Артинский ярус. Круги на поверхности. Апокалипсис сегодня

А потом случился шок – Андрей увидел бредущую по влажному от какой-то сырой, окутавшей город, взвеси асфальту высокую сутулую фигуру. Тощий длинноволосый мужик в длинной кожаной куртке, слегка пошатываясь, волок два объемистых полиэтиленовых пакета. Один, совсем один, посреди пустой улицы.

Андрей потянул с заднего сидения «калаш», но одумался – чего живого-то бояться, если уж и мертвых не боишься? Подъехал к одинокому пешеходу. Открыл дверцу и обмер:

– Федор?

– Ну! А ты кто? Стоп, понял, Андрюха?!!! Пить будешь?

Федор был другом детства. Лет тридцать с гаком назад с протекции родственников уехал в Москву, благополучно влился в ряды «лимиты» и запил. При этом получал в наследство московские квартиры и подмосковные дачи, но жил в какой-то приватизированной общажной комнатухе и продолжал крепко нелюдимо пить. Поэтому практически лет двадцать не общались.

– Слушай, вот тут у меня пара литров водяры и всякая закусь. Водка здесь отличная – никакого бодуна! – усаживаясь в «Патриот» сообщил Федор. – Я тут недалеко в каком-то небольшом отеле остановился, «Премиум» называется, а дальше что-то по-татарски. Два этажа, все шесть огромных номеров – никого! Понимаешь – вообще никого! Правда, нет электричества, но принял на грудь – и спишь спокойно, – дохнув хроническим перегаром, сообщил Федор.

– Я тут как оказался? Бухали с соседом Юркой, он башкирин, откуда-то из-под Уфы. Ну, ему и позвонили, что отец помер. А у них, башкир, положен сразу же, как помер, хоронить. Ну, мы с Юркой и на вокзал. Взяли водки, сели в поезд, проснулись в Казани. Говорят – дальше поезд не пойдет, какой-то главтатарин движение запретил. Приказал всем сидеть по домам и не высовываться. Ну, мы с Юркой все же сходили, взяли по гигантской цене еще водки, ящик, наверное, и забухали всем вагоном. Потом я проснулся, а они все померли. А я очки разбил, ползал по вагону среди жмуров, искал стеклышки. Сейчас вот новые нажил, как у Джона Леннона. Знаю тут лавку, фирменные, там много, тебе не надо? – продолжил он. – Который день брожу по городу, никого нет, одни мертвецы. Запинался о них, пока очки правильные не нашел. Думал – кино снимают. Поехали ко мне в отель, а? Чтоб за встречу! Правда, там воды еще нет, даже в нужниках. Но в каждом номере по два унитаза, вода в бачках пока есть, а потом что-нибудь придумаем. Слушай, я закурю, а? Вот пару блоков «Кэмела» подобрал…

– Да хоть перни, Федя! Ты, главное, говори! Говори! Весь дым Отечества нам сладок и приятен.

Глава 6

Указания сверху

 
Свердловская область, райцентр Арти
Октябрь 2020 г.
 

– Все умрем, а Бог рассудит. Ситуация абсолютно непонятна, достоверной информации нет, лишь только то, что сообщают приехавшие горожане и наши водители, вернувшиеся с грузом. Но это их личное видение событий. Очевидец, как говорят, всегда врет. Мы людям доверяем, но… Поэтому обойдемся без истерик и не будем кошмарить сами себя. Работа – лучшая психологическая разгрузка. Прямо сейчас начинаем консервировать производство, потому что нет и не будет никаких гарантий, что через полчаса не закончится газ и электроэнерия. Навсегда. Отключиться может все и в любой момент. Стараемся успеть, но грамотно и без спешки. Пусть люди работают – сейчас для них это самое главное, жути и без того хватает, – завершил краткую утреннюю планерку директор Артинского завода Виктор Михайлович. – И срочно, но, опять же, без паники, определяем, что нам нужно в создавшейся ситуации. Запасы, потенциал и возможности. Прежде всего – варианты отопления и возможность самостоятельной выработки энергии. Жду оценок, докладов и предложений к 12—00. Но обязательно реально, исходим только из реальности. О нереальном попозже поговорим. А сейчас я схожу в администрацию – пригласили на совещание. Послушаю.

В районную администрацию Виктор Михайлович всегда двигался только своим ходом – принципиально отвергая глупенькое чиновное авточванство и не чураясь легкого променада: полукилометровая пешая прогулка не только возможность с добрыми людьми откланяться, но и повод попутно мысли в порядок привести. Особенно сегодня.

