Бах. Эссе о музыке и о судьбе

Три интеграла Баха

Сюита для лютни BWV 996 e-moll, Бурре

Для непосвященного, несведущего человека заголовок звучит загадочно. Однако современное звукозаписывание не стоит на месте, а вслед за ним и движутся толпы самых «продвинутых» слушателей. Раз есть Интернет, значит, это кому-то нужно?! Не так ли? Раз есть возможность собрать и сжато записать все созданное Бахом, то почему бы не сделать такой подарок меломанам? Которые будут благодарны уже за то, что у них отпадет необходимость шнырять в поисках «отдельных вещиц», а заполучить «всё и сразу»!

Итак, как вы уже поняли, интегралы Баха – это полные собрания произведений Иоганна Себастьяна. Однако, в самом слове «полные» уже таится ошибка. Полного собрания, увы, никто из нас не имеет. Как бы этого ни хотелось! Так как, во-первых, каждый год обнаруживаются все новые и новые произведения великого Мастера. Во-вторых, как мы уже говорили, очень многое (вероятно) из созданного Бахом, увы, не сохранилось для нас. Ну и, наконец, в третьих, одно и то же творение может быть записано в великом множестве разнообразнейших и сильно отличающихся друг от друга исполнений. И тут – простор для вкусов, оценок и пристрастий. Раздолье для гурманов.

Сейчас даже стало модным (и – согласимся, иногда удобным!) ставить некие метки на записях. Так, еще не слушая саму запись, мы можем понять, что она представляет собой по «стилю и особенностям исполнения», если разглядим на диске (или в сопровождающем запись тексте) пометку, скажем, HIPP. Последняя аббревиатура расшифровывается так: Historically informed performance practice. Иногда ее можно встретить и в слегка укороченной записи – HIP (Historically informed performance). Эта метка скажет знатоку, что данная запись сделана с аутентичных позиций. То есть максимально приближенно к тому, как если бы сам автор в свое время играл это произведение. Скажем, в эпоху барокко, категорично не на фортепьяно, а на клавесине! И не на гитаре, а на лютне. Собственно, чаще всего аутентичное исполнение и касается великой и загадочной эпохи барокко!

Если же на записи стоит пометка МI, то это означает, что произведение в данном случае играют на современных инструментах (Modern Instruments). В противоположность этому, общепринятое обозначение Period Instruments указывает на аутентичное исполнение (на инструментах того, «старого» периода времени). Касается это не только самих музыкальных инструментов, но и манеры исполнения. Которая, сами понимаете, в идеале должна соответствовать!

Истинному поклоннику Баха никак не лишне знать об этих Интегралах. Этих Великих собраниях «Всего Баха»!

Интеграл Bach 2000. Выпущен в 1999 году знаменитой звукозаписывающей фирмой Teldec (Telefunken-Decca Schallplatten GmbH). Комплект состоит из 154 дисков, записи «Period instruments». Есть «облегченный» вариант без кантат: «Bach 2000 Light Edition».

Интеграл Brilliant Classics, или Bach Edition. Фирма Brilliant Classics Leeuwarden The Netherlands, комплект состоит из 160 дисков записей «Period instruments». Общее звучание почти 163 часа. Как отмечается на сайте компании, «новые записи скрупулёзно следуют новейшим разработкам и исследованиям ведущих учёных, специализирующихся на музыке барокко вообще и музыка Баха в частности».

Выпускался трижды – в 1999, 2006 (155 CD и 1 CD-Rom) и 2010 (157 CD, 2 DVD и 1 DVD-Rom) гг. Также есть отдельный выпуск без кантат. Выпуск 2010 г., кроме справочной информации, содержит еще и ноты баховских произведений (16 800 страниц (!!!) в PDF-формате).

