Глава 10
Состязание – одно из главных событий деревень. Большие города и железные машины остались в далёком прошлом, в других мирах. Когда несколько тысяч ариев переселялись сюда, Белый Колдун настоял, чтоб все непонятные железные приспособления, которых почему-то чурался, с собой не брали. Помнящих то давнее время оказалось всего двое, Яроборец – воин Витязь и Иминур – Просветлённый Волхв. Огнеяр с гордостью осознавал, что, к великому счастью и зависти мальчишек других поселений, эти сказочные герои живут в одной деревне, в его деревне! А Иминур так вообще приходится прямой роднёй! Это вызывало дикую зависть сверстников и разрывало грудь чувством полноты. Небеса! Он живёт рядом, он сам потомок героя! И пусть дед Иминур ворчит на Яроборца, что в войну ввязался, всё равно, Яроборец – тоже герой!
Огнеяр несся, обгоняя ветер. Скоро родная деревня. Дед остался в лесу, там сучья, шишки, валежины, а тут ровно, гладь, под ногами короткая сочная трава, покрывает холмистую землю густой бородой, босые ноги пружинят, как от дорогого ковра.
Величавые избы выглянули из-за цепи холмов, как стая медведей, застуканных за подворовыванием репы. Просторные, мощные срубы из толстых брёвен в обхват, расположились в несколько колец, одно в одном, в центре деревни пусто – круг твёрдой вытоптанной земли. Там-то и проходят главные события, – вече, отправка на войну, свадьбы. А сегодня день состязаний!
Раз в год с окрестных деревень съезжаются лучшие арийские воины померяться силой, удалью, и конечно, каждый постарается выиграть главный приз, уважение, почёт и красавиц.
Каждая деревня мечтает, чтобы их воины считались самыми могучими, статными, а девки самыми красивыми и желанными. Победителю предоставлялось право выбрать из проигравших деревень по самой красивой, незамужней девушке. По уговору, молодки обязаны переехать жить в деревню победителя. Выходить замуж никто не принуждал, но, перебравшись на новое место, рано или поздно жених всё равно будет, пусть и не победитель состязания. Дети от новой красавицы обогатят деревню ладными и сильными детишками, тогда и достаток, и сила рода разрастутся быстрее.
Красота для ариев важна как воздух чистый. Хорош собой – значит, родители достойные, жили и зачали дитё в гармонии, не запачкались поступками злыми, не портили тело гадостью пьяной и прочим. Глянешь на милое лицо, и хорошо на душе становится, глянешь вокруг, а тут не одна красавица – две, три, сто! Если все в Роду милы обликом, с духом светлым, да с очами горящими, и жить сразу хочется всей грудью, наотмашь, горящими глазами хватать мир, а трепещущими ноздрями пьянящий воздух.
Огнеяр мог без устали пробежать в десять раз больше, но рвался в неистовое соревнование с ветром специально. Слова деда всё ещё жгут, сила от них внутри разбушевалась нешуточная. Новый уровень понимания бытия! Когда переходишь эту грань, внутри будто стальной клинок закаляют. Становишься прочнее, крепче, умней, но огонь жжет нестерпимо, с ним не каждый справится. Достигнуть высот без труда и воли, что выдирают сознание из тёплых ладошек лени невозможно. Поэтому так мало получается Волхвов, Витязей и уж тем более Богатырей и Волхвов Просветлённых. Большие силы нужны, чтобы подняться от простого человека до мощи Богов, хотя бы на ступеньку, но арийцы: и мужчины, и женщины – упорно карабкались по ней, отдавая духовным практикам самосовершенствования и тренировке тела большой пласт жизни.
Огнеяр чувствовал в себе это – силу, что даст пройти по незримым ступеням, в Учителях сам Иминур! Дед овладел мощью давно, от неё перехватывает дух. И он должен стать таким же! Нет, ещё лучше!
Вот она, родная деревня Ястребов! Дом, где родился, рос, где отец учил держать меч, а дед Иминур посветил в ученики. Хотя какой он дед? Пра, пра, пра, непонятно сколько раз прадед. Настоящий дед помер не так давно, не был Волхвом, простым воином, а Иминур вот живей молодых – слабым старцем только кажется, проучил как-то зазнайку молодого, побил на мечах без всяких Волхвовьих штучек.
Солнце только недавно разогнало тьму, а в деревне Ястребов уже кипела жизнь. Вставали, как и положено, с первыми лучами, с последними – ложились. Правильно это. А как иначе? Так тело дышит с матушкой природой одними лёгкими, она просыпается, и ты с ней, стало быть – гармония!
Огнеяр прошил кольца из теремов и изб молодым ветерком, вылетел в центральный круг и резко остановился. Огонь золотой пшеницы на голове нехотя улегся на такие же пшеничные брови, затих.
«Уже успели всё к состязаниям подготовить! – подивился мальчишка. – Тока же встали, а уже и брёвен натаскали, и воды с глиной, даже круг из брёвен успели сладить для мечных поединщиков! А всё потому, что мы, Ястребы, самые быстрые! Скоро гости пожалуют, а у нас давно всё как надо».
Через три часа с западной стороны послышались звуки.
«Интересно, какая деревня первая? – подумал начинающий Волхв, бросаясь на шум. – Ну, конечно же, Горностаи!»
Десять всадников въехали дерзко, вскачь, не сбавляя хода через кольца домов, до центрального круга. Ярые кони остановились как вкопанные – внезапно, у самой черты круга, будто вросли в землю. Высокие, жилистые, прокалённые солнцем тела всадников, девять лучших воинов и Волхв тамошний главный, спрыгнули с чёрных жеребцов слитным движением, ещё кони не успели замереть. Пшеничные копны, выжженные солнцем почти до белого, рассыпались по лоснящимся от пота плечам.
«Красивые…»
В какой бы деревне не проходили состязания, Горностаи всегда прибудут первыми. Деревня сильна очень, одна из предполагаемой тройки претендентов, наряду с Ястребами и Медведями.
Волхвы всячески поощряли любые состязания между деревнями. Кровной вражды, упаси Боги, даже и в мыслях нет, арии друг за друга горой, но обособленность и жажда превзойти соседей, говорили, держат расу в силе. Ум оттачивает остроту в желании придумать новое, обставить, облапошить соседей, а значит, показать, что мы умнее, лучше. Тогда идёшь вперёд, мышцы закаливаются железным горнилом – хоть спросонья готовы хватать, бить, сносить удары. Так раса не зачахнет. Дело Волхвы говорят, ведь нужно как-то встряхиваться, врагов же нет.
В те давние времена ухода из родной Ветви миров, Белый Колдун привёл ариев в уютный, красивый мир, одарив никем не занятым, огромным островом – куском плодородной суши, с полями и лесами. Располагался он рядом с главным материком, где всегда кипят схватки царств и плёмён, заключаются альянсы, ходят в набеги за земли. И совершенно непонятно, как такая обширная территория – день пути на вёслах от кипящей жизни, – оказалась пустующей? Может, Белый Колдун сам согнал перед этим всех жителей? Кто теперь скажет? Но новый край арийцам очень понравился. Волхвы рассказывают, что тогда через десять лет на новую землю ариев высадились галеры захватчиков с материка. Арийцы тогда вломили гостям по полной – новость о страшных могучих воинах разнеслась по всему миру быстрее ветра, лишь один раз после этого захватчики, уже под другими знамёнами, высадились спустя ещё пять лет, и уже огромным войском. Тогда десять деревень собрались вместе и вломили ещё раз, да так, что после этого, тысячу лет к земле светловолосых героев не причалила ни одна лодка, даже с целью торговли. Арии, в свой черёд, на кипящий интригами материк выбираться не желали тоже.
Сейчас деревни, их двадцать четыре – любимое число ариев – как часов в сутках, разрослись, заматерели: ни войн, ни набегов, жизнь длинная, край плодородный; как тут не разрастись? Каждая деревня выбрала себе звериный тотем, и со временем, жители переняли его особенности, привычки, повадки, особенности, так, для разнообразия. Иминур сначала недовольно покряхтывал – в прежнем мире такое не практиковалось, но потом даже одобрил. За тысячу лет это подражание наложилось интересным отпечатком и на тело, и на разум. Раз в три года Волхвы проводили сложные обряды смешивания звериной энергии с энергией человеческой, вплетали суть животного или птицы в человека, и наоборот. А это в подкреплении осознанному подражанию, спаяло сходство накрепко. Птица-тотем деревни Ястребов умнела, становилась почти бессмертной, а люди обретали новые невиданные особенности и повадки. Иминур часто ворчливо хвалил: «Хоть какой-то эксперимент вреда не принёс».
Огнеяр помнил последний обряд ярко, словно не год тому назад, а вчера. Вся деревня: мужчины, женщины, дети, старики – все устраивались вокруг ястреба, восседающего в центре, на жердочке невысокого шеста, и закрывали глаза. Вначале всё было тихо, но внезапно внутри, будто дивный цветок, раскрылся новый мир. Он врывался в сознание вихрем странных чувств и эмоций. Распахнув глаза, Огнеяр видел мир глазами ястреба, он сам будто стал птицей. Когда Волхвы отправили птицу в небо, чуть не задохнулся от восторга. Огнеяр чётко понимал, что сидит на жёсткой вытоптанной земле, но одновременно летит в небе! Это было восхитительно! После обряда ещё несколько дней тело хранило чудесную способность срываться с места рывком, с дикой нечеловеческой скоростью, как ястреб в атаке. Со временем, тренируя тело и разум, люди стали походить на свой тотем и в том, и в другом. Перья, конечно, не росли, но мальчики вырастали в мужчин с узким тазом, такой же талией и широченной, мощной грудью, порывистые, резкие, с неуловимо стремительными движениями рук-крыльев. Девочки – в дерзких, соблазнительных женщин с самой красивой грудью. Девки с других деревень с зависти давились. И эти изменения породила не привычная магия этой Ветви Мироздания, другое – сплав силы духа, человеческой мысли и уникального, практикующееся лишь ариями, управления энергией тела.
Любопытство быстро разогнало ненужные сейчас воспоминания, Огнеяр тряхнул пшеничной гривой. Прибывшие стройные гости тоже сильно напоминают своего тотемного зверя – юркого хищника с вытянутым телом. Быстрые, жилистые, с узкими плечами – лишь чуть шире таза, и немного удлинённым торсом. Но какие же они изворотливые, хваткие и стремительные эти Горностаи-люди! Соперники очень сложные!
В лесу горностаи-звери, маленькие, легкие, даже кружка кваса тяжелее, а в случае нужды могут даже глухаря убить взрослого, а эта птица мощная, порой с крупную собаку вырастает. Вот тебе и узкие плечи…
«Но всё равно, – улыбнулся Огнеяр себе под нос. – Ястребы красивей!»
* * *
Солнце пробежало по небосводу полпути, значит, состязания вот-вот начнутся. Деревня Ястребов кишмя кишела людьми. Терема для гостей забиты под завязку, приехали самые-самые. В глазах рябило от пшеничных копен и загорелых спин разной ширины, длины и толщины. В Центральном Круге и свои, и приезжие перемешались в весёло-галдящую массу, но бросишь взгляд, и сразу ясно кто откуда.
Вон, этот кряжистый, с широкой, как бочка с солёными огурцами, спиной и могучими руками, как корни трёхсотлетнего дуба, пробирающийся через столпотворенье грозным великаном – из деревни Медведей. А вон того, расплывшегося на ступенях терема и греющегося на солнышке обманчиво безобидным увальнем, нельзя не узнать. Представитель Камышовых Котов – непревзойдённых бойцов средь густой чащи или другого стеснённого пространства. Волки отдельно от всех, как всегда, своей стаей и вечно голодные. Даже перед началом состязаний жадно рвут зубами пласты вяленого мяса, дерзко озираются, попробуй, подойди, зашибут сгоряча. Ну ясно, что переигрывают, страха нагоняют больше. Хотя… кто их знает? Может, такие на самом деле. Сухие, поджарые; спины слегка сутулятся, но никто лучше не дерётся кучей. Их одиночки часто проигрывают, но стоит сойтись стенка на стенку, всё… можно даже до конца не смотреть – Волки победят.
За спиной громыхнул чистый знакомый смех.
– Я надеюсь, ты пошутил Щука?! На кой тебе соревнования воинов? Ты ж Волхв!
Огнеяр обомлел от восторга – Яроборец! Вновь вернулся из неведомых странствий по мирам, и как раз к соревнованиям. Вот кто главный претендент на победу! Вот он – главный Ястреб деревни! Крепко сбитое переплетение пластов мышц! Красавец, воин-Витязь, оживший древний дуб, Бог войны, с прокаленной солнцем и ветрами коричневой кожей, покоритель девичьих сердец, переселенец с прежней родины ариев, легендарный Яроборец!
Яроборец не столь древний, не как Иминур, но и не молод, по меркам людей-чужаков, лет пятьдесят. Сверхчеловек! Хотя даже без уникальных способностей Витязя, Огнеяр не встречал воинов, двигающихся быстрее. Вот кто разразился сейчас открытым смехом и одним своим появлением похитил десятки девичьих сердец.
Застыв очумелым оленем, которого ударил конь воина, Огнеяр вслушался. Восхищенные глаза начинающего Волхва жадно выхватили фигуры опального Щуки и Яроборца из кучки Ястребов, выхватили и намертво к ним прилипли. Слова дружеской перепалки воспринимались с не меньшим интересом, чем наставления деда.
– И что с того, что Волхв? – ответствовал Щука, топорща неимоверно длинные усищи на хитрой морде. – Волхв он во всём первый, – принялся он в свою очередь важно поучать ретивого друга (видимо страсть к поучению есть у всех Волхвов в крови).
Голова Щуки, с непривычно для ариев короткими волосами – с ноготь, всегда казалась Огнеяру срезанной кочкой, такой, как в пшеничном поле, где колосья отхвачены рассерженными жнецами в сердцах под самый корень за то, что портят ровную твердь.
– Да никогда ещё Волхвы в состязании не участвовали, – усмехнулся гигант, запрокидывая голову.
Остро отточенное лезвие, привязанное к длинной бороде-косе, опасно качнулось, стремясь пробить кожу. Огнеяр уже ждал красной струйки. Но нет, кожа Яроборца как кора, коричневая и толстая. Сталь чиркнула острой гранью по валикам пресса и стыдливо отскочила.
– Тебе-то что? Продуть боишся? – не сдавался Щука, надевая на разбойничью рожу милую улыбку.
У широкоплечего героя глаза на лоб полезли.
– Тебе? Ты в своём уме? Да если ты не станешь своими Волхвовьими штучками пользоваться, на последнем месте окажешься, это как пить дать. А ими пользоваться ты не будешь, нельзя, Волхвы следить станут. Зачем позориться, не пойму? Ты же не думаешь всерьёз кого-то из воинов одолеть? Из нашей деревни последним никто ни разу не бывал. Да и кто тебя допустит вообще?
Окружающие Ястребы одобрительно заржали.
Огнеяр всегда удивлялся, как эти двое стараются один другого переплюнуть. Вечное соперничество ариев-Воинов с ариями-Волхвами. Это совсем разные пути постижения силы, ведущие смертного к мощи Богов, разделяющие мужчин на два ворчливых лагеря, кто лучше, чья дорога сложнее и почётней? Но между этими двумя соревнование кипит с удесятерённой силой, не прекращаясь, несмотря на то, что друзья и в случае беды всегда друг за друга горой.
И действительно, зачем Щука полез в соревнование воинов, и кто его туда пустил?
Горны взревели второй раз, а значит, соревнования начинаются. Мальчишка следил за играми взрослых как заворожённый. Неописуемый восторг вызывала каждая мелочь. Как бегают с неподъёмно тяжёлыми брёвнами, удерживая их стоймя ладонями под срез, ловя равновесие. Как привязав верёвку к седлу и опоясав другим концом талию, удерживают рвущееся животное на месте. Как метают в мишени дротики, копья, стреляют из лука. Когда начинающий Волхв видел выплёскивающуюся мужскую мощь, остро захотелось самому бросить волхвование, стать воином, как Яроборец, Витязем, а может даже Богатырём.
Яроборцу, как и Щуке, на состязании воинов, магию и способности Витязя использовать запрещалось, но память Огнеяра цепко держит оба раза, когда Витязь их показал. Дед Иминур тогда только фыркнул в бороду, мол, показушник фигов, хотя было заметно, что проникся.
К удивлению, Огнеяра, Щука держался молодцом, не в первых рядах, но и не в конце. Во всех разделах состязания больше очков набирают Яроборец и Громобой из деревни Медведей. Все предполагали, что именно они и станут делить победу в последнем разделе – поединке на мечах. Сначала кучные бои, девять участников с каждой деревни против девяти из другой. Способные биться дальше проходили к одиночным поединкам. Как и предполагалось, в кучных схватках победили Волки. Даже Яроборцу с Громобоем там пришлось туго. Настоящая стая! Ссутуленные, дерзкие, они перемещались, грамотно страхуя друг друга, словно единый организм, и вышибли многих более сильных воинов. Когда в одиночных схватках остались Яроборец с Громобоем, все притихли. Если Яроборец казался плотно сбитым гигантом, подтянутым красавцем в годах, то Громобой, тяжёлым, кряжистым молодым великаном, пределы сил которого не знал наверняка, и он сам.
Громобой ломал об колено короткие брёвна толщиной в руку взрослого мужчины, как прутики. Для него пять кузнецов месяц делали специальный меч, весом в пять обычных двуручников. На обычные великан жаловался, мол, не чувствует. Этим чудовищем Громобой остался доволен, мало, что сосну толстую перерубает, так от гарды вверх, с обеих сторон, до середины лезвия, шли высеченные буквы его имени. Многие меча даже поднять не могли, а он махал с посвистом. Кто видел это, чувствовал дрожь в коленках, а под ложечкой начинало сосать.
Странный был поединок, долгий – бились несколько часов. Молодой должен был скакать вокруг старого, а всё наоборот. Яроборца спасла фантастическая скорость. Даже без уникальных способностей Витязя, герой деревни Ястребов двигался ожившей молнией. Измотав медведеподобного силача, он в конце боя несколько раз подряд ударил тыльной стороной рукояти меча в голову. Как признался после: «Не хотел молодого ранить сильно, пришлось глушить».
Сознание Громобоя упорно уходить не желало, свалился только после седьмого удара – могучая башка, как чугунный котёл с толстыми стенками. Упал на спину – земля дрогнула! Испугавшись землетрясения, дремавший на бревне у ближайшего терема кот подскочил и сиганул в дверь.
Ястребы подхватили шатающегося Яроборца, стали качать. Победа! Скоро в деревню Ястребов переедут жить двадцать три красавицы, самые-самые. А для деревни это новая кровь, новый виток мощи, новые свадьбы! Из нового потомства вырастут воины ещё краше, сильней и здоровей прежних. Ведь от красивых родителей и потомство получается куда милей. Ястребы вновь первые! Слава Яроборцу, Слава!
Глава 11
Указанный Учителем лагерь маргов Буран нашёл быстро. Большое скопление свежих следов – словно табун натоптал, у северных ворот, указывает, что на состязание марги выдвинулись отсюда. Следы тут же разделились на мелкие группы. Половину Буран сразу отмёл, потому как женские. Если верить учителю – а ему Буран верил – ярость тёмных героев просыпалась только у мужчин – слишком кровавая штука…
Лапы гудели от усталости. Пробежал миль пятьдесят, в живом темпе, отследил три группы, и всё не то. Нужную не спутаешь. Там, где проснулась Ярость Тьмы должно быть кровавое месиво – не иголка в стоге сена. Когда пёр по следу четвёртой, в ноздри ударил знакомый запах, впереди кровь и, судя по мощи запаха, её там вёдра.
«Наконец-то! – обрадовался Буран. – Бегаю по чужому миру, аки подросток прыщавый…»
Незнакомый лес, чужой, с непривычным духом, но всё равно задания подобного рода нравились Бурану на порядок больше шастанья по замкам или людским поселениям. Во-первых, это Лес! Родная среда! Во-вторых, никто не пялится. Из-за примечательной внешности, Учитель порой не мог давать любимцу все задания, которые хотелось. Многое приходилось поручать менее надёжным лицам с внешностью попроще. Бурана это только радовало. Важнее решать дела Снежных Барсов, нежели мотаться по мирам с подпаленной задницей, отрывать головы зазевавшимся врагам и заниматься прочими приятными вещами. Но долг есть долг, позвали – собери сопли и иди делай!
Следы вынесли на поляну.
«А вот и место геройской трагедии… Красную лужу видать и отсюда, ох ты… а запах-то…»
Буран выпустил из пасти узел с одеждой, сглотнул накопившуюся слюну.
«Хоть лямки какие придумать, чтоль…»
Сама одежда, завязанная вокруг ножен с мечом, мешала бы не так сильно, но вот ножны, торчащие поперёк пасти, неудобство сильное. Бывает, забудешься, вломишься с ходу в чащу и об деревья сам себе в зубы, хоть на полку клади.
Хапнув раздражающий тюк ткани, кошка засеменила к месту побоища. Оказалось, что группа, по следу которой шёл, не та, она как раз и лежит растерзанная. Всё в крови…
«Ого! — Буран поёжился. – Позвоночник выдрали с головой, лежит, как детская игрушка-болтушка. Вот тебе и семнадцать лет в обед. Что же сможет делать этот малец, когда такой способностью управлять научится? Кровищи-то… одежду некуда положить. А вот и следы нужного отряда…»
Буран удивился. До столкновения группы сходились медленно, а после выигравшая почему-то ретировалась бегом.
«Странно… Схлестнулись, понятно, из-за добычи, запах косули чёткий, вот он и волоски шерсти… но бежать-то потом зачем?!»
Вождь засеменил по нужному следу.
«А, нет. Один все-таки сначала шёл, а здесь, немного не доходя до леса, перешёл на бег… Понятно! Свои же испугались и сбёгли, когда малец начал позвоночники выдирать. Ну да, так и обгадиться недолго. Зато теперь я твой запах знаю… герой!»
Барс брезгливо тряхнул лапами, запачканными в крови, деловито затрусил к стене деревьев.
* * *
Ненайденный подопечный удивил вновь. Запах грозного хищника-убийцы идёт из ложбины, следы группы, по которой следовал, ведут прямиком туда. И когда Буран спустился, от удивления даже не знал что и думать. Вся земля – круг на двадцать шагов в поперечнике – изодрана с такой яростью, словно здесь прошло торнадо. Следы костровища сметены, разбросаны, перемешаны с землёй и кровью. В центре буйства – тело хищника. Барс брезгливо обнюхивал диковинного зверя.
«Вот это морда… силища… Лап шесть! Зубы… у-у-у…»
Глаза ревниво ощупали бугристое тело – сплошной комок мышц. Буран признался себе, что встретиться с такой зверюгой без меча, не согласился бы ни за какие коврижки. Наметанный глаз живо нарисовал возможности такого телосложения.
«В обличье барса против такого даже пробовать нет смысла. Наутёк бежал бы как миленький. И что с того, что Вождь! Задницу надрали бы не хуже простолюдинки, только в путь!»
Осмотрев повреждения, удивился ещё больше. Их нет! Единственная рана, да какая! Осторожно убрав лапой налипшие на кровь листья, опешил, челюсть отвисла, чуть не вывихнул.
«Они что без мечей путешествуют?! Глаза этой хреновине палками выткнули!!! Едрёна копоть! Учитель уверен, что такому парню опёка нужна?!»
Ход мыслей прервало звериное чутьё, просигналив: «Приближаются гости». Буран втянул ноздрями. С четырёх сторон приближались звери – привлечённые запахом крови хищники.
На поляну вальяжно выкатились четыре крупных не то собаки, не то кабана, по крайней мере головы очень напоминали кабаньи, если пятак приделать и зубищи вырвать. Лапы толстые, коренастые, бойцовской псине в пору. Тело опять же с кабаньим горбом, все крупнее волка. Приближались нагло, чуя, конкурент всего один, у такого можно и добычу отнять и самого запросто к добыче приплюсовать.
Буран бы мог перекинуться и порубать тварей мечом, но для чего мозг человеку даден? Правильно, чтоб не лезть сломя голову с дубиной на каждого непонравившегося, не рисковать напрасно, а ямку выкопать, дабы спокойно упал и головушкой тюкнулся.
Хищники надвигались. Буран вздохнул полной грудью, шерсть встопорщилась увеличивая размер тела, лапы расставил широко, выпустил когти. Левой опёрся на загривок диковинной зверюги, полоснул до мяса и, задрав морду к небесам, огласил лес победным рёвом. Так рычат многие хищники, убив соперника. Звук получился устрашающий, картинка ещё внушительней. Решившие напасть резко затормозили. На мордах появилось сомнение, смешанное с трусостью. Когда поняли, КОГО убил белый зверь, в панике бросились наутёк. Рякшу в Диких Лесах боялись все, хищники – не исключение. А тут появился неведомый белый ужас, убил грозу леса, и ещё орёт, бросая вызов остальным – бежать, бежать отсюда!
Вождь удовлетворённо смотрел на поджатые хвосты.
«Правильно говорят, у страха глаза велики. А пустить пыль в глаза, это мы могём, без этого в вожди не пролезешь. Помимо отменного владения сабелькой, нужно ещё виртуозно владеть тем, что в голове, иначе склюют правителя, как куры червя, и спасибо не скажут».
* * *
Когда земля плавно пошла под уклон, погоня закончилась. На маргов барс едва не налетел, выметнулся из кустов прямо на отряд, хорошо спиной стояли. Мягкие лапы осторожно вернули гибкое тело под защиту листвы.
«Пронесло… так… значит семеро бодряком, один без сознания. Интересно, кто из вас мое задание?»
Нос белой кошки прогнал воздух через ноздри, виртуозно разложил запахи восьмерых двуногих, сличил с запомненным ранее, отмёл ненужное и вычленил искомое.
«Попался голубчик! Теперь посмотрим на мальца в действии… что это за хвалёная Ярость Тьмы такая?»
Барс осторожно двинулся следом. Не успев сделать и десятка шагов, обострённое на опасность чутьё тут же просигналило: «Место гиблое! Уходить! Уходить!» Стало противно, хоть волком вой, тягуче засосало под ложечкой. Буран скривился. Отряд маргов бодро спускался в гигантский овраг.
«Ну конечно… идут в самую жопу!»
* * *
Забрав левее, пошли на звук, теперь его слышали все. Раньше продвигались по ровной поверхности, теперь земля под уклон. Журчание доносилось со дна широкого и глубокого оврага, в нём отряд маргов казался не больше блох на волчьей шкуре. Странно. Чем глубже марги спускались, тем становилось светлее. Появилась растительность, которой наверху не было. Кусты пышные, ветвистые, с яркими сочными листьями, трава слишком густая, толстая и ровная. Пройдя какое-то время, разглядели на самом дне опрятную избу с новёхонькой изгородью.
Марги переглянулись. Кто может жить в такой глуши, да ещё в таком странном месте? Не могли же глаза, нос и уши ошибиться одновременно – журчание воды там, за оградой, прохладная свежесть чувствуется. Приблизились к калитке.
Почти каждый столб высокой изгороди хозяин странного жилья украсил красивым глиняным горшком. Марги огляделись. Да вот же, недалеко от избы, прямо из земли бьет небольшой родник. Умело обложен крупными камнями, он прямо-таки манит путника, обещая прохладу и избавление от жажды. Рядом с избушкой, слева, стол, в центре которого на большом блюде исходит паром поджаренный окорок. Вокруг знатного угощенья рассыпаны здоровенные наливные яблоки, крупные, такие и не думали что бывают – с голову марга! Справа от избы торчит внушительных размеров столб, гладкий словно отполированный частыми прикосновениями, в середине вбито толстое кольцо, железо новенькое без ржавчины. От кольца на землю спадает длинная цепь – звенья с кулак – на цепи крупный конь. Стальная змея туго охватила шею благородного зверя, скреплена пудовым замком.
Анаркона нахмурился.
«К чему такие предосторожности? Зачем животное мучить?! Это же всего лишь конь!»
Недалеко от стола на земле спит тройка упитанных свиней. Анаркона продолжал подмечать странности обжитой территории, пока остальные застыли перед калиткой с отвисшими челюстями.
«Почему конь на цепи? Почему цепь такая толстая! Почему конь траву не жуёт? И почему конь на гостей смотрит?! В упор! Так странно и осмысленно…»
Спору нет, место изумительное, но здесь всё чересчур, слишком уютно, слишком спокойно и тихо.
Все резко почувствовали усталость и желание сесть за стол. Без приглашения входить не стоило. Кто его знает, вдруг хозяин странного места тот самый маг, отшельник, сбежавший со службы Империи, о котором ходят байки в Лиге. Судя по дымящемуся окороку хозяин где-то недалеко.
Алавия, заподозрив неладное, дернулся:
– Слушайте, чего этот конь так смотрит? – неодобрительно заметил скороход, пихая акробата локтем.
– Места глухие, может у хозяина сторожевой собакой работает? – прошептал Аспид.
– Места, конечно, глухие, зато место хозяин выбрал хорошее, родник, вон даже солнце здесь пробивается через ветви, – добавил Алит, разглядывая поредевший зелёный ковер над головой.
Марги так и стояли, не решаясь зайти, как вдруг дверь избы отворилась и на пороге появилась милая старушка. Небольшого роста, чуть упитанная, с застывшей полуулыбкой на румяном лице. Бабуся медленно двинулась к калитке, чуть в раскачку. Выглядит опрятно, чистая светло-серая хламида с белым передником подпоясана верёвкой, на бечевке большой железный ключ, голова охвачена белоснежным платком. Доброе, ничем не примечательное лицо светится здоровьем и радушием. Бабушка чарующе умиротворённо пошла к незваным гостям. Анарконе показалось, что чуть подволакивает ногу и двигается несколько странно для подобного телосложения. Зато у остальных напряжённые лица при виде такого хозяина расслабились. Подойдя к ограде, милая старушонка, не прекращая лучисто улыбаться, молча открыла калитку и сделала приглашающий жест рукой. Заходите, мол, хлопцы.
– Здравствуй, бабуля, – гаркнул Алавия, забывая о недавнем беспокойстве.
Бабка молчит, не прекращая улыбаться, вновь жестом приглашает зайти.
– Бабушка, ты немая что ль? – удивился Алавия.
От старушки ни звука. Всё так же стоит, улыбается своим чудным, застывшим лицом и заглядывает в глаза каждому, как-то снизу, странно наклоняя голову набок. Заглянув в глаза Анарконе, взгляд остановила, не переставая улыбаться, зачем-то сняла с головы платок. Седые волосы при этом разлетелись по бокам, длинной роскошной волной упали до пояса. Старушка снова жестом пригласила, чуть настойчивей, и, как показалось Анарконе, несколько нервно, заставив почувствовать себя неуютно.
– Да она немая! Точно! – гаркнул Алавия. – Нас приглашают пить и есть, а что на ужин? Все, кто здесь! – пошутил бегун. – А ну, разойдись, воин обедать идёт.
Алавия попытался перешагнуть калитку, остальные в нетерпении стали проталкиваться вперёд…
– Стойте! – голос Анарконы резанул как ножом. – Что-то не так!
Марги мгновенно замерли.
– Да что?! – фыркнул недовольно Алавия, но все-таки замер. – Что не так-то? Одинокая бабка, никого нет.
При этом старушка поспешно завязала платок обратно и вновь жестом пригласила к столу.
– Не знаю, – Анаркона сосредоточенно хмурился, глаза бегали, ощупывая на подозрительной старушке каждый дюйм. – Что-то с этой бабкой не так…
– И правда! – добавил Ас. – Чего она без передыху своей культёй машет? И улыбается, словно на картине застыла…
Все только сейчас поняли, что происходящее напоминает дешёвый спектакль, слишком всё ярко, красиво. Лицо бабки как застывшая маска, конь на цепи, уже не стесняясь развернулся к маргам и смотрит в упор. Свиньи, спавшие у стола, тоже проснулись, смотрят на гостей.
– А вы видели когда-нибудь свиней, которые смотрят в глаза?! – подал голос немногословный Ацык.