и протянул руку, – добро пожаловать в нашу компанию!

– Спасибо, ваше высочество!

Руки встретились, скрепляя достигнутое соглашение.

– Только вот, что… – Ратомир задержал в своей руке руку шута и серьезно взглянул тому в глаза. – Нам теперь придется много общаться, и, если ты всякий раз будешь ко мне так обращаться, то скоро у тебя на языке образуется мозоль. Лучше называй меня просто: Ратомир. Договорились?

– Охотно, ваше высочество! – Судя по тону и выражению лица Куртифляс собирался опять начать валять дурака. Ратомир нахмурился. – Ладно, шучу, шучу!.. Ратомир! А вас, Ратомир, я тогда попрошу называть меня Курти. Тоже в целях профилактики и мозольной терапии. – Все-таки не выдержал и поерничал Куртифляс.

***

Хлопнула дверь и на крыльце появился Пафнутий с объемистым мешком в руках.

– А это что? – Спросил Ратомир.

– Да вот взял кое-что. Из своего… Может, пригодится.

– Из своего?

– Ну да!.. Кое-какие амулеты, зелья, ингредиенты всякие. В дороге, мало ли что…

Он поставил мешок рядом со своей лошадью и теперь задумчиво смотрел на нее.

– Вот только, как бы мне это…

Маг был в явном затруднении. Торопливо шаря по своим заначкам там, в аптеке, он как-то забыл о том, что этот мешок надо будет ведь каким-то образом транспортировать. Теперь он прикидывал варианты: залезть на лошадь, а мешок взять в руки? Попробовать положить лошади на шею?

Он беспомощно оглянулся на попутчиков. Все сурово молчали. Они явно не одобряли его запасливости. А ведь потом сами, случись чего… Ну, и…

– Ну, и как ты это везти собрался? – Насыпал соли на рану Куртифляс.

Но, как оказалось, шут умеет не только шутить.

– Давай так, – продолжил Куртифляс, – я тут все равно планировал заехать в одно место. Там возьмем коляску, ты на ней съездишь сюда и заберешь это. А пока что занеси вовнутрь. И поехали.

Ратомир с Принципией удивленно взглянули на Куртифляса. Что еще за новости? Какое еще – одно место? Однако спросил Ратомир совсем о другом. И не Куртифляса.

– Письмо-то как?.. Нашлось?

– Да, письмо есть. Вот оно!

Пафнутий достал из-за пазухи белый прямоугольник.

– Вот и хорошо. – Сказал Ратомир. – Потом почитаем.

И добавил, взглянув на Куртифляса:

– Ты, кажется, планировал куда-то заехать? Ну, поехали.

***

В отличие от прочих участников похода у Куртифляса имелся четкий план. По крайней мере, на первую его часть. Потому что Бенедикт-Бенедиктом – да что он там, со своими благими пожеланиями и добрыми советами – даже денег не дал! Ну, просто в голову не пришло. Так вот, кроме Бенедикта был у Куртифляса и другой друг, помощник, господин – называй, как хочешь… Вот он-то…

А сейчас нужно было добраться до того, через кого осуществлялась постоянная и надежная связь с этим… ну, скажем так, человеком. И жил этот связник тут же, в городе. И был у него свой постоялый двор, а это значит… О-о!.. Это много значит! Это значит, что переночуют они, по крайней мере, сегодня, в мягких постелях. Это значит, у него можно переодеть этих вот – Ратомира и Принципию, во что-нибудь более-менее подходящее для их целей, а то они сейчас, в этих-то их дворцовых тряпках – ну, это вообще, курам на смех! И в этом они собрались путешествовать! Путешественники!.. Там он возьмет достаточно денег, чтобы и дальше можно было ехать спокойно, не заботясь о хлебе насущном. Та самая коляска, о которой он говорил, и в которой, кроме мешка с магическим барахлом, поедет и сам его хозяин. Ну, и Принципии там места хватит, а то видно, какая она наездница!

Ну, и, наконец, там он напишет письмо своему другу-хозяину. И вот это – самое главное! И вот тогда они будут застрахованы от всяких неприятностей и неожиданностей. У того достаточно возможностей. Было бы желание. А уж желание и заинтересованность – это уж он, Куртифляс, постарается в нем пробудить. На то и письмо! А вы думали?!.