Интеграл Hanssler, или Bach Hanssler Edition Bachakademie. Содержит 172 диска, выпущен в 2000 г. в записях «Modern instruments». Перевыпущен в 2010 г. Включает в себя также электронную справочную книгу на отдельном диске. Надежной гарантией качества (и отбора в него записей!) этого интеграла является тот факт, что главным редактором его выступил известнейший дирижер и интерпретатор Баха Гельмут Риллинг (Helmut Rilling).

Приобрести подобные «полные собрания сочинений» для почитателя и ценителя баховского творчества – настоящий праздник. Однако, и стОят они в денежном выражении немало. Но, как известно, искусство требует… Помню, как сам, дрожа от предвкушения и боясь спугнуть удачу, держал в руках Хансслеровский интеграл (в виде солидного ящичка), а в уме лихорадочно прикидывал, хватит ли у меня денег, чтобы приобрести его прямо здесь, у кассы шикарного магазина в Москве. Думаю (с сожалением!), что, кроме столиц, таких сокровищ даже сейчас в России найти весьма сложно…

…..

Многие музыканты гордятся тем, что именно их записи включены в какой-либо из приведенных интегралов. Но больше всего хочется узнать – гордился ли сам Бах, если бы знал, что наконец-то его музыка растиражирована и полностью стала доступна любому желающему? Думаю, что безусловно великий кантор был бы удовлетворен. Держа в руках красивейшую и одновременно изящную коробку, содержащую 160 CD с записями своей музыки в исполнении первокласснейших музыкантов планеты, Иоганн Себастьян с полным моральным правом мог бы, усмехнувшись, сказать: – «Ну вот, всемилостивейшие судари, я и победил в этой чертовой схватке со временем!». А ведь многократно исторически казалось, что мы, человечество, утратили Баха навсегда! Почти 100 лет после его смерти о нем и его творчестве знали лишь самые посвященные, д и тех было – сотня-другая, дай бог…

Вымысел

Музыкальное приношение BWV 1079, 3-х голосный ричеркар

Любите ли Вы, дорогой читатель, фантастику, выдумку, сказки, наконец? То, что можно назвать вымыслом? То, что не соответствует, строго говоря, реальности? Отличается от «грубой жизненной правды»?

В одном из форумов Интернета я встретил любопытную анкетку. Она предлагалась всякому «всходящему на форум» и содержала всего три варианта ответа на простой, вызывающий аллюзию с пушкинской Татьяной, вопрос: «Обливались ли Вы слезами над вымыслом?» Ответы распределялись примерно так:

«Да» – 66%. «Нет» – 13% «Нет, только кофе» – 21%.

А речь на форуме шла, ни много, ни мало, о творчестве Великих. И суть вопроса упиралась вновь в извечное: вымышленные неземные страсти и божественные провидения Великих – хорошо ли это? Не лучше ли все «исторические анекдоты» про Великих развенчать и показать всю простенькую подноготную их жизни, в общем-то, мало чем отличавшейся от обычной жизни мелкотравчатого обывателя? Зачем нужен вымысел? Что есть суровая историческая правда, когда мы говорим о жизненных путях людей Искусства?

«Позвольте мне себя обмануть!», – словно бы просят историков и биографов по крайней мере половина «читателей о Великих». «Только правда, и ничего, кроме, правды!», – сурово требуют примерно столько же остальных заинтересованных. Но есть еще, надо полагать, третья часть, – которая просто не видит никакого смысла отвечать на подобные глупые вопросы!

В многочисленных биографиях Баха (которыми особо был богат век XIX, когда всплеск интереса к жизни Иоганна Себастьяна и его творчеству напоминал океанскую волну, вознесшуюся словно из небытия, из сонных пучин забвения) раскиданы щедрыми россыпями те самые «анекдоты», о которых смело можно говорить как о вымысле. Это и понятно: мало что сохранилось документального с тех времен, когда Бах был всеми позабыт. Даже скрупулезный Швейцер не избежал ошибок и заблуждений, интерпретируя вехи биографии своего кумира. И наши взгляды на многое в личности и судьбе Баха продолжают пересматриваться и поныне. Это – неизбежный процесс.

Приведу лишь один пример, красочно и весьма убедительно описанный в книге русских баховедов А.П.Милки и Т.В.Шабалиной. Речь идет о «предсмертном» органном хорале «Vor deinen Thron tret’ ich hiermit» («Пред Троном Твоим предстаю»). Вот как описывает ситуацию с его созданием А. Швейцер (а вслед за ним и многие другие биографы Баха):

«…Рукопись показывает нам все передышки, которые вынужден был делать больной Бах; высыхающие чернила, разбавляемые водой, день ото дня становятся жиже; едва разбираешь ноты, записанные в полутьме при плотно завешенных окнах. В темной комнате, предчувствуя близкую смерть, он создал творение, выделяющееся даже среди его произведений, единственное в своем роде… Мировая суета уже не проникала сквозь занавешенные окна. Умирающий мастер слышал гармонию сфер. Поэтому в его музыке более не чувствуется страдание: спокойные восьмые движутся по ту сторону человеческих страстей; все проникнуто просветлением». Швейцер пишет, что стоящий у врат Господних полуслепой Бах диктует ноты хорала своему зятю Иоганну Кристофу Альтниколю.

Тщательные исследования рисуют, однако, другую картину, причем, гораздо менее драматическую: хорал этот был создан задолго до смерти автора, Альтниколь его не переписывал (запись принадлежит руке другого копииста), внезапная остановка рукописи на двадцать шестом такте свидетельствует отнюдь не о резком ухудшении самочувствия диктовавшего, а, повидимому, всего лишь о том, что данное произведение «отложили» на время. В пользу последнего свидетельствуют так называемые кустоды – знаки переноса, стоящие в завершении того самого «рокового» двадцать пятого такта.

Вся эта история – красивый вымысел. Ведь, согласитесь, должно же последнее произведение величайшего мастера таить в себе особый, может быть, даже мистический, смысл? Быть достойным удивительной легенды?

«Не дотрагивайтесь до нашей Красивой Картины!», – тем не менее просят читатели и слушатели. «Наш образ Баха – именно такой, и не нужно его ломать и перестраивать!» Но, как видим, есть и другие мнения. Других людей. И это – тоже неизбежность жизни. В которой равно нельзя жить без вымысла, и легко потеряться без правды…

Бах задает много вопросов. И не на многие отвечает. В этом он тоже человечен. Он – не Бог. Он просто заставляет человека задавать вопросы себе самому. Трудиться. Искать. Страдать и верить. Созидать и мечтать. Не сдаваться.

Бах в равной степени помогает искать истину и доверяться мечтам…

Ускользающий Бах

Итальянский концерт BWV 971, F-dur

Как измельчал мир! Каким он стал меркантильным и купи-продажным! Спроси современного человека, что говорит ему слово Бах? И 8 из 10 скажут: это прославленные электрокамины! Спроси у современного человека, что говорит ему слово Кайзер? И 10 из 10 скажут: это отличные холодильники и посудомоечные машины! Как же?! «Кайзер – Король на вашей кухне!» Спроси современного человека, что говорит ему слово Бетховен? И 6 из 10 скажут: это собака. И фильм! А Моцарт? О! Это мы уж точно знаем! Это – новый смартфон! Или программная система для суперкомпьютеров! Или – бренд модной трикотажной одежды. Или, на худой конец, отель …не помню где, но мы там отдыхали! А Кроненберг? Это, конечно, пиво! Как – музыкант? Как – ученик Баха? Не слыхали такого? А Бах – это кто? Который Ричард? Он что-то вроде написал в назидательной прозе?

Как говорится сейчас в молодежной среде – Жизнь нужно прожить так, чтобы в твою честь потом назвали черепашек ниндзя!

Куда подевались мысли о Высоком? В какую неведомую даль удалились наши стремления к Возвышенному? Неужели наша жизнь настолько крепко и прочно свелась к бытию, которое определяет сознание: к машинам, к заработку, к шоппингу, к цинизму и наглости, к упрощению и плоским шуткам, к …успеху! И если кто-то вдруг заявит, что недавно довелось ему послушать чудесную оперу Рейнхарда Кайзера «Цирцея», все вокруг будут весьма удивлены и долго станут расспрашивать – что за дивно-неизвестный композитор такой? И вспоминать подспудно-ненарочно чудесную посудомоечную машину у себя на кухне…

Понятие «успешного человека» говорит само за себя. Успешен тот, у кого весь успех визуален – достаток, прибыль, сбережения, бизнес, коммерция, счет, материальные блага… Его, успех, можно поглядеть, потрогать, переставить с места на место. Увеличить, наконец! Чистой воды материализм. Стало быть, если этого нет – то человек, увы, не успешен. Успех – он от слова «успеть»? Куда? Зачем?

Бах был в нашем понимании явно неуспешен. Практически ни в чем. Он оставил после себя только два десятка различных музыкальных инструментов. Как основное материальное наследство. Ну – и еще где-то 20 детей. Половина, правда, из них не дожили и до юношеского возраста. Ни денег, ни заслуженного признания у современников…

В нашем обыденном сознании Бах – ускользающая личность. Ускользающая от понимания. От наших представлений о том, КАК нужно жить. И ради чего, собственно.

Все, что мы знаем о Бахе – либо романтизировано, либо сведено к скучному документальному изложению. Эти два направления, два взгляда на великих художников часто встречаются в нашем суровом, «меркантильно-бесчувственном» времени. Они оба порождены им. Смотрите сами: лирическо-романтический взгляд – это наша тяга к исчезающему, ускользающему Духу. Серьезно-документированное правдоискательство, требование правды, пусть самой что ни на есть неприятной, – это угода нашему современному Идеалу: всё должно иметь простые причины и объясняться сухими материалистическими фактами.

Что бы мы ни читали о Бахе, ни видели в фильмах о нем (правда, немногочисленных) – везде есть элементы романтических выдумок, и доказательно подтвержденных сухих данных. И всюду они борются в нашем сознании и душе за первенство. И это касается не только Баха. Почитайте биографии Моцарта, Шекспира, Рембрандта или Пушкина. Причем, чем менее мы достоверно знаем о Великом, тем сильнее идет столкновение этих двух взглядов.

Вот примеры:

«Смерть Баха осталась почти незамеченной музыкальной общественностью. О нем скоро забыли».

«За гробом шли только вдова и несколько учеников».

«Смерть Баха оплакивалась всеми».

«Торжественные похороны вызвали огромное стечение народа из разных мест. Композитора похоронили вблизи церкви св. Фомы, в которой он прослужил 27 лет».

Чувствуете различие? Цитаты взяты из разных источников.

Вот еще:

«Бетховен и Моцарт практически не знали творчества Баха. К их времени он уже был прочно забыт».

«Моцарт знал Баха скорее понаслышке, чем по его произведениям; по крайней мере, мотеты, которые никогда не были опубликованы, были ему незнакомы».

Бетховен… «по свидетельству его ученика Карла Черни, целиком знал наизусть «Хорошо темперированный клавир».

«Влияние Баха на таких гигантов, как Моцарт, Бетховен прослеживается довольно четко…».

«О существовании баховской мессы Бетховен знал задолго до ее публикации» (речь идет о Высокой мессе h-moll).

«Месса D-dur („Торжественная месса“ Бетховена – прим.) возникла из усердного изучения баховской Мессы h-moll» (Карл Хольц, биограф Бетховена).

«Бетховен не знал Мессы h-moll!!!» (Антон Шиндлер, биограф Бетховена).

И еще:

«Умер Бах в нищете, так и не достигнув своим творчеством сколь-нибудь существенных материальных благ».

«Полная стоимость всего наследства составила 1122 талера 16 крейцеров, что не представляло собой сколько-нибудь значительного состояния».

«Баха нельзя представить как бедного музыканта, он был всегда расчетлив и сметлив в денежных делах. После его смерти семье досталось весьма солидное состояние, включая богатую коллекцию разнообразных и отлично сохраненных дорогостоящих инструментов, числом более 20».

И еще:

«…Шейбе, самый злобный и суровый критик Баха…».

«Этот великий человек мог бы стать предметом изумления народов, если бы в нем было больше приятности, если бы высокопарность и хаотичность не лишали его произведения естественности, и если бы он не омрачал их красоту своим чрезмерным искусством. Он судит по своим пальцам, поэтому произведения его чрезвычайно трудно играть; он хочет, чтобы певцы и музыканты выделывали своим горлом и на инструментах то, на что он был способен на своем клавире. Это, однако, невозможно… Короче: он в музыке то же, чем был когда-то господин фон Лоэнштейн в поэзии. Высокопарность увела обоих от естественности к искусственности, от величественности к темноте; у обоих можно только дивиться тяжелому труду и чрезвычайным усилиям, которые, однако, затрачены напрасно, потому что они везде противоречат трезвому рассудку» (И.А.Шейбе о Бахе).

«Считали почти непостижимым, как он мог так особенно и так быстро переплетать и вытягивать пальцы рук и ноги, совершая ими величайшие скачки на инструменте, не допуская ни единого фальшивого звука, причем тело его оставалось совершенно неподвижным» (И.А.Шейбе о Бахе).

«История снисходительно отнеслась к Иоганну Шейбе, тем более что и хвалебные, и критические высказывания его о Бахе по своей обширности и профессиональному подходу к музыке оказались едва ли не единственным такого рода документом, оставленным современником Иоганна Себастьяна» (С. Морозов).

Наверное, достаточно. Проницательный читатель уже понял, куда я клоню. Таких цитат и ситуаций можно приводить буквально на каждую мельчайшую деталь его биографии, любой дошедший до нас (или выдуманный! Или перевранный!) факт или анекдот, характеризующие его личность. Это как прогноз погоды в Интернете: от минус 16 до плюс 28! Выбирайте на любой вкус!

Мы, кстати, уже приводили ранее показательный пример с «последним хоралом». В романтическом ореоле как нельзя лучше предстает перед нами непризнанный Гений, слепой, непонятый даже родными сыновьями, но – прозревающий в последнюю минуту жизни, завершая свой хорал «Пред Троном твоим предстаю» и обращая открывшийся взор свой Богу! Однако, доказывают нам, все было не так! Интересно, что, даже зная о правде (документально подтвержденной), многие издания и авторы продолжают муссировать именно романтическо-драматическую легенду. На одной лишь суровой правде сложно написать занимательную книгу, поставить яркий (полный конфликтов и коллизий!) фильм и пр., и пр.!

Так какие же выводы сделаем мы? А вот, собственно, какие:

Выуженные из контекста, цитаты и мнения могут трактоваться весьма вольно. Вплоть до нахождения в них прямо противоположного смысла.

Сколько людей – столько и мнений. Об одном и том же разные люди (по разному осведомленные, имеющие предвзятость, ангажированные и т.д.) пишут и говорят совершенно по-разному. И это, как ни странно, их право. Доказательства ведь тоже, как правило, можно находить весьма противоречивые; так уж устроена наша жизнь! И, кстати, наша мозговая деятельность…

Можно, придерживаясь одной понравившейся позиции, выискивать только те «аргументы и факты», которые льют воду на мельницу именно этой точки зрения. Полностью игнорируя, не видя, отбрасывая все иные! На такую «однобокость» тоже ведь как взглянуть! В одном случае – она покажется устойчивой точкой зрения. И даже принципиальностью. В другом – дилетантизмом. И отсутствием критического похода. А то и – отсутствием знаний и анализа их…

Мы слишком мало знаем о времени Баха, о самом Бахе, так как до нас дошло весьма немного документальных источников, включая письма, автографы, etc., …хоть что-то, написанное самим Бахом. И потому это создает прекрасное поле для выдумок и фантазий. Настоящий Бах вновь ускользает от нас…

Так что же?, – спросит вдумчивый читатель, – отметать, отсекать всё, что «стопроцентно» не подтверждено? Как же тут быть? И кто, собственно, будет третейским судьей, решающим, что правда, а что – вымысел? Что делать, собственно, бедному читателю – ведь у него нет никакой возможности проверить на истинность, на правду горы всяческих мнений и точек зрения!?

Рискнем дать совет. Нужно больше читать. Искать. Сопоставлять. Анализировать. Быть сдержанным и осторожным в суждениях. Не доверять слепо любым авторитетам. Они тоже люди и могут ошибаться. Обладать здоровым, позитивным скепсисом (при этом – с желанием самому добраться, докопаться до истины).

Ведь главное в Бахе – не вражда с ректорами и магистратами городов, в которых довелось ему нести свою музыкальную службу. И даже не природная скромность. И даже – не то, был ли он вспыльчивой личностью или же всегда оставался невозмутимо-спокоен. Главное в Бахе – его музыка. Она не соврет.

…..

Ускользающий Бах всегда занимал многие великие умы. При всей своей кажущейся простоте он оставался великим и непонятым до конца. При всей своей кажущейся сложности и мудрености он был доступным для любого уровня слушателя и при этом оставался всегда искренним.

«Этот лейпцигский кантор – Божье явление, ясное и все же необъяснимое», – К.Ф.Цельтер в письме к И.В Гёте. «У меня было такое чувство, будто вечная Гармония беседовала сама с собой, как это было, вероятно, в груди Господа перед сотворением мира. Как океан… волновалась моя смятенная душа, я чувствовал, что у меня нет ни ушей, ни глаз, ни других органов чувств, да в них и не было необходимости», – И.В.Гёте в письме к К.Ф.Цельтеру.

Бах ускользает от нас, но мы стараемся его догнать. Мы идем вслед за ним, пытаясь дотянуться до него. И каждый раз понимаем его заново. Пока он вновь не ускользнет от нас – и не заставит следовать за собой, поднимаясь на новую ступень и поднимая нас…

…..

Карл Мария фон Вебер отметил в 1821 году: «Личность Себастьяна Баха, собственно говоря, даже в своей строгости была романтичной, что является подлинно немецким качеством; это, может быть, противоречит гораздо более античному характеру величия Генделя. Стиль его великолепен, блестящ и роскошен. Нужного впечатления он достигал удивительным сплетением ведущих голосов и образуюшимся благодаря этому особому ритму, переплетающемуся дальше в искусном контрапункте; из них его величественный дух построил настоящий готический храм искусства, хотя до него менее великие умы погрязали в искусственной выспренности, сухости, потому что искали внутреннюю жизнь искусства в самой форме и, конечно, ничего не находили…».

Рихард Вагнер также высказался о Бахе весьма характерно в статье «Что такое немец?»: «При стремлении обрисовать своеобразие, силу и значение немецкого одной несравненно характерной картиной, следует глубоко и разумно рассмотреть то почти необъяснимое, загадочное явление, которое представлял собой Себастьян Бах, это чудо музыки. Он является историей внутренней жизни немецкого духа в тот ужасный век, когда немецкий народ почти выродился. Посмотрите на эту голову в бессмысленном французском парике, на этого мастера, который в качестве то бедного кантора, то органиста скитается по мелким городишкам Тюрингии, названия которых мы уже почти позабыли, мучается на жалких должностях и остается столь безвестным, что понадобилось почти целое столетие, чтобы спасти его произведения от забвения; даже в музыке он столкнулся с художественной формой, которая внешне была совершенной картиной его эпохи – сухой, жесткой и педантичной, как будто в ноты вписали парик и косицу. Но посмотрите теперь, какой мир создал непостижимо великий Бах из этих элементов! Я ссылаюсь только на творения, ибо их богатство, величественность и всеобъемлющую значимость невозможно описать никакими сравнениями».

В обеих приведенных цитатах сквозит удивление и даже некоторая растерянность перед странной особенностью Баха – несоответствием «внешнего» и «внутреннего» его миров. Эта черта будет еще долго занимать и волновать многие умы иследователей-баховедов. Цельный образ вновь ускользает от нас! Словно два разных человека присутствуют в одной личности Баха – и независимо друг от друга ведут параллельные жизни: одна бедствует на земле. Другая, ускользая от земных тягот, творит, обращенная к небесам, – и ей нет дела до суеты и мелочей.

В известной книге «Бах и Шекспир» Д. Сэмпсон проводит параллель между судьбами Баха и Шекспира – великих неразгаданых до конца гениев одной, в принципе, далекой от нас эпохи и пишет в связи с этой проблемой: «Безвестность жизни Шекспира представляется людям несовместимой с великолепием его творений. Они задаются вопросом, мог ли столь всеобъемлющий гений быть тем, кто „сам себя обучал, сам себя познавал, сам себя почитал и сам себя сохранял“? Мог ли он „ступать по земле неразгаданным“? Поэтому давайте сопоставим некоторые стороны жизни величайшего английского поэта и величайшего немецкого музыканта и посмотрим, в какой мере тайна Уильяма Шекспира глубже, чем тайна Иоганна Себастьяна Баха». И – далее, следует одно интересное замечание, касающееся отличия сравниваемых титанов: «…Известны ли нам другие такие факты, можем ли мы вообще представить себе, что обучавшийся от случая к случаю мальчик, тяжко и много трудившийся человек станет величайшим клавиристом и органистом своего времени, а потом и автором немыслимого множества сложных сочинений самого высокого уровня во всех видах музыки? Или, зная о шестидесяти томах сочинений и исходя хотя бы из их количества, не говоря уже о высочайших художественных достоинствах, не усомнились ли бы мы в том, что они созданы таким человеком, если бы не имели достаточных тому свидетельств? Есть люди, которым трудно поверить, что пьесы Шекспира написал кто-то рангом ниже виконта, но пока еще никто не высказал предположения, что сочинения Баха написаны Фридрихом Великим, чьи музыкальные способности и личные отношения с Бахом можно было бы счесть основанием для подобных подозрений».

В некрологе мы слышим ровно тоже скрытое изумление (если не подозрение в чуде): «Наш Бах совсем не занимался глубоким теоретическим исследованием музыки, …но тем сильнее он был в ней практически». То есть – не проще ли списать все явление под названием «Бах» на чудо (вслед за Вагнером), иначе вновь обычному человеку становится непонятным – откуда, из каких причин и корней вырос этот «необразованный» (у Баха, в отличие от Телеманна и Генделя, не было университетского образования), «теоретически неподкованный» (не написал ни единого музыковедческого трактата, – а все иные писали!) Мастер?!

Не лучше ли назвать Баха аномалией, неподвластной разумному объяснению? Ускользающей от рациональной трактовки. Да и нужно ли всем нам разумное объяснение? Что оно дает? Успокоение собственным пониманием окружающей действительности, и потому некую власть над ней? Почему мы не хотим признать существования в нашем мире тайны, загадки, иррационального? Разве сама баховская музыка – не есть тайна необъяснимая?

…..

По плодам судите о яблоне. А не по тому, криво ли, прямо ли она растет…