Узник плоти

Глава 12. Трава дьявола

С любопытством, присущим всякому десятилетнему мальчишке, Ладака, пытаясь унять сердцебиение, прятался за широкой колонной и тайком наблюдал за взрослыми. А наблюдать было за чем: в храме Элохима Создателя, в одном из малых залов, служившем местом для собраний и заседаний первых лиц клана, жарко спорили и, очевидно, решали какой-то очень-очень важный вопрос несколько жителей деревни Бамоа, в своей вековой истории редко переживавшей так много странных событий.

Вразброс заняв места в светлом амфитеатре, участники собрания – каждый по-своему – выражали озадаченность по поводу очередного неприятного происшествия: Саман, приосанившись, сидел и в задумчивости поглаживал темно-седую бороду. Бади, стоя ближе к выходу, в парадной желто-зеленой одежде, наподобие спортивного костюма, нахмурил свои густые черные брови так, что на лбу образовались глубокие морщины, похожие на изгибы реки. Заседатель собрания – старейшина Коху – сидел за кафедрой и щурился то ли в силу максимального сосредоточения, то ли от мигрени. И хотя автор, как и читатель, – лишь сторонний наблюдатель этой сцены, он рискнет предположить, что имели место обе причины, ибо Даника, утратив всякое терпение и рассудительность, горланила, обращаясь к Коху:

– Нет, папа, выслушай меня очень внимательно! Еще раз!

Затаившийся Ладака невольно отпрянул подальше, в тень колонны, после чего очень медленно снова выглянул из своего укрытия.

– Если вам, глупцам, не понятно реальное положение вещей, то я объясню заново! Этот человек, – она, не глядя на Рафаила, вскинула в его сторону руку с вытянутым указательным пальцем. Он сидел и по мере возможности силился контролировать свои эмоции, сохраняя внешнее спокойствие. На деле же в душе его скребли кошки, и не из-за страха неопределенности своей дальнейшей судьбы. Он сожалел, что снова причинил кому-то боль. – Этот человек не тот, за кого себя выдает!

– Мы еще вернемся к этому вопросу, Даника, – устало сказал Коху. – Сначала объясни, какого лешего ты пошла в Нритью в одиночку? Я считаю, ты поступила безрассудно. И как начальник службы безопасности деревни, и как моя дочь!

– О, Великий Элохим, да разве ж это сейчас важно?! – Даника в бессильном недоумении вздымала руки к потолку, пытаясь достучаться сквозь него до небес в поисках поддержки.

Но Метатрон не спешил вмешиваться.

– Если за твоим эмоциональным восклицанием кроется вопрос, важна ли мне твоя жизнь, то я отвечу, что да, важна. Делать одиночные вылазки, когда во всей округе Каунтэ положение, близкое к военному из-за бесчинств людей с болот, да еще вдобавок какие-то странные, неведомые создания околачиваются вдоль всех его границ, – значит подвергать опасности не только себя, но и всех нас!

– Да, но ведь это того стоило! Раскрытие возможного шпиона! Бог мой, да мы тут все сидим и мило беседуем, но до сих пор не знаем, кто он. Тогда как он одним движение руки в любой момент может всех нас если не убить, то уж точно покалечить!

Коху посмотрел на изгнанника, задержав на нем взгляд. Тот смотрел не отводя глаз, не вполне естественно, как бы давая понять, что ему нечего скрывать. Получалось у него это из рук вон плохо. Не выдержал – отвел взгляд в сторону. Часто заморгал, потупился. Уставился в пол.

– Я не понимаю, почему вы не хотите видеть очевидного, папа! Это же ясно как день! Он врал нам с самого начала и врет до сих пор – своим упорным молчанием! Господа, где ваш здравый смысл?! Или я одна не поддалась его чарам? Смотрите-ка на него, прямо ангел, сошедший с небес! Бади!

– Несомненно, старейшина, нам стоит идентифицировать чужака. Он может быть шпионом болотных или Безликим – все мы видели его силу. Он точно не новичок в магии, как он это утверждал тогда, у вас в хижине. Он в этих землях точно не для обучения у старейшины Гатхитти – это нам уже рассказала Даника. В обоих случаях он представляет реальную угрозу. Так кто же он? – отрапортовав, Бади метнул в подсудимого враждебный взгляд.

Коху глубоко вздохнул, понимая, что его приемная дочь все же права.

– Рафаил. Тебе слово.

– Давай выкладывай, живо!

– Даника! Достаточно эмоций, сядь! – потеряв терпение, рявкнул Коху. – Я уверен, сейчас мы все узнаем и разойдемся по своим делам. У меня с Саманом уговор перекинуться сегодня в партию домино, – старейшина подмигнул сидящему рядом с Рафаилом брату. Даника закатила глаза.

В зале повисло молчание. Все обратили свои взоры на Рафаила. Ладака заерзал, чуть не выдав себя.

– Рафаил, – повторил Коху, – хоть я и не разделяю опасений своей дочери по поводу твоей враждебности, однако ее доводы все же дают определенную почву для дискуссии. Будь добр, поведай нам, как и с какой целью в действительности ты попал в наши края, если при нашей первой встрече ты действительно что-то утаил. Как я уже говорил, обстановка у нас неспокойная – в любой момент мы ожидаем агрессии со стороны наших врагов. В противном случае, несмотря на мое доверие, которым ты располагаешь, я вынужден буду поднять вопрос о твоем немедленном отъезде.

– Отец! Его нельзя отпускать! Он может… – Коху резко вскинул руку, призвав Данику к молчанию.

– Пусть ответит, а там посмотрим, – сказал старейшина, мягко улыбнувшись Данике.

Пока присутствующие спорили, мыслительный механизм Рафаила усиленно работал. В голове стояла четкая картина – вот он встает с места и начинает говорить: «Достопочтенные… Нет, кажется, нет так… Уважаемые бамоанцы! Старейшина Коху, Саманчи, Бади, Даника… И ты, Ладака! Да, я тебя вижу! Прошу меня простить за сокрытие истины. Ибо я не ведал, что творю. Да и как я мог осознавать свои поступки, если впервые за целую вечность оказался в человеческом теле! Прежний дом мой – не в России, а несколько отдаленнее! А именно в Едином Измерении, за пределами всех мыслимых границ, тех, что вряд ли когда-нибудь смогут уразуметь человеческие создания».

Ну что ж, репетиция окончена. Давай, Рафаил. Удачи!

– Выкладывай!

Рафаил поднялся, приковав внимание присутствующих. Однако не успел он открыть рот, как за рукав его ухватил сидевший рядом Саман и сказал:

– Я уверяю вас, почтенные собратья и племянница, в этом нет никакой необходимости! Сядь, Рафаил!

Даника готова была вцепиться Саману в горло или, по крайней мере, схватить за бороду и, дотащив до выхода, вышвырнуть его отсюда к чертовой матери.

– Прежде чем вы начнете выказывать свое недовольство, позвольте, я озвучу одно важное замечание. Даника, дорогая моя. Слова нашего доброго соседа, почтенного мастера Ионы, о том, что у него не было никаких планов на обучение гостя из России, заставляют нас усомниться в искренности намерений нашего нового друга (а я настаиваю на том, что Рафаил нам друг), а именно – прийти в себя после страшных невзгод и начать новую жизнь. С этим я согласен. Однако это не означает, что у него недобрые намерения. Ибо я знаю то, чего не знаете вы.

– И что же это, даада Саман? – спросил Бади.

– А то, что я тоже, как и ты, Даника, давно присматриваю за ним и на всякий случай решил угостить его вкуснейшим манговым соком. Рафаил его просто обожает!

– При чем здесь сок, Саман? – Тут даже Коху начал терять терпение.

– Долго еще будет продолжаться этот цирк?! – Даника начала ходить вдоль кафедры, за которой стоял Коху, мелькая перед его глазами, как мячик для пинг-понга.

– А при том, брат, – ответил Саман, – что в сок я добавил солидную дозу травы дьявола.

– Ты дал ему сыворотку правды? Ее же можно купить только на черном рынке! У обитателей болот, Саман, у наших врагов!