Поскольку глава районной администрации отдыхал в Таиланде, совещание открыл замглавы по экономике Алексей Дмитриевич:

– Сразу скажу, что ситуация неординарная, никаких разъяснений от вышестоящих структур до сих пор не поступило, поэтому действуем согласно имеющимся инструкциям, – сообщил он. – Под охрану взяты главные учреждения – банк и здание администрации района. Делаем все, чтобы сохранить стабильность и не допустить провокаций. Население, конечно, взволновано, и поступает множество вопросов, все вопросы обязательно фиксируются и впоследствии на них будут даны разъяснения отраслевых специалистов. Просим всех сохранять спокойствие – революций нам не нужно. Думаю, что полиция с честью справится с поставленными перед нею задачами. Поэтому передаю слово правоохранительным органам.

Полковник Фисенко доложил кратко:

– За прошедшую неделю никаких провокаций или попыток организации массовых беспорядков не отмечено, серьезных преступлений на территории не зарегистрировано. Районные коммунисты подали заявку на проведение митинга в центре Артей с предполагаемым участием трехсот человек. Заявка рассматривается. Представители православной церкви обратились с просьбой разрешить проведение крестного хода по центральной улице поселка, которая, как известно, является трассой федерального значения. Это предложение также находится в стадии рассмотрения. Администрация выдаст решение. Из нарушений общественного порядка преобладают пьяные дебоши и семейные скандалы, с которыми участковые благополучно справляются. При этом очень много травматизма и нарушений на транспорте, это по линии ГИБДД. Но, я считаю, майор Пахомов подробнее расскажет.

Майор Пахомов достал из кармана сигареты, закурил и спросил заместителя главы районной администрации:

– Пепельница у вас где? Скажите, чтоб принесли. И не обращайте внимания – я сейчас ежедневно не менее литра водки или коньяка выпиваю. И ни в одном глазу! За неделю я дома ни разу не был, потому что ежедневно не меньше двухсот трупов на дорогах. Бьются все, еле успеваем бульдозером технику на обочину сталкивать. Сейчас, правда, на убыль пошло, но нам еще тела из битых машин недели две извлекать. Всего уже насмотрелся. Для нас пьяный за рулем сегодня не преступник, а пока еще живой водитель.

– Вы пьяны, выйдите вон! – неожиданно заверещала дамочка, известная по прозвищу Тамада. Она в свое время служила заместителем главы по социальным вопросам, но вляпалась сразу в несколько весьма конфузных скандалов и ее тихо назначили директором одной из местных школ. Тем не менее, она исправно посещала все административные совещания-оперативки. Вероятно, в надежде на лучшее будущее. – И ваше хамское поведение – еще одно наглядное доказательство необходимости поддержки инициативы, с которой выступил на собрании возглавляемый мною педагогический коллектив. Мы предлагаем немедленно ввести на территории Артинского района ограничение по возрасту и времени продаж спиртного. Это муниципальная прерогатива! И я намерена сообщить об этом областному руководству!

– Похоже, только в гробу у тебя это получится, – усмехнулся Пахомов. – Плохое про Екатеринбург говорят приезжие наши земляки…

– Нельзя верить слухам и вымыслам. Нам нужна информация из официальных источников! Выдворите отсюда этого пьяного хама! – продолжала истошно верещать Тамада.

– Трусы проветри, тетя, – спокойно парировал ей майор Пахомов и обратился к полковнику Фисенко: – Я тут покемарю где-нибудь, закончится все вот ЭТО, так ты меня толкни, забери, поговорить надо. И вышел вон.

А полковник Фисенко продолжил: – Именно об этом я и хотел сообщить – не менее тысячи неопознанных трупов. Не только не опознанных, но даже не востребованных. Нет связи с областным руководством. Коллеги из соседних районов – Красноуфимск, Серги и Усть-Икинск – выставили на дорогах кордоны. Полагаю, и нам нужно это сделать под нашу ответственность.

– Считаю, что необходимо ждать указаний вышестоящих органов, – заявил замглавы по экономике. – Чтобы там наверху не произошло, уверен – разберутся и вовремя соорентируют. А мы постараемся сохранить стабильность и в полной мере выполнять должностные инструкции. Главное в сложившейся ситуации, я думаю, это трудовая и производственная дисциплина. Время непростое, все сложно и тяжело, но на нас возложено руководство районом. И мы обязаны с честью нести свои функции.

– А, можно, я это процитирую в нашей газете? – подскочила редакторша Болтышева. – К нам сейчас часто люди ходят, несут некрологи и постоянно спрашивают. Хотелось бы их правильно проинформировать, – продолжила она, отчего-то подергивая левым глазом. – Необходимы строчки оптимизма, и ваше столь точное выражение наиболее четко характеризуют ситуацию.

