Выращивание изумрудов
Торговля уральскими поделочными камнями приносила мне небольшой доход, так цена килограмма камня стоила не очень много, и я думал, что бы еще продать. Мой выбор остановился на шкатулках из камня – их можно было делать из любого камня. Я потихонечку готовился к производству – доставал абразивы, алмазные пилы, таскал домой родонит, а отец тем временем конструировал камнерезный и шлифовальный станок.
Камнерезные изделия продавались в магазинах и на выставке «Минерал-шоу». Там можно было купить изделие дешевле, чем магазинах и многие производители этим пользовались. Свои изделия продавали не только фирмы, которые их делали, но частники. В один день я пришел с детьми, – Натальей и Татьяной и увидел на выставке своего приятеля, – он работал на кафедре минералогии в горном институте, но в тоже время учился ремеслу огранщика. Тем не менее, на выставке он продавал керамические статуэтки, которые сам и делал. Несколько месяцев назад, он заметил, что они пользуются большим спросом и его хорошо знакомый хорошо продавал свои фигурки.
Когда его хорошо знакомый увидел похожий товар у другого продавца, он возмутился, – посчитал, что его бизнес украли, и перестал здороваться с моим приятелем. В этот день я посетил выставку-продажу и шел по рядам, здоровался с некоторыми, хорошо знакомыми продавцами и добрался до будущего гранильщика. Торговля у него шла слабо, и он просто стоял и ждал покупателей. Я долго с ним говорил о том, о сем и мне он рассказал, что дома он занимается огранкой. Я давно думал о том, что моим дочерям неплохо бы сделать память на всю жизнь – кольца со вставками из изумруда, уральского камня. Мой приятель не выносил слово изумруд. Как только я его произнес, он весь зажмурился и сказал мне, чтобы я вместо изумруда говорил зелень или зеленый камень. «Везде уши», – говорил он мне потом, а на такой выставке их много, и добавил, что изумруд относиться к камням первой группы и с ними не надо иметь дела.
Он смерил пальцы у моих дочерей, и мы расстались с ним в этот день. Позже, когда он огранил их, я присутствовал при процессе закрепления их в серебряном колечке. Процесс был трудный и долгий. Наконец, все камни были закреплены, я с ним рассчитался и подарил эти симпатичные колечки с изумрудами дочерям. Кольца великолепно смотрелись у старшей, Натальи и сразу было понятно, что это не подделка, а настоящий уральский изумруд. У младшей, Татьяны, я не видел колечка на пальце, но был уверен, что она хранит его для торжественных выходов.
Хотя ограненные камни были всего одну треть карата, впечатление они произвели на меня огромное и я как менеджер задумался, где взять таких камней побольше. Мысль эта хранилась у меня весь период, когда я работал в геологических экспедициях, сначала на Среднем рале, а потом на Полярном. Наконец, когда с экспедициями было покончено, и я устроился работать в Росреестр. В этой конторе можно было делить отпуска на части, и я этим воспользовался, – у меня было двадцать четыре дня отпуска, и я делил на части и каждую часть проводил в путешествиях по России. В незнакомом городе я мирно шел по улице и случайно или нет, заметил на вывеске слово «минерал». В самой середине России, где почти нет минералов, – одни известняки, пески с глиной, – словом осадочные породы, это слово вызвало у меня удивление, и я поспешил узнать, к чему относиться слово минерал.
Оказалось, что так называется вагончик, где продают изделия из камня. Сначала я удивился этому, но потом услышал, что в соседнем здании располагается лаборатория по выращиванию кристаллов. Я слышал в институте про эту лабораторию, но никак не ожидал ее здесь встретить, – в российской глубинке. Бросив гуляние по незнакомому городу, я стрелой помчался в это здание, узнав, что в это временя как раз началась для кого-то экскурсия. Пришлось мне изобразить участника этой экскурсии и срочно к ней присоединиться.
Я открыл дверь и присоединился. Комната, в которой демонстрировались успехи этого предприятия в деле выращивания кристаллов, была большой, – метров тридцать длиной и метров восемь шириной и там было на что посмотреть. Разноцветные большие и маленькие кристаллы и изделия из них были в каждой витрине. Отовсюду сверкали грани, и везде было красиво. Я достал фотоаппарат и начал делать снимки. Проще всего мне иметь под рукой кинокамеру, а уж потом вырезать из нее кадры кристаллов всех цветов и оттенков. Красота.
Но у всех, почти, кристаллов, был один недостаток: кроме горного хрусталя они выглядели искусственными. А мне надо было, чтобы они были похожи на их природные аналоги. У них было что-то с цветом, или не хватало включений, поэтому их в два счета отличить от природных камней.
Приехав домой, я занялся за эту проблему – мне надо было вырастить такой кристалл изумруда, чтобы он не напоминал искусственный кристалл, а ценился как настоящий, добытый на уральском, или колумбийском месторождении. У меня были для этого все шансы,– я выращивал на первом курсе института кристаллы и знал, как это делать. Загвоздка была в одном – появились новые методы выращивания кристаллов такого типа, и мне следовало ознакомиться с новыми решениями и методикой, а не следовать дедовским способам.
В книгах, которыми я воспользовался для своего самообразования в этой мутной науке выращивания искусственных кристаллов, пользовались расплавом окиси кремнезема с добавлением окиси хрома и растворителем, в котором был целый суп из химических элементов. Последний метод был коммерческой тайной, и мне пришлось ее разгадать. В результате вместо 2000 карат мне удалось вырастить кристалл размером с футбольный мяч. В нем были включения, как и в природных кристаллах изумруда, и никто не смел его называть синтетическим аналогом.
Мы с моим приятелем, когда начали заниматься огранкой изумрудов, выращенными мной, создали серьезную угрозу Уральским изумрудным копям. Но я умудрился купить лицензию на производство вставок из своих изумрудов и мы процветали. В конце концов, власти не в силах запретить нам производство изумрудов, решили выкупить секрет их изготовления и расстаться с несколькими сотнями миллионов евро, только чтобы сохранить изумрудные копи.
Тут и сказке конец. А кто читал – молодец.
Обмен космическими аппаратами
У любого пацана в душе постоянно живет страсть, – разобрать какой-нибудь механизм на мелкие части. Как правило, разборка механизма или конструкции удается всем, но на вторую стадию работы – сборку, не хватает времени и желания и разобранный на части механизм лежит годами, пока его не выкинет мама или сам.
У меня постоянно возникает такая же проблема – я разбираю что-то, а потом месяцами не могу собрать. Но я никогда не выкидываю разобранные однажды предметы и бытовую технику. Если нет времени на то чтобы отремонтировать механизм, или бытовую технику, или собрать его, то я аккуратно складываю все его части в пакет и кладу в ящик. Когда-то я соберусь с силами и обязательно закончу начатое дело. Однажды своей очереди дождалась китайская магнитола,– я на нее имел далеко идущие планы, и частенько на нее с интересом поглядывал. Потом, когда сломалась корейская магнитола, которую я слушал по утрам, понял, что время для ее починки настало.
Мама сидела за обеденным столом и наблюдала, как я достаю магнитолу, которая стояла лет десять и просила ремонта. Она была вся в пыли и очень страдала от этого. Я вытер с нее пыль, в мгновение ока снял заднюю стенку и включил в сеть. Она, конечно молчала. С отверткой в руках я стал тыкать во все контакты и нашел один контакт, на который, если поставить отвертку, магнитола шипела, как змея. Дальше все было просто: я выяснил, что магнитола молчала потому, что вышел из строя резистор, – переменное сопротивление. В интернете я нашел схему, выяснил, какое сопротивление надо купить, и через день я заменил эту радиодеталь. Вот прошло лет пять, как я отремонтировал эту магнитолу, и она мне передает только хорошие новости.
Но смотреть на стоявшую в углу магнитолу, которая сломалась, я больше не мог, и на автопилоте починил и ее. У нее была похожая поломка, а мне был уже знаком алгоритм ремонта. Потом пришла очередь японской электробритвы, которая по идее работала от аккумуляторов, но ее зарядник стоил очень дорого, и поэтому я ее разобрал, выкинул все ненужные части, потом собрал и заставил ее работать от простых батареек.
Сейчас в доме уже не осталось сломанной бытовой техники, поэтому я сидел в тоске и думал, что бы еще разобрать, отремонтировать, а потом снова собрать. Помогла мне случайность: я пошел выкидывать мусор и нашел около мусорного бака целую коллекцию сломанной бытовой техники. Там был пылесос, радиоприемник и еще какие-то сломанные бытовые приборы. Их, конечно, можно было отремонтировать, но ремонт стоил в мастерской достаточно дорого, и поэтому дешевле было купить новый аппарат. Но это для меня был просто подарок судьбы, – я собрал все сломанные предметы и унес в свою мастерскую.
Чинить их я не собирался, – у меня была совсем другая задумка, – построить аппарат, который мог ездить, летать и плавать. Такая машина была мне просто необходима в хозяйстве. Тележка, которую сконструировал и собрал мой отец лет тридцать лет назад, в том году сломалась, а отремонтировать я ее не хотел – там надо было заменить ось и шины, которые стоили дорого. Кроме того, она была очень тяжелая, и хотя могла увезти много груза, от меня требовалось много сил. Короче, она стала неудобной в эксплуатации.
С энтузиазмом я взялся за постройку такой машины. Требовалось совместить невозможное – крылья, винт и колеса: это были части, которые мне были нужны, чтобы мой аппарат мог летать, плавать по воде и под водой, ездить по шоссе, по лесным болотам и по курумникам. Кроме того, он мог бы вылетать в стратосферу, и возможно, на земную орбиту или в глубокий космос.
Сначала я занялся движителем аппарата. Почитал квантовую физику, алгебру и тригонометрию, а потом начал думать и размышлять, чтобы мне такое придумать, чтобы двигатель работал в разных сферах – в воде, на суше и в космосе. Исписал всю бумагу, которая была в доме формулами и вычислениями, а потом переместился в мастерскую и занялся конструированием. Хотя в мастерской было масса коробочек с гвоздями, саморезами и винтами, мне постоянно не хватало крепежа, и я злился, когда несколько минут искал подходящий винт или болт. Двигатель получился не очень компактный, но он, слава богу, работал – под водой и на поверхности. Но я успокаивал себя, что это был опытный образец, а потом может мне удастся сделать его поменьше и поаккуратней. Когда двигатель был готов, мне можно было приниматься за крылья, винты и колеса.
Колесо я изобретать не собирался, – нашел на помойке готовые, от старой детской коляски. Правда, большой груз они не потянут, но я успокаивал себя, что это опытный образец, и мне было от колес только одного – чтобы выдержал меня и двигатель. Потом, если все будет работать, я разберу какой-нибудь колесный трактор или карьерный самосвал и поставлю их колеса на свой аппарат.
Крылья на свалках не валялись, и я пошел на старый аэродром – отвинтил их у старого реактивного истребителя Миг-21, который стоял как памятник. Они были тяжелые, но крепкие, и я успокаивал себя, что для опытного образца аппарата пока сойдут и эти. Можно было отвинтить крылья у крылатой ракеты, которая стояла на пьедестале у трамвайной остановки, но на него я не смог залезть.
Потом, когда крылья у меня были в наличии, стал искать гребной винт. Я живу вдалеке от моря, и у нас нет на Визовском пруду катеров и пароходов, а тем более подводных лодок. Пришлось мне довольствоваться пропеллером от легковой машины, – там, у радиатора стоял пропеллер, перед двигателем внутреннего сгорания. В автомастерской, куда я зашел с надеждой отыскать такую деталь, мне нашли такой пропеллер. Правда, он был немного великоват для гребного винта, но я успокаивал себя, что для опытного образца сойдет и этот, – на первый случай. Главное требование от этого пропеллера заключалось в том, чтобы мой аппарат с ним проплыл несколько метров по воде, и под водой. Потом я найду что-нибудь более-менее подходящее, – съезжу в портовый город, отвинчу гребной винт от какого-нибудь парохода, катера или батискафа.
Осталось найти для аппарата кабину. Мне надо было, чтобы она не пропускала воздух и была к тому же обтекаемой формы. Сколько я ломал голову, где ее взять, так ничего и не придумал. Пришлось ее делать самому – из подручных материалов. Пластик для нее отыскался в мусорных баках, – в них было большое количество пятилитровых бутылок из-под воды. Я сделал из проволоки каркас и стал скотчем прикреплять на него разрезанные пластины из этих бутылок.
Когда закончил, моя кабина не пропускала воздух и воду, но на первых взгляд представляла отвратительное зрелище. Я успокаивал себя, что она предназначена для опытного образца, а потом, когда я выберусь в межпланетное пространство, разыщу там на какой-нибудь планете свалку и там подберу себе что-нибудь подходящее. Главное, чтобы она не пропускала вакуум ко мне в кабину.
Сейчас, когда у меня были колеса, винт, крылья, кабина и движитель, осталась только электроника. Ее я собирал из останков пылесоса, стиральных машин, компьютерных блоков, плейеров, магнитофонов, видеокамер, холодильников и тому подобной бытовой техники. Особенно мне понадобились провода, но у меня был в хозяйстве целый мешок проводки, и все провода и кабели из него пошли в дело.
Дело близилось к концу – я закончил с электроникой, сделал пульт управления с рулем от старой Лады, и теперь можно было соединять воедино все агрегаты и механизмы будущего аппарата. Работа кипела, и постепенно все детали находили свои места – колеса, винт, двигатель и прочие нужные приспособления. В самом конце я установил на свой аппарат кузов от отцовской тележки, – он был из нержавейки, и единственное, что я к нему приделал, это была крышка, чтобы из него ничего не выпадывало.
На вид аппарат выглядел не очень красивым, – это еще было мягко сказано, но это был первый опытный образец, и если он пройдет все тесты и испытания, можно будет его усовершенствовать. Главное, чтобы он не развалился на части в процессе испытаний. Предвидя возможный ремонт, я приготовил для этого сумку, в которой в основном был крепеж, – скотч, гвозди и саморезы.
Испытывать я его начал на следующий день после того как собрал. Для этого мне пришлось снять ворота, и утром я залез в кабину, включил двигатель и установил на приборной доске режим работы, – поездка по проселочной дороге. Мой только что сделанный агрегат медленно, но уверенно катился по переулку, и все прохожие шарахались и пугливо жались к обочине, стараясь увернуться от крыльев реактивного истребителя. Я выехал на шоссе и прибавил газу. К несчастью, меня тут же перегнал экипаж ГИБДД, – он перекрыл мне дорогу в сотне метров и стал командовать, чтобы я немедленно остановился. Я не верил ни одному их слову и понимал, что как только мой аппарат остановится, то гаишники его тут же арестуют и разберут на части. Но мне было жалко своих трудов, и я решил не тормозить, а наоборот, включил режим полета.
Когда до патрульной машины осталось десять метров, я потянул руль на себя и перелетел через нее по воздуху. Полицейские с открытыми от удивления ртами остались стоять на шоссе, а я продолжал полет и вскоре скрылся от их глаз и радаров. Перелетев через железную дорогу, я взял курс на Визовский пруд, – на нем я должен был удостовериться, что мой аппарат может плавать и нырять, как подводная лодка или батискаф.
Приземлился мой аппарат недалеко от лодочной станции Ерыш, находящимся на полуострове Курица, где рядом был песчаный пляж. Я завис над ним, а потом аккуратно приземлился на песок. Сначала я хотел лететь на полуостров Гамаюн, но там было много автомобилей, на которых приехали отдыхающие, и я не хотел отвечать на их вопросы. На пляже тоже были отдыхающие, но их было немного, потому что вода была еще прохладная, а загорать под пронизывающим ветром было невозможно, и они просто прогуливались вдоль береговой линии. Некоторые приняли мою летающую лодку за НЛО, и подходить ближе опасались, – уж очень был страшный у нее вид.
Я на колесах подъехал к воде, потом, когда вода подступила к моей кабине, переключился на плавающий режим и мой аппарат медленно поплыл по направлению к острову Мелкий. Хорошо, что я взял с собою скотч, – в кабину начала просачиваться вода, но я тут же заклеил им дырку в днище, а дальше все пошло как по маслу, – я увеличил обороты и скоро подплыл к острову. За ним глубина увеличивалась, и я решил нырнуть и испытать мое детище под водой.
С острова за мною наблюдали рыбаки. У них как раз ничего не клевало, и они переключили свое внимание на диковинный аппарат, который обогнул остров и вдруг пропал с поверхности воды, – это я решил продолжить испытание под водой. Вода была мутною, и мне видно было только первые метра два по курсу. Я плыл на глубине два метра и видел, как меня обгоняют окуни и чебаки, видимо, тоже удивленные увиденной подводной лодкой.
Проплыв под водой несколько сотен метров, я поднял перископ и увидел перед собой следующий остров, – это был Баран. Он весь был покрыт кустами, молодыми березками и высаживаться на нём я не мог. За островом было русло реки Исеть, и я начал ощущать течение. Немного подумав, я решил всплыть и подняться в воздух, потому что вода мне в кабину не попадала, все работало, как часы, и можно было с уверенностью сказать, что аппарат проходил испытания успешно: он мог летать, плавать, ездит по суше и плавать под водой. Теперь его надо было испытать в стратосфере.
Я поднялся на поверхность, переключился на режим полета и стремительно взлетел в небо. В небе аппарат чувствовал себя, как рыба в воде, – недаром я поставил на него крылья от реактивного истребителя МИГ-21. Но истребитель не летал в стратосфере и естественно, не бывал в глубоком космосе. Земля быстро удалялась, и в моем радио послышался незнакомый мне голос – он спрашивал, свой я, или чужой, и грозил сбить меня ракетой. Я ответил, что я свой, но на всякий случай включил силовое поле. Потом посмотрел вниз – подо мною были только облака, а земли уже видно не было. Я держал свой курс в космос, – именно для этого был рожден этот неказистый на вид, но быстрый и много умеющий аппарат.
За кабиной становилось все темней и темней, – оказалось, что я приближаюсь к Луне и нахожусь в ее тени. Решив, что незачем лететь в сумерках, я повернул руль и обогнул земной спутник. Теперь стало светло, – но солнце жарило так, что мне стало жарко. Надо было вернуться в тень, и я начал облетать по дуге Луну. Но закончить свой маневр не сумел – по бокам, спереди и сзади меня окружили небольшие, юркие на вид летательные аппараты, похожие на истребители, только космические, а они, судя по всему, были вооружены до зубов.
Они стали прижимать меня к поверхности Луны, и я был вынужден подчиниться. Мы летели группой несколько минут, долетели до одного большого лунного кратера. Как только перевалили через гребень, то в нем открылась большая дыра, как диафрагма в фотоаппарате, и все аппараты, включая и мой, залетели туда. Мы приземлились в большом ангаре, где кроме нас уже стояли космические аппараты всех видов и форм, какие можно было только представить – тарелки, большие звездолеты, и такие, какие меня захватили в плен.
Я сидел в своем аппарате и не знал, что делать. Пока думал, из аппаратов моего конвоя вылезли существа, похожие на роботов. Один из них подошел к моему аппарату и сделал знак, чтобы я вылез и прошел с ним. У меня не было ни скафандра, ни запаса воздуха, – и я в своей мастерской об этом даже не подумал: я не собирался садиться ни на Луну, ни на какой-нибудь астероид или комету. Но из своей кабины я заметил, как под одним маленьким звездолетом прошмыгнула крыса. Значит, здесь был воздух.
Гуманоид, или робот, шел впереди меня, и я понял, что впереди меня ожидал допрос, возможно с пристрастием. Мы зашли в какую-то комнату и из-за стола поднялся гуманоид, или робот. Он сказал мне, что он рад меня видеть и пригласил сесть. Потом он рассказал, что я нахожусь на базе одной внеземной цивилизации, которая наблюдает за нами несколько тысяч лет, и я был первый землянин, который сделал такой допотопный космический аппарат и сделал оборот вокруг Луны. Они не могли выпустить меня, – их очень заинтересовал мой космический корабль.
В общем, я прожил на этой базе пару дней, пока эти роботы изучали мой аппарат, а пока они разбирались, из чего он был сделан, и как он мог летать, мне было интересно лазить по звездолетам и космическим истребителям, которые стояли в этом огромном ангаре. В конце концов, при изучении моего аппарата они что-то сломали, и сказали мне об этом. Я был очень огорчен этим событием и спросил у них, как мне сейчас вернуться на Землю?
Выход был найден – они пообещали мне отдать любой из своих кораблей в этом ангаре. Я обрадовался, но вместе с тем был очень огорчен потерей своего аппарата, на создание которого потратил столько времени и сил. Но я утешал себя тем, что это был всего опытный образец, и если будет надо, я учту недостатки, которые выявил при его ходовых испытаниях и построю следующий аппарат еще лучше, тем более у меня сохранились все наброски и чертежи. За то, что мое устройство попало к роботам, я не переживал, – вряд ли они постоят такой аппарат: у них не было на это ни старых стиральных машин, ни пылесосов, ни другой сломанной земной бытовой техники. Им было слабо починить любую деталь, – там везде были микросхемы, диоды, триоды и конденсаторы земного производства, в основном, китайские.
Звездолет на замену я уже выбрал, когда шатался по ангару и лазил по космическим кораблям. Мне приглянулся небольшой корабль, который напоминал летающий пылесос. У него было все, что мне надо было в домашнем хозяйстве: – вместительный грузовой отсек, колеса и очень удобное управление. Он умел плавать под водой, ездить по земле, по непроходимой лесной чаще, пробираться сквозь скалы и земные недра, а в космосе он мог развить субсветовую скорость. Кроме того, он был вооружен до зубов, и обладал активным силовым полем, но об этом, глядя на него, не скажешь. Размером он был маленький, – всего восемь метров длиной, а ширина у него была всего метра три. Он мог с удобством поместиться у меня во дворе или в огороде, и стоять там, пока я буду отдыхать после путешествий и готовиться к новым.
Когда робот узнал о моем выборе, он лишь сказал, что я выбрал самый лучший кораблик из всех, и это была его машина. Но слово не воробей, – я ему напомнил, что он мне сказал перед выбором замены – я мог выбрать любой корабль. Но если они починят мой аппарат, я верну ему этот пылесос и заберу свой. На это у него не было возражений, и я приступил к подготовке по возвращению домой. Для того чтобы мой кораблик не выделялся слишком на Земле, я попросил техников – роботов сделать для него маскировочную обшивку из металла, чтобы он походил на Газель-фургон. Я начертил на листке бумаги размеры и нарисовал рисунок.
Роботы за несколько часов изготовили этот камуфляж и установили его на мой новый космический аппарат. Все было готово к моему возвращению. Я попрощался с роботами, они открыли мне купол и мой новый кораблик медленно выплыл в космическое пространство. В корабельный компьютер я ввел дату моего возвращения и координаты моего дома, – теперь я должен был вернуться домой в ту же минуту, когда выкатывал мой готовый аппарат на ходовые испытания из ворот моего дома. Все прошло как по маслу, – мой двойник только начал открывать ворота, как рядом с ними опустилась моя Газель с фургоном. Из нее вышел я, постаревший на двое суток, и сказал, что испытания отменяются, надо загнать во двор эту Газель, а потом идти в огород, – пропалывать грядки.