Саман, растерянно заметав по сторонам глазами, сказал:

– Да-да, конечно! А еще ее можно перекупить у кого-то, кто нам не враг! Но речь не о том! В общем, давить на этого молодого человека и пытаться выудить из него правду – то же самое, что пытаться поймать безликого голыми руками! Он ни хрена не помнит!

В зале повисла неловкая пауза. Все в изумлении смотрели на Самана. У Даники отвисла челюсть.

– Да-да, господа и дама, ни хре-на! Память отшибло напрочь! Он так мне и ответил на всех интересующий вопрос, после того как осушил стакан: «Я ничего не помню»!

Все в изумлении смотрели на Самана. Но он, казалось, нисколько не был смущен своей ложью, и продолжал:

– А кто еще мог так зверски надругаться над беззащитным путником, кроме болотных фанатиков? Только они и могли! Что вы так смотрите? Вы не верите в силу эффекта травы дьявола? Насколько мне известно, в первую войну с Болотами каждый из присутствующих испытал на себе его действие!

Все молчали.

– Или, может быть, вы мне не верите? – Саман ткнул себя большим пальцем в грудь. – Может быть, мне при всех допить остаток, у меня тут еще осталось несколько капель! – Саман было полез во внутренний карман своей рясы, но Коху его прервал.

– Саман. Мы тебе верим. Но как тогда объяснить слова мастера Ионы?

– А их не нужно объяснять, брат мой! Вспомни, ты сам навязал Рафаилу эту версию, а парень от растерянности и пережитых мучений просто согласился с ней!

– М-да… – процедил в усы Коху. – Как-то я об этом не подумал. И почему я так себя повел? Надо сказать, этот юноша умеет к себе расположить, не произнеся при этом ни слова! Какой-то внутренний свет исходит от тебя, Рафаил!

– Я сейчас слезу пущу, растрогал, папа!

– Даника, дочь моя! Ты же видишь, что все наконец разрешилось! И никакой Рафаил не шпион.

Даника развернулась к Рафаилу, медленно подошла к нему почти в упор, заглянула прямо в глаза. Тот смотрел на нее, тщась выдержать натиск этого пронизывающего взгляда. Затем она робко посмотрела в глаза сидевшему рядом Саману.

– Даже не пытайся, девочка.

Никакие регалии положения начальника службы безопасности и неистовое желание Даники докопаться до истины никогда не позволят ей тягаться с Саманом. Его воля была несказанно сильнее. Даника резко развернулась к Коху.

– Все равно он мог вляпаться в такую историю, что и нам во век не отмыться. Его могут искать. Кроме того, мы так и не разобрались, откуда у него способности к магии, явно превышающие нормальный потенциал Источника. Как начальник службы безопасности деревни Бамоа я настаиваю на том, чтобы этот человек немедленно покинул пределы округа Каунтэ. За этим проследит отряд из троих людей. Я все сказала.

После этих слов Даника направилась к выходу, сопровождая каждый шаг звонким щелчком металлических набоек на своих сандалиях. Бади посторонился. Ладака едва успел скрыться за колонной.

Проводив взглядом свою строгую и ответственную приемную дочь, Коху обратился к Рафаилу:

– Сынок, боюсь, я не в силах ее переубедить. Через неделю мы выезжаем в Калькутту, там состоится Турнир шести континентов, ты поедешь с нами. Там мы подключим местные власти, они помогут тебе в твоем затруднительном положении, и поможем тебе найти пристанище. – Рафаил слушал не в состоянии дать оценку этой новости. Звуки слов Коху достигали его ушей, но мозг не воспринимал их. Рафаил словно погрузился в вязкий туман непробиваемой отстраненности.

Коху вышел из-за кафедры и, сложив руки за спиной, направился к выходу вслед за Даникой. Пропустив старейшину и поклонившись ему, за ним вышел Бади, не забыв перед этим выразить почтение и своему учителю Саману. Тот, ответив ему коротким кивком, снова схватил за рукав уже встающего Рафаила:

– Не так быстро, друг мой. Не так быстро. Пойдем-ка теперь со мной. Мне-то уж ты все расскажешь.

