Глава двенадцатая
6 сентября
На понедельник Александр Яковлевич возлагал большие надежды. Он считал, что ему практически удалось собрать обоснованную базу обвинений против Алины. Осталось только провести эксгумацию трупа и получить доступ к распечаткам счетов Елисея. Но неожиданно, а может и ожидаемо, всё перевернулось с ног на голову. Как говорил незабвенный премьер-министр России «Никогда не было и вот, опять».
Виталий убежал в университет, а Смильтон набрал телефон Перескок. Интонация её голоса совсем не понравилась старику:
– Александр Яковлевич, я не могу дать вам видео из отеля. Эксгумации точно не будет. Распечатки банковского счёта Елисея вы тоже не получите. Меня отстранили от дела…
Она не успела договорить. Трубку отобрал Вагин:
– Скажу коротко: отдыхай старик. Ты уже наломал дров, хватит. Дальше паровоз поедет без тебя. Да, отдельное тебе спасибо за видеозапись в каюте корабля. Это очередная улика против Александры Григорчук.
На этом разговор закончился. Всё! Ну всё, так всё. Старик постарался успокоиться и попить чайку. Но чай в глотку не лез. Успокоиться не получилось. В голове назойливо крутились одни и те же мысли. Хорошая Саша, или плохая – это не важно. Её могут осудить за преступление, которого она не совершала. И наоборот, преступник уйдёт от правосудия и останется безнаказанным. Это несправедливо. К старости у него особенно обострилось чувство справедливости. Оно его волновало до трясучки, до непроизвольно появляющихся на ресницах слёз. Как же всё сухо, бездушно, бездарно! Разве для этого существует юриспруденция? Разве для того, чтобы штамповать приговоры, найдя пару зацепок, указывающих на первого попавшегося? Эх, отвяжись плохая жизнь, привяжись хорошая. Я никогда сам себе не прощу, если не закончу это дело.
Для начала он позвонил Лиходееву. А кому ещё? Он главный. Но разговор оказался таким же, как и с Вагиным:
– Извини, дорогой, у меня совещание начинается, поэтому скажу кратко. Я держу это дело на контроле, поэтому в курсе всех нюансов следственных мероприятий. Ребятки сделали всё, что могли и даже больше. Не вижу предпосылок для выдвижения обвинений против Тумашовой. Зря потеряем время. А у нас и так полный завал. Тысячи висяков изрядно портят нам статистику. Здесь всё ясно. Преступница арестована. Готовим документы в суд. Для вынесения приговора улик выше крыши. Камеры запечатлели, консьержка видела, шантаж налицо, перстень есть, шляпа её. Что ещё тебе надо? Чтобы ты окончательно успокоился, сообщу тебе то, чего ты не знаешь. На платье, обнаруженном в гардеробе подозреваемой, мои эксперты зафиксировали микрочастицы крови Андрея. Поэтому, считай дело закрыто. Спасибо тебе за всё. У тебя мой номер есть, звони по любому поводу. Всегда готов помочь.
«Следственных мероприятий», «выше крыши», «мои эксперты» – сухарь ты сухарь. Как был бестолковым Лёхой Лиходеевым, так им и остался. Никакие погоны не добавят человеку ума. Про совесть я и не говорю.
Кто ещё может помочь? Тумашов-старший? Маловероятно. Но попробовать надо. Позвонить? По звонку легче получить отказ. Лучше съезжу и всё толком ему объясню. Он же не чиновник. Он отец жертвы. Должен понять.
Но и эта идея оказалась пустой тратой времени. Супруги смотрели на Смильтона, как на идиота, и разводили руками: вы ставите нас в глупое положение. Мы уже уверовали, что истинный преступник будет наказан. Алина? Да вы что? Зачем ей это? Ни за что не поверим, что мать нашего внука преступница. Она, кстати, получила визу для вылета в США к Елисею. Наш внук лишился отца. Теперь вы хотите отобрать у него и мать? Вы в своём уме? Правильно нам говорили умные люди – ничего из этого не получится. Вы выжили из ума.
Выжил из ума, выжил из ума. Нет, пока ещё, слава богу, не выжил. Пазл моей версии давно уже сложился. Не хватало только маленьких нюансов. Один из них – как она добралась до квартиры, а затем до дачи. На чём? Могла и на такси. Но, во-первых, таксист – это лишний свидетель. А во-вторых, Перескок и на самом деле проверила все такси города. Ни одно официальное такси её в тот вечер не возило. Общественный транспорт я полностью игнорирую. Метро до дачи не довезёт. Троллейбус тем более. Остаётся каршеринг. Из-за него я, собственно, и просил у Коли распечатку счетов Елисея. Счета его родителей я самолично досконально проверил. Никаких оплат каршеринга в них не было. Но наличкой его не оплатишь. Для этого нужна привязанная к мобильному приложению каршеринга банковская карта, по которой списываются деньги за услугу. Какой картой пользовалась Алина? Мы проверили все карточки. Но ни в одной из них не было перечислений для сына в Америку. Не почтовыми же переводами она отправляет деньги сыну. Гораздо проще открыть здесь счёт на его имя, класть на него деньги, а Елисею остаётся только тратить их по дубликату карты. По крайней мере, такую схему обрисовал мне Виталик, на примере своего одноклассника, уехавшего на учёбу в Канаду. Как же мне раздобыть эти сведения? Как? Стоп! А не позвонить ли мне Серёге Якубенко. Всё-таки он в ФСБ работал. Давно мы с ним не виделись, очень давно:
– Хорошо, что у тебя тот же номер!
– Это кто?
– Смильтон тебя беспокоит.
– Смильтон? Сашка, ты что ли?
– Извини, звоню по надобности. Поэтому без обоюдных реверансов обойдёмся. Я так понимаю, ты сейчас на пенсии.
– Правильно понимаешь.
– А способен ещё тряхнуть стариной?
– Способен, но боюсь, что доктор не позволит.
– «Доктор»? Плюнь на него. Ты же младше меня на пять лет.
– Я бы плюнул. Но дело в том, что мне позавчера операцию сделали. Вот лежу весь в капельницах, в растяжках, в противовесах и с огромной спицей в ноге.
– Жаль, здоровья тебе. Сейчас разделаюсь с делом и обязательно тебя навещу.
– «С делом», – собеседник откровенно заржал. – Узнаю неуёмного Саню Смильтона. Тебя только могила исправит.
– Жаль, что ты не можешь мне помочь.
– Погоди, погоди, не вешай трубку. Расскажи коротко в чём суть.
Александр Яковлевич поведал, что ему нужна распечатка с карт-счёта неустановленного пока банка. А также фамилия работника американского посольства.
– Эх, чёрт, мне здесь так скучно. Хотел бы я поучаствовать в твоих приключениях. По американцу сейчас пробью. А вот по карт-счёту… Боюсь быстро не получится. Банки просто так сведения не разглашают. Бумажка нужна. Погоди, погоди – не бросай. Ты говоришь, с этого счёта оплачивали каршеринг? Ага! А не зайти ли нам с другого конца? Каршеринговые фирмы не настолько закрыты, как банки. На кого говоришь, договор оформлен? Фирму не знаешь? Это плохо. Но ничего, прорвёмся! Жди звонка.
Якубенко перезвонил через час:
– Помогли хлопцы! Уважили больного ветерана ФСБ. Но спешу тебя разочаровать. Да, есть такой пользователь каршеринга Тумашов Елисей Андреевич. В начале июля зарегистрировался. Но он до сих пор ни разу этой услугой не воспользовался. Как мне объяснили, каршеринговые фирмы не разрешают садиться за руль третьим лицам. Только зарегистрированным пользователям можно. Расстроился? А зря! Везучий ты, Саня! Фартовый! Всегда таким был. Даже завидно. Хлопцы нашли небольшую конторку, сдающую свои автомобили в аренду. Алина Борисовна Тумашова взяла у них автомобиль на четыре дня. Взяла 21 июля, а вернула двадцать четвёртого. Оплатила наличкой. Куда ездила никто не знает. Контора бандитская. Поэтому всё на доверии. Для них главное, чтобы денежки пуляли.
– Спасибо, тебе.
– С тебя пара литров хорошего коньяку. Не для себя стараюсь. Для хлопцев. Но как твои следователи не дотумкались проверить автопрокат – ума не приложу.
– Не додумались, потому что кадры слабые. Лучшие кадры в ФСБ утекают.
– Ты прав. Все умники работают у нас. Ты – единственное исключение. Успехов тебе. Жду с коньяком. Да, а по твоему американцу – без проблем. Чейз его фамилия. Патрик Чейз. До этого в поле нашего зрения не попадал. Теперь возьмём его на карандаш.
Значит, подтвердилось. Алина вполне могла добраться до места преступления на арендованной машине. А затем на ней же укатить на дачу. Затем, через три дня приехать за ней и вернуть в салон. От каршеринга она в последний момент отказалась. Поняла, что это плохой вариант. Что сказали родители Андрея? Тумашова получила визу в США. Она может улететь в любой момент. Надо торопиться.
И он поехал в отель. В гостинице его приняли вполне лояльно. Своё дело сыграла информация, которую передал по смене тот симпатичный портье. Молодец, парень! Ответственный парень! Побольше бы таких. Алексей, отвечающий за видеосъёмку, был на месте и сразу предъявил Смильтону весь видеоархив того дня.
Старик почти час юзал записи камер туда-сюда, пока не понял, что нашёл, то, что искал. При доскональном изучении выяснилось, что Саша приехала в отель в светлых туфлях без каблука. На «дело» уехала в красных. А утром ушла опять в светлых. И даже визуально было видно, что красные туфли на два-три номера меньше, чем светлые. Камеры в отеле имелись только на входе, в холле и на каждом этаже – напротив лифта. Дверь номера, в котором поселилась Григорчук, не попадала в поле зрения камер. Александр Яковлевич, закончив изучение кадров с Сашей Григорчук, стал изучать видео с другими постояльцами отеля. В конце концов его внимание привлекла женщина, выходившая из лифта на этаже, расположенном над номером Саши. У неё были пышные светлые волосы, стриженные в каре, что не соответствовало яркой брюнетке Алине. Медицинская маска была надвинута до глаз – рассмотреть черты лица не представлялось возможным. Но туфли… Туфли выдавали всё, что находилось и под маской, и под париком. Они были красными.
Смильтон спустился к ресепшену. Здесь он ещё раз удостоверился, что супруги каждый год 22 июля бронировали именно этот номер. Номер, в котором Григорчук ждала Андрея.
– А теперь посмотрите, снимала ли этот номер Алина Тумашова в июле этого года.
– Нет, не снимала.
– Хм, – старик напялил очки и сам просмотрел список тех, кто проживал в указанном номере в июле месяце.
Среди постояльцев этого периода была только одна женщина, у которой не было спутника. Звали её Ванда Возняцки, полька.
– А теперь посмотри, родная, снимала ли эта самая Ванда номер в вашей гостинице 22 июля сего года?
– Да, вот. Номер 514. Заселилась в час дня. Съехала двадцать третьего в 02.15.
– Ночью, значит…
Номер «514» находился этажом выше, номера Александры Григорчук. Всё встало на свои места. Штрихи версии составили полную картину преступления.
Глава тринадцатая
Тот же день. Чуть позже
Преступник изобличён. Но он может скрыться от правосудия. Надо было действовать. Хотя действовать в одиночку – верх безрассудства. Но что делать? Надо. Положиться не на кого. Никто не поможет: ни Николь, ни Лиходеев, ни, тем более, Вагин. Даже родители Андрея настроены негативно. Как так получилось?
И Смильтон позвонил Алине:
– Алина Борисовна, мне надо с вами увидеться. Увидеться прямо сейчас.
– Я уже всё вам рассказала. Даже больше, чем всё. Поэтому не вижу смысла в нашем свидании. Мне некогда.
Ей некогда, ей некогда… Надо было её заинтересовать, заинтриговать, заставить… Смильтон пошёл ва-банк:
– Вам привет от Патрика.
Длинная пауза прервалась коротким предложением:
– Приезжайте, я дома.
Старик поехал один. Один на встречу с неизвестностью. В пути к Тумашовой его застал звонок. Это звонил Виталька:
– Дед, последняя пара закончилась. Тебе помощь не нужна?
Интуиция у парня работает. Весь в меня.
– Нужна. Срочно дуй к Тумашовым. Квартира «255». У меня с ней душевный разговор.
– Очень «душевный»?
– Не то слово!
– Тогда мчусь.
Алина открыла старику дверь, держа руки за спиной. Можно было подумать, что она что-то прячет. Фу-у-у, нет. Тумашова повернулась к гостю спиной. Просто сложила руки. Удивительная женщина. Спокойна. Совершенно спокойна. Ни один мускул на лице не выдавал волнения. Хотя эпитет «удивительная» слишком хорош для неё. Она преступник. Обыкновенный преступник. Преступник, каких я повидал на своём веку в достаточном количестве. Надо заставить её волноваться. Надо лишить её хладнокровного спокойствия. Надо спровоцировать в ней испуг. Надо поставить её в ситуацию, когда она будет вынуждена делать ошибки:
– Чейз арестован. Арестован за шпионаж.
Не прокатило:
– Чейз? Кто это? Автор детективов?
– Патрик Чейз. Тот самый Патрик Чейз, которому вы слили информацию, представляющую государственную тайну. В обмен получили визу.
Она прошла на кухню и предложила сделать то же самое гостю. Стало быть, проняло. Этой проходкой она попыталась спрятать волнение и потянуть время для размышления над сказанным. Видимо, посчитала, что я отчасти блефую. Если бы дело с Чейзом обстояло так, к ней бы пришёл не я. Она это прекрасно понимает. Надо брать её в оборот! Надо!
– Но судить вас будут не только за это! Судить вас будут за убийство собственного мужа. Не за случайное убийство, а за преднамеренное. Хладнокровно спланированное и совершённое в здравом уме и рассудке.
Слушает внешне спокойно. Не дёргается. Не перебивает. Надо бить по больному:
– Теперь Елисей не скоро вас увидит. Вы выйдите из тюрьмы старой и больной. Он проживёт без вас лучшую часть своей жизни. Зачем вы ему будете нужны?
Она не выдержала:
– Замолчите! Дряхлый, безмозглый, вонючий человечишка, сующий свой сморщенный от старости нос, туда, куда его не просят. Вы всё врёте!
Ага! Проняло! Если бы она сейчас не сорвалась, мне бы пришлось туго. Припереть к стенке прямо сейчас уже бы не получилось. Это дало бы ей шанс смыться из России. Но не разглагольствовать! Надо нападать!
– У меня достаточно улик. Выше Останкинской башни. Я только что был в отеле. Смотрел на видео и думал про вас – дилетант! Ох, дилетант! Напялила паричок и маску и думает, что её никто не изобличит. А пальчики в пятьсот четырнадцатом номере ты все смыла? А в мерседесе, который брала напрокат? Нет? Впрочем, в салоне тебя уже опознали. Долго планировала? Долго, очень долго. Долго и тщательно. Но слишком сложно получилось. Слишком сложно. А это значит – проколов не миновать. Хочешь, я подробно расскажу, как всё происходило?
– Зачем мне слушать весь этот ваш бред? – волнение всё же отразилось в интонации. Она огляделась по сторонам: – Впрочем, валяйте.
Она отошла к окну и опёрлась о подоконник, добела вжавшись в него пальцами. В то же время – выражение лица сурово непроницаемо. Словно у директора школы с тридцатилетним стажем. Ладно, будем «валять»:
– Не знаю точно, когда вы решили избавиться от мужа. Тогда, когда вам стало невыносимо жить в России, когда муж предпринял попытку вам изменить, или когда вы обнаружили у него компрометирующие вас фото с Патриком. Я думаю, здесь имела место совокупность причин. Впрочем, не важно. Я не собираюсь копаться в психофизическом анализе вашей личности. Знаю точно, что он вас бесил. На него вы переваливали ответственность за своё сугубо некомфортное состояние. Он не хотел переезжать за океан. Он был на вторых ролях в вашей семье. Возможно, вы его и за мужчину уже не держали. Для вас существует один мужчина – сын. А это так, с боку припёку. Бесполезный трутень. Паучок производитель, которого «чёрная вдова» имеет право сожрать. Вы долго шли к решению навсегда избавиться от Андрея. Он для вас стал воплощением всех ваших больных фобий, неудовлетворённости и ненависти к стране вас породившей.