***

Вновь возглавивший группу Куртифляс уверенно вел своих подопечных по одному ему ведомому маршруту. Вслед за ним трусила на своей лошади Принципия.

– Когда же, наконец, приедем? – Это было главное, что ее заботило в эту минуту.

И о чем она думала, когда согласилась на это? Ведь она совсем не умеет ездить на лошади. Поскорее бы уж приехать, – думала она, напряженно следя за тем, чтобы не соскользнуть с седла.

А еще она думала о том, кто сейчас ехал впереди нее, и от кого зависело, как скоро они приедут – куда? – не важно! Главное – поскорее приехать, и сойти, наконец, на надежную, твердую землю.

Как изменился этот шут! Как будто вместе с этой своей пестрой одеждой снял и еще что-то, что сковывало его, мешало стать таким вот – уверенным, спокойным и, вот уж никогда не подумала бы! – надежным. Он как-то сразу стал главным, и это не вызывает ни у кого возражений. Он знает – и это видно! – что надо делать.

– Ну и пусть! – Думала Принципия. – Вот и хорошо. Может быть, на самом деле, он вовсе не такой уж и плохой. Просто случая не было его разглядеть. Вот и посмотрим…

***

Сразу следом за Принципией ехал Пафнутий. Слова шута о коляске грели его душу. Ох, хорошо бы дальнейший путь проделать на сиденье, а не в этом дурацком седле! А вообще, конечно, перспективы не радовали. Все пошло не так, как мечталось. А это вообще – авантюра! Что там – дальше? Найдут ли они бен Салеха? А если и найдут? Судя по обмолвкам духа, тот результат, который удалось получить с Геркуланием – единственно возможный. Ничего не получится. И что тогда?

– Ладно, не будем загадывать, – решил он. – Что будет, то будет. А пока надо попробовать подружиться со всеми этими. Что бы там ни было, а это все же царские дети. А этот, Ратомир, так и вообще – наследник. Если что, поможет, заступится.

***

А Ратомиру вспомнилось, как они с Геркуланием ехали вот так же, тогда, в ту, как он теперь всегда называл ее, проклятую, ночь. Геркуланий тогда ехал впереди – сильный, уверенный. И он, Ратомир, тащился за ним хвостиком, желая только одного, чтобы эта поездка побыстрее закончилась. Вокруг были такие же темные пустые улицы, и вдруг мелькнул свет, открылась дверь, свет, вырвавшись изнутри, осветил вывеску, Геркуланий остановился и, повернувшись к нему, спросил:

– Зайдем?

Вот и зашли. Ну, и что? И где теперь Геркуланий? Он ли это – тот, который едет позади всех, чтобы запах не досаждал остальным. Да уж, запашок! При этом Геркуланий ведет себя так, будто это не от него, а от всех остальных несет – чем? Трудно сказать, но чем-то чертовски отвратительным. А вот от Ратомира, видимо, не несет этим, так же, как и он сам не чует того мерзкого запаха, который исходит от Геркулания, и который, по словам окружающих, не дает им возможности подойти к нему близко. Впрочем, чем несет от Геркулания, Ратомир мог себе представить по той мерзкой вони, что источала его убитая и воскрешенная кобыла.

Конечно, Геркулания избегали не только из-за запаха. Страх – вот главная причина того, что, куда бы они не пошли, на пути их всегда чисто. Если кто и попадется навстречу – к стеночке, к стеночке!.. И побыстрее – прочь! А эта его ужасная манера лакомиться свежей кровью. Кажется, уже привык немного, а все равно мутит каждый раз. Вот же!..

И Ратомир сокрушенно вздохнул и покрутил головой.

***

А тот, о котором он сейчас думал, спокойно и непринужденно ехал, отстав от всех, как ему велел Ратомир. Ратомир – вот единственное имя, которое он запомнил. И часто произносил про себя, ощущая при этом, как теплая волна пробивается сквозь вечный лед, живущий у него внутри.

Оказывается, Пафнутий здорово-таки проголодался. Умяв миску запеченной с земляными яблоками поросятины, он теперь наслаждался вкуснейшим пирогом с куриным мясом, запивая его горячим острым бульоном. А еще его ждали свежие плюшки, посыпанные сахарной пудрой, чай, и все это перемежалось бокалами терпкого красного «Рашле». Красота!

За столом он оставался один. Принцесса насытилась раньше всех и ушла в отведенную ей комнату. Ратомир тоже встал из-за стола, отдуваясь, хотя и съел, по правде говоря, совсем чуть-чуть. Ну, аристократ! Что с них возьмешь. А что касается его, Пафнутия, так то, что он ел сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, чем его кормили там, во дворце. Во всяком случае, это было как раз то, что он любил. Угодил трактирщик. И Курти молодец. В хорошее место привел, хоть и долго пришлось сюда ехать. Но оно того стоило. Вот тут бы и остаться.

Пафнутий вздохнул – ну почему счастье так недолговечно? – вздохнул и потянулся за новым куском.

***

Наевшийся Ратомир сидел, откинувшись на спинку простого, даже грубого, но, как ни странно, удобного, деревянного стула и лениво думал о Куртифлясе. Этот Куртифляс – Курти, как он попросил себя называть, все же странная и загадочная личность. Откуда у него, живущего во дворце, такие знакомства? Этот вот, хозяин этого постоялого двора и трактира, как он встретил нашего шута? Ну, просто, как дорогого друга! И сейчас Куртифляс сидит где-то у него. Ладно, – лениво думал Ратомир, – разберемся. Хорошо, что такой человек с нами. С ним мы найдем этих…

***

Да, с поисками этих, – тех, кого им предстояло найти, как выяснилось, будет проблема. В письме, которое в свое время получил Пафнутий, содержалось очень мало полезной информации. Там упоминалось название того места, где сейчас должен был, по идее, обитать приятель Пафнутия – он же автор письма, но ничего не говорилось, даже намеком, на то, где сейчас находится учитель. Оставалось одно, разыскать этого приятеля и выжать из него эту информацию. Правда, название места, послужившего приютом этому самому приятелю, никому ничего не сказало. Где оно? Похоже, что не в Амиране, но в какой тогда стране? У кого узнать?

Ладно, об этом можно будет подумать завтра. А пока… Где там этот гостеприимный хозяин? Отвел бы уж спать, что ли?..

***

Гостеприимный хозяин постоялого двора, давшего приют путешественникам, был давним знакомым Куртифляса. Именно через него осуществлялась его постоянная и бесперебойная связь с зятем Бенедикта, бароном Рупшильтом.

Куртифляс прекрасно осознавал, что то, что уже произошло, и то, что должно было произойти, не может пройти мимо внимания барона. Так или иначе, но он будет в курсе, как это было всегда. А это значит, что первым, кто донесет до него эту информацию, должен быть именно он, Куртифляс. Рупшильт должен знать и помнить, что, по крайней мере в пределах Амирана, у него нет более надежного и верного друга и слуги, чем он – придворный шут его величества.

Сейчас он напишет письмо с изложением как того что было, так и своих планов. Руперт – хозяин постоялого двора и надежный почтарь, с помощью голубиной почты отправит это письмо, и уже максимум через пять-шесть дней барон будет в курсе, и его незримая длань будет покровительственно простерта над головами как самого Куртифляса, так и его спутников. В чем будет выражаться эта поддержка, Куртифляс не знал, но был уверен, что в нужный момент ему придут на помощь. Это не считая тех явных агентов барона, вроде этого Руперта, которые всегда смогут предоставить кров, пищу и необходимую поддержку в пути.

Сейчас Куртифляс сидел в маленькой комнате, служившей рабочим кабинетом хозяину, ужинал и разговаривал с Рупертом, сидящим напротив с пером и бумагой, куда он заносил все требования этого человека, которого он знал, как приближенного барона.

– Ну, значит, договорились, – говорил Куртифляс, прожевывая кусок, – значит утром ты мне скажешь, где эта самая Караван-Талда.

– Да-да! Непременно. – Согласно кивал головой Руперт. – Должны узнать будут к утру. Не беспокойтесь.

– В любом случае, – продолжал Куртифляс, – путь туда явно долог. Значит, нужно – что? Нужно подготовиться. Коляска нужна на пару седоков.

– Кучер? – Поинтересовался хозяин.

– Хм-м?..

А вот об этом он не подумал! Действительно… Кто-то же должен запрягать-распрягать, за лошадьми ухаживать. А чужого человека брать не хотелось бы. Сам он – Куртифляс, с верховой ездой был знаком, а вот с гужевым транспортом как-то… А кто тогда? Ратомир?.. Не смешите. Может, этот…

– Сейчас. – Сказал Куртифляс хозяину и вышел из-за стола.

Пафнутий еще сидел за столом. Ну и хорошо.

– Друг мой, – обратился к нему Куртифляс, – ты сможешь управиться с коляской?

– В смысле?..

– Проснись, дорогой Пафнутий, – укорил его собеседник, – это важно! Ты когда-нибудь управлял коляской с запряженной туда лошадью?

– А-а!.. – Сообразил Пафнутий. – Ну, конечно.

– Я имею в виду, – пояснил Пафнутий, – не только дергать за вожжи, но и распрячь, запрячь, накормить – ну, ты понимаешь!..

– Да легко! У моего дядюшки как раз коляска, и я на ней регулярно ездил за товаром. Ничего сложного.

***

– Ну, вот, с кучером разобрались, – удовлетворенно сообщил Руперту Куртифляс, вернувшись за стол. – Есть у нас свой.

– Ну и хорошо. Как говорят в Эрогении – леди с дилижанса…

– Одежда нужна. – Перебил хозяина Куртифляс. – Ну, ты видел… на этих, двоих. Такая простая, хорошая, добротная одежда, чтобы не вызывала никаких ненужных подозрений.

– Достанем!

– Теперь так… – Куртифляс задумался о том, как лучше обратиться к хозяину с тем, с чем он хотел обратиться. Они же тут еще не в курсе… – Слушай, только без лишних вопросов, и чтобы потом – никому!

Руперт нахмурился, взглянул в глаза Куртифлясу и серьезно кивнул. В том деле, которым он занимался – ну, помимо постоялого двора, – подобного рода просьбы и предосторожности были в норме.

– Там, за воротами, остался еще один человек. Возьми барашка, живого барашка, – уточнил Куртифляс, – и отнеси ему. Сам возвращайся сразу и не реагируй…

– На что?

– А ни на что не реагируй. Отдашь барашка и назад. И все.

– Ладно.

– Завтра нам с собой еще одного дашь. Свяжешь, морду замотаешь, чтобы не блеял, и привяжешь к коляске. Ну и нам немного еды с собой соберешь в дорогу.

Хозяин сделал очередную пометку на листе.

– Теперь – деньги. Сколько сможешь дать?

– Триста. – Помолчав, ответил Руперт.

– Хорошо, только побольше разменной монеты. А то – сам понимаешь. Золотыми сверкать…

Хозяин согласно кивнул. Он понимал.

– Ну, вот, вроде, и все. Пойди сейчас, уложи спать этих… А потом – барашек. А я пока письмо напишу.

***

Куртифляс забрал себе перо, чернильницу, нашел чистый лист бумаги и задумался. О чем следует рассказать? О чем лучше умолчать? Умолчать, конечно, следовало о собственных далеко идущих планах. Вот только… Барона не проведешь. Он, зараза, под землю вглубь на три сажени видит, и все, что ты задумал, знает раньше, чем это пришло тебе в голову.

Ну, поехали!

«Дорогой господин Алекс! – начал покрывать белый лист значками тайнописи Куртифляс. – Пишет Вам ваш верный слуга Юстас. Произошло на днях в нашем государстве событие, значение которого в полной мере можете оценить только Вы…»

***

Воистину, прав был мудрец, сказавший: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…». Не дано было этого предугадать и хитроумному шуту, со всеми подробностями описывавшему недавние события, имевшие место во дворце царя Бенедикта. Увы, не дано, а то трижды подумал бы он, а стоит ли это делать? Да, пожалуй, решил бы, что и не стоит.

Голубиная почта работала исправно, и через пять дней в небольшой уютной комнате с горящим камином собрались четверо. Один из них был глубоким стариком, сидевшим в инвалидном кресле на колесах. Это был отец барона Рупшильта – человек, научивший барона всему тому, что сделало его воистину всемогущим. Сам он, однако, бароном так и не стал. Считал, что это ни к чему. И фамилию он носил другую, ту же, что носили все его предки: Цадкин была его фамилия, но против того, что сын его стал Рупшильтом, он не возражал. На том уровне, на какой ныне взобрался его умный отпрыск, так, действительно, было удобнее.