И Рафаил, ощутив себя настолько маленьким и ничтожным, что, по его субъективному ощущению, мог бы уместиться в кармане рясы хитроумного старца, поднялся со своего места и зашагал вслед за Саманом, невесело подмигнув ошарашенному Ладаке.

Глава 13. Новые открытия

– Итак, друг мой, – промурлыкал Саман, неспешно шествуя по одной из тропинок, ведущих от храма к центру деревни, и привычным жестом поглаживая свою темно-седую бороду.

Затем Саман остановился и резко повернулся к плетущемуся за ним Рафаилу, который, как и полчаса назад, чувствовал себя крайне неуютно, пытаясь как-то выпутаться из всей этой истории. На сей раз он понимал, что у него практически нет шансов отбрыкаться от проницательного старца. Греховная природа человека уже давно во все горло кричала ему о богатейших возможностях лжи, но по каким-то причинам, плохо осознаваемым Рафаилом, он с большой неохотой прибегал к помощи этой матери пороков. Выложить правду он тоже не решался – слишком непредсказуема была реакция на такое откровение. Так что Рафаил был в замешательстве, плетясь позади Самана и призывая все силы своего воображения и смекалки. Однако одно решение все же было принято: сразу после этой неприятной аудиенции он пустится в бега, оставив тех, кто его приютил, без ответов. Так будет лучше для всех. Оставалось только одно: избавиться от Самана.

Саман долгим взглядом смерил Рафаила. Под действием этого взыскующего взгляда изгнанник решился заговорить:

– Мне, наверное, не видать сегодня ужина и не ощутить комфорта мягкой кровати, пока я не поведаю тебе своей истории?

– Ну что же, я изверг, что ли? Расскажешь мне все за ужином! А потом еще раз – перед сном!

Рафаил горько усмехнулся.

– Но сначала пройдем-ка на арену. Думаю, твое тело скажет мне гораздо больше, чем твои слова.

Приняв это неожиданное приглашение (как будто у него был выбор), Рафаил поравнялся с Саманом, и они, миновав деревенский колодец и несколько хижин, резко свернули направо, следуя прямиком к тренировочной арене в храме Элохима Создателя. За несколько дней до Турнира она была всегда свободна – воины клана прекратили активные тренировки и копили силы для предстоящего события.

Тут и там в стенных нишах были сложены бамбуковые копья, шесты, мечи и другое холодное оружие. Легкий ветер вздымал вихри песка, лежавшего в широких швах между серыми плитами пола. Древние, как сама жизнь, изображения богов на стенах вперились своими взглядами в Самана и Рафаила. Казалось, души умерших воинов заняли арену, пока живые ее оставили. Миновав неправильной формы гранитную арку, обтесанную ветрами и веками, изгнанник и старец оказались на арене, окруженной местами для зрителей наподобие амфитеатра. Медленно и почтительно продвигаясь к центру арены, Саман, делая круговые движения руками то в одну, то в другую сторону, монотонно шептал какие-то слова, лишенные ритма. Ветер уносил их от слуха Рафаила.

Вдруг Саман резко остановился, шепот его перешел в боевой клич и, внезапно обернувшись, он запустил в Рафаила, идущего на несколько шагов позади с блуждающим любопытным взором, ледяную сферу, которая, оставляя длинный голубой шлейф, как у кометы, сразила зазевавшегося изгнанника, оставив на его туловище массивное обморожение. По арене прокатился звук треснувшего льда. Пытаясь преодолеть паралич от жуткого холода во всем теле, Рафаил процедил сквозь зубы:

– Да что же это за такое?! За что, Саман?!

– Ой, извини, я думал, ты среагируешь, – с небрежной ухмылкой отмахнулся Саман.

Рафаил понял, что его в очередной раз испытывают, но чего же от него ожидают, если ему совершенно неподвластна та сила, что в критические моменты бьет из него столь мощным источником? Что ж, пришло время посмотреть страхам в глаза.

