От этих слов мороз продрал по коже, все инстинктивно шагнули назад, а старушка на мгновенье замерла и внезапно с силой сорвала платок. Всё переменилось тут же, резко, милая избушка превратилась в безобразное переплетение сухих и прогнивших жердей, солнечный свет пропал, вместо трёх свиней на маргов глядели здоровенные бойцовские псы, вместо яблок и окорока красуются черепа, а конь на цепи – вовсе не конь! Налитые кровью маленькие глазки, широко расставленные мощные лапы… На маргов злобно смотрел кифарк4!
Горшки, украшавшие изгородь, предстали сушеными головами разной давности, некоторые и вовсе черепа, выбеленные временем. Но главное, вместо милой улыбающейся бабульки теперь злобно скалила зубы старая горхуна5.
Страшный глаз на лбу жуткой ведьмы, собирая в недрах древнюю магию для атаки, засветился жёлтым. Скрюченный нос – огромный засохший корень – с торчащей из ноздрей шерстью, шикал мерзким звуком. Вместо шикарной шевелюры седых волн, короткие, грязные клочки, не больше локтя, топорщатся грязными лохмами. Старуха зарычала, длинные костлявые руки, поднялись над головой, тело принялось раскачиваться. Кифарк и боевые псы тут же бросились в атаку.
Всё произошло стремительно, жуткое место дышит гибелью. Сколько тут народу полегло страшно представить. Это уже чересчур! Попасть в логово горхуны означало связать руки за спиной и сунуть голову в петлю. Но не зря маргов считают бойцами с большой буквы – среагировали мгновенно, рассыпались, Аэнтоса с носилками грубо швырнули в сторону, выхватили дубинки.
– Твою ж через коромысло!!! – прежде чем отскочить, Алавия со страху стеганул парализующим кнутом.
Игла ужалила людоедку прямо в шею.
Кифарк добежал до калитки первым. Цепь, застёгнутая на шее громоздким замком, натянулась, животное остановилось резко, словно в стену врезалось. Сдавленный рык и мощное тело, распластавшись в воздухе, рухнуло на спину, сильно ударившись крылом. Кожа старухи после панического удара Алавии мгновенно побледнела, жёлтый глаз на лбу медленно гас, так и не разродившись убийственным заклятьем. Старуха нехотя шагнула назад, ноги задрожали, заставили завалиться набок. Через падающее тело прыгнули боевые псы, они уже разогнались, и в натренированном прыжке целили в горло, но были быстро забиты дубинками. Всё случилось мгновенно, на рефлексах. Повезло, что кифарк оказался на цепи, и нервный удар Алавии помог.
Горхуну вообще убивали целыми отрядами. Отборные воины c поддержкой боевых магов, только так. Шансов у группы маргов было с голубиный клюв, стечение обстоятельств и неожиданный трофей спасли отряду жизнь. Теперь в мрачном логове древней колдуньи осталась одна угроза – кифарк. Старуха лежит парализованным куском мяса, бледная как Аэнтос. Всё закончилось так же резко как началось. Марги замерли, журчание родника перебивает надсадное от страха дыхание семерых, грудные клетки перегоняют воздух быстрыми толчками, словно после бега на приличное расстояние с утяжелением.
Жутко хотелось пить, но кифарк, прикованный в центре длинной цепью, мог свободно перемещаться по двору – воды не набрать. Зверь размером с боевого коня неистово рвался, бросался на врагов хозяйки, и каждый раз толстая цепь отбрасывала. Что делать?! Биться с яростным хищником тренировочными дубинками? Если у более опасного зверя – рякши, было слабое место – огромные глаза, то у кифарка их нет! Все, не сговариваясь, посмотрели на Анаркону.
– Какие мысли, предводитель, что делать? – Айтаро впервые серьёзно обратился к Анарконе как к командиру.
Остальные ждали ответа.
Анаркона немного растерялся от столь неожиданного признания, но тут же нашёлся:
– Сейчас наберём, – марги принялись возмущаться, монстр между ними и водой никуда не делся, но Анаркона прервал. – Драки не будет! Приготовьтесь воды набрать. Приём с косулей помните?
Группа расслабилась.
– Забыли что с нами колдун?! – задорно подмигнул Алавия.
Марги расступились. Анаркона закрыл глаза, расслабился. В попытке собрать силу, что-то не клеилось. Логово горхуны пропитано какой-то тяжестью, мешающей, словно вредный приятель постоянно пихающий под локоть во время строительства карточного домика. Анаркона быстро выдохся, магия высосала силы – казалось, что не заклятья сна плёл, а приседал с жирной свиньёй на плечах. Заклинание получалось кривым, тёмные струи, выплёскивающиеся из рук, напоминали пьяных удавов – двигались вразброд, хаотично расползались, лишь несколько достигло цели. Кифарка при этом лишь немного повело в сторону, качнуло, и вот он опять бодрый – рвёт землю когтями, пытаясь разорвать цепь мощной шеей.
Неудавшийся маг сконфужено опустил руки.
– Место пропитано древней магией. Не могу ничего сделать.
Марги требовательно уставились на предводителя, мол, не получается, думай ещё что-то.
Анаркона чуть помялся, и со вздохом изрёк:
– Дальше цепи зверь не шагнёт, постараемся подойти ближе и шарахнуть бревном.
Марги неодобрительно загудели, Алавия тут же поддел:
– Только великий мозг предводителя мог придумать столь грандиозный и пугающий своим коварством план!
Конечно же, все заржали. Посмотреть, так смертельной опасности и не было, все бодры, веселы, и вовсе это не логово жуткой людоедки, а так, приятельский переулок.
Анаркона проглотил колкость, недооценивать значение юмора в группе – допустить большую ошибку. Айру это знал и Алавию выбрал не зря, боец не бог весть какой, но сколько стрессов и нервов сглаживает. Группа побеждает лишь тогда, когда она группа, нет понимания и общего языка – и тогда это лишь несколько одиночек, не более. Так что роль Алавии неоценима. Правда с шутками выходил явный перебор, кроме Алавии в отряде ещё Айтаро есть – уже два хохмача!
Сильнейшим после Аэнтоса провозгласили молчаливого Ацыка, и тут же вручили дубину-бревно. Новое вооружение близнец поднял с усилием, хоть по сравнению с остальными и выглядит исполином, но до парализованного здоровяка ему далеко, испарина быстро покрыла лоб и спину. Как только Аэнтос махал им? Близнец заявил, что на вменяемые удары такой хреновиной, сил не хватит.
Ацык осторожно двинулся к рычащему кифарку. Видя добычу, которая сама лезет в пасть, кифарк оскалился, стал остервенело бросаться. Ацык с опаской поглядел на резко натянувшуюся цепь, подбираться к яростно ревущей зверюге, которая больше тебя раза в четыре, а то и в пять, занятие неблагодарное. Наконец, расстояние сократилось до возможности ударить. Ацык нервничал: рядом с лицом, в каких-то трёх шагах, клацают мощные челюсти, способные за раз перекусить руку, когти секут воздух, и рёв, дикий рёв врывается в уши…
– Бей!!! – заорал подкравшийся сзади Анаркона, едва не вышибив Ацыку перепонки.
Неожиданный вопль сработал как нужно, от напряжения и страха выплеснулась дикая сила. Сам не ожидая, Ацык махнул тяжеленной дубиной, как палкой – удар вышел на славу. Зверь тоже среагировал на громкий звук, внимательные глазки на мгновенье оторвались от ближайшего двуногого, дав Ацыку попасть. Ударь так Аэнтос, наверняка бы череп зверя проломил, а силы Ацыка всё же не хватило. Ноги кифарка подогнулись, животное плюхнулось на живот в сознании, но мозги всё же удар немного сотряс. Зверь крутил головой, пытался встать, всхрапывал, пока сознание мутилось, возился на животе, как новорождённый оленёнок.
– Бей!!! – вновь гаркнул Анаркона, не жалея ушей соратника.
Второй удар вышел не таким мощным, но сознание зверя всё же покинуло. На шипастой голове не появилось и капли крови – это плохо, животное может очнуться в любой момент. Не сговариваясь, марги бросились наполнять мешки живительной влагой, из двора людоедки вылетели как ошпаренные, перевели дух, отдышались. Отряд захлестнула волна воодушевления, орали, довольно хлопали друг друга по плечам, пили воду, улыбались, каждый чувствовал себя героем. Столько испытаний на грани гибели, а им всё нипочём – вот они живы, здоровы, противников разметали, по шапкам надавали, хвосты накрутили – Герои!
– Анаркона, что с горхуной делать? – раздался голос Аспида.
Анаркона пристально взглянул на бледную парализованную старуху, бросил холодно:
– Убить.
У маргов отвисли челюсти. Переглянулись.
– Как убить? – настороженно произнёс Ас. – Предлагаешь вот так взять и убить? Того кто без сознания лежит?! А в лагере говорили, что ты мягкотелый.
Скулы Анарконы мгновенно затвердели. Слова акробата всколыхнули в душе странную волну гнева, захотелось ударить по лицу, вбить поганые слова обратно в зубы. Такого не ощущал ни разу за долгие годы, шайки Крамы и Харзы, как только не обзывали, унижали так, что и близко сравнить нельзя, но почему же сейчас внутри проявился свирепый пёс?!
– М я г к о т е л ы й… – повторил юноша медленно, насытив слово злой окраской. – Хочешь, чтоб тварь очухалась и дальше маргов ела?!
– Да нет, просто…
– Убить! – не дав договорить, жестко бросил Анаркона.
Марги замялись, стали перетаптываться, отводить глаза. Неожиданное поведение и странный приказ Анарконы огорошили. Убить беспомощную старуху ни у кого рука не подымалась. В горячке боя – запросто, но не так! Всё-таки Айру укомплектовал группу из самых мягких учеников, это не жёсткие марги, в которых за десять лет превратилось большинство.
Анаркона посмотрел на растерянных с брезгливостью, дёрнул щекой и быстро пошёл к лежащей горхуне. Марги раздались в стороны. Неверящими глазами наблюдали, как, краснея от усилий, Анаркона поднял бревно над головой. Мгновенье, и добрый предводитель плашмя опускает его старухе на череп, не отнимая рук, сгибается, добавляя надсадное усилие сверху, чтоб наверняка. Голова лопается, как перезрелая тыква, в лицо Анарконе брызгает красным, сапоги в крови, брызги на лице, губах, подбородке, веках.
Подняв окровавленное лицо, юноша слизнул кровь с губ:
– Вот и всё.
– Кажется, мне нужно по-большому, – пискнул Алавия, направившись к ближайшим кустам.
– И мне место займи! – пропыхтел Айтаро, двинувшись следом. Братья просто молча пошли за ним.
– Ну и мы заодно, раз уж… – выдали акробаты.
Анаркона проводил соратников надменным взглядом.
Ретировавшиеся сели за невысокими кустами на корточки.
– Это что сейчас было?! – зашипел Аспид, выпучив глаза. – Я что-то пропустил?!
– Всё мы пропустили… – пропыхтел Ас. – До сих пор вижу, как кровь слизывает…
– Просто поступил как лидер, – встал на защиту Алит. – Взял сложное решение на себя.
– Просто?!! – шёпотом крикнул Аспид. – Его же в лагере лупили всегда как соплежуя главного! А тут! Он нас не зашибёт сгоряча?! Вот что меня волнует!
– Да не, – бодро отмахнулся Айтаро. – Мы свои! Это на чужих он зверюгой кидается, мы-то почти семья.
– Твои слова бы в драги переплавить, – с сомненьем выдавил Ас.
– Слушайте заговорщики… – озадачился Алит, вертя головой. – А где Алавия?
– Я тут, – прошипело из соседних кустов на пять шагов дальше.
Марги недоумённо переглянулись, задыхаясь от возмущения, Аспид заорал шёпотом:
– Ты что там делаешь?! У нас тут совещание… Какого хрена!
– Совещание? Какое совещание? – донёсся удивлённый голос. – У меня тут коричневая тревога! Я ж сказал…
– Я думал, ты так всех на разговор вызвал, – растеряно шикнул Аспид.
– Чё там говорить-то? – пропыхтело из зарослей с надсадными нотками. – Анаркона старушатине когда голову проломил, у меня чуть дно не вышибло прямо там, еле до кустов добёг, а вот сел и, как отрезало, не лезет чё-то…
Марги замерли картиной «дураки на корточках», лица вытянулись, как уксуса хлебнули, переглянулись.
Из кустов донеслось радостное откровение. Хриплый голос Алавии прозвучал победно:
– О, ребят… кажи-и-и-сь пошло…
Заговорщики бросились назад с перекошенными лицами – тайное собрание накрылось!
Бурдюки с водой уложили в заплечные мешки, пора выдвигаться. Анаркона, подхватив свой, прошёл мимо смущённых товарищей, даже не взглянув, двинулся загребать в гору. На душе было противно. Заполонившая сознание волна гнева схлынула, оставив непонимание и опустошённость. Почему он повёл себя так странно, неестественно? Как такое возможно, вообще возможно… он и такое?! Ответов не было. Чувствовал тревожные взгляды спиной, страх маргов и лёгкая отстраненность читается слишком явственно… и правильно, заслужил! Убить с таким равнодушием… кровь с губ… ещё бы мозг из разбитого черепа ложечкой начал есть!
Марги плелись сзади, в недоумении переглядывались. Анаркона ошарашил уже не первый раз, вот те и мягкотелый! Очередь нести носилки настала для Айтаро и Алавии.
Последний тут же недовольно закряхтел:
– Вот почему рякша ужалила самого тяжёлого? Ужалила бы меня, сейчас бы тащили меня или Аспида на худой конец, тоже тощий как змея!
– Тут я с тобой солидарен! – подхватил Айтаро. – Нужно было, чтоб всех ужалило, а Аэнтос бы нёс. До чего здоров!
– Сколько паралич действует? – кряхтя стариком, осведомился бегун.
– До ночи, наверное, волочь придётся.
Прошли несколько миль, прежде чем разговор прервал яростный, переполненный тоской рёв – очнувшийся кифарк нашёл-таки хозяйку, видимо из детёныша вырастила, раз привязался так.
– А не надо маргов есть! – проорал Алавия в лес, заглушая тоскливые вопли.
Через несколько часов на отряд вылетели три волколака6. Увидав сильного числом противника, тут же скрылись.
Дело к вечеру, ноги гудят. В надежде на скорое пробуждение Аэнтоса сделали привал, уж больно тяжёл здоровяк, а предполагаемое действие паралича вот-вот должно закончиться. Решили дождаться и двигаться уже без остановок.
Упали кто где, в большом неглубоком овраге, так меньше шансов быть замеченными. Анаркона велел отдыхать без часовых, но лечь так, чтобы внимание группы рассредоточилось во все стороны. Лежали молча, усталость из натруженного тела утекала медленно, через час Аэнтос зашевелился.
– Ну наконец-то! Слышь, лбина! Отдохнул наверно хорошо? Пока пёрли тебя через лес, все руки стёр! – Алавия за словом в карман не лез.
– А-а… что… где я? – Аэнтос подавился хрипом, судя по частому морганию, со зрением тоже было не всё в порядке. – Пи-и-ть…
– На, глотай, лишь бы не волочь тебя, – пробубнил Алавия, подавая мешок с водой.
Напившись, силач завертел головой, в недоумении пролепетал:
– Где я? Что случилось?
– Ты в царстве мёртвых, – не моргнув глазом, соврал Алавия. – Рякша убила всех, тебе кстати отгрызла хозяйство. Ты знал, что у кого какую часть тела отмахнут, тот в царстве мёртвых без этого и ходит?
Аэнтос вскочил, как ошпаренный стянул штаны, уставился на промежность. Убедившись, что всё в порядке, глянул на Алавию исподлобья, злодей на траве, корчится в истеричном припадке. После безуспешных попыток догнать и проучить, Аэнтос выпытал у остальных настоящее положение дел. О рякше, о том, как его несли, о логове горхуны. По мере рассказа глаза долговязого силача становились всё шире.
– Жалко-то как! – сокрушённо вздохнул Аэнтос.
– Чего тебе жалко? – возмутился Айтаро. – Мы победили, все живы.
– Жалко горхуну не видел. Это же потом всю жизнь можно истории рассказывать.
– А ты рассказывай! – не унимался Алавия. – Мы тебе сейчас опишем, как она выглядит. Значит она такая, здоровая, высокая, неуклюжая, жрёт за троих, любит когда её носят, одета только наполовину…
Аэнтос, свирепея, запыхтел, раскраснелся (гадкий Алавия с этими штанами уже опозорил дважды, и вновь за своё).
– …Представляешь? Всё время без штанов! Мы ей, бабуля, бабуля, а она всё стоит и промеж ног смотрит…
В Алавию полетел большой пласт дёрна, вырванный могучей рукой вместе с корягой. За час тренированные тела вновь налились силой. Аэнтос так вообще чувствовал себя, словно неделю спал. Прикинули, если пойдут без остановок, увидят Скалу Призраков уже к утру.
Глава 12
Белые башни замка гордо высятся над прекрасной долиной, гигантской, окружённой со всех сторон скальными пиками. Земля, пронизана затейливыми каналами воды, являет зрелище прекрасное и чарующее. В центре небесно-чистое озеро переливается искрами, как зеркало в руках великана под острыми лучами светила. Деревья ухоженных рощ низкие, смыкают пушистые кроны над головами в роскошный ковёр – протяни руку, и дотянешься до налитого соком кругляша – деревья плодоносят не переставая. Мелодию, выводимую крохотными пичугами, трепетную и ненавязчивую, можно оценить, только вслушавшись. Осторожные малявки, словно боятся потревожить кого-то, прячутся в кронах, журчат оттуда хрустальными, приглушёнными голосами. Между деревьев широкие дорожки петляют, выбегают на открытые места, вновь прячутся под кронами, переплетаются, пронизывая картину зелёного благолепия ландшафтным изыском. Их неведомые мастера выложили плоскими, светло-кремовыми округлыми камнями с ладонь. Дорожки причудливым узором оттеняют переплетение узких водных канальцев, и если окинуть полотно долины орлиным взором, кажется, что рисовали Боги, симметрично, величественно – так, что восхитит самого чёрствого циника.
На отмели хрустального озера, как обычно, белый грифон. Огромный зверь снова пугает лебедей, мраморных уток – шалит. Мускулистые кошачьи лапы проносят грациозное тело по мелководью, разгоняют до свиста в ушах. Резкий толчок, взмах крыльев и глубину взрывает гигантским фонтаном, заставляя остальных купальщиков пугаться – брызги, как после чиха морского бога. Тогда утки, привыкшие к подобным выходкам, косятся на озорника надменным глазом, в лиловом отблеске сквозит укор.
В противоположной от замка стороне кольцо гор, опоясывающих долину, не смыкается. Скалы, как тиски, охватили большую деревню. За тысячу лет людей здесь скопилось десятки сотен. Несмотря на это, аккуратные домики из жёлтого дерева стоят, не теснясь, каждый – богатая усадьба. Окружённые резным забором, таким же светлым и желтым – древесина не чернеет от пропитки чародейского состава – дома кажутся только что оструганными. Поля с обеих сторон деревни колосятся пшеницей, толстые зёрна так и гнут стебли к земле. Люди в чистой одежде, из хрустящего хлопка. Всюду квохчут упитанные куры, мычат коровы – везде чувствуется достаток.
Жители деревни поставляли Белому Колдуну лишь крохотную часть урожая. Благо белый замок, видневшийся на другом конце долины, больших обозов не требовал. Все знали, Белая Крепость почти не заселена. В деревне каждый считал, что поймал удачу за хвост – жили счастливо. Здесь всё хорошо, как ни крути! Посадишь – растёт как на дрожжах! Кажется, воткни сухую палку, а на утро уже листочки проклюнутся.
Уютный климат не прерывался штормами, бурями, грозами, здесь не было засух, моров, поветрий, падёжа скота, да что там говорить, набегов, войн – ничего дурного! Люди помнили, кому обязаны за уют и безмятежность. Белый Колдун, живущий в крепости – вот их благодетель! По приказу, много лет назад, его верные последователи приводили сюда людей, не требуя ничего взамен, разве что раз в неделю телегу свежих продуктов. Для процветающей деревни это меньше, чем ничего. Среди жителей даже проводилась жеребьёвка, кому выпадет честь ехать. К стоящему на горизонте белому замку идёт прямая дорога, ровная, пронизывающая прекрасные сады и водяные линии каналов. Счастливец довозил телегу с продуктами за несколько часов, не забывая пялиться на чудесное великолепие.
Белый замок из белёсого камня горы торчит лишь наполовину, кажется её частью, а может ей и является. Белые стяги башен – гордые, длинные языки драконов – колышет лёгкий ветер. Замок венчает долину, как корона мудрого правителя. Стоит взглянуть, и чувствуешь, как внутри сладкой лёгкостью разливается надёжность, тепло и умиротворённое восхищение.
Чтобы попасть внутрь, нужно пройти над пропастью. Для этого из основания главных ворот выдвигался широкий мост – единственная дорога, соединяющая мощный бастион с прекрасной долиной. Мост стальной – чудовищная тяжесть. Полоса стали в двадцать шагов вылезала из недр крепости и входила в углубление скалы на противоположной стороне, каждый раз приводя гостей в трепет. Стены замка матовые, словно впитывают солнечные лучи. Кажется, что они на ладонь в глубину прозрачные, сами источают тепло и свет. За стенами просторная площадь выложена плитами белого, неполированного мрамора. В центре яростно бьёт в небо неугасимое пламя Аратура, белый огонь – сила, священное и опаснейшее оружие светлых магов. Гордая, непокорная неуправляемая ярость. Лишь самые сильные маги применяли его в битвах, не опасаясь убить себя своим же оружием.
Сейчас можно услышать, как одна из башен то и дело вздрагивает. Звуки вырываются из огромных окон: крики, лязг стали, топот множества ног. Там, в большом круглом зале, проходил очередной тренировочный бой Владыки Света. Нападающих много, между ними мечется мужчина в белой тунике, отбивается сразу от двадцати противников. Противники, как один, с одинаковыми волосами – цвета спелой пшеницы – облачены в серебристые, почти зеркальные доспехи. Действуют слажено. Обессилев, первая линия атаки ловко меняется со свежими силами из тыловых рядов, тем самым постоянно поддерживая высокий темп боя.
На серебристых доспехах отличительный знак сразу бросается в глаза. На груди, наплечниках, щитах, шлемах и рукоятях мечей везде виден цветок, сработанный из редкой, синей стали, нападавшие – элита клана Синего Цветка. Лучшие воины светлой стороны! Набирались из лучших воинов расы ариев, Владыка Света привёл их из другой реальности, другой ветви мироздания ещё тысячу лет назад!
В начале войны с тёмными Арго, начав называться Владыкой Света, в странствиях и упорстве залез так далеко, что однажды чуть не поплатился жизнью. Истратив почти все силы, прорвался на другую ветку Мироздания! Совершить подобное до него не удалось ни одному магу, даже Боги не скакали с Ветви на Ветвь, а тут – смертный! До этого считалось, что, кроме привычных нескольких десятков миров, другого нет. Блуждая по дорогам Междумирья, умеючи, можно дойти практически до любого мира родной Ветви, но Великий Светлый однажды решил исследовать не дальние уголки Тропы, а начал прорываться внутрь самой Тропы. Дерзкий маг, совсем недавно заполучивший Камень Силы светлого Бога Ястогара, словно обезумел, лез с остервенением, упрямством, сплёвывал кровь, терпел боль, пока вдруг не прорвал удушливую пленку. Мага едва не расплющило в лепёшку, но Арго выстоял! Опьянённый небывалым, вывалился на другую тропу Междумирья, в эйфории сунулся в ближайший мир – с аурой, бившей чистым, синим цветом – в его честь позже и назвали Клан Синего Цветка. Выскочив из портала, Владыка Света чуть не сгорел – едва закрылся магическим щитом.
Увиденное ошеломило. На земле слепящими вспышками рвалась энергия, снося живое и неживое. Сила мёртвая – магии ни капли! В воздухе висели гигантские, железные корабли без мачт, страшные, переплёвывались такой же мёртвой энергией. Увидел лишь мельком, пока яростное жёлтое пламя не поглотило с головой.
Но не всё оказалось безжизненным. Сила, из которой маги черпали мощь, здесь есть, течёт свободно – как дома, иначе уже был бы мёртв. Видимости ноль, пришлось постоянно отражать рвущееся со всех сторон безумие, магический щит трещал по швам. Падая без сил, в надежде узреть хоть что-то, Владыка Света с трудом продрался далеко в сторону – на высокий холм.
На огромном поле сшиблись две армии. Глаза Арго заметались, заклятья то приближали отдельные детали, то подбрасывали взгляд на орлиную высоту – оценить размах. Странные темные доспехи на одних, внутри струятся той же мёртвой энергией, что рвётся вокруг. Неживая, не уступающая в мощи магии, сила словно помогает владельцам двигаться, усиливает удары, она же и защищает. Лица закрывает стеклянная маска. На чёрной коже (в своих мирах такую, не видел никогда, даже на Галькорне, в солнечном Нумидаре, загоревшие воины по сравнению с этими головёшками бледные поганки) пронизывает сетка желтоватых линий. Ядовито-жёлтые полосы, словно оставленные кистью старческой трясущейся руки, стекаются через лицо, в желтое пятно между бровями, волосы чёрные, вьются как у барана. В руках чернокожих воителей странные продолговатые предметы, сталь плюётся всё тем же пресловутым, безжизненным огнём.
Армия напротив разительно отличалась. Владыка Света сразу почувствовал к ним острую симпатию. Воины не имели защитных шлемов, тысячи копен пшеничных волос развиваются в едином ритме. Лёгкие светло-бежевые доспехи сидят на мускулистых телах как вторая кожа, пластины – рыбья чешуя – подогнаны плотно. Когда светловолосый делал движение, чешуйки легко надвигались одна на другую, скользили, не отделяясь, как приклеенные. Встречные протуберанцы мертвого пламени светловолосые отражают прозрачными щитами – прямоугольные поверхности то и дело бликуют голубым сиянием – когда же мёртвый огонь льётся сверху лавиной, светловолосые, повинуясь крику командующего, щиты вскидывают – тогда голубое сияние прямоугольников соединяется в сплошную стену. Жуткий огонь, ударяясь в хрупкую на вид преграду, бессильно стекает к земле. В руках затейливые мечи. Форма клинков напоминает обычные, одноручные, прямые, как на родине, только контуры светятся.
Тёмная армия – мрачный бастион – стоит несокрушимо, их намного больше, рвёт светлых сгустками мёртвого огня. Светловолосые наоборот, всё время дистанцию сокращают, изредка переходят на лёгкий бег, чётко, не нарушая строя, умело закрываясь щитами, от тысяч разрядов темной армии падают единицы.
Армии сшиблись. Великий Светлый заворожено наблюдал как в рукопашной дерутся два неведомых народа. В безумии битвы продолговатые предметы темнокожих изрыгать огонь не перестали, но в мешанине, направить железную палку на врага получалось реже. Внезапно с переднего края странного оружия выдвинулись три лезвия, расположены симметрично, светятся жёлтым. Ими черные стали отражать клинки светлых. Прорубить броню врага у светловолосых получается намного легче, потуги же трёхзубых палок достигают цели хуже в разы, бежевая чешуя дырявится кое-как.
Преимущество ближнего боя у светлых, в сутолоке, в одиноких схватках – всюду дерутся искуснее, удары отбивают скупыми движениями, не расходуя сил понапрасну. Щит прикрывает левый бок, когда оружие врага выпускает огонь, светлоголовый успевает молниеносно закрыться и одновременно отвести меч назад, после следует изумительной красоты атака. Из положения с далеко отведённой рукой за спину наносится хлёсткий, размашистый удар. Сгибая колени, воин резко меняет положение рук, одновременно поворачивается, вкладываясь в удар всей массой, при этом конечная точка и плоскость, в которой меч вспарывает воздух, не повторяется. Виртуозная мощь обычно либо разваливает противника надвое, либо, сминая защиту, ломает тройные лезвия, отбрасывая чернокожего на несколько шагов оглушая.
Но несмотря на все преимущества, светлая армия проигрывает, темнокожие давят числом. Великий Светлый заметил, что главное противостояние в кишащем людском море сосредоточено вокруг нескольких островков. Маги!
Используя холмистые возвышения, маги (как открылось позднее, их называют Волхвами) дрались самозабвенно, играясь со стихиями. Всего трое, но вокруг мясорубка. Чернокожие сосредоточили главные удары именно здесь. Волхвы колдуют странно, Арго застыл в замешательстве, едва поняв, что не может понять природу их волшбы. Вместо привычного собирания разлитой вокруг силы и перерабатывания её в нужные заклятья, Волхвы на силу как-то странно воздействуют, словно стихии за них воюют сами, так опытные воины исполняют приказ командира по-своему, выбирая способ и средства на свой вкус.
Вокруг фигур светлых балахонов ярится ветер, раскидывает нападающих в разные стороны. Волхвы водят деревянными посохами, словно перемешивают невидимые пласты реальности, и небо над врагом вскипает, свинцовые тучи клубятся, мечут молнии. Стремительные белые стрелы вырываются из тёмных недр, делая значительные прорехи в рядах. Иногда слепящая лента впечатывается в навершие резного посоха и, резонируя, ветвится на множество мелких. При этом ближайшие шеренги нападающих выкашиваются напрочь. Волхвов прикрывают со всех сторон живым полукольцом, воины держат позиции отчаянно, не дают зайти в тыл, чернокожие гибнут целыми отрядами, Волхвы сосредоточены на атаке, кладут неприятеля пачками, вокруг мечников в чешуйчатой броне павшие враги лежат друг на друге уже в несколько слоёв… им приходится медленно пятиться, чтобы черные не прыгали сверху, со своих же… но их много… слишком.
Постепенно кольцо сомкнулось, отступать стало некуда. Армия тёмнокожих превосходит семикратно, в небе ситуация не лучше. Эскадра чернокожих с большими потерями, но всё-таки сломила строй серебристых кораблей. Началось избиение. И тут Владыка Света сделал ход.
Эскадра темнокожих неожиданно замерла. Середину корпуса каждого корабля вдруг опоясало широкой белёсой полосой. Чудовищного размера кольца засветились, сжались. Единовременный скрежет и дикий скрип сминающихся тонн металла заставил обе армии поднять головы. Плывущие в воздухе махины резко прекратили стрельбу, стали медленно заваливаться на бок, затем, словно потеряв поддержку невидимой руки, разом рухнули вниз.
Не успели чернокожие оправиться от потери флота, как в центре напирающих войск вспухло три гигантских пузыря. Прозрачные громадины мгновенно лопнули с диким звуком, от которого заломило в ушах. Тысячи чернокожих воинов швырнуло в центр прозрачных сфер, словно затянуло. Врезало со всех сторон колоссальной по силе волной – удар молота о наковальню. Тела превратились в спрессованный, сочащийся кровью, бесформенный комок мяса. Владыка Света почувствовал, как в глаза плеснуло тьмой, сознание вылетело, как выбитое палицей. Великий маг рухнул лицом на землю и уже не почувствовал, как сломал нос.
Массовое заклятье подобных масштабов не прошло без следа даже для мага такого уровня, даже для мага, в чьих руках был Камень Силы светлого Бога. Арго переоценил себя. Гигантский пузырь создавал в недрах мгновенный вакуум, одновременно исчезнувший воздух, в котором под большим давлением концентрировался на внешней стороне сферы. Когда пузырь лопался, приложенное давление с двух сторон, сжимало в центр с дикой силой всё, что оказывалось внутри. Тела, предметы, камни – всё летело в одну точку, сталкивалось, корёжилось и плющилось – гигантская мясорубка! Заклинание требовало большой силы и ювелирной точности. Ошибка могла разорвать на тысячи кусков самого мага. Это массовое заклинание высших порядков, для любого чародея, светлого, темного, или стихийного – это работа с пространством и временем, сильнейшее для сильнейших. Проведя заклинание «гигантского пузыря», высшие маги обычно падали в короткий обморок. Потеря сознания всегда была минусом этого заклятья, но это с лихвой окупалось чудовищным уроном. С помощью Камня светлого Бога Арго поднял искусство на новую, невиданную человеку ступень: сознания не терял, но сегодня вызывал сразу три пузыря и это сказалось незамедлительно.