Глава пятидесятая
17 апреля
Восточно-Европейский ледник
Выживший
Ахтаров очнулся под завалом. Сверху его прикрывало тело лётчика и хорошая куча дроблёного льда. Лётчик оказался мёртвым. Из его виска торчал осколок.
Влад не предполагал, что ему придётся долгое время провести на морозе. Ветер усилился, становилось зябко. Он надеялся, что прилетит поддержка, посланная генералом после его звонка. Сейчас звонить уже не было возможности. В этих далёких от цивилизации местах сигнал можно поймать только на борту воздушного судна. Прождав целый час, Ахтаров понял: что-то пошло не так. Его сочинская куртка не была приспособлена к путешествию по ледяной пустыне. Зато к этому были приспособлены арктические костюмы американцев. Пришлось раздеть и разуть того самого негра – его размеры соответствовали размерам Влада. Сразу стало теплей. Но сколько идти до ближайшего жилья по ледяной пустыне? Может, сутки, может, двое. Не факт, что дойдёшь. Интересно, а экзоскелет, в который облачён ещё один погибший американец, уцелел? Экзоскелет был мощным, с тяжёлой бронёй. Но работал. Влад отцепил броню, чтобы снизить нагрузку и таким образом сэкономить заряд батареи. Затем приладил датчики к мышцам ног, задал программу ускоренного движения и, жужжа гидравлическими приводами, громко затопал прямиком на юг. Кроме экипировки Ахтаров прихватил штурмовой автомат, ракетницу, сухой паёк, несколько энергетических шприц-тюбиков и прибор ночного видения.
Глава пятьдесят первая
18 апреля
Сочи. Резиденция Бочаров ручей
Инфляция по-русски
Расширенное заседание правительства президент начал глубокомысленной фразой:
– Жить всем осталось недолго, – он цыкнул и покачал головой, обведя всех страдальческим взглядом. – Надо каким-то образом приободрить народ, чтобы он хотя бы сейчас не думал о плохом.
Министр финансов Ларчиков с места возразил:
– А зачем нам это надо, если всё равно все скоро умрут? Да и финансов на это у нас не запланировано.
Президент не возмутился, не повысил голос, а спокойно объяснил:
– Многие в прошлом рассуждали так, как ты, Эдуард Владимирович. Но из-за своей жадности и скудоумия, либо легли под нож гильотины, либо были расстреляны в подвале.
После такого объяснения уже никто из присутствующих не возражал первому лицу. Президент продолжил:
– Жду ваших предложений. Наиля Идрисовна, что скажете? – обратился он к министру труда и социальной политики.
Юсупова голосом слабой женщины чуть слышно пропела на одной ноте:
– Мы можем объявить какой-нибудь новый всенародный праздник.
– Какой?
– Я не знаю. Ну, например, «День счастливого человека».
– И что это даст?
– Люди любят праздники. Устроим на улице фейерверки. Поставим эстраду, пригласим популярных артистов…
– Нет! – президент решительно замахал рукой. – Праздников у нас предостаточно. К ним все привыкли. Они уже раздражают.
Неугомонный Ларчиков снова крикнул с места:
– Давайте тогда снизим инфляцию!
Президент пристально уставился на него:
– А какая у нас инфляция?
Министр финансов:
– 4,7%.
– Да? – удивился президент. – Это не много. Совсем не много.
Джужома подсказал:
– Так это официальная инфляция. А есть ещё реальная.
Министр финансов не стал ждать вопросов от президента:
– Реальная – семнадцать процентов. Это тоже не много.
Президент:
– Это плановая или фактическая?
Министр замялся:
– Ну, как вам сказать…
– Скажи хоть как-нибудь.
– Э-э-э…
– Это годовая?
Ларчиков ответил вопросом на вопрос:
– Ну а какая ещё?
Его опять подковырнул Джужома, вечный оппонент министра финансов на подобных совещаниях:
– Я бы сказал – квартальная. И то по очень оптимистичным оценкам.
– Хорошо, хорошо – хоть месячная, – решил прекратить ненужную пикировку президент. – И как мы её снизим?
Эдуард Владимирович легкомысленно пожал плечами:
– Нет проблем. Завтра опубликуем.
Самборская, советник президента, решила, что настала пора и ей принять участие в дискуссии:
– Если снижать инфляцию, давайте, снизим её до 4 процентов.
– И что это даст?
– Это успокоит народ. Все увидят, что мы работаем эффективно. Очень эффективно.
Президент медленно выпустил воздух через губы:
– Пу-пу-пу-пу-пу, м-да… У меня водитель не имеет высшего образования. Но даже он как-то сказал: «Если бы узнать, в каких магазинах Росстат видит цены, на основе которых подсчитывает инфляцию, я бы только там и отоваривался». Поэтому не все вокруг нас дураки. Жду от вас альтернативных предложений.
Глава пятьдесят вторая
18 апреля
Резиденция президента США Палм-Бич, Майами
Запуск операции Паганини
Президент уединилась с директором ЦРУ в саду. Уже пахло весной, распустились первые цветы. Леа доложила о положении дел с «Прометеем». Доклад не понравился Нэнси. Она недоумевала, пытаясь заодно выплеснуть накопившиеся эмоции:
– Ну почему? Почему опять русские? Откуда у них учёные? Нищая страна с бюджетом в сто раз меньше, чем у нас. Одна наша миссия на Марс стоила в два раза больше, чем весь их бюджет за три года. Что мы делали не так? Почему они ещё живы? Живы, и делают такое, что нам и не снилось. Почему «Прометей» изобрели они, а не мы? Скажи!
Джайзани всегда старалась выглядеть взвешенной и мудрой. Она выдержала паузу и ответила:
– Не знаю, чудо какое-то. Но скорее всего случайность, независимая от общего состояния их науки. Такое бывает.
– И что ты собираешься предпринять?
Опять пауза предшествовала ответу:
– Да, пока никак не удаётся завладеть «Прометеем». Есть пять вариантов развития событий. Первый: «Прометеем» завладеет исключительно США. Второй: США и Россия. Третий: только Россия. Есть ещё два варианта, которые имеют маловероятный исход: «Прометеем» завладеет Китай или им не завладеет никто. В последнем случае и документы, и разработчики будут утрачены безвозвратно. Да, на леднике нас постигла неудача – погибло элитное подразделение коммандос. Но ничего в конечном счёте не потеряно. Мы всё ещё опережаем конкурентов. Но не плохо было бы подстраховаться. Ситуация очень серьёзная. Мы не вправе дать такой мощный стратегический козырь России или Китаю. Поэтому я предлагаю запустить операцию «Паганини». В случае её успеха, в чём я не сомневаюсь, «Прометей» гарантированно будет наш. И в качестве бонуса, Россия, как значимая евразийская держава, прекратит своё существование.
Нэнси Льюс без раздумий кивнула:
– Окей.
Глава пятьдесят третья
18 апреля
Сочи. ОУСО ФСБ
Я гений!!!
Кирилл очень гордился своей мухой и постоянно занимался усовершенствованием её возможностей. Хитрый атташе по культуре во время разговора по телефону отворачивался к стене и включал музыку. Не беда. Кацэ быстро справился с этой проблемой, расшифровывая его разговоры при помощи программы распознавания речи по артикуляции губ. Губы атташе были видны в отражении портрета Джорджа Вашингтона, висевшего на стене. Другая проблема состояла в оперативности поступления сведений. Но и эту задачу Целовальников успешно решил.
Командор, заглянув в компьютерную студию, застал Кирилла за работой. Он был в полном погружении – ничего не вижу, ничего не слышу. Его покрасневший от усталости взгляд упёрся в экран – атташе с кем-то разговаривал по спецсвязи. На разных мониторах можно было увидеть затылок американца, его лицо и отдельно губы.