Поверженный встал, стряхнул со своей рубахи мелкие осколки льда, тут же растаявшие на горячих плитах арены, и решительным взглядом посмотрел на Самана. Тот ухмыльнулся, погладил бороду, сказал:

– Чтобы там ни говорили о тайне твоей личности, а твои способности к магии поистине удивительны. Поэтому я хочу познакомиться с ними поближе.

С этими словами Саман поднял руку на уровень головы и растопырил пальцы ладони. Рафаил разглядел, как над ладонью старца заплясали маленькие искры, подобно пацанам-хулиганам, готовым сотворить какую-то шалость. Через секунду в руке Самана вспыхнуло пламя, словно воскресшая птица Феникс. На удивление плавно, но в то же время стремительно хаотично танцующая огненная субстанция приняла форму идеального шара; его огненные языки, собравшиеся в единый узел по центру сферы, яростно плясали над ясным небом. При этом Саман нисколько не подавал виду, что огненная сфера обжигает его руку. Напротив, по его умиротворенному лицу казалось, что она не обжигала его морщинистые ладони, но приятно их щекотала.

Огненная сфера со звуком сгорающего воздуха устремилась в Рафаила. Он, не медля ни секунды, интуитивно, по рефлексу, выставил руки вперед ладонями. Шар разбился об энергетический щит, оставив только черную дымку и горстку пепла. Рафаил опустил руки, готовясь к новому выпаду. Он не заставил себя долго ждать. Саман, стоя в боевой стойке, с ужасающей быстротой начал вращать кистями рук, и через несколько мгновений на Рафаила уже надвигались две воздушные воронки-смерча, с неимоверной силой всасывая по пути песок даже из самых дальних углов арены. Достигнув цели, вихри подхватили Рафаила и унесли его метров на десять вверх, обещая расплющить его о каменный пол! У Рафаила сперло дыхание. Глаза и рот наполнились песком. Но Рафаил исхитрился, в воздухе поймав равновесие и подчинив себе воронки. Он соединил их в единую большую воронку-смерч и позволил ей полностью окутать себя, словно коконом, после чего, уже контролируя ситуацию, опустился на землю и пошел на Самана. Воронка смерча, внутри которой находился Рафаил, сметала песок, борода и волосы Самана начали беспорядочно колыхаться так, что тот запутался в своих седых космах и на секунду потерял координацию.

«Давай, Рафаил, вперед!»

Когда Саман пришел в себя, Рафаил был уже в трех-четырех шагах от него. Саман запустил в него новый ледяной шар, но тот отскочил по касательной от оберегающего Рафаила кокона-смерча. Тогда Саман подпрыгнул на несколько метров в воздух, чем сильно изумил Рафаила, и, оказавшись у него за спиной, разорвал кокон двумя энергетическими плетями, возникшими в руках.

Воспользовавшись смятением соперника, оказавшегося без защиты, Саман двинулся в атаку врукопашную. Серия ударов снова отправила Рафаила на свидание с шершавым гранитом, но тот сразу оказался на ногах и пошел в контратаку, сам дивясь своей быстроте, силе, а главное – своим навыкам таких боевых искусств, как кунг-фу, тхэквондо и еще бог знает каких! Но Саман – старый воин и маг – был не впечатлен. Он с легкостью отражал все удары, молниеносно выбрасывая блоки и даже как будто бы не соприкасаясь с руками и ногами атакующего.

Над головами сражающихся сгустились тучи, придавая моменту драматичности. Послышались отдаленные раскаты. Трудно сказать, сколько прошло времени с начала поединка, но измотанный Рафаил из последних сил продолжал наступление, переходя в оборону, затем опять атакуя. Саман, казалось, мог продолжать вечно. Но удачно нанеся разительный удар ногой в живот Рафаила, что тот с гортанным звуком согнулся вдвое, похлопал его по вспотевшей спине и без малейшего намека на усталость и на дрожь в голосе сказал:

– Думаю, достаточно. Вот видишь, твое тело сказало мне намного больше, чем твои слова.

– И что же оно тебя сказало? – задыхаясь и повалившись от усталости на землю простонал Рафаил.

– Что это далеко не предел твоих способностей. Но ответа на главный вопрос я так и не получил. Значит, нам надо проделать кое-что еще.

Рафаил с недоверием посмотрел на Самана. Тот прочел его взгляд:

– На твоем месте я бы не стал смотреть так недоверчиво. Помни, это мне следует проявлять недоверие. И посему ты будешь подчиняться.

Эти строгие слова урезонили Рафаила, и он, вставая на ноги, согласно покачал головой. Еще один раскат грома сотряс небосвод, на этот раз прямо над головой.

– Пойдем за мной.

Покинув арену, Саман свернул с тропинки, соединявшей храм и восточную окраину деревни, и, взяв немного вправо, прошел по зеленой лужайке, усеянной голубыми бутонами полевых цветов, и затем, дойдя до подножия пологой горы, начал восхождение. Рафаил следовал за ним.

Так поднимались они около двадцати минут, протаптывая себе путь к цели, известной лишь одному из них. Степная местность сменилась густым лесом. Под пристальным взором встревоженных лесных обитателей (и одного небесного) путники продолжали восхождение, пока не вышли из чащи леса на широкую прогалину, которая резко обрывалась метров через двадцать, и за ней на многие-многие километры простиралась зеленая бездна – усеянные бесконечными лесами необъятные просторы округа Каунтэ – цепочки поселений Бамоа, Нритья, Гуттоу и, наконец, Долодал – обитель загадочных Болотных Жителей.

Отсюда, с высоты птичьего полета, хорошо был виден тракт, путеводной нитью соединяющий эти четыре населенных пункта. Однако ближе к Долодалу тракт заметно редел и скрывался за кронами высоких деревьев. Ну а вокруг этого обитаемого островка, как уже было упомянуто, простирались безбрежные лесные просторы, лежащие на вековых горных пиках, похожих на груди древних нимф, легенды о которых и породила эта земля. Горы и леса просматривались отсюда километров на восемьдесят. По этому зеленому настилу плыли тени облаков, неспешно, важно, вечно.

Выйдя первым на прогалину, Саман объявил, что они достигли цели похода. За ним вышел и Рафаил. Оставив за спиной Индийский океан, путники устремили свои взоры на открывающийся лесной пейзаж, вглубь материка.

Саман повернулся к изгнаннику, после изнурительного сражения вынужденному преодолеть несколько километров пешком в гору. Как ни странно, Рафаил, если не считать легкой отдышки, чувствовал себя сносно. Казалось, его силы росли по мере увеличения нагрузки на его внутренние ресурсы. Хотя, возможно, это свежий разряженный воздух оказывал на него благотворное влияние!

Саман сел в позу лотоса прямо перед обрывом. Несколько камушков отделились от скалы и посыпались в низ, в пропасть. Старец жестом пригласил Рафаила занять место рядом. Тот повиновался без лишних вопросов. Кажется, Рафаил целиком и полностью доверил свою судьбу Саману, ибо ему было весьма затруднительно рассудить как о своем текущем положении, так и своем туманном будущем. Он плыл, как кораблик по бурному течению реки, преодолевая пороги и уже несколько раз едва не пойдя ко дну. Так что наставник был ему как нельзя кстати. Что до самого Самана, он еще не определился со своей ролью в отношении этого загадочного юноши, хотя по неведомым ему самому причинам испытывал к нему ничем не обусловленную симпатию. Наверное, поэтому он ему и помогал. Наверное, эта симпатия перевесила недоверие и даже здравый смысл. Так или иначе, наши герои сидели на краю пропасти, созерцая земной эквивалент бесконечности. С неба начал срываться дождь.

– Каково тебе ощущать себя каплей в море океана? Песчинкой в пустыне? А атомом во Вселенной? – спросил Саман, благоговейно любуясь бесконечными просторами.

– Мне хорошо известно это чувство. Оно было одним из первых.

– Одним из первых? Что это значит?

– Одним из первых, которые я помню. Наверное, это странно звучит.

– Нет. Это звучит вполне естественно. Ибо от рождения до смерти мы не перестаем быть ничтожно малым в бесконечно большом. Но большинство людей не осознает этого. Большинство людей эгоцентричны и тешат себя иллюзией своего величия, непроходимой твердолобости и значимости. Своей отдельности. Это хорошо, что ты чувствуешь обратное.

– Я нисколько не чувствую себя частью большого. Теперь уже нет. – Рафаил уронил голову себе на грудь. – И мне грустно от этого. Это меня подавляет.

– Грусть – это светлое чувство. Если только оно не переходит в отчаяние.

– Отчаяние! Мне кажется, и его я испытывал. Но это было раньше, хотя и совсем недавно. Как будто бы…

Саман удивленно вскинул свои длинные седые брови.

– Покажи мне человека, который ни разу в жизни не испытывал отчаяния, и я навек твой слуга! Конечно, ты испытывал отчаяние. Вопрос лишь в том, сумел ли ты с ним справиться, или оно тебя поглотило?

– Сложно сказать. Наверное, сумел.

– Отчаяние, превращая сердце в камень, тянет нас на дно. Грусть же, как утренний иней – улетучивается с первыми лучами солнца, оставляя нам влагу для дальнейшего роста.

Рафаил почти ничего не понял из этих рассуждений, но согласно кивнул.

– И, несмотря на то что ты – песчинка в пустыне, ты все же – ее часть. А пустыня – часть тебя. Ты – капля, часть океана, и океан – часть капли, часть тебя. Ты – атом во Вселенной, а Вселенная – это часть атома. Часть тебя, друг мой. Понимаешь?

– Да, теперь, кажется, понимаю. Так значит, по-твоему, я и не отделялся… от Вселенной?

– Нет, ты всегда был ее частью. И если ты сейчас сидишь здесь, со мной, созерцая эту красоту, значит, Вселенная не может иначе. Она бы тогда не существовала, Рафаил. Да! Вселенная без тебя не существовала бы!

Эта мысль настолько сильно поразила Рафаила, что он глубоко задумался. Он даже перестал слышать монотонный голос Самана. Ну конечно! Его не изгнали, а сослали для какой-то цели, какой-то миссии! Но тогда почему ему ничего не объяснили, а бросили в этот лабиринт обусловленностей и ограничений? Да, он нарушил закон, гласивший, что никто, ни при каких обстоятельствах не может вмешиваться в программу кармы, но разве это плохо? Разве этот поступок достоин порицания и изгнания из Единого Измерения, из его дома? Конечно, нет! В конце концов, он совершил доброе дело, оказав помощь тому человеку. Добро, зло, теперь это две разные вещи, а не две крайности одной сущности, как было для него ранее. Ох, как все непросто!

– Саман, почему ты мне помогаешь?

– Потому что я вижу, что ты нуждаешься в этом. Ты же, в конце концов, собирался обучаться у старца, не так ли?

После этих слов оба захохотали. Это был первый раз, когда Рафаил смеялся. Ему очень понравилось это. Спокойный, но бурный восторг колыхался у него в груди, лавиной беззаботного веселья вырываясь наружу. Рафаил почувствовал безмерную благодарность к Саману. И это чувство очень отдаленно, едва колыхнувшись в нем, но все же напомнило ему состояние его бессмертного духа, в котором он перманентно пребывал до изгнания.

Отсмеявшись, они надолго замолчали.

– А можно как-то слиться с океаном? – спросил Рафаил.

– Друг мой, ты не слушаешь меня! Разве ты уже не слился с ним?

– Да, но как это почувствовать? Как это ощутить?

– А вот это хороший вопрос, – Саман ехидно улыбнулся. – Закрой глаза и следуй моим инструкциям.

Стоит ли говорить, что Рафаил тотчас же последовал совету.

Старец и изгнанник, погрузившись в медитацию, так и сидели перед обрывом, проводящим грань между мирским и вечным. Дождь острыми струями хлестал тело Рафаила, будто сбивая с него последние осколки скорлупы, чтобы он окончательно переродился и перешел на следующий уровень развития в этой отдельно взятой реальности.

Но вот дождь прекратился, и лучи заходящего за горные хребты солнца коснулись их лиц, оттенив опущенные веки. Слышно было пение птиц и собственное дыхание. Воздух был насыщен резкими ароматами первозданной природы. Рафаил снова нарушил молчание:

– Что-то я проголодался. Саман, ты обещал, что мы поужинаем!

– А почувствовал ли ты еще что-нибудь кроме голода? – не сразу, через несколько минут, сделав глубокий выдох, спросил Саман.

– Я не уверен, – ответил Рафаил, – но что-то в этом есть.

– Практикуй медитацию регулярно, и тебе откроются новые горизонты. Это необязательно делать здесь, на вершине горы. Ты можешь это делать на берегу озера или даже у себя в хижине. Разницы нет.

– Хорошо.

– Позже я тебе объясню подробнее, как это делать. Ну а теперь пойдем-ка домой. Скоро начнет темнеть.

Путники встали, отряхнув мокрую одежду от приставших колючек и травинок.

– Саман, ну а ты? Получил ответы?

– Только новые вопросы, друг мой. Только новые вопросы. Хе-хе. Но это лучше, чем ответы на старые.

– Иногда я тебя совсем не понимаю.

– Для начала – пойми себя.

На этих словах Рафаила снова волнительно кольнула догадка, посетившая его пару часов назад. Ему оставалось лишь получить ей подтверждение. Но как? Он пока не знал. Но он обязательно узнает!

Миновав прогалину и зайдя под покров вечнозеленого тропического леса, Рафаил и Саман пустились в обратный путь. После дождя лес был необычайно свеж. Рафаил вдыхал запах сандалового дерева и кедра, осознавая все величие и силу земных форм жизни.

– Глядя на тебя, можно подумать, что ты явился из пустынных земель, – сказал Саман, – как будто никогда не был в лесу или в джунглях. – После короткой паузы он продолжил. – Эти высокогорья – почти единственное место во всей Индии, где растут такие леса. Из одних деревьев мы строим жилища, из других – лодки. Ну а на всей остальной части страны растут в основном джунгли с их пальмами, бамбуком (хотя они и тут встречаются, но реже) и прочее. Бамбук, кстати, отличный материал для плетения корзин.

– Да, я понимаю, – оживился Рафаил, вспомнив, как недавно расставлял такие корзины после беспорядка, учиненного Бади и его товарищем во время их поединка.

– Великий Источник – вот что мы почитаем более всего прочего. Источник жизни, Источник магии, Источник всего, – продолжал Саман. – Этой философией – философией жизни и осмысленного бытия – мы руководствуемся в нашем боевом стиле. Это святой Грааль нашего клана Танцующих Звезд.

Спустя минут десять пути они дошли до неимоверных размеров дерева – индийского баньяна. Величественно раскинув бесчисленные ветви-косы, свисающие с высоты около тридцати метров, это дерево, несомненно, представляло собой царя среди деревьев. Вокруг его толстенного ствола, который могли обхватить никак не меньше десяти человек, была поляна радиусом метров десять. Казалось, корни этого гиганта безраздельно правили этим участком земли и разогнали прочие деревья подальше. На опушке под деревом росла лишь желтоватая травка да пара кустов.

– Этот баньян – наверное, самое старое дерево, которое мне доводилось видеть. Оно олицетворяет собой величие жизни, и поэтому – лист баньяна, – Саман указал пальцем на эмблему на своей рясе, – символ нашего клана.

Полюбовавшись этим гигантом, путники зашагали дальше. Саман понимал, что говорит сокровенные вещи человеку, истинного лица которого еще так и не увидел. Но по какой-то необъяснимой причине он всецело доверял Рафаилу и хотел поведать ему тайны своего клана, даже тайны своей души он готов был ему выложить как на духу, но его рациональный ум подсказывал ему, что это преждевременно.

– Если ты пока не говоришь, откуда ты, то, может, хотя бы расскажешь, где ты приобрел такие магические способности? – осторожно спросил Саман. – За всю свою жизнь я знавал лишь нескольких мастеров, у которых способности были схожими с твоими, но все они были почтенными седовласыми старцами, положившими жизнь на уединенные медитации в древних пещерах, пытаясь познать тайну Источника. Но ты еще совсем молод. Сколько тебе, лет двадцать восемь?