– Информируй, но сначала дай мне прочитать, а то опять чушь напорешь, – буркнул ей Алексей Дмитриевич. И продолжил: – Пенсионный фонд и служба занятости – как у вас ситуация?

– Давайте я за них отвечу, – повернулся к нему Виктор Михайлович. – С безработицей в ближайшее время проблем точно не будет, да и с пенсиями тоже. У нас водитель с металлом из Магнитогорска пришел, так шесть мешков денег привез. Там много. На дороге валялись. Кроме всего прочего. Можете забрать да и раздать желающим. Хотя лучше б продуктами. Похоже, пора бы и усиленную охрану с банка снять – нечего полицию перегружать, а прохожих пугать. Все уже напуганы. От банка только вывеска осталась, стены да кабинеты – нет денег, нет и банков. Ситуацию, конечно, нужно стабилизировать, а для этого необходимо прямо сейчас и очень точно знать – когда прекратится подача электроэнергии и газа. Впереди зима, и если воду с отопительных систем не слить, то системы разморозим обязательно. И начинать готовиться к нынешнему отопительному сезону – это дрова и «буржуйки». А если уж об оптимизме заговорили, то давайте похороним умерших с достоинством. Пусть и в общую могилу. Хотя лучше бы сжечь. Документы на многих погибших, как я понимаю, есть, если нужно будет – разберемся потом. Был я там в прошлую пятницу – даже издали тяжко, масса черных траурных мешков никакого оптимизма не вселяет. И о крестном ходе с митингами – разрешить, я думаю, нужно. Людям сейчас вместе надо быть, хоть под крестами, хоть под звездами…

– Кстати, насчет денег – у меня и у майора Пахомова полные багажники этих денег, – добавил полковник Фисенко. – Нужно – заберите. Приезжие отдают, в качестве то ли подарка, то ли сувенира. Можете считать, что взятка – какая сейчас разница… Сейчас даже водка не валюта. И давайте без разговоров о должностных правонарушениях. О делах нужно говорить.

Электриков и газовиков на совещании не было – забыли пригласить. Вера Крупина, председатель райпотребсоюза, «подогрела» тему оптимизма – если не будет электричества, то никакие дизель- генераторы хлебозавод не потянут, уже прикинули, что мощности не хватит. А хлеб-то – всему голова. На сетевые магазины можно не надеяться – их уже нет. И явно больше не будет. Продовольственное снабжение пока остается на совести райпо. Запасы муки еще есть. Но без света и газа не получится печь хлеб и в домашних условиях, разве что жарить лепешки на керогазах, которых тоже нет. А пока есть электричество, райпо готово кормить в своем общепите всех желающих, просто и сытно. Сытым жить не так страшно. И еще хотелось бы поиметь полевые армейские кухни. На будущее.

– А уточните – какие документы или справки нужно будет иметь, чтобы получать бесплатное питание? Или будут раздаваться талоны? И в какое врем? – оживилась редакторша Болтышева.

– Я же сказала – кормить всех и круглосуточно, – мрачно ответила ей председатель райпо. – Даже вас.

– Благотворительность, это так хорошо для сирот и инвалидов! – обрадовалась дерганая редакторша. – Я обязательно укажу это в интервью с главой районной администрации, когда он вернется из Таиланда!

Местечковые чиновники любили Болтышеву – она заряжала их своим кликушествующим идиотизмом.

– В районе многие школы и детсады подключены к котельным с возможностью дровяного отопления, – неожиданно вспомнил замглавы администрации. Практически тут же все присутствующие заверили его, что в нынешних условиях детей в школу, а тем более в детсад, никто не отпустит. А люди знающие подсказали, что без электроэнергии и тепло с водой по трубам не пойдут. Обозначенная вероятность остаться без тепла, хлеба и воды настолько поразила Алексея Дмитриевича, что он наскоро свернул заседание.

– А тебя почему не допросили? – спросил Виктор Михайлович главврача Будякова, выходя вместе с ним из административного здания.

– Сам поражен, думал, что все шишки да залупы на меня посыплются. Но сказать ничего не могу – вероятно, вирус. Но что за вирус – это вне нашей компетенции. У нас даже кал с трудом анализируют, нефига мы не микробиологи. Мы к трупам подходить боимся, – признался Будяков. И усмехнулся:

– Сказано же – ждать указаний сверху.

– Сдается мне, указания с самого верху мы уже получили. Указания свыше, – ответил ему Виктор Михайлович.

Глава 7

Лики Скорби

Екатеринбург

Октябрь, 2020г

Мертвым деньги не нужны. Да и живым нынче тоже. Сергей закидывал в огромный пакет системы «гордость челнока» разноцветные жестянки и упаковки табака – зачистке подвергалась табачная лавка, обнаруженная в торговом центре на улице Амундсена. Александр же поигрывал брелком – ключом от RAV-4, обнаруженным в барсетке последнего посетителя этой лавки.

– Не устал еще? – Александру не терпелось выявить на стоянке автомобиль и проверить его на наличие исправности – вполне могло случиться, что или аккумулятор сел, или в салоне остались трупы. Он уже отказался от нескольких паркетников: или цвет не понравился, или… В одном, например, обнаружилось тельце какой-то микрособачки невнятной породы.

– Да вроде набросал столько, сколько смогу унести, – ответил Сергей. – Вот уверен – сигаретами да обычным табаком-то мы на свой век обеспечены, а качественный трубочный табачок скоро станет великой редкостью. Условия хранения, понимаешь, стеллажи в мертвом городе – это тебе не хьюмидор…

– Кури сигареты и успокойся, минздрав больше никого не предупреждает, – грустно заметил Александр. – Некого больше запугивать. План по борьбе с курением выполнен и перевыполнен. Сигарет не одна фура перед Артями стоит.

– Трубка – это все-таки мыслительный процесс, знаешь ли. Надежда и опора. Особенно во время тягостных раздумий о судьбах моей родины. А кроме трубок да табачку прибрал я и ершики для чистки трубок, и прочую околотабачную индустрию, – отмахнулся Сергей. – Ты взял бы вот сигарилки какие-нибудь, что ли, чего добру пропадать.

– Ты бы лучше шубку жене выбрал, – парировал Александр. – Вернемся, а она тебя спросит: с чем, добрый молодец пришел и откель будешь?

– Ну не могу я в этом барахле рыться, мне кажется, что все вокруг мертвым запахом пропиталось. Обутки на зиму себе выбрал знатные, все-таки как бы в коробке уложены-завернуты и какой-то поглотитель химический в них засунут, убедил себя, что не воняют, но вот для жены никакого запаха не хочу. Мертвый дух. Мнителен я стал. Для жены только упаковку трусьев взял, потому как герметично утрамбованы и якобы из Парижу. Китайцы, видимо, и в Париже водились, трусы там парижские производили.

– А как ты считаешь, китайцы остались?

– Да кто ж их знает. Я вчера с Олегом, начальником сейсмической станции (*9) разговаривал. Они, кстати, до сих пор в США информацию отправляют, хотя оттуда ни ответа – ни привета. Так, говорит, в Китае, Корее и Вьетнаме 17 серьезных подвижек зафиксировано, скорее всего – ядрена-матрена. И это все, что я знаю о Китае.

– А про Европу-Москву и Штаты он что говорит?

– В Москве три хлопка, в Киеве пять, в Европе два и в Штатах девять. Ну, и арабы-Израиль порезвились. Не особо серьезно, короче. И больше никакой информации.

Сергей взвалил на плечо «гордость челнока» объемом в добрый кубометр и подтолкнул к Александру кучку зажигалок Zippo:

– Пригодятся, надеюсь, а кремни и бензинчик к ним сам прихвати, у меня руки заняты. Да, и возьми-ка вот нюхательного табачку – запашок из ноздрей изрядно выбивать должно. Не фиг трупным духом дышать. Я не пробовал пока, но эффект будет, надеюсь. Нам с тобой сейчас только и остается надеяться. Надо, наверное, в парфюм, в Л, Этуаль заглянуть, чтоб от одежонки запашок отбить. Кстати, вот и для дам презент организуем, чтоб в тупом мародерстве не обвиняли.

И нацепил «намордник». В торговом центре было тепло – по случаю начала отопительного сезона в Екатеринбурге батареи и прочие обогревательные приборы активно работали. Оттого пришлось бродить в респираторах – умерших уже тлен коснулся, и довольно емко.

На выходе из бутикового торжища ветерок шевелил полиэтиленовый мусор, но аромат города был жестокий: в центре Екатеринбурга явно что-то полыхало и оттуда шел густой смрад жженой синтетики. Александр начал давить кнопочки брелка и, наконец-то заметив откликнувшийся автомобиль, даже обрадовался:

– Смотри-ка, как мы с тобой удачно припарковались, всего в сотне метрах от этого новоприобретения.

– А ты его посмотри, сначала.

Отозвавшийся на брелок паркетник оказался самого актуального на нынешний день символично-черного цвета, глянцево-блестящ, а, главное, без «пассажиров». Александр проверил движок, приборы на панели константировали пригодность и приемлемость, да еще и полный бак горючки.

Решили перегрузить из «опелька», на котором приехали в Екатеринбург, всякий скарб. Но пришлось повозиться – зачистить подъезды к RAV-4 и выезды – стоянка слишком уж захламлена замершими авто, в иных из них навсегда замерли и тела владельцев. Автомассив расталