– Да так, о своём, – ответил Анаркона. – Жизнь хороша!
Алит подозрительно вгляделся, хмыкнул, ничего не сказал.
Вороные маргов, стремительные и выносливые, идут сберегающей рысью. Единственная дорога из первой Лиги Воинов, выходящая из северных ворот лагеря, ведёт в ближайший город – не промахнешься. По ней раз в неделю подвозят припасы, Дикий Лес здесь нехотя отступал. Говорят, маги по главным трактам прошерстили заклятьем препятствующим росту деревьев, это сильно облегчало передвижение верхом. Могучий мир леса недобро поглядывал не безобразную прореху в ровных рядах деревьев, одолевал ненавистную змею медленно, но неукротимо, с каждым годом приближался к дороге на пару шагов. Тёмная магия сильна, но не достаточно – маг Земли достиг бы в этом куда больших успехов, но пока дороги в порядке и волноваться не о чем. Провиант главным бойцам Лиги Воинов поступает без задержек.
Городов-снабженцев, как и тренировочных лагерей Лиги, восемь. Каждый город между лагерем и столицей – день пути верхом. Ночёвка там и вечером следующего дня ты уже в Маргане – великолепной и огромной столице Тёмной Империи. Города-кормильцы уже давно стали главными ресурсами Империи, кормят и себя, и Лигу, и Орден Смерти, и столицу Маргану. Только там пашут, сеют, держат скот, куют, шьют одежду, делают всё необходимое для безбедной жизни столицы, в Маргану с восьми сторон, словно кровяные сосуды к сердцу пролегли дороги, по ним шли бесконечные обозы обогащавшие первый по величине город в мире. Но города-поставщики не производили впечатление задыхающейся от налогов периферии, работяги там не измождённые оборванцы. Климат на материке мягкий – что ни посадишь, буйно растёт девять месяцев в году. В каждом городе наместник Императора, дворянской крови, там же располагается подвластное ему войско, целый имперский легион. Крестьяне отдавали на нужды государства лишь пятую часть урожая, этого вполне хватало для прокорма своего города и столичных нахлебников. Тёмная Империя страна зажиточная, но потенциал материка, ресурсов, и возможностей использовался слабо, хватает на бутерброд с икрой и ладно… куда копить?
Город-кормилец между первой Лигой Воинов и Марганой – Верган. К нему четвёрка маргов подъехала уже ночью. Массивная стена, массивные ворота, массивные стражники, всё грубое и надёжное как вся Империя. Южные ворота, как и остальные, на ночь не запирались. К чему? Весь материк принадлежит маргам, за исключением небольшого клочка Независимых Поселений, но те отделены могучей рекой Аркиманой.
Всадники смело правили коней в ворота, пока стальные наконечники копий массивных стражников не преградили путь. Сплошной доспех из чёрной стали – бессменный атрибут воинов имперских легионов. Это не лёгкая кольчуга до колен, словно платье, перехваченное в талии поясом, что носит внутренняя стража города – верные псы наместника, настоящие доспехи. В стражники на ворота, из легионов, специально брали самых рослых бугаёв, чтоб ещё при въезде гости обделывались от страха, или хотя бы проникались уважением.
– Кто такие? Куда едем? – грозно спросили из-под шлема.
– Мы марги, едем в город, – как тупому ответил Айтаро.
Анаркона прыснул в кулак.
– Что?! – угрожающе проревели сразу двое, шагнув вперёд, копья недобро уставились в живот, резко, с ходу… вот тебе и радушный приём.
Алит с глухим ударом сунул брату кулак в рёбра, сказал серьёзно:
– Извините, почтенные, брат переутомился в дороге. Мы из Лиги Воинов, следуем в столицу, хотим переночевать в вашем достойном городе и с утра отправится дальше.
– А-а… Лига, – потеплевшим голосом протянул стражник. – Хорошо. Ты, я смотрю, парень сметливый, не то что дружок твой.
Айтаро было раскрыл рот для новой колкости, но Алит опередил, вновь поддал, зашипел в ухо громко, так чтоб стража слышала:
– А ну прекрати свои шуточки! В лесу спать собрался?! Счаз ворота закроют до утра, будешь всю ночь часовым!
Притворная угроза подействовала, Айтаро подыграв, смирился. Анарконе послышалось, как стражник удовлетворённо крякнул. Понятно, что никто ворота запирать бы не стал, пропусти ли бы как миленькие – бойцы из Лиги Воинов пользуются особым уважением, и по статусу выше легионеров, но если зазря задирать нос, в отместку могут держать на входе долго.
– Проезжайте, – благосклонно махнул рукой стальной утёс.
Голос мощный словно в большую трубу гудит. Этот стражник настоящая гора, даже среди своих бугаёв огромен, даже шире непомерно широкого Ацыка. Когда махнул рукой, Анаркона сощурился – показалось, что вышибет из каменной арки несколько булыжников.
– Почтенный, – спросил Анаркона. – Перед нами должен был прибыть отряд наших, восемь девушек и четыре юноши. Где они могут быть?
Могучий страж впервые обратил внимание на нового собеседника. В молчании наклонил голову, снял шлем забралом скрывавший лицо, на всадников уставились большие, глубоко посаженные глаза пятидесятилетнего марга – два чёрных провала, зрачков не видать. Тяжёлая массивная челюсть сама как забрало, с лёгкостью заменит. Наискось, через всё лицо широкий шрам, бугристый, с неровными краями, рваный, словно зверь полоснул гигантским когтем. Сломанный в двух местах нос выглядит крепкой картофелиной. Возраст только укрепил, выдубил мощное тело, наверняка подкову ломает, а то и две. Сразу видно, не всю жизнь стражником работал, в передрягах побывал.
– Меня зовут Анкерд, – начал угрюмый воин. – Я начальник стражи Вергана, и обязан узнавать о проезжающих всё, что сочту нужным. Позволь поинтересоваться юноша, почему все прибывшие сегодня из Лиги безоружны, и лишь у тебя меч?
– Выдали за заслуги, – пожал плечами Анаркона.
– Какие? – придирчиво поинтересовался великан.
– В парне проснулась Ярость Тьмы, – встрял словоохотливый Айтаро. – Слышал о такой? За то и выдали. Наш Анаркона Избранный и устал с дороги, между прочим.
Анаркона скривился от цветастого представления, глянул на близнеца осуждающе, тот развёл руками, вроде как не виноват, правду сказал. Стражники за спиной Анкерда инстинктивно вытянулись в струнку, даже с самого Анкерда маска непрошибаемой уверенности на миг слетела, лицо стало как у коня, но лишь на мгновение. Воин тёртый, выражение лица тут же стало прежним, блеск в провалах глаз медленно погас.
– Что ж, это большая честь, – медленно проговорил Анкерд. – Думал, на своём веку не случиться уже. – Анарконе почудились нотки сожаления. – Ваши приехали вечером, наверняка сняли комнаты в корчме у Атта, вон она, тут, в двух минутах. – Глава стражей ткнул на отдалённое здание. – Добро пожаловать в Верган.
– Благодарю, Анкерд, – сказал Анаркона. – Едем, нас ждёт вкусная еда и мягкая постель.
– Да пора бы уже, – язвительно протянул Айтаро, с укоризной поглядывая на стражников. – С удовольствием поболтали бы ещё, да уже всё седло отсидел.
Коней двинули шагом, корчму отсюда видать. Едва всадники отъехали, стражи расселись на лавки по обе стороны ворот, оживлённо обсуждая гостей. Только Анкерд, смотря им в след, застыл мрачной скалой, угрюмо опустил голову, и тяжело вздохнув, еле слышно прошептал под нос:
– Прости меня мальчик, но у них мой сын…
Анаркона поразился размерам сооружения – небольшую корчму отстроили удобно рядом с дорогой, но за ней возвели огромную пристройку, в несколько этажей, с комнатами для ночлега и прочего. В корчму заходили вкусно поесть, посидеть, нередко там бывают и сами жители. В корчме у Атта уютно. Большая, квадратная комната с низким потолком – меньше двух ростов мужчины, но потолке и стенах тяжёлые, деревянные балки, подпорки, на стенах старые колёса от телег – покрыты лаком и намертво прибиты, чтоб в драке не срывали. Массивные деревянные столы и лавки тоже прибиты намертво стальными скобами. Возможно чуть меньше удобства – уже не подвинуть, зато железно – лавкой череп не проломят, стол не опрокинут, а, значит, старому Атту разрухи и издержек на порядок меньше. За одним из таких столов устроился маленький отряд Анарконы, развалились на лавках у левой стены от входа. Воздух в корчме одуряюще богат на запахи, тяжёлый, горячий, в нём жар печи из соседней комнаты смешивается с чадом маслянистых светильников, а запахи кваса и браги с телами посетителей. Но это лишь приправы, спокойное море, в котором бурлят реки дурманящие сознание запахами жареного мяса, печеного хлеба, копченостей, похлёбки с грибами и всего, что придирчивый вкус мог измыслить.
Четверо юношей решились шикануть, заказали самое дорогое. Огромную чугунную бадью с высокими, толстыми краями – скруглённый по углам прямоугольник, старый Атт с красным от натуги лицом главное блюдо принёс лично. Его не часто заказывают – дорого. От неожиданного веса кряжистый стол удивлённо скрипнул. Тяжёлая крышка, словно щит вражеского солдата, скрыла неведомые тайны, но запах уже ломится в узкую щель, дурманит, сдвинули со скрежетом, ахнули. В залитой почти по маковку бадье исходил паром томлёный в тёмном соусе крупный ягнёнок. На столе быстро появилась здоровенная лепёшка душистого хлеба, четыре небольших кувшина с квасом, тарелки из глины, массивные трезубые вилки с ножами, под стать и черпаку оказались из серебра. Сошлись на том, что запах одуряюще прекрасен! Глянули на это великолепие, не сговариваясь ослабили поясные ремни, жадно улыбнулись. Даже Ацык! В дороге весь день не ели, терпели – решили, оторвутся в городе, вот и награда.
Оказалось если черпнуть поглубже, то чугунная бадья на треть наполнена гречневой кашей. Разваренная, пропитанная соком ягнёнка и соусом, каша, как речной песок, притаилась на дне, заполняет массивную ёмкость на треть. Вот зачем черпак! Когда накладывали в тарелки, икринки каши скатывались по черпаку медленно, густой подлив как кисель, хотелось начать слизывать, не донося до тарелки, прямо с черпака. Каждый раз ароматные пары вырывались, ударяли в нос, пытались разодрать ноздри. Наполнив тарелки тягучим кашным супом и украсив сверху шматом мяса, начали жадно есть. Между остервенелым мельканием ложек с кашей и разрыванием сочного мяса руками, марги с жадностью отрывали куски от хлеба и макали в бадью с соусом.
В корчму не заходят за перекусом на бегу, место сие посещают для степенного насыщения, посидеть, почувствовать атмосферу, обсудить дела, вкусно провести время. Многие жители столицы приходят из любопытства. Купцы с других городов и материков, ловцы удачи, воины, маги, личности разных рас и сословий все с дороги идут в корчму. А куда гостям идти, в библиотеку? Корчма Атта ближе всех к воротам, в ней и народа разного всегда больше.
Пока насыщались, узнали судьбу первой партии из Лиги Воинов– в корчме марги не появлялись. Увидав погрустневшее лицо Анарконы, милый, улыбчивый хозяин тут же отослал поварёнка. Смышлёный сорванец вернулся быстро, видели мол, проезжали, поселились в такой же корчме, но у северных ворот. Дёргаться не стали, завтра встанут пораньше, заедут, а не застанут, догонят, дорога в столицу одна, не промажешь.
Сегодня корчма заполнена едва на четверть. Несколько отдельно сидящих посетителей внимания не привлекли, молча насыщаются. Зато в центре гуляет шумная компания: шестеро взрослых маргов разной комплекции и экипировки, перед каждым огромный кувшин, еды почти нет. Ноздри Анарконы вычленили кислый запах – брагу пьют, судя по устойчивой вони давно, сразу ясно – местное хулиганьё, переросшая шпана, ведут себя нагло, говорят громко, запугивают окружение. Один из компании, косматый бородач, впился губами в край кувшина, поднял дном кверху. Кадык мощно перегнал остатки содержимого, язык долго и жадно ловил последние капли. Окончив, брякнул посудиной о столешню. Разбойничья физиономия пожевала курчавой всклокоченной бородой, в оттопырила нижнюю губу. Мясистые руки, здоровенные и волосатые, безуспешно шарили по многочисленным карманам.
Поморщившись, Анаркона отвернулся, не желая тратить на противного типа лишнее время, зато Айтаро сделав одухотворённое лицо тут же выдал:
– Гулять хотелось продолжать, аж мочи столько нету, так может стоить отобрать у этого монету!
Доморощенный стихоплёт как в воду глядел. Бородач ещё какое-то время потыкался в поисках денег и звериные глазки с пытливым интересом прилипли к столику Анарконы. Оценив по достоинству чугунную бадью, занимающую треть стола, переулочных дел мастер, сочтя юношей за лёгкую и богатую добычу, уверенно встал, вразвалочку пошёл на сближение. Обеспокоенного старого Атта, решившего заступить к дорогим гостям путь, отодвинул как тростинку, молча, не слушая лепетание о городской страже и порядке. Крупную тушу под внушительным пузом перетягивает широкий пояс, с заткнутым по-пиратски кинжалом, широким и длинным.
Подойдя, навис над маргами по-хозяйски:
– Здрасьте, детки, – хамовато начал верзила, идиотски растягивая букву «С». – Не осчастливите доброго марга парой монет?
– Нет, благодарим, – вежливо опередил говорливого брата Алит.
– А шо так? – театрально всплеснул руками приставала. Косматая борода недобро встопорщилась, руки пригладили непослушную курчавую шевелюру. – У меня день рожденья сёня! – важно сообщил он напоследок, словно условная фраза должна была помочь опорожнить карманы присутствующих.
– Нет, благодарим, оставьте нас, – вновь опережая Айтаро, выпалил Алит, сдавливая рвущемуся в бой шутнику предплечье.
– Ну чёжа вы, детки, у вас же есть денежка, смотрите какое блюдо заказали дорогое, я так шикануть не могу, – не отставала разбойничья рожа.
– Не судьба, значит, – сокрушённо вздохнул Айтаро, наконец-то вырвавшись из железной хватки брата.
– Ой, это чёжа, отрок над бедным человеком шутит, чёль? – недобро нахмурилось широкое лицо.
– Какие уж тут шутки? – притворно нахмурился Айтаро. – Горе на лицо! Марг хочет шиковать, а не может. Это же беспредел какой-то получается! Но ничего, ты подошёл к настоящим добрякам, можешь постоять тут, хотя бы посмотришь как мы едим.
– Чё! – мясистое лицо от гнева мгновенно стало красным, глаза вспыхнули, кулаки сжались. – Вы чё, салаги, попутали, вам личико подпортить?! – волосатая рука стиснула рукоять кинжала.
Алит с тяжёлым вздохом опустил лицо в ладони, упёрся локтями о столешню, затем, отняв ладони, устало повернулся к брату.
– Вот не можешь ты нормально поесть, вечно тебе нужно слабых задирать. Обязательно с мордобоем, чтобы да?! Раз ретивый такой, вон учителя бы на поединок вызвал, – притворно вырвалось у Алита. Анаркона молчал, старался не улыбаться, Алит с Айтаро не раз устраивали такие представления, им бы не в Лигу, а к людям в театр, ну или в цирк на худой конец.
– Ага учителя, скажешь тоже, – кинулся Айтаро спорить с братом, словно работника ножа и топора вообще рядом нет. – Учитель деревья с корнем выдирает, куда мне.
– Тогда не задирай простых, зашибёшь случайно на глазах у свидетелей. Учитель узнает, будешь потом всё свободное время с бревном бегать, – заметил Алит.
– Да никто ничего не узнает, мы же завтра уедем… развлекусь хоть напоследок, – парировал Айтаро. – К тому же смотри, какой он здоровый, меня шире вдвое!
– Ну не знаю, стоит ли, – протянул Алит. – Приличное вроде заведение, неохота мусорить.
– Да что ты опять! – с напором продолжал Айтаро. – Столы и лавки прибиты, разве, что пару чашек расколем, делов-то на цегу.
Всё время, пока Алит и Айтаро ломали комедию, Ацык молча ел, словно ни чего не происходило. У Анарконы с таким безразличием ужинать не получалось, поэтому набил в рот побольше, чтобы не заржать, да так и жевал с надутыми щеками. У косматого бородача с каждой фразой лицо становилось растерянней, кулаки уже давно разжались, побледневшая харя поворачивается то к одному, то к другому, будто следит как мяч перебрасывают.
Наконец осторожно спросил:
– Ребят, а вы откуда?
Алит с Айтаро увлечёны спором, не слышат, для братьев происходящее вокруг перестало существовать, увлечённо взвешивают все за и против грандиозного мордобоя. Анаркона ответить не мог физически, рот до отказа набит.
– Из Лиги Воинов мы, – угрюмо выдавил Ацык. Мрачный марг верзилу даже взглядом не удостоил, просто буркнул и продолжил безразлично есть.
В глазах разбойника промелькнула вся жизнь – вздрогнул, будто иглу всадили. Пересохшее горло выдавило:
– Эм… извините, господа, ошибочка вышла, перебрал малость. Пойду я, чёль?
Братья верзилу игнорируют, словно испарился, увлёчённо перебрасываются фразами, уже повернулись друг к другу полностью, размахивают руками, спорят, видно что подходят к делу серьёзно.
– А если стража городская заплатить за ущерб попросит, что из своего кармана выплатишь? – уже белее заинтересованно спросил Алит. – Город всё-таки нас кормит, с властями сорится не след, – продолжал потрошить разбойнику мозг, включившись в игру.
– А хоть бы и из своего, – не растерялся Айтаро. – Но это ещё доказательства найти нужны… хотя, тащить шесть тел, в канаву чтоб… хмм, морока.
Ацык поддел с тарелки столовым ножом кусок мяса, подкинул на высоту ладони, и тут же резко рубанул – на блюдо упали равные половинки. Так же безразлично хватанул одну вилкой, сунул в рот. При виде мастерского удара все сомнения бородача окончательно развеялись, стал затравлено озираться. Анаркона сжалился, хотя больше сомневался в себе – подумал, что всё-таки заржёт и всё жёванное вылетит наружу, поэтому просто помахал разбойнику, мол давай, давай, пока ребята заняты. Бородач с благодарностью кивнул, стрелой метнулся к своим, что-то шикнул. Те сначала недовольно обернулись, недобро глянули, тогда бородач сверкнул глазами сильнее, вены на шее вздулись, шипя, выдал более длинную фразу. Лица отребья вытянулись как у коней, компания с завидным проворством выскочила наружу, оставив недопитое. Когда последний выскочил за дверь, Айтаро на секунду задумался, и с лицом мыслителя высказался:
– Репутация, страшная сила.
Комнату благодарный хозяин дал самую лучшую – за полцены. Просторная большие кровати по углам, марги выспались как никогда, встали с первыми лучами. Вчера каждый дал старому Атту по серебряной ригме, хозяин был в восторге. Такие посетители не каждый день заходят. В основном платили медными цегами, считали каждую монетку, а тут такая щедрость. Когда спускались с лестницы в корчму, старик уже встречал. Для молодых господ накрыли стол, бесплатно. На белой скатерти поднос с печёными перепелами и холодный клюквенный морс. Отличный завтрак в дорогу! Старый Атт мог и не делать этого, вчера уже заплатили, но старику вежливые, молодые марги понравились. За щедрость и культурно выставленную плохую кампанию, без драк и поножовщины, решил слюбезничать в ответ. Конечно, отправить поварёнка привести патруль городской стражи дело десяти минут, но кому приятно есть, когда над ухом сверкают холодные лезвия. Плотно позавтракав и пообещав, что на обратном пути непременно остановятся у него, марги выпорхнули на улицу. Двое поварят стоят почти у входа, держат отдохнувших коней. Сытые довольные морды вороных залихватски фыркают, напоили, накормили, помыли, даже гривы и хвосты расчесали гребнем, красота.
Анаркона блаженно потянулся. Прекрасное утро ещё не отпустило бодрящую прохладу, ясная пора, с капельками росы на траве, принесла радостное умиротворение. Птицы только начинают посвистывать, жителей города пока не видать – спят, лишь дворник в отдалении скребёт ступеньки богатого особняка. Огромный каменный город замер, застыл в безмолвии, будто выставленный на продажу сувенир – оттертый, отчищенный, показанный с лучшей стороны. Свежесть и тишина. Мягкие, ещё не жаркие лучи ласково касаются кожи и радостное возбуждение поднимается уже от того, что не проспал это чудесное великолепие. Странное чувство, когда ты проснулся первым – вокруг разворачивается совсем другой мир. Ты помнишь гам и суету этого места, в разгар дня, вечера, даже в ночную пору в воздухе царит мельтешение – вроде и народа на улицах мало, но ощущаешь, как за каменными стенами жизнь ещё бурлит, даже не думает остановиться. Не видишь, но чувствуешь чётко, всем нутром – даже затаись, замри все люди одновременно, ощущения утреннего покоя не будет. Незримые нити, связывающие всё живое, дёргаются тонкими хрустальными струнами, приносят сигнал, и не нужно быть магом – это чувствует каждый. Днём струны эгрегора шевелят тысячи тысяч живых эмоций, чувств, горя, радости, вдохновения, и ты становишься невольным соучастником этого кипящего варева. Утро другое… Ты единственный не подавшийся массовому заклятью забвения, каждый шаг приближает к тайне, двери в неведомое. Ступая по привычным улицам, залитым начинающимся солнцем, чуешь, что незримые струны недвижимы. Ты сам дёргаешь их, рождая первые звуки чарующего начала, ты как древний герой сказок, ступаешь в загадочной тишине, оживляя дыханием скованное Мироздание. Ты первопроходец, таинственный соглядатай, открывающий неведомый таинственный мир. Мир, который только прикидывается обычным. Подобные ощущения стоят нескольких часов сна – встать раньше, убедится самому, пройти через это, и потом целый день носить в груди отголоски тёплой тайны. Смотреть на пропустивших заветный час людей с затаённой мудростью, зная – тебе открыто нечто большее. Такие мгновенья Анаркона собирал всюду, укрывал от чужого взора, и бережно складывал в укромные уголки памяти, оживляя их в одиночестве, радуясь воспоминаниям.
Дружеский хлопок по плечу вырвал из сладкого дурмана. Айтаро, кто же ещё…
С лёгкостью вскочили в сёдла. На сердце легко, впереди новое, за спиной остался суровый быт, предвкушение и прекрасные утренние мгновенья погрузили в столь радостный трепет, что захотелось заорать на всю улицу. Прохладная кожа седла осыпала крошкой мурашек, захотелось мчаться, скакать, чтоб ветер бил в лицо, чтоб с небесами грудь в грудь, дракона за рога, раскрыть все тайны, смеяться, любить… На последней мысли в голове мелькнуло гордое лицо Айрин. В груди кольнуло, не больно, тревожно и приятно. От странного щёма всё вдруг стало резче, чётче, прозрачнее, запахи острей, воздух свежей, утро таинственней. Конь Анарконы почувствовал эмоции седока, большая, умная голова пряднула ушами. Не дожидаясь приказа, вороной сорвался с места раньше, чем молодой марг успел сунуть пятки в бока. Кони братьев не отстали, по каменным мостовым ударило первое эхо, звук подков отражался от стен металлическим звоном, далеко разносясь по молчаливым улицам.
Корчму, где должны были застать своих, нашли сразу – в двух минутах от ворот, как у Атта. Увы, четвёрку маргов ждало разочарование. Хозяин поведал, что отряд отбыл почитай, как полчаса назад. Вот те и первопроходцы утренние! Ничего, полчаса форы для отдохнувшего вороного пустой звук. Гаркнув коню в ухо задорно и диковато, пригнулись к шеям, вороные сорвались с места вихрем. Упругая стена воздуха с непривычки вышибла слёзы. Из города выметнулись, грозно, стремительно, высекая искры. За воротами резкие, выбиваемые копытами звуки сразу ослабли, утоптанная дорога на столицу – спрессованная земля, и коням бежать легче и слух не режет. Пятнадцать минут отменной скачки разогрели животных и седоков. Лес редкий, до вытоптанной дороги ни одного дерева на сорок шагов в обе стороны.
Дорога властно раскинула объятья, пахнуло травами, нагревающаяся земля под копытами отдаётся слабой вибрацией, ноздри у самой гривы ловят дух ярящегося зверя. Скоро бы должны догнать, не может ведь отряд Айрин мчаться так же! Анаркона представил, как будет оправдывается. Он ранил гордую фурию и ранил сильно. Сбегал же от неё столько раз, и ничего, а последний случай другой, в груди тогда что-то взорвалась, обожгло – поди теперь разберись в странном колдовстве.
Дорога мягко обогнула холм, пройдя поворот, выпрямилась вновь. Представшая картина заставила маргов натянуть поводья – чуть из сёдел не вылетели. На дороге, в тридцати шагах, двое, стоят нагло, не таясь, тёмные балахоны коричневого цвета укрывают фигуру, но капюшон откинут.
– Светлые! – выпалил Айтаро.
Острое чувство опасности ударило по нервам. Арии – главные враги маргов! И здесь в Империи, недалеко от города, открыто, ждут именно их. Анаркона почему-то сразу понял это, сглотнул. Вот и узнали про него – хорошего и замечательного.
Вороные злобно бьют копытами на месте, фыркают – не довольны, что остановили, ведь только разогрелись. Марги переглянулись, если драться – силы в пользу светлых. Один из преградивших дорогу маг, вон резной посох в руке. Влипли! У маргов вооружение кислое, клинок только у Анарконы, близнецы с пресловутыми тренировочными дубинками – позорное правило Лиги.
– Анаркона, за тобой пришли, – сразу догадался Алит. – Наверняка лучшие из лучших. Командуй. Полагаю, маг ускакать не даст.
– Не даст, – тихо, но уверенно подтвердил Анаркона. – В любом случае слезаем с коней, драки избежать, – тяжело выдохнул юноша.
Спешились, отвели коней с дороги влево. Близнецы достали дубинки, Анаркона опустил ладонь на рукоять.
– Кто вы, что нужно от нас? – крикнул Анаркона в щенячьей надежде, что обойдётся.
– Вы нужны, – прозвучал спокойный ответ.
Светлые разошлись в стороны. Тот, что слева, скинул балахон. Здоровенный, широкоплечий, даже больше Аргира, сразу показался, внушительней, опасней. Бежевая броня с крупными чешуйками, о такой Анаркона даже в самых старых книгах про ариев не встречал. Из ножен выпорхнул меч, синяя сталь грозно сверкнула на солнце. Анаркона сразу вспомнил Храм Меча, сам же едва такой не выбрал. Под пшеничной шевелюрой глаза в цвет клинка, в сверкнувшем холоде юноша прочитал страшное, воин пришёл убивать. Второй, справа, размерами сильно уступает, маг всё-таки, но до чего же разбойничья рожа – сразу видно, отправил на тот свет не один десяток маргов.
Молодые мастера Лиги Воинов замерли, решая дальнейший ход поединка.
– Да чё там думать, – напрямик бросил Айтаро. – Анаркона бёрёт на себя мага, он же тоже маг у нас, а мы бугая с мечом.
– Нет, ребята, наоборот, – воспротивился Анаркона. – Из меня маг, как из сита ведро. Постараюсь разделаться с мечником, вам держаться и отвлекать мага, кружитесь, уворачивайтесь. Надёюсь, выстоим.
– Добро, – крякнул Алит.
Близнецы порхнули врассыпную, как перепуганные утки, окружили мага с трёх сторон. Анаркона вцепился взглядом в светловолосого бугая, пошёл на сближение, рука медленно потянула клинок. Обнажив оружие, юноша плавным движением рассёк воздух перед собой – перед схваткой нужно разогреть кисть, перебросил во вторую, проделал то же самое. Арийский воин, сначала небрежно глянув на клинок Анарконы, продолжил сближение, но вдруг остановился, посмотрев на меч пристально. Уверенное спокойное лицо тут же исказилось гримасой удивления, глаза расширились, словно живого мертвеца узрел.
«А меч-то тебе, верзила, знаком, очень знаком… – подумал юноша почему-то испытав по этому поводу неожиданную радость. – Что же ты знаешь о нём?»
Мгновенье растерянности здоровяка покинули быстро, прежнее спокойствие расплылось на лице непрошибаемой маской. Анаркона намётанным глазом определил профессионала высшего класса. Ариец не двигался, перетекал из одного движения в другое. Так обманчиво грациозно могут либо танцоры-профи, либо достигшие заоблачных вершин мастера. На первое, конечно же, надежды нет.
Светловолосый атаковал внезапно, провёл серию молниеносных, зубодробительных ударов, и отхлынул как прилив, любуясь эффектом, двинулся к противнику по дуге, забирая влево.
Анаркона среагировал едва-едва, первая же серия потрясла, руки загудели до локтей, словно молот вместо меча отбивал. Каждый удар заставлял пальцы неметь. Для напавшего это не атака – лёгкая разминка. Анаркона нервно сглотнул. Вторая серия ударов произошла так же неожиданно и стремительно, только удары стали сильнее и быстрее. Воин вновь отхлынул назад.
«Да он со мной играет! Пробует меня со всех сторон как свиной окорок! Как же так?! Десять лет изнурительных занятий, а я как девчонка неопытная!»
Анаркона чуть не выронил свой хвалёный артефакт, отбил синее лезвие на пределе, тело сразу бросило в жар, вышибив из плоти крупные капли пота, связки и суставы рук опасно заныли – почти растяжение! Анаркона дышал загнанным зверем, а у светлоголового даже дыхание не участилось, словно и не было только что молниеносного вихря стали, рассекавшего воздух с режущим свистом. Арий с каменным лицом наращивал атаки, постепенно увеличивая длительность и скорость, сокращая паузы коротких передышек. Анаркона уже не понимал, что происходит. Едкий пот залил глаза, в голове жар, тело гудит от невыносимой муки – хозяин требовал движений, на которые оно не способно. Его трясло, боль спазмами напоминала о заканчивающихся резервах сил. Только по режущим глаза вспышкам света от молний, понял, что близнецы пока против мага держаться.
Светлоголовый всё наращивал темп. Анаркона чувствовал, что синяя сталь несколько раз уже протиснулась сквозь защиту, одежда пропитана кровью, прилипает к телу. За время поединка юноша не провёл ни одной атаки, все силы таяли в обороне. Тоскливые, тягучие нотки страха обречённо сковали разум – это конец, всё, не вырваться, смерть! Показалось, что ариец до сих пор не разогрелся. Что вот так с холодным лицом и будет увеличивать скорость и силу, пока противник не захлебнётся кровью?
Преимущество врага неоспоримо, Анаркона сам себе показался слабой медлительной мухой сражающейся против стремительного ястреба. Мастера такого класса давно прошли грань зазнайства, самолюбования и не станут пренебрегать противником, не утратят осторожности, даже если ощущают, что сильнее во стократ, шанса не дадут. Сколько мастеров не дожило до пика своего искусства, и всё из-за банального презрения к противнику: получив неожиданный удар, с удивлением глядели на смертельную рану. Этот не такой. Дерётся как бог, знает о превосходстве, но всё равно не пытается закончить молниеносно, аккуратно подводит врага к обрыву, наполненному страхом, болью, тоскливым отчаяньем и смертью. Анаркона вновь пропустил всполох синей стали, правую руку обожгло, и та обвисла безвольной плетью. Левая почти такая же – онемела, еле меч держит. Рассечённая бровь превратила лицо в кровавую маску, колени дрожат, меч кажется неподъемной глыбой, тело шатает, следующей атаки не выдержать.
Юноша лихорадочно искал выход – безуспешно. Жизнь повисла на волоске, стало тоскливо и гадко, очень хотелось жить. Арий словно понял, что противник выжат до предела, зачем-то кивнул и бросился в последнюю атаку. Внезапно со стороны холма мелькнула смазанная тень. Смертельный удар арийца, за которым Анаркона уже не успевал, у самой шеи остановил чей-то зеркальный клинок – стремительный удар, из ниоткуда, в последнее мгновенье! Анаркона застыл с отвисшей челюстью, даже меч опустил – на ария набросился сказочно прекрасный воин с волосами белыми как снег. Облачённый в обтягивающее чёрное, он просто вонзился между дерущимися неуловимой молнией, напал сам. Несмотря на хриплое надсадное дыхание, Анаркона поразился необычным движениям сказочного воителя. Если ариец двигается, перетекая водой в неожиданные ястребиные атаки, то движения этого точь-в-точь как у хищной кошки, дикой, разъяренной, смертельно опасной.