– Может, хватит уже ерунду нести. У меня есть собственный психолог. Он и не такое плетёт.
Успокаивается… Настраивается на противодействие… Ускользает… Можно даже сказать, выползает из своей змеиной кожи. Уползёт, не поймаешь. Ладно, перейдём к следующему этапу:
– Подспудные мысли превратились в решение в тот момент, когда он покаялся в адюльтере. Дальше, больше. Вы обнаружили на его телефоне эсэмэски от Саши: «люблю», «мне скучно с постылым мужем» и т.д. Про её намерения и мечты говорить не будем. Но вы либо завелись от ревности, либо сразу захотели использовать Сашину активность в своих целях. Её-то вообще не жалко. Охотница за толстым кошельком – и поделом ей. Да, обнаружился перстень. Очень дорогой перстень. Не думаю, что вы решили, что Андрей его приготовил для Григорчук. Наверняка, вы понимали, кольцо предназначалось вам. Собственно, Андрей практически не скрывал этого. Он купил его не на заначку или утаенные от вас капиталы. Он приобрёл его официально. Заплатив со счёта, который вы всегда могли контролировать. Немного узнав ваш характер, я в этом не сомневаюсь. Но думаю, для настроя и для острастки вы себя накрутили, что перстень предназначался Александре. А тут ещё этот отказ в визе. Вы были в бешенстве, горя в ненависти, и, сходя с ума от безысходности. И тогда у вас созрел план. Скоро 22 июля. День любви. Значит, место действия известно. С помощью второго айфона Андрея вы затеяли переписку с его лжелюбовницей. Я думаю, вас это занятие отвлекало от реальности и даже принесло некоторое удовлетворение. Правда, приятно играться чужими судьбами? Играться с глупыми марионетками, которые ничего не подозревают. Не подозревают, что они всего лишь куклы в чьей-то взрослой игре. Вы решили заманить Сашу в отель. Не знаю точно, как планировали изначально. Возможно, в вашем воспалённом мозгу представлялись сразу два трупа ничтожных людей, один из которых подло предал вашу любовь в самый памятный день совместной жизни. Но потом, вы решили переменить…
– Короче, можно? Мне уже ехать пора.
– Хорошо, как скажите. Будем штамповать по пунктам. Первое, вы, используя айфон мужа, заманили Сашу в номер, оплаченный Андреем для вашего семейного праздника. Второе, вы, за три недели до 22 июля, сняли на сутки этот номер под чужой фамилией. Для чего? Чтобы сделать дубликат ключа. Ключи там простенькие. Изготовить подобный в мастерской – раз плюнуть. Третье, вы заранее побеспокоились о снотворном. Часть его пошло в вино для Саши. Часть в настой для Андрея. Четвёртое, вы под именем Ванды Возняцки заселились в день вашего семейного праздника в «514» номер. Затем заказали такси и уехали на дачу за восемьдесят километров от Санкт-Петербурга. Там под благовидным предлогом показались соседям, накрыли и украсили праздничный стол и, не выключив свет, вернулись в город. Вернулись вы на арендованной машине, которая заранее была вами перегнана в Бабино, где расположена ваша дача. Пятое, мужу вы оставили записку на кухонном столе вашей квартиры примерно такого содержания: «Случилось нечто. В отель приехать не могу. Жди меня дома. Расскажу при встрече. Не забудь выпить свою настойку от подагры. Я её оставила на столе». Записку, естественно, забрали. Забрали тогда, когда убили своего мужа. Шестое, Саше послали СМС-сообщение, якобы от Андрея: «Любимая жди меня, скоро буду. Попал в аварию. Как оформлю, так сразу примчусь. Плохая связь. Не звони. Твоё любимое вино на столе». Сами вы заселились в указанный мной номер и стали ждать, время от времени позванивая Саше и Андрею. Мужу со своего телефона. Саше с аппарата Андрея. Если они отвечали – вы сразу отключались. Как только Саша не ответила, поняли, что она выпила вино со снотворным и уснула. Вы спустились по лестнице, зная, что там нет камеры, и просто постучались в дверь этого номера для новобрачных. Никто не ответил и тогда вы его открыли тем самым дубликатом. Саша спала, как убитая. Всё же предположу, что вы насильно влили ей в рот дополнительную порцию снотворного. Да, забыл. Перстень вы тоже оставили ей, чтобы следователи утвердились во мнении, что между Александрой и Андреем была интимная связь. Установить факт покупки вашим мужем дорогого перстня не составило для следствия особого труда. Седьмое, вы переоделись в платье Саши и напялили её шляпу, мысленно поблагодарив, что она припёрлась в таком ярком запоминающемся наряде. Вот только с туфлями беда. Они оказались для вас очень большого размера. Пришлось остаться при своих. Но думаю, что и этот момент вы продумали заранее. Туфли на высоком каблуке давали вам рост, соответствующий росту Саши. Вот только с цветом не угадали. Она пришла в светлых туфлях, а вы в красных. Это первый прокол. Восьмое, переодевшись в костюм Александры, вы ещё пару раз позвонили Андрею. Он не отвечал. Это означало, что муж уже выпил снотворное. Да, забыл. Завладев Сашиным айфоном, вы отправили с него эсэмэску такого содержания: «Будь ты проклят, урод! Я еду к тебе для серьёзного разговора. Если ты не дома – пеняй на себя!» К месту преступления вы поехали на машине из автопроката. Машину оставили подальше от посторонних глаз и камер. Далее пошли пешком, копируя походку Александры и даже её манеру оттопыривать пальчики. Вы поднялись в квартиру и застали Андрея спящим. Он спал. Спал, скорее всего, прямо за кухонным столом. Вы заранее приготовили подходящий плоский камень и нанесли выверенный удар по голове мужа. Причём нанесли его так, чтобы эксперты установили, что убийца левша. Вы всё сделали так, чтобы у следствия было два варианта распутывания этого дела. С одной стороны, детективы должны были подумать о несчастном случае. Двери закрыты изнутри. Ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства. Это вас вполне устраивало. Но в идеальном варианте, сыщики должны были догадаться, что Андрея убили. В данном случае, к вашей радости, все подозрения падали бы на Сашу. К сожалению, крови при ударе было маловато. Но мелкие брызги всё же попали на костюм Григорчук. Это вас тоже устраивало. Камень вы специально выбросили недалеко от подъезда. Это на тот случай, если «тупые» сыщики не догадаются о преднамеренном убийстве. Вы всё делали, чтобы следствие пришло к выводу об убийстве. И в конце концов это вам удалось. Дальше всё было делом техники. Вы вернулись в отель. Вновь поменялись одеждой с Сашей. Подождали для приличия до двух часов ночи и выписались из отеля всё под тем же имиджем загадочной польской туристки. Далее сели в арендованное авто и вернулись на дачу. Здесь вы выждали полчаса и заказали такси. Остальное известно всем. Вы поднялись со свидетелем к себе в квартиру и обнаружили труп любимого супруга. Да, а оставленное в Бабино прокатное авто, забрали через два дня, когда выпало свободное время. Как вам мой рассказ?
– Красиво сочинили. Прям, детектив Агаты Кристи. Вы серьёзно считает, что это я убила Андрея?
– Более чем.
– Хм. Мне вчера звонил полковник Вагин. Он сказал, что они полностью изобличили Григорчук. Не сегодня завтра она даст признательные показания.
– Ошибки в следствии повсеместны. Но их всегда можно исправить.
– Может быть, может быть. Вы на меня так смотрите, как будто ждёте от меня раскаяния. Его не будет. Я ни в чём не виновата. Зачем мне убивать своего мужа? Вы любите кофе? Или чай?
– Без разницы.
– Давайте спокойно попьём кофейку, и я вам приведу сотню очевидных доводов – почему я не могла убить Андрюшу.
– Хорошо. Почему бы нет?
Она встала и подошла к кофемашине:
– Капучино?
– Да.
Зашипел аппарат, приготавливая заказанный напиток. Алина стояла спиной к деду и загораживала процесс приготовления напитка.
– Зачем мне его убивать? Из-за ревности? Но мы столько лет прожили вместе. Сын уже вырос. Вполне можно было бы и развестись, если бы ситуация была такой, как вы её рисуете. Из-за денег? Но мы не заключали брачный контракт. Да и богатство мужа – это только блеск в глазах завидующих людей. Я это уже вам говорила при первой встрече.