Калачов пристроился рядом:
– Новости есть?
Не отрывая глаз от экрана, Кацэ утвердительно кивнул и только после этого осознал, что у него в гостях начальство:
– О! Командор! – лицо Кирилла озарила лучезарная улыбка. – А я как раз тестирую прямой эфир.
– Как это?
– Та-а-ак! Раньше моя муха могла передавать записи только ночью, вылетев через воздуховод на свободу. А теперь я смотрю за атташе вживую. Никто не знает, каким образом я преодолеваю глушилки сигнала и барьеры безопасности. Никто. Но я это сделал!
Теперь всё, о чём говорит Фрэнки, оперативно преобразуется в текстовый файл, – он указал на монитор, где автоматически набирался текст разговора американца.
– Кто у нас «Фрэнки»?
–«Фрэнки» – это я такую кликуху атташе дал. Больно он на одного мультяшного героя похож.
Далее Кирилл рассказал шефу о своих достижениях в области расшифровки разговоров.
– И самое главное, командор, – подытожил он свой рассказ, – что это сделано вовремя. Буквально час назад наш Фрэнки болтал со своим боссом. Кстати, директор ЦРУ – женщина.
– Я знаю – это не новость. Они разговаривали прямо по голофону?
Вопрос по поводу «голофона» был задан неспроста. Никто в разведсообществе никогда не будет передавать серьёзную информацию посредством обычной связи. Поэтому сразу возникал вопрос доверия к полученной информации. Вдруг провокация? Но Кацэ не удивился вопросу Калачова. Видимо, он тоже думал на эту тему:
– Нет, он говорил по какому-то странному аппарату похожему на доисторический кнопочный телефон. Очевидно, у них в эту систему связи какая-то мощная шифровка заложена. Такая мощная, что они не боятся прослушки.
– И о чём шла речь?
– Распечатку я для вас приготовил, патрон. Хорошая новость в том, что они не завладели проектом, который вёз Шелихов. И самого Шелихова не нашли. Вернее, их операция по извлечению материалов из пропасти провалилась. Какой-то каламбур получается. Из пропасти провалилась… Хе! – Кацэ хихикнул.
– Хватит размазывать информацию. Говори чётко, что с Шелиховым?
– Короче, кто-то там их бомбанул. Вся спецгруппа погибла. С Шелиховым не знаю что. Фрэнки говорит, что, вероятней всего, он погиб ещё до того, как прилетел их спецназ. Замёрз. Но это неточно, – Кирилл на минуту завис и продолжил уже совсем серьёзным голосом: – Командор, это, как мне кажется, не главная информация. Жаль не могу записать эту тётку из ЦРУ – губ её не видно. Но судя по реакции и ответам самого Фрэнки, американцы начинают в России какую-то грандиозную операцию. Они её назвали – программа расшифровки не даёт однозначного ответа – то ли «Мазарини», то ли…
– Паганини, – закончил за него Калачов.
– Точно, «Паганини» больше подходит. И ещё. Фрэнки сказал, что Паганини вернулся и готов к началу операции.
Глава пятьдесят четвёртая
18 апреля
Сочи, конспиративный дом ЦРУ
Хуже выстрела
Все эти дни Мару мучали предложениями работать на США. Как их зацепило! Предлагали все блага: кучу денег, гражданство, безвизовые полёты в любую точку мира, переезд всех близких во Флориду, дом в Майами, собственную лабораторию, славу и почёт. Отвечала всегда спокойно, без лишних эмоций: «Зачем мне всё это без любимого? Его уже не вернёшь. Остальное суета. Да и преувеличиваете вы мои возможности. Я всего лишь исполнитель указаний гения. А он умер». Нет, она не играла роль – таково было её реальное психологическое состояние…
…Сегодня они прекратили уговоры и зачем-то снова свели Мару с Бузмаковым. Вот он сидит рядом в кресле, прикованный кандалами к стальным подлокотникам. Голова склонилась на грудь. Вит, как ты жутко выглядишь! Что они с тобой сделали!? Скоты!!!
Ужасная картина результатов пыток наконец вывела девушку из состояния полной апатии.
Бузмаков никак не отреагировал на её появление. Словно она – пустое место. Или он уже не способен реагировать?
– Вит!
Тишина. Ноль реакции.
– Ты меня слышишь?
Молчок.
– Вит, нам надо вытерпеть. Я себя поддерживаю только осознанием того, что мы изобрели нечто великое. Такое великое, что нас с тобой тут же схватили и пытают.
Бузмаков, наконец, отреагировал: покосился на Мару и процедил:
– Что-то не видно, чтобы тебя пытали. У них грим кончился?
– «Грим»? Зачем ты так?
– Всё-таки это ты нас предала. Ты… А я тебя боготворил. Думал, ты святая.
– Вит, не говори так, – девушка отчаянно покрутила головой.
– В прошлый раз ты мне уши заплела. Но от логики никуда не деться. Нас было трое. Остались ты и я. Кто-то из нас предатель. Арифметика проста. Если не я – то кто? И можешь мне не втирать про наше «великое изобретение».
– Вит…
– Да пошла ты! Курва, нечисть, предатель…
Опять он за своё. Но он прав в одном. Если не я – тогда кто? Непохоже, чтобы нас предал Вит. Господи, нет! Даже думать противно! Тогда, кто?
Раздумья прервал приход тюремщиков. Эта была та же самая парочка. Первый, одетый на этот раз в чёрную водолазку и в такого же цвета джинсы, остановился чуть сзади своего товарища. Он широко расставил ноги и скрепил руки на груди. Второй, франт в дорогом костюме и с новой стильной причёской на голове, вальяжно подошёл к пленникам вплотную.
– Ну что, птенчики, выяснили, кто из вас предатель? – усмехнулся он.
Девушка ничего не ответила, но и не отвела от похитителя полный презрения взгляд. Франт провёл рукой по своему холёному гладко выбритому подбородку и продолжил:
– Долго с вами возиться я уже не намерен. Делаю тебе предложение последний раз. Будешь работать на нас?
Мара с достоинством медленно повела головой – нет!
– Хорошо. Тогда ты будешь страдать всю оставшуюся жизнь. Мы тебя не станем убивать. Мы убьём его, – истязатель ткнул пальцем в сторону Бузмакова.
Его помощник ловко выхватил пистолет и приставил к виску Вита. «Вот почему он сегодня весь в чёрном, – с ужасом подумала Мара. – На чёрном крови не видно». Несчастный технолог чуть откинул голову, устремив взгляд в потолок, закрыл глаза и вздохнул. Он уже не боялся смерти. Он её ждал.
– Начинаю отсчёт: пять… Будешь работать на нас? Четыре… Из-за тебя погиб Шелихов. Теперь ты становишься виновницей гибели второго своего друга. «Да»? Или «нет»?
Мара молчала, отрицательно вращая головой. Франт продолжил отсчёт:
– Три… Без разницы, кто первым запустит в дело «Прометей». Это глобальный проект. Никто от него не пострадает. Все только выиграют. Почему ты упорствуешь? Говори! Почему? Два… Ты думаешь, я шучу? Взгляни на его ногти! Их нет! Взгляни на лицо! Это уже не Бузмаков. Это овощ! Да! Да! Ты права! Ему лучше умереть. Это уже не жизнь! Давай, девочка, давай! Осталось недолго. Ещё раз помотай головой, и он, наконец, перестанет мучиться. Ему станет легко и свободно. Освободи его от страданий!
Он кричал то в одно ухо, то в другое, то практически упирался лбом в её лоб. Запах его парфюма вызывал тошнотворные позывы и кружил голову. Брызги его слюней заставляли руки вырываться из наручников. Бесконечная пытка. Бесконечная. Нет! Нет! Не-е-ет… Это должно когда-нибудь закончиться… Но он всё кричал. Кричал, рисуя страшную перспективу. Нет! Нет. Нет… Ни за что и никогда. Это подло. Подло? Но разве тебе уже не безразлично, что с тобой будет? Разве есть что-то из-за чего ты хотела бы жить? Нет. Его уже не вернёшь. Он там, на дне ущелья. Он никогда не поцелует тебя и не шепнёт ласковое слово. Никогда. Я говорю «нет»! «Нет»? Но разве речь о тебе? Он хочет убить Вита! Вита, а не тебя. Как это жестоко! Низко, подло, страшно.
Франт продолжал орать. Его громкий скрипучий голос резонировал в голове:
– Осталось недолго! Тебе решать, нажимать на курок пистолета или нет. Тебе и только тебе! Бах! И ничего уже нет, – истязатель был хорошим актёром, все свои слова он красочно интерпретировал мимикой и позами. – Только кровь и мозги. Мозги, которые придётся долго оттирать. Бах! И нет ничего. Нет Бузмакова. Нет проблем. Тебя уже не будет мучить эта дилемма: жить ему или нет. Он уже не будет укорять тебя и заглядывать в твою душу. Спрашивать: зачем, зачем ты меня убила? Это ты его убила. Ты! Бах! И его уже нет. Нет его глаз, нет вопросов. Убить просто. Предельно просто. Что такое жизнь? Мы все смертны. Все! Независимо от пола или национальности. Бог не знал, что люди возведут границы! Он не знал, что спасение мира будет в руках девочки, которая не захочет его спасать из-за этих границ. Из-за туфты, которой набита её красивая голова! Ты не только Вита убьёшь. Ты убьёшь всех! Ты убьёшь весь мир. Весь этот мир! Всех до последнего. Бабульку – ты её видела на улице. Она стара – но всё равно хочет жить. Мы все хотим жить. Ты убьёшь влюблённых, которые целуются на лавочке и не знают, что ты своим упорством поставила крест на их будущем. Вон ребёнок ревёт. Новорожденный. Он уже никогда не будет купаться в море. Никогда не вырастет. Никогда не сможет полюбить и быть любимым. Ты всё это испытала – а он нет! Ты не даёшь ему даже шанса это испытать. Ты ведьма! Ты исчадие ада! Сейчас я скажу «один», и ты убьёшь всех. Своего друга, свою мать, сестру, бабушку Шелихова, меня, впрочем, я здесь ни при чём, себя, наконец. Ну? Я говорю! Смотри на меня. Смотри в это дуло, из которого по твоей вине выскочит смерть всему сущему. Смотри! Будешь или нет? Последний раз. «Нет»?
Он всё время наращивал давление. Его крик звенел в голове Мары, выворачивая мозги наизнанку. Боль, страшная боль, звон в ушах и отсутствие мыслей. Я всех убью, я, я… Он прав. Она буйно замотала головой и заорала:
– А-у-а-у-а! Да! Да! Да! Я согласна!
Облегчение свалилось на её хрупкие женские плечи. Нет, не облегчение – пустота, серость. Шипящая пустотой серость.
– Курва, – процедил сквозь давно разбитые губы Вит и тут же получил удар в это место прикладом пистолета.
Кровь моментально заполнила полость рта. Бузмаков мотнул головой, бросил уничтожающий взгляд в сторону девушки и плюнул в её сторону. Плюнул, как мог. Плюнул, выразив предел своего презрения. Плюнул кровью. Страшный обряд презрения. Такое презрение хуже выстрела.
Глава пятьдесят пятая
18 апреля
Сочи. Кабинет Калачова
Не сомневайся, патрон
Все были в сборе. Весь актив оперативной группы. Оставшийся актив. Не было только самого командора, Влада Ахтарова и Артёма Шустицкого.
Все упорно молчали, настроение было паршивым. Сначала погиб Шустицкий, а теперь пропал Влад. Только Нутрецов вёл себя как всегда: следил за достоинством своей позы, напряжённо хмурил лоб, создавая значимое выражение лица. Он так и не влился в коллектив, держась на дистанции. Впрочем, никто даже не пытался наводить с ним контакты. На этот раз Нутрецов всё же высказал своё мнение по поводу «Прометея».
– Все умом тронулись. Кругом только и слышно – «Прометей», «Прометей»! «Прометей» нас спасёт! А что такое этот «Прометей»?
Лиза, даже не удостоив его взглядом, тихо ответила:
– Когда генерал знакомил нас с содержимым красной папки, ты, видимо, выходил в туалет. По крайней мере, в мыслях.
– Да слышал я всё. И что? Неужели, это только мне кажется, что вся затея с «Прометеем» выглядит глупо? – Нутрецов провёл взглядом по кругу. – Эти сферы, зонтики? Кто-то вправду верит, что материал, из которого собирались штамповать обычные прокладки, способен изменить климат? Это несерьёзно, – он пожал плечами.
Юшкевич слегка дёрнулась, словно озноб аллергии пробежал по её телу:
– Серьёзно-несерьёзно… Всё великое просто.
Полковник скривил лицо:
– Что-то уж слишком просто…
Целовальников поддержал Лизу:
– Владимир Артурович, ты про Концертный зал имени Уолта Диснея слышал?
Алиса, словно школьница, подняла руку:
– Я слышала. Это в Лос-Анджелесе. Такое большое вычурное здание, обшитое вогнутыми стальными листами.
– Точно.
Нутрецов:
– И что в нём примечательного?
– Глупость человеческая. Архитекторы, видимо, были особо одарёнными. Им хотелось выпендриться. Капитально выпендриться. По их блестящему замыслу наружные стены здания обшили стальными панелями. Они были вогнутыми и очень блестящими. И это была плохая идея. В ясную погоду металл отражал солнечные лучи, и блестящее здание можно было видеть издалека. Вот только рядом с ним находиться было невозможно. Асфальт плавился. На нём можно было яичницу жарить. А жители соседних домов буквально взвыли от устроенного им пекла. Были бы они русскими – промолчали бы и запаслись вениками. Но американцы не способны на такое.
На этих словах он замолк. Володя наклонил корпус, выглянув из-за сидящей рядом с ним Лизы, и внимательно посмотрел на Кацэ:
– Это всё? Он так и стоит?
– Нет. Строителям пришлось делать реконструкцию. Они поменяли углы отражения.
В это время явился патрон. Он энергично кивнул всем, подошёл к своему столу и развернул к «народу» фотографию Артёма, перетянутую чёрной ленточкой. Все встали, исполняя старый обряд – минуту молчания по погибшему товарищу…
…Генерал дал персональные задания, в том числе по выявлению Паганини, и всех отпустил. Перед уходом Алиса задала вопрос, который волновал не только её:
– Геннадий Васильевич, что с Владом?
– Пока нет информации. Как вы знаете, кто-то перепутал координаты и спецназ слетал порожняком. Сейчас они уже побывали там, где их должен был ждать Ахтаров. Обнаружили взорванный вертолёт и труп лётчика. Тела Влада не нашли, зато нашли следы человека, идущего на юг при помощи экзоскелета. Американцы и китайцы, устроившие бойню, не пошли бы на юг, да ещё пешедралом. Я делаю вывод, что наш парень жив.
– И что, спецназ на вертолёте не в состоянии догнать пешего? – возмутилась Юшкевич.
– В состоянии, Лиза, в состоянии. Но в настоящее время в том районе разыгралась метель. Вертолёты отозвали. Я настоял, чтобы организовали поиск на снегоходах. Пока жду информацию.
– А мы чем-нибудь можем помочь?
– Можете, Лиза. Конечно, можете. Ваша помощь состоит в том, чтобы разобраться с этими «друзьями», которые ведут себя так, словно мы банановая республика. И лучший способ урезонить их, не дать им вывезти проект, найти Шелихова – живого или мёртвого, спасти Кузнецову с Бузмаковым и запустить «Прометей» у нас.
Все ушли, только Кирилл продолжал сидеть в своём кресле. Генерал обратился к нему:
– Ну, что там у тебя?
– Патрон, как ты считаешь, положена человеку награда, если он найдёт домишко, в котором держат Бузмакова и Кузнецову?
– Будет тебе награда, я тебя поцелую, – улыбнулся патрон.
– Не-е-е, не надо, я же не этот… Лучше прикажи Алисе, чтобы она поцеловала.
– Глупец, я же тебя по-отечески. По-отцовски. Ладно, хватит глупость молоть. Выкладывай.
И Кирилл рассказал, как он вычислил противника:
– Вы мне поручили заниматься анализом материала с камер наружного наблюдения. Так вот, у нас было три эпизода, когда соперник нагло действовал, казалось, раскрыв себя. Это: захват Бузмакова, погоня за Рашевым и третий эпизод тот, что случился с вами в Ростове. Ну, думаю, сейчас я вас быстренько вздрючу. Ни фига – быстро не получилось. Почему? Сейчас объясню. Каждый раз в районе смены или угона машин америкосы устраивали локальный обвал электрических сетей и вирусное прекращение записи камер наружного наблюдения. Долго я над расшифровкой этого ребуса голову ломал. Но я гений! Я нашёл. Нашёл и хакнул их программку! Кто-то слишком умный её делал. До чего, гады, додумались. Вирусы попадают в систему управления камерами наблюдения не через компьютерную сеть, а через обычные провода питания. Антивирусные программы не ожидают подобного подвоха, поэтому не в состоянии противостоять таким хитрым вредоносным файлам. Эти черви даже в аккумуляторы проникают и ведут себя спокойно до определённого сигнала, выдаваемого пиндосами. Сейчас всё связано с интернетом. Даже автомобильные регистраторы. По интернету янки и раздают команды: вкл., выкл. Соответственно трояны сначала оживают и блокируют работу камер. А затем таким же макаром переходят в режим ожидания, позволяя системе видеонаблюдения вернуться в рабочее состояние. Эти трояны очень хитроумные. Очень. Но я к ним подобрал ключик и расшифровал их алгоритм действия. Надеюсь, что в ближайшее время я их переманю на светлую сторону. Но вернёмся теперь к проблеме поиска конспиративной квартиры. Как уже говорил, я начал искать транспорт америкосов. Но они вырубали свет и камеры. Поэтому мне в руки попали лишь данные внешних камер, находящихся на периферии районов, где они проводили свои акции. Пришлось попотеть, отсеивая ненужный транспорт. Так я вычислил автомобили, которые использовали американцы. Но это был тупиковый поиск. Все эти машины были угнаны. Аккуратненько так угнаны: без свидетелей, без пальчиков и даже без ДНК. Казалось, всё – копец! Но я не опустил руки… Правда я золото, а не работник?
Генерал махнул рукой: не трепись – продолжай дальше. Кацэ повиновался:
– Я составил маршруты следования всех этих угнанных авто. В слепой зоне, конечно же, маршруты были приблизительными. Думаю, ладно: попытка не пытка, как говорят бывалые люди. Я наложил эти маршруты на карту телефонных звонков, которые производились из этих же мест. Звонков было несколько сот тысяч. Люди – трепливое создание. Им хорошо – они висят на трубке, рассказывая всем, как им хорошо. Им плохо – все должны знать, насколько это так. Их нытьё зашкаливает, обогащая телефонные компания.
– Можно без отступлений? – наконец не выдержал Калачов. – Ближе к тексту. Ближе, ближе, – покрутил он перед Кириллом рукой, словно маститый режиссёр.
– Ну не дадут насладиться триумфом. Ладно, если коротко, здесь я тоже потерпел неудачу. Но русские не сдаются. Так? Думаю, – Целовальников активно помахал пальцем, угрожая неведомому сопернику, – хрен вам, а не аленький цветочек! Ну не могли же они не выходить на связь! Не могли. Долго я корпел над материалами сотовиков. И всё же доковырялся до истины. Их сигналы остались не выявленными, так как янки, как и в случае с блэкаутами, пользуются хитроумной вредоносной программкой, мастерски спрятанной в сети провайдеров связи. Делается это так: пиндосы звонят со своих странных на вид телефонов, но их сигнал не идёт напрямую. Он сразу же клеится к случайному абоненту, которого никто ни в чём не может заподозрить. А затем хитрая законспирированная программа быстренько стирает все упоминания данного звонка. Представляешь? Голова у их программистов варит. Но и я, как говорят французы, не туфлёй бульон хлебаю. Ваш покорный слуга докопался до истины. Я выявил, что следы от такого звонка всё же остаются. Они фиксируются у тех, к кому они цепляют свой сигнал. Люди звонят сотню раз на дню. Поэтому один лишний звонок чаще всего остаётся незамеченным. Конечно, вычислить, обзванивая каждого, кто оказался поблизости от этих уродов – дело тягомотное и безнадёжное. Уже ледниковый период закончится, а мы всё будем искать. Но я додумался, как их вычислить. Ладно, технические подробности опущу – вам, мой генерал, незачем голову перегружать. Она у вас должна всегда оставаться ясной. Короче, набросал я тут хитренькую контрпрограммку, которая выявляет эти подложные звонки, и запустил её в сеть всё тех же провайдеров. Прослушать звонки она не может. Зато может выявить время и место, откуда эти звонки-прилипалы исходят. Уже сегодня проверил её в действии. «Муха» помогла. Смотрю на картинке, которую она транслирует, наш культурненький атташе достал из кармана тот самый маленький приборчик с кнопками, по которому он разговаривал с шефом ЦРУ, и начал звонить по нему. А моя контрпрограмма этот звоночек – бац! Вот так вот, патрон. В Пиндосии над кодировкой поди вся силиконовая долина трудилась. А я один…
Калачов не стал слушать боковое поползновение в рассказе, оборвал подчинённого:
– И что про звонок?
– «Звонок»? А, ну да. Он позвонил – я засёк. Моя программка выдала полное совпадение появления «следа», приклеенного к случайному абоненту и разговора Фрэнки. Вот так вот! Вот они у меня теперь где! – продемонстрировал свой тощий кулачок компьютерный гений.
– Ничего не понял! – Калачов недовольно потряс головой. – Трындычишь, как курица на насесте. Ничего не поймёшь: что, где, откуда и почему. Чего теперь ждать? Или мы сразу можем ехать освобождать Бузмакова?
– Не-е-ет, что ты! Сразу никак. Но теперь моя программа фиксирует все их секретные звонки и определяет место, из которого они звонят. Теперь я их начну отмечать на карте. Постепенно станет видно, какие их секретные звонки производились из случайных мест. Их будем отсеивать…
Калачов резко махнул рукой и оборвал подчинённого:
– Всё, хватит! Все мозги мне загадил своим куриным помётом. Я так понял, что ты теперь фиксируешь время и место их секретных звонков. Так?
– Да.
– И ты теперь сможешь выявить конспиративную квартиру, на которой прячут Бузмакова и Кузнецову. Так?
– Да.
– Но ты пока этого не сделал. Правильно?
– Oui, mon general.
– Ну, так иди и работай! Придёшь с конкретным результатом.
Надеюсь, что ты прав и всё у тебя получится.
– Не сомневайся, патрон. Раз программа зафиксировала звонок Фрэнки – всё будет окей.