Поздновато прозрение озарило: провалилась я. В яму. Прямо на середине моста. Как и следовало ожидать. Не обманули предчувствия-то. Больно! Пятками так ударилась, что аж затылок прострелило. Наверху сразу сомкнулось, и я в мешке оказалась. Лежу скрюченная, дыхание задерживаю и жду, когда желудочный сок этой твари мне на голову польется. А она выжидает чего-то, нервы мне треплет. И лежать неудобно: в спину сучья упираются, а в лицо ветки колючие лезут. Что это за желудок такой – с ветками? Нерабочий какой-нибудь? Я слегка повернулась, нож из ножен вытащила и принялась стенку ковырять: раз мост меня сразу не ест, может, успею высвободиться. Да только без толку. Даже не поцарапала. Ну, что тут думать! Впору в уныние впадать и ручки опускать. Или на высшую силу надеяться. Дескать, прибудут бравые спасатели и меня из желудка вырежут. Ага, очень мне такое счастье надобно.
В общем, огорчилась я. Но потом трезво так подумала, что есть в теперешнем положении и некое преимущество. Не надо укрытие на ночь искать, огонь разводить. Хотя по нашему климату огонь даже ночью не нужен – тепло. Так что давай-ка, Вероника, на ночь устраивайся. Пожуй чего-нибудь из запасов и силы береги. Там видно будет. Может, у мостов по утрам сфинктеры открываются, и непереваренные останки в воду сыплются. Так к этому моменту надо успеть подготовиться.
Успокоила себя, размышлениями взбодрила и действительно дремать начала. В этот момент диафрагма наверху раздвинулась, посветлело, и возникло лицо какого-то парня. Парень наморщил лоб и сказал:
– Здрасти…
Весьма неожиданное явление. Сразу и не сообразила, что ответить.
– Ну, привет.
– Вы как здесь оказались?
Как-как?! Любому дураку понятно – как! Но, видимо, этому разъяснить надо:
– Шла я, значит, шла, а потом раз, и провалилась.
– Ой, извините, – и как бы засмущался, – это случайно получилось. Я тут охочусь. На крупную дичь. Вот вы в ловушку и попались. Датчик сработал. Он же по массе выставляется. Я и не думал, что поблизости люди окажутся…
Охотник, понимаешь! На крупную дичь! Где он на планете такую дичь найдет? Крупнее подсвинков никого нет, если мосты не считать. А они явно в его мешок не пролезут. И, главное, всё это он мог бы сказать, когда меня вытащит!
– Эй, ты! – прервала я его словоизлияния.
– Меня Федор зовут…
– Слушай сюда, Федя! Либо ты меня немедленно вытащишь, либо я всё тут тебе переломаю. А когда сама выберусь, то и тебе достанется! Понял?!
А он, вместо того, чтобы девушке помочь, возражать стал:
– Не разломаете. У меня ловушка прочная, специально рассчитанная на неадекватное воздействие животных в состоянии аффекта. Его и когтями можно, и зубами, и шипами – ничего с ней не случится.
Каков!
– Так, Федор. Вытаскивай меня, пока не пожалел. А то у меня и когти, и зубы, и шипы сейчас отрастать начнут. Ну!
Конечно, я и сама бы выбралась – сверху-то открыто. Но кто знает, может Федя на ловушку сторожевое устройство поставил, которое электрическим током бьет. И без его команды никто наружу выбраться не может, будь диафрагма сто раз раскрыта.
Наверно, я очень рассерженной выглядела. Я это могу. Джо не просто так говорил, что я страшна в гневе. У меня тогда волосы дыбом встают, с их концов только что искры не сыплются, а пальцы скрючиваются, чтобы в горло удобнее вцепляться. Федор руку подал, я за нее ухватилась и в момент рядом с ним встала. С этим мускулистым блондином, который на полголовы меня выше. Ну, и в плечах шире, соответственно. И как-то я поняла, что если вцеплюсь ему куда-нибудь, то толку от этого чуть будет, только ногти поломаю. С такими только разговоры помогают, на умные темы.
– Еще раз здравствуйте… – и галантно так к моей руке губами приложился, меня аж передернуло. – Приятно в этакой глуши встретить такую красавицу.
– Давай, Федя, по делу. Скоро солнце зайдет, темно станет. Чего делать будем?
– У меня корабль недалеко. Вернее, частная яхта. Моя, – и многозначительно так поглядывает, чтоб я прочувствовала.
– И чего ты на этакой отсталой планете потерял? Катался бы на своей яхте по цивилизованным местам, а в нашу глушь не совался.
– Ну, как же! – Федя аж загорелся. – В цивилизованных не поохотишься. Там законы всякие о недопустимости уничтожения природной среды. А на планетах третьей категории и внекатегорийных – свобода! Лови, кого хочешь!
– И как – многих поймал?
– Из крупных – вы первая. И, наверное, самая ценная.
Ну, нахал! Стоит, пушистыми ресничками своими глазки обмахивает, невинность изображает. Знаем таких: искателей женского общества. Ну, здесь ему не обломится.
– А знаешь ли ты, Федор, где ты находишься? И известны ли тебе твои права на данной планете?
– У меня лицензия есть, – Федя пожал плечами, – в которой четко прописано, что мне разрешается охотничья деятельность на любой планете в пределах, установленных местной администрацией.
– Ага! – я ткнула ему пальцем в мощную грудную мышцу, рельефно выпирающую сквозь ткань синей рубашки. – Стало быть, администрацией. И что она тебе сказала?
– Ничего, – Федор развел руками. – На стандартный запрос ответа не последовало, и я решил, что планета необитаема. Я ошибся? Или вы здесь тоже в качестве туриста?
– Я – местный житель! Понял?! Я – администрация! Это вообще – моя планета!!
Федя как засмеется. У меня весь запал испарился. Надо же – не поверил.
– Вы, когда сердитесь, – заявил, – такая смешная. И еще более красивая.
– Ладно, оставим администрацию, – комплименты его я мимо ушей пропустила. Хоть и приятно, но ясно, что он попросту мозги мне пудрит. Уж я в зеркало не так редко смотрю. И есть, с чем сравнивать. – Ты лучше скажи, что с пойманными животными делаешь? Умерщвляешь? И в пищу употребляешь?
– В пищу?! Да как можно! Это же трофеи! Их надлежит в стазис-поле помещать и гостям предъявлять.
– Часто предъявляешь? – ну, не о том я его спрашиваю! А не остановиться. Как дебильный разговор повернулся, так его обратно не развернуть. Надо о планах Фединых разузнать да о друзьях-товарищах. Может, он не один тут высадился. Не прямо здесь, а где-нибудь на противоположном полушарии. Оттуда мне их ни в жисть не выковырять будет.