Алина поставили чашку перед Смильтоном.
– Пейте. Это хороший кофе.
Но дед не притронулся, только усмехнулся прямо в лицо Тумашовой:
– Не буду. В этой чашке снотворное. Точно такое же, какое будет обнаружено в теле вашего мужа при эксгумации. Точно такое же, какое вы подсыпали в вино Александры. Это кофе я прихвачу с собой для экспертизы.
Он отставил чашку в сторону. Алина пристально смотрела на Александра Яковлевича, явно не зная, что сказать и что делать. Она умело скрывала эмоции, но старик почувствовал, что попал точно в цель. И, ухватившись за хвост удачи, пошёл ва-банк:
– Здесь дело даже не в ревности, – он бросил на стол фотографии Алины с американцем. – Кому ваша контора оказывает услуги? Предприятиям военно-промышленного комплекса?
В это время у старика зазвонил старенький сотовый. Он сразу ответил, не скрывая содержания разговора:
– Виталя, я у Тумашовых дома. Да, всё, как я и предполагал. Сейчас буду звонить Перескок, чтобы она выписала ордер и ехала сюда. Ты уже здесь? Поднимайся.
Это был сильный ход. Даже сам Смильтон не ожидал, что он настолько сильный. Натянутая струна не выдержала напряжения и сработала. Алина резво схватила тяжёлую хрустальную вазу с цветами и обрушила её на голову старика…
…Смильтон открыл глаза. Он лежал на полу. Голова была мокрой, как всё вокруг. Большая лужа, осколки хрусталя и разбросанные повсюду траурные гвоздики – словно репетиция похорон. Всё вокруг тошнотворно кружилось, мелькало и сверкало многочисленными звёздочками. Взгляд навёл резкость на дальний план и выхватил мельтешащие ноги хозяйки квартиры. Она спешно собиралась, бормоча:
– Да где же ты? Где? А, вот…
Александр Яковлевич попытался подняться, но головокружение и боль позволили организму только стон. Алина тут же подскочила, зло выпалив:
– Ты всё ещё жив?! – она со всей силы пнула Смильтона в живот. – Сдохни, урод.
– Ах, вот они эти красные туфли …, – тяжело дыша, выдавил Смильтон.
– Что ты сказал?
– Туфли. Эти туфли были на женщине в шляпе. Удобная обувь. Трудно расстаться. Улика. На них остались микрочастицы крови Андрея. Кровь невозможно полностью смыть. Надо было их выбросить. Прокол. Большой прокол…
Тумашова уставилась на свои туфли:
– А…, узрел, старый козёл, – она стала вертеться по сторонам, выискивая орудие, которым можно прикончить старика.
Неизвестно чем бы это закончилось, но экзекуцию прервал резкий настойчивый звонок домофона. Алина сначала замерла, но затем подбежала к двери и нажала кнопку переговорного устройства:
– Кто?
– Это квартира Тумашовых? – раздался Виталькин голос. – У вас находится мой дед. Пропустите меня.
– Вы ошиблись номером, – соврала Алина.
Она шустро схватила сумку и большой пакет и выбежала за входную дверь, даже не захлопнув её за собой.
Дед корчился от боли на полу кухни, когда зазвонил сотовый. Превозмогая боль, Смильтон ответил:
– Виталя…
– Дед, ты мне назвал не тот номер…, – перебил его внучок.
– Слушай меня внимательно. Слушай и молчи. Беги со всех ног от двери парадной и спрячься за какую-нибудь машину. Сейчас из дверей выбежит Алина Борисовна. Мне надо, чтобы ты аккуратно за ней проследил.
– Как?
– Как хочешь! Как можешь! Постарайся не оплошать! И звони мне время от времени.
– Слушаюсь, товарищ майор…
Когда чуть отпустило, Смильтон набрал номер телефона Перескок:
– Николь, срочно выписывай ордер на арест Тумашовой.
– Вы с ума сошли…
– Не перебивай! Не перебивай! А то я опять потеряю сознание…
– Что случилось? – девушка поняла по голосу, что старику не до шуток.
– Она ударила меня вазой и сбежала.
– Куда?
