Чемоданы судьбы

Игорь зажмурился – сейчас должен был раздаться визг Кристины. Он никогда не слышал, как визжит секретарша директора. Но предполагал, что это должно было быть чем-то особенно выдающимся. Однако вместо визга сверху раздалось едва ли не страстное «Ах!». А вслед за ахом – чмоканье, сюсюканье и пусюканье. Игорь поднял голову. Мерзкое существо устроилось на руках Кристины, как дома, а та, что называется, осыпала его ласками. Игорь понял, что существо зовут Пуся.

Наконец Кристина снизошла до молодого человека, распростертого у ее ног.

– Что это вы валяетесь тут, Плахин? Это вам не пляж.

– Да вот, пришлось погонять эту вашу крысу, – ответил Игорь, поднимаясь и отряхиваясь. – Она чуть всю нашу бухгалтерию не разнесла.

– Что, крыса?! Да сами вы крыса! Бумажная! Чудовище! Это же дамбо! Понимать надо, темнота! Да она больше четырех ваших зарплат стоит!

Кристина вновь стала тискать и целовать ценное, как оказалось, животное.

– Ах ты, Пусечка мой ненаглядный! Будешь теперь знать, как убегать от мамочки! Вон какие злые дядьки по коридорам шастают! Им только и надо, чтобы Пусечку обидеть!

– Вы бы лучше за этой вашей Пусечкой приглядывали, да и кормили вовремя, целее будет, – огрызнулся Игорь, понимая, что терять ему уже особо нечего. К тому же заветное письмо ждет не дождется, чтобы его прочли.

От такой наглости Кристина едва не выронила свою крысу. Но гром так и не грянул. Потому что открылась дверь директорского кабинета, и на его пороге возник сам Альберт Никифорович. Вид у директора банка был задумчивый. Он рассеянно взглянул на Игоря.

– А, Плахин. Очень хорошо. Пойдете к себе, скажите Леоп… тьфу, Эльвире Леонардовне, чтоб быстренько зашла. С отчетом.

Игорь с облегчением на душе отправился выполнять распоряжение руководства. Как бы там ни было, собачиться с Кристиной не самая большая радость в жизни. А Альберт Никифорович, которого ничуть не смутило наличие ушастой крысы на руках у секретарши, коротким жестом велел ей зайти в кабинет.

Внутренний голос, который редко ошибался, подсказал Кристине, что сейчас пойдет тот самый разговор, которого она и боялась. Несмотря на внешние данные, Кристина была далеко не дура. Конечно, она не финансист, но кое-что в этой жизни повидала. И не надо быть разведчиком-штирлицем, чтобы сложить детали, доступные секретарше. За последний месяц из Алика словно выпустили воздух. Был лихой веселый бодрячок, стал усталый мужичок не первой молодости. Клиенты, с которыми он запирается в кабинете, выходят раздраженные, недовольные, даже некоторые тихо ругаются. Кричит по телефону. Начал строить дачу, забросил. А две недели назад отправил жену с детьми во Францию. Вроде как полечиться.

Видела уже такое Кристина. Сначала всякие обещательные слова. Потом приходишь утром на работу, а в кабинете вместо шефа – быстроглазые молодые люди с красными корочками. И вместо яхты, виллы, синего моря, жаркого солнца и сладкого вина – долгие разговоры в унылом сером кабинете следователя под теплую воду из сломанного кулера. Хорошо хоть – свидетелем. Но это – единственное, заслуживающее названия «хорошее». Пропади оно все пропадом!

А разговор, Кристина это четко знала, должен начаться со слов: «Понимаешь, Кристина…»

Альберт Никифорович, отводя глаза, уселся за стол. Некоторое время зачем-то попередвигал календарь, папки, ручки. Наконец выдавил:

– Понимаешь, Кристина…

И в это время зазвонил телефон. Это был особенный телефон. Только для особо важных разговоров. В последнее время он молчал как отрубленный. И вдруг – тихий зуммер. А показалось – очередь из крупнокалиберного пулемета.

Альберт Никифорович не говорил. Он только слушал. И на глазах изумленной Кристины совершалось чудо преображения. Шеф вдруг стал словно наливаться жизненными соками. Вот на щеки пополз румянец. Вот распрямились плечи. Вот заблестели глаза. И когда он, закончив разговор почти по-военному: «Все будет сделано как надо. Вы меня знаете», – бросил телефон на стол, перед Кристиной уже сидел прежний Алик – энергичный, решительный, веселый.

– Понимаешь, Кристина, – продолжил шеф, – а жизнь-то продолжается. После Леопардовны пусть ко мне заглянет Коля из охраны. А потом, попозже, вызови этого Плахина. Кстати, чего это он у тебя в ногах валялся, влюбился, что ли? Не отдам!

И, как в лучшие времена, Алик, не вставая из-за стола, изловчился и хлопнул Кристину по крутой попке. Кристина выпорхнула в приемную и там, оставшись одна, крепко поцеловала Пусю в нос.

Глава 8. По морям, по волнам

А Москва в это время постепенно наливалась полуденной жарой.

Человек по прозвищу Кот, закончив разговор, сунул телефон в карман и вернулся к своему приятелю. Тот, по виду совершенный хипстер, облокотившись о гранитный парапет, с интересом наблюдал сквозь золоченые макартуры за творившемся на причале. Ветер с реки слегка шевелил волосы с проседью, играл полами коричневого льняного пиджака, и это приятелю явно нравилось. Кот подошел и положил ему руку на плечо.

За их спинами громоздились, ввинчивались в небо сверкающие небоскребы Москва-Сити, а внизу, на приткнувшихся к набережной причалах, где сгрудились прогулочные теплоходы и катера, царила обычная для этого места и времени суета. Ступали по трапам радостные туристы, чтобы плыть в бухту, надо полагать, Радости. На солидные, словно пришедшие с Лазурного берега катера аккуратно поднимали тихо позванивающие картонные коробки. На одной из палуб разминался саксофонист, придавая своими трелями остроты картине. И никто не обратил, конечно, никакого внимания на подъехавший к причалу фургон с надписью «Катеринг» – таких здесь десятки. Четверо молчаливых мужчин выгрузили их фургона четыре больших металлических чемодана (музыкальная аппаратура, наверное, или кастрюли) и исчезли с ними в чреве ничем не примечательного теплоходика под названием «Соня». И только два человека – Кот и его приятель – внимательно проследили за этой процедурой от начала и до конца.

Когда последний чемодан исчез с палубы, приятель Кота достал из кармана пиджака кожаный портсигар, вытащил длинную сигариллу и щелкнул, естественно, «ронсоном». Чуть затянувшись, пустил колечко дыма в сторону реки и кивнул на «Соню» с ее слегка подернутыми ржавчиной бортами.

– По воде – это, конечно, грамотно. Только не подведет ли корытце? Вид хлипкий.

– Зато в глаза не бросается, – чуть ли не гордо парировал Кот. – Прогулочник и прогулочник, таких сейчас на каждой речке по дюжине ходит. А вообще-то он только неделю, как из капремонта. Обстановку внутри сам оценишь. И движок мы поставили итальянский. С ихнего патрульного катера. Они его спасателям подарили. Так ведь тебе, Кеша, гоняться на нем, даст Бог, не придется. Пойдете не торопясь, вразвалочку, утром послезавтра будете на месте.

Кеша в ответ задумчиво выпустил несколько колечек, которые медленно поплыли над причалом. И сказал то, к чему Кот был готов с того самого момента, когда в его голове окончательно сложился план этой операции.

– Да. Переречинск. Надо же. С тех самых пор туда не заносило. Так себе городишко-то был.

– Сейчас, говорят, стал получше, – выдал Кот заранее подготовленный ответ. – Не Москва, конечно. Я ведь тоже как тогда уехал, так и с концами. Только ты даже и не думай, – Кот очень внимательно взглянул Кеше прямо в глаза, но из-за зеленых очков, делавших собеседника слегка похожим на муравья, в душу его проникнуть не смог, – там уже все поросло. Другая жизнь. Да и не видел там тебя никто толком. Ты был супер.

Кеша пустил еще одно колечко, вяло отреагировав на явно заранее подготовленный комплимент, и резко бросил недокуренную сигариллу, точно попав при этом в узкую щель между гранитной набережной и причалом.

– Супер был ты, – спокойно ответил он, – коланул-таки паренька в последний момент. Ты говорил, толковый был паренек-то. Он все еще там?

– Осторожный ты, Кеша, хвалю.

– Потому и живой до сих пор. Так что насчет паренька?

– Ну да, хорошо, да. – Кот почувствовал себя слегка неловко: похоже, Кеша получил кое-какую информацию помимо. А ведь не должен был. – Да, он после того шустрил, копать пытался. Но все без толку. – Кот говорил и одновременно удивлялся самому себе: он же почти оправдывается. – Да паренек вообще не проблема. Во-первых, он нас с тобой вместе никогда не видел. Тебя – вообще не видел. Во-вторых, вы там даже случайно не встретитесь. Потому что его там просто не будет.

– Выходит, ты позаботился?

Кот кивнул.

– А говоришь, не проблема. – Кеша, проницательная сволочь, неожиданно добродушно усмехнулся, зеленые очки весело сверкнули. – Да все в порядке, шеф, ты же меня знаешь.

Кот в ответ рассмеялся, но получилось не очень убедительно.

– Знаю, потому и говорю с тобой откровенно, – начал восстанавливать едва не утраченную субординацию Кот. – Есть действительно одна, ну не проблема, конечно, но момент.

И тут Кот с удовлетворением отметил, что его собеседник при таких словах подтянулся, стал весь внимание.

– Кефирыч, из банка. Он тебя лично встречать будет. Я велел.

– Не понял. Если он проблемный, почему мы идем к нему?

– Да в том-то и дело, что без проблем. Наш мужик, никогда не подводил. А вот поговорил с ним давеча, и… – Кот мучительно подыскивал подходящее слово…

– Осадочек?

– Точно! Вот скажи мне, если бы я велел тебе сделать то, что велел Кефирычу, какая твоя была бы первая реакция?

– Выматерился бы мимо трубки, – немедленно ответил Кеша.

– Вот! И я бы тоже. А он, понимаешь, может, мне показалось, но он обрадовался. Человеку предлагают пройти по проволоке за небольшие бабки, а он доволен, будто ему на тарелке беспроцентную ссуду принесли.

Кеша уже давно не улыбался. Он кивнул головой и сказал то, что и хотел от него Кот.

– Я останусь там с ребятами, пригляжу.

Вопрос был решен. Кеша повернулся и не торопясь начал спускаться по гранитным ступеням к причалу. Вот он легко взбежал по трапу. Вот развалился на палубе в кстати подставленном шезлонге. Раскупорил кстати поданную холодную (издалека видно) банку пива. Итальянский мотор заурчал мощным басом. На палубу шлепнулся швартовочный канат. И тут ожили динамики «Сони», выдав в знойное, переливающееся солнечными бликами пространство отходную – любимый Кешин «In the mood» Миллера. «Соня» пошла на разворот.

Кот посмотрел вслед бойкому катеру и двинулся к машине. А в голове его теснились какие-то совсем ненужные, совсем посторонние, вздорные какие-то мысли. К примеру, о том, что Кеша, верный его подручный, стал позволять себе вольности. Что это, возможно, потому, что он, Кот стареет. И это становится заметным. Потом подумал, что и сам он хорош, позволил себе, пусть на микрон, но надерзить Сергею Петровичу. Потому что почуял едва мелькнувшую слабину шефа. И что это все не к добру. Еще о том, что наступает новая эпоха, которой вовсе без надобности и он сам, и Сергей Петрович, и даже хипстерствующий Кеша. Что всем им уже пора на покой, которого, он точно знал, у них никогда не будет…

На этом месте размышлений Кот жестко приказал себе перестать распускать нюни и неожиданно выкрикнул: «Не дождетесь!» Чем здорово напугал водителя, распахнувшего перед ним дверцу «мазератти».

Глава 9. Уходит невеста

Игорь, благополучно избежавший продолжения разбирательства с Кристиной, быстро шел к своему рабочему месту. А в голове его гуляли мысли, далекие и от банка, и от существ, его населяющих. Игорь думал о том, в чем же он предстанет перед лицом своих столичных коллег. Он вдруг понял, что почти три года не обращал никакого внимания на свой гардероб. Раньше он такое и вообразить не мог. В чем он поедет в Москву? Ну не в этом же! Игорь даже остановился и с презрением посмотрел на свой пиджачок и брючки. А ведь всем известно, что первое впечатление – половина успеха. Впрочем, дома в шкафу валяется немало тряпок из прошлой жизни. Надо только все аккуратно подобрать, чтобы не вспоминали потом, когда он станет топ-менеджером, как явился в Москву ныне великий Плахин – провинциал-провинциальнейший, в старом прикиде. Словно Ломоносов.

Итак, что у нас имеется, прикидывал Игорь, шагая по коридору. Есть две пары вполне приличных джинсов. Джинсы – это всегда. Хорошо, что лето – можно надеть рубашку-поло, и еще две достойные есть, которые можно взять с собой. Они, конечно, чуть длинноваты для нынешних времен, но зато настоящие «перри». На «перри» надеваем кожаную куртку. Купил когда-то в Германии, когда они решили погоняться с местными ребятами на байках. Было весело. Куртка заслуженная, потертая. Как и положено. Ее тогда еще, на посвящении, пивом залили. С обувью сложнее. Кроссовки, конечно, взять надо, но не идти же в них на работу? Стоп, лет пять назад мать с отцом ездили в Штаты, мать прикупила там мокасины. Чуть ли не оленьей кожи. Чуть ли не Гуччи. Хотела порадовать Игоря. А он забросил коробку на антресоли – не его стиль. Мокасины, известно, не стареют. И сейчас в них будет что надо. С джинсами, с кожаной курткой. Еще можно захватить кардиган. Вот гардеробчик и сформирован. Остается придумать, куда все это сложить. Чемодана точно нет.

С мыслями о чемодане Игорь оказался у дверей бухгалтерии. Оставалось только войти.

А там Леопардовна заканчивала планерку, грозно возвышаясь над коллективом, не скрывавшим, что скучает.

– То есть всем понятно, что квартальный отчет мы должны сдать сегодня? Или простимся с премией.

– Ясно, чего не понять,– вразнобой отвечали дамы.

– Не вижу, не вижу признаков трудового энтузиазма! – начала огорчаться начальница.

И тут, к ее удовольствию, появился Игорь.

– А! Вот и еще один герой производственных будней явился – не запылился. Отдохнул после стремительной погони. Что ж, силы ему сегодня пригодятся…

Спасибо старшей бухгалтерше Жанне Витальевне. Взяла Леопардовну под локоток, отвела в угол, и они стали о чем-то озабоченно шушукаться. Игорь же, сливаясь с местностью, проскользнул наконец к своему столу, включил машину и стал ждать, когда загрузится. Как же они медленно грузятся! Но вот раздался долгожданный блям, и на экране монитора все встало на свои места. А вот и значок о новом входящем. Игорь двинул мышью, чтобы открыть письмо. Но тут из угла раздалось: «Плахин, ко мне!»

Деваться было некуда, пришлось все бросить и поспешить.

Леопардовна протянула Игорю толстую папку. Компьютерам начальница бухгалтерии, как и ее дамы-подчиненные, не доверяла, будучи твердо уверенной, что бумага надежнее всего.

– Вот, держи, твоя часть. Сверь, проверь, уконтрапупь. Чтоб к четырем часам все было готово.

Игорь чуть ли не выхватил бумаги из рук начальницы и устремился назад к своему столу. Торопливость его не осталась незамеченной, и за спиной Игоря загремело: «Стоять!» Игорь замер, повернулся. Леопардовна рассматривала его с интересом.

– Что, чертовски хочется поработать? Домой свалить пораньше? Не выйдет! Слушай меня тщательно. Обрати внимание на итоги апреля, туда кое-что переползло из первого квартала.

– Обращу, – коротко ответил Игорь, порываясь убежать. Но начальница была цепкой.

– Не торопись. Успеешь. Слушай дальше. Причеши поаккуратней две последние недели, увидишь где – я карандашом подчеркнула.

– Есть! – ответил, подыгрывая начальнице, которая любила порой строить коллектив по-военному (без большого, однако, толку), Игорь, чем снискал ее некоторое удовольствие.

– Свободен!

Игорь в два прыжка оказался за своим столом. Ткнул стрелкой в почту, на экран монитора выскочило письмо. Игорь впился глазами в голубоватые строчки. И… оцепенел. Он раз за разом перечитывал послание. И отказывался верить тому, что видел.

Письмо с логотипом столичного Центра было коротким:

«Уважаемый господин ПЛАХИН!

С сожалением вынуждены Вам сообщить, что после возникновения в Вашей истории новых обстоятельств мы более не считаем возможным продолжать наше сотрудничество.

С уважением

ведущий менеджер по кадрам …»

Игорь сидел, пялился на письмо, и до него медленно доходило осознание масштаба случившегося. Нет, так же нельзя! Так быть не может! Это ошибка!

Игорь пришел в себя, огляделся. Но никто на него не смотрел, никому до него не было никакого дела. И тогда Игорь встал, вышел из комнаты и двинулся к пожарной лестнице. Там, на небольшой площадке, он начал делать то, чего, он прекрасно это знал, делать не стоило ни при каких обстоятельствах. А именно набирать на мобильнике номер центра. Ну и получил то, что причиталось.

– Московский центр перспективных экономических исследований, здравствуйте.

– Здравствуйте, меня зовут Игорь Плахин, я…

– Минуту… Да. Мы вам отправили письмо, где изложена вся информация.

– Я получил, но я не понимаю…

– К сожалению, согласно правилам компании мы не можем давать никаких разъяснений кандидатам, которым отказано в приеме на работу.

– Но почему? Что случилось?

Отбой.

Игорь вдруг впервые почувствовал, что это такое, когда человека в трезвом состоянии перестают держать ноги. Он сел на валявшиеся на ступенях лестницы окурки и обхватил руками голову. Все пропало.

Наконец, когда в его сознании четко и окончательно сложилось, что жить дальше не имеет смысла, Игорь встал и заглянул в лестничный пролет. Третий этаж. Не так уж и высоко. Зато пол внизу кафельный. Но все равно никаких гарантий, что получится сразу. Можно всего лишь переломать кости и остаться на всю жизнь инвалидом…

Нет, есть, разумеется, вариант: плюнуть вниз на этот кафель, вернуться, сесть как ни в чем не бывало за стол и заняться отчетом. И так каждый день… И терпеть унижения, и бегать как собачонка по всяким глупым поручениям, проклиная себя за то, что бегает, что не в состоянии сказать «нет», что ничего не может придумать, чтобы все изменить. Наверное, потому, что ни на что не годен. И сдохнуть во цвете лет от какой-нибудь нервической болезни. И о нем, ясное дело, никто не пожалеет…

Эти мрачные расчеты и самоедские размышления прервал тихий скрип двери. Игорь оглянулся. На площадке стояла Ася. Девушка с тревогой смотрела на Игоря, темные глаза ее, и без того немаленькие, были распахнуты настежь, отчего и глаза, да и вся Ася в целом, выглядели еще прекраснее, чем обычно. У Игоря вдруг неожиданно стало легко на душе. Ничего не потеряно, если есть на свете такая девушка! Черт! Да она же наблюдала за ним, поняла, что с ним неладно! Испугалась, прибежала. Вот сейчас она сначала спросит, что с ним случилось. А затем обязательно скажет, что любит, что не бросит ни при каких обстоятельствах, что им вместе, вдвоем не страшны никакие преграды и подвохи, что они обязательно добьются всего, чего только захотят. А он обнимет ее…

– Игорь, тебе плохо? – в полном соответствии с только что набросанным Игорем сценарием спросила Ася.

Теперь очередь была за Игорем. Он постарался изобразить небрежную усмешку. Вроде бы получилось. Затем как ни в чем не бывало произнести: «Да так, пустяки, все в порядке». Произнес.

Теперь Асе следовало сказать нечто вроде «Нет, я же вижу, что что-то случилось!» Однако девушка следовать сценарию не стала.

– Тогда что ты сюда забрался? Все тебя ищут, Леопардовна рвет и мечет. Тебя директор срочно требует.

Что оставалось делать Игорю? Только собрать волю в кулак, сказать «Спасибо, сейчас иду». Это он и сделал. И, шаркая по нечистому кафелю, поплелся к двери в коридор.

– Игорь, – раздался за его спиной голос Аси.

Вот оно! Вот сейчас она все скажет! Игорь замер.

– У тебя сзади к брюкам окурок прилип, – хихикнула Ася.

Она еще и хихикнула!

Одним движением руки Игорь смахнул со своего зада мерзкую вонючую бумажку, вторым – распахнул дверь, третьим – захлопнул ее за собой. Ася осталась там, в прошлом.

Ровно через полминуты Игорь обо всем пожалел. Но возвращаться было и поздно, и, как ему казалось, нелепо.

В директорской приемной Игорь столкнулся с выходящим от шефа охранником Николаем. Вопреки обыкновению Коля не сделал даже попытки задеть соперника. Напротив, был непривычно серьезен, прошел мимо Игоря, даже не взглянув. На лице его было словно крупными буквами написано: «Очень ответственное поручение». «Неужто и впрямь сделали Колю начальником службы безопасности? – подумал Игорь. – Или скоро сделают? Да и черт с ним». Сейчас Коля со своей судьбой его абсолютно не волновал.

Директор Альберт Никифорович просто сочился любезностью. Настолько, что Игорь внутренне стал быстро готовиться к очередному подвоху. Что-то больно много их выпало сегодня с утра на его долю. А директор едва ли не пел.

– Ну что, Плахин, как работается?

Что тут ответить?

– Хорошо.

– Да, Эльвира Леонардовна тебя очень хвалит. И, поверь, у нас в отношении тебя большие планы.

– Спасибо.

– Понимаю, понимаю, конечно, это не совсем твой уровень. В университете, говорят, ты был неплох, наукой занимался. Но, поверь, – тут директор назидательно поднял вверх палец, обхваченный платиновым перстнем с черным агатом-кабошоном, – ничто не бывает зря. И все у тебя впереди.

– Конечно, спасибо.

Отчаявшись расшевелить Игоря, который сидел словно замороженный, директор полез в стол, достал большой желтый пакет и, словно последним козырем, хлопнул им перед носом подчиненного.

– Вот!

– Что это?

– Сюрприз! Из нашей Ассоциации банков пришел факс. Предложили направить лучшего молодого сотрудника на международный семинар молодых работников кредитно-финансовых учреждений. Понимаешь?

– Пока не очень.

– Объясняю проще. Там соберется будущая мировая банковская элита. Там будут говорить о завтрашнем дне нашего банковского дела. И вот мы решили послать туда тебя!

Альберт Никифорович, возможно, ожидал, что Игорь немедленно пустится в пляс или, по крайней мере, рассыплется в благодарностях. Но тот сидел, тупо смотрел на пакет и, судя по всему, ничего не понимал. Наконец в глазах Игоря мелькнуло нечто отдаленно напоминающее любопытство.

– Куда?

– Да в Сочи же! – Директор сунул руку в пакет и вытянул оттуда красивый буклет. – Вот, смотри, «Альп-Резорт», пять звезд, парк, море, все включено, десять дней! Сможешь там с докладом выступить? Хотя это необязательно…

Красиво подсвеченный отель на обложке буклета выглядел сказочным дворцом. Бирюзовый овал бассейна манил. И в голове у Игоря постепенно начало все понемногу складываться. Семинар молодых банкиров. Приедут лучшие. А вместе с ними и кадроловы-хедхантеры. И он сможет предъявить всем свою работу, от которой так обидно отвернулись в Москве. Что ж, посмотрим, господа москвичи! Пришлю вам привет из Цюриха!

– Сделаю я там доклад. Не проблема.

Альберт Никифорович уловил перемены в настроении Игоря и ужасно обрадовался:

– Молодец, врубился наконец! Новые контакты, новые связи! Это же трамплин! Заяви о себе!

Директор вытащил из пакета небольшой конверт.

– Вот билеты. Отдельное купе. Поезд отходит сегодня ночью, командировку я уже подписал. Успеешь?

– Конечно.

– И вот еще, – директор достал из кармана пиджака очередной конверт, более пухлый, чем предыдущий, – держи, на текущие расходы и представительство. Расписываться не надо, это из моего личного фонда. Ты должен представлять наш банк достойно. А теперь иди, собирайся.

Директор запихал буклет и конверты в пакет, сунул его в руки Игоря и едва не вытолкал его из кабинета. Игорь и спасибо не успел сказать.

Он шел к себе, голова его кружилась, и в ней отчего-то начала крутиться старая песенка, которую в детстве ему любила напевать мама: «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».

А вот у водителя банковского инкассаторского броневика Юрия Захаровича в голове крутилось лишь слово. И никак он не мог это слово поймать за хвост. А без этого слова так хорошо пошедший кроссворд-гигант безнадежно застревал на полпути.

К этим кроссвордам и прочим всяким судоку его приучила дражайшая супруга. После того как много лет назад он, знаменитый в ту пору раллист, вылетел на повороте с трассы. И летел бы долго, если бы не столб на пути. Затем был год в больнице, нейрохирургия и прочие сопутствующие прелести. Вот тогда-то кто-то и сообщил дражайшей супруге, что для восстановления и развития памяти очень помогает изучение иностранных языков и разгадывание кроссвордов. Учить английский на склоне лет Юрий Захарович отказался категорически. А вот с кроссвордами – побрыкался-побрыкался, да и приохотился. Оказалось, они неплохо скрашивают бывшему гонщику его теперешнюю скучную шоферскую жизнь. Впрочем, грех жаловаться. Если бы не дражайшая супруга, фиг бы кто допустил его до руля после той аварии. Но супруга была из той породы женщин, для которых не существует слова «нет». Мало того, пристроила его в банк, в котором сама работает. Чтоб под присмотром был. Да уж, не зря ее на работе кличут Леопардовной.

Хлопнула дверь гаража, Захарыч с надеждой посмотрел на вошедшего. Но это был охранник Николай. И надежда угасла. Коля, как твердо знал водитель, с умными словами был не в ладах. Николай подошел к броневику Захарыча и грубо пнул ногой колесо.

– Ну что, старик, драндулет в порядке? Не встанем посреди дороги, как в прошлый раз?

Захарыч почувствовал себя виноватым.

– Все вроде проверили. Не должен.

– Ну смотри у меня! Давай ключи.

– Что так?

– Реквизирую на пару дней. Директор велел. Сам поведу. А тебе два отгула. Сходи в библиотеку.

– Зачем?

– Новые слова для своих кроссвордов узнаешь.

– Что, опять плитку на дачу повезете? – не сдержал ехидства Захарыч

– Не твое дело.

Шофер далее дискуссию продолжать счел неразумным, потому что быстро сложил в уме два отгула и грядущие выходные. И выходил ответ, что можно смотаться на рыбалку. А если не мешкать, так и сегодня успеть на нужную электричку. Потому без лишних слов отдал ключи и покинул гараж.

Подходя к двери бухгалтерии, Игорь уже придумал несколько вариантов деликатных ответов на неизбежные, как ему казалось, вопросы о том, зачем его вызывал директор и что это за желтый конверт у него в руках. Но как выяснилось, ни один из вариантов не пригодился. Игорь был в этот момент вообще никому не интересен. Потому что к ним пришла «коробейница», как называл про себя он тощую пожилую даму, появлявшуюся у них раз в две недели и приносившую кучу интересных для Игоревых коллег вещиц. Коллектив во главе с Леопардовной собрался у стола Яны в трескучую кучу. В воздухе мелькали пестрые тряпочки.

Игорь, никем не замеченный, без всяких помех добрался до своего стола. И остановился в некотором ошарашении. Папка с отчетом, что так торжественно была вручена ему Леопардовной, была полностью погребена под горой трусиков и бюстгальтеров в ярких упаковках. Стерпеть такое было нельзя.

– И это все – мне? – громко, с легкой ноткой трагизма произнес он. – И, взяв в руки пакетик со стрингами, сделал вид, что внимательно его рассматривает. – С этим надо поработать? Неплохо. Размерчик, правда, великоват…

Игоря наконец заметили.

– Чего раскричался-то? – отозвалась Тамара, что доказывало: безобразие на столе Игоря – ее рук дело. – Подумаешь, трусы ему на стол положили. Они в упаковке. Тебя ж не было. Сейчас уберем.

Тамара начала быстро сгребать со стола белье, и это привлекло внимание Леопардовны, которая до сей поры внимательно рассматривала шелковую блузку.

– Ой, да перестань, Тома, не суетись. Это практически взрослый мужчина. Его дамскими трусами не смутишь. – И затем уже снова к «коробейнице»: – Нет, этот блузончик я должна примерить! По-моему, идеально подходит к юбке, что я привезла из Чехии.

Леопардовна завела руку за спину и начала расстегивать молнию платья. Игорь понял, что сейчас случится непоправимое.

– Эльвира Леонардовна! – Игорь старался придать голосу максимум возмущения, хотя на самом деле едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Это уж перебор! Подождите хоть, я выйду!

– Ой, Игорек, не берите в голову! Уверяю вас, ничего нового для себя вы не увидите, – хладнокровно ответствовала начальница, продолжая возиться с молнией.

– То-то и оно! Я боюсь увидеть для себя старое.

Но смутить Леопардовну не дано было никому.

– А вот хамить не надо! Ну а если вы такой трепетный, то окажите даме любезность, принесите кофе. Вы помните, я люблю с корицей.

Кто бы сомневался, что Люба упустит шанс подсуетиться.

– А мне капучино!

Яна:

– А мне с молоком, латте называется.

Оля:

– Мне большой американо, без сахара.

Игорю оставалось лишь покорно собирать заказы. Дошла очередь и до Аси.

– А вы, сударыня, чего изволите? – обратился он к девушке в элегантном, как ему показалось, полупоклоне. Но впечатления не произвел.

– Ничего. Не люблю кофе.

Оставалось только выйти и побрести в буфет.

За время совместной работы Игорь научился ценить в своих коллегах умение удивлять. Изобретательность дам и девушек, казалось, не имела границ и почти равнялась их непосредственности.

Вот и сейчас, когда, спустя полчаса стояния в буфетной очереди, Игорь едва протиснулся в дверь бухгалтерии с подносом, уставленным кофейными стаканчиками, ему оставалось только замереть и открыть рот. В комнате не было никого. За исключением Леопардовны, которая мрачно бродила промеж столов, словно полководец разбитой армии. Игорю она обрадовалась. По-своему, конечно.

– Наконец-то! Простого дела доверить нельзя.

– А где все?

– Все – здесь. А остальные не дождались. У кого дети в саду с корью, у кого – мама из деревни приезжает, у кого, извини, месячные. Продолжать?

– Спасибо, не надо. А кофе куда девать?

– Полагаю, он тебе самому весь пригодится. Придется тебе опять прикрыть своим сильным мужским телом наш нежный, но дружный коллектив.

Леопардовна, как показалось Игорю, едва ли не с долей сочувствия кивнула на его стол. Теперь он был завален не изящными предметами туалета, а грубыми папками со счетами. И все это надо было сверить с электронными аналогами!

А Игорь не хотел верить в очевидное.

– И Ася тоже ушла? Она меня с расчетами просила помочь, – соврал он для прикрытия.

– А она что, хуже других?

Что оставалось делать разочарованному Игорю? Сел за стол, принялся разгребать папки. И тут заметил валяющуюся возле компьютера флешку. Это была его флешка с диссертацией, с перепиской. Он точно помнил, что прошлым вечером вставил ее, чтобы подработать кое-что, и забыл вытащить. И вот это сделал кто-то другой. Или это случайность? Благо Леопардовна оставалась еще в комнате, что-то интересное нашла в одной из папок.

– Эльвира Леонардовна! А уборщица сегодня приходила?

– Зина-то? Да второй день на больничном. Говорят, ангина. И где в такую погоду подхватила? А тебе-то что?

– Да пылища, не продохнуть. А на компьютере моем с утра никто не работал?

– Да кому он нужен? Наши от своих-то шарахаются.

Леопардовна добавила свою папку к тем, что громоздились перед Игорем, и мощно потянулась:

– Все! Силы оставили меня. Пойду домой. А вы, наш герой, я верю, достойно завершите общее дело.