Остальные трое сидели в мягких креслах. В руках они держали пузатые бокалы с налитой туда янтарной жидкостью, но собрались они не пьянства ради, а для серьезного разговора.

– Ну, что, – начал барон Рупшильт, – вы все ознакомились с письмом. Что скажете?

Он внимательно взглянул на двоих, сидевших в креслах. На отца он не смотрел. Он знал, что тот-то скажет. Но скажет потом, дав высказаться всем прочим. И то, что он скажет, и будет истиной в последней инстанции. Но сначала…

– Мэтр де Колонь, прошу вас.

– Бред какой-то, – покряхтев и повозившись, отозвался тучный седой мужчина, ответственный в империи барона за научную деятельность. – С точки зрения науки это – полная чушь!

– Однако я склонен верить письму. – Возразил барон. – Человека, который его написал, я хорошо знаю. Это надежный информатор. Так что, давайте в дальнейших рассуждениях будем исходить из той посылки, что это все так и есть.

– Если так, то тогда вся наука – к черту! Ищите себе колдунов, магов, кого хотите!

– Ну, что ж, вы-таки правы. Может быть. Вот только… Вы столько усилий приложили, чтобы выжечь их каленым железом. Даже с церковью пошли на сотрудничество. Где их сейчас найдешь, колдунов этих?

– Да все эти колдуны, – вскричал уязвленный де Колонь, – это в большинстве своем шарлатаны! А если у кого что и получается, так это все может быть изучено наукой и поставлено на службу всему человечеству, а не оставаться прерогативой и привилегией…

Он захлебнулся слюной и закашлялся. Мысль его, однако, дошла до барона.

– Опять вы за свое, мэтр, – барон укоризненно покачал головой, – уж сколько я с вами работаю, сколько бьюсь, и никак не могу вытравить из вас эти детские бредни. Человечество! Людям нужно одно – стабильность! А дай вам волю, вы такого натворите… Нет уж! Познавать природу, конечно, нужно. Кто бы спорил. Так, на всякий случай. Но никакого одаривания человечества опасными игрушками. Вот какая-то скотина изобрела и пустила в общий обиход спички. И что? И теперь любой ребенок или там, идиот, может спалить даже не дом, а целый город. Сами знаете, были уже случаи. Но я, все-таки докопаюсь, я узнаю, кто за этим стоит!

– Но это же гораздо удобнее, чем возиться с кресалом!

– Вот то-то и оно! Нет! Жизнь – такая, как она есть сейчас, достаточно хороша. Попытки улучшить ее всегда приводят только к обратному. Выигрывая цент, проигрываем талер.

Барон перевел дух. Отхлебнул из бокала.

– Однако, мы отвлеклись. Диксон, вы что скажете?

Четвертый из присутствующих, носящий официальный титул директора по общим вопросам, отвечал за силовой блок империи. В его распоряжении были как явные вооруженные силы, проходящие под вывеской охраны, так и в той или иной степени засекреченные, вплоть до пожизненно внедренных агентов глубокого залегания. Мгла таинственности вокруг них была столь густа, что о том, живы они или нет, сам Диксон мог только догадываться по косвенным признакам.

– Господин барон, – отозвался Диксон, высокий и тощий, но ужасно жилистый человек, с загорелой лысиной на маленькой голове, чем-то отдаленно напоминавшей змеиную. – Я могу составить план любой операции. Составить, дать вам на утверждение и осуществить. Вы же знаете. Но цель операции должны поставить вы. Чего вы хотите? Уничтожить этого мага? Помочь ему? Забрать сюда? Скажите мне, и я сделаю это, вы же знаете.

– Знаю. Но сейчас я хочу, чтобы вы высказались. Как вы оцениваете ситуацию. А уж потом решим, что делать. Ну?..

– Ну, что ж… Тогда так: в результате этой магической манипуляции получена особь, которую можно назвать идеальным солдатом. Особь сильная и бессмертная. Вот только как с этой особью обращаться? Как заставить ее делать то, что надо? Из письма это не понятно. Хотя как-то ведь его взяли с собой в дорогу. Значит, он управляем. Хорошо бы узнать, как. И тогда мы могли бы обладать маленькой, но непобедимой армией.