– В польское посольство. Или что у них там в нашем городе? В консульство…
– Почему в «польское»?
– Потому что американское два года назад закрыли.
– Вы бредите?
– Слушай меня девочка внимательно. Преступница постарается пересечь границу уже сегодня. Разошли её фотографии и объяви план «Перехват». Я постараюсь организовать оперативное преследование до тех пор, пока ты не явишься с ордером. И докладывай мне обо всём.
– Я не могу. Это выше моих возможностей.
Старик нервно нажал на выключение. Затем дёрнулся и позвонил генералу:
– Лёша, ты меня знаешь. Я по пустякам звонить не стану. Сейчас я серьёзен, как никогда. Мне нужна твоя помощь…
– Перезвони через пару часов. У меня совещание, – Лиходеев отключился.
Бюрократ, хренов… Следующий звонок предназначался отцу Андрея. Он долго не брал трубку, наконец, ответил:
– Я просил вас не звонить мне.
– Я бы не звонил. Но ваша невестка попыталась меня убить и сейчас движется в сторону государственной границы.
– Вы в своём уме?
– Не уверен. Она ударила меня большой хрустальной вазой. Я пока в состоянии грогги.
– Александр Яковлевич! Я сильно жалею о том дне, когда пришёл к вам…
– Заткнись, Ярослав! Наступило время действия. Ты будешь помогать или нет? Или тебе плевать на всё?
– Не верю!
– Я даю тебе возможность увидеть всё своими глазами. Моя голова уже убедилась.
– Сумасшедший старик… – Тумашов отключил телефон.
Фома Неверующий. Сколько ж вас … Аппарат Смильтона был старый, но в нём был фотоаппарат. Пришлось сфотографировать свою окровавленную голову и сделать рассылку. Откликнулась только Николь:
– Что от меня требуется?
– Объявить Тумашову в розыск и прямо сейчас приехать на её квартиру с опергруппой, чтобы зафиксировать нападение.
– Пока могу только второе. Ждите.
Ладно, надеяться на помощь извне не приходится. Придётся действовать самому. Он с трудом поднялся. Схватил кухонное полотенце и зажал им рану. Покачиваясь и держась за стенку, добрался до лифта.
На улице никого не было. Никого, кроме таджика с рюкзаком доставки еды. Увидев старика, он завопил:
– Вот ты и вышел, дорогой. Не соврал пацан. Говорит, не бойся за велосипед. Дед сейчас спустится и заплатит тебе три тысячи.
– Он говорил про тысячу, – пробормотал Смильтон, держась за окровавленную голову.
– Позвонил, да?
– Не звонил, но прокат велосипедов дороже не стоит.
Смильтон запустил руку в карман и вытащил пару мятых пятисоток:
– Бери, – не удержавшись, он присел прямо на асфальт, прислонившись спиной к стене дома. – А теперь расскажи, что здесь произошло.
Экспрессивный южанин завопил:
– Я завёз заказ в соседний подъезд. А тут эта сумасшедшая, как газанёт, – он указал на автомобиль Тумашовых, брошенный прямо посреди дороги. – Я в клумбу упал, – парень ткнул пальцем в направлении помятых кустов. – Зачем таким глупым женщинам руль дают! За баран права купил! Да и колёса надо качать.
Ауди стоял со спущенными шинами.
– Дальше что?
– Дальше парень этот на мой велосипед сел и сказал тебя ждать. Ах, твоя голова совсем кровавый.
Полотенце, которым старик прижимал рану на голове, набухло от крови. По руке потекли алые ручейки…
…Первой появилась Перескок:
– Александр Яковлевич! Вам надо в больницу, – она выхватила смартфон.
– Погоди, Коля. Не до больницы пока. Уйдёт преступник. Где твоя группа?
– Уже вызываю, – она сделала звонок, затем вновь обратилась к Смильтону: – Я пока не сказала, что это Тумашова и вы. Просто сообщила о нападении. Пусть всё зафиксируют, а уже потом…
– Правильно решила. Не оправдывайся. А то начнут всякую ерунду городить. Зря время потеряем, пока что-то докажем. Сними пока показания с этого парня, – указал он на развозчика еды.
Вскоре вернулся взмыленный Виталик. Приветственно улыбнулся Николь и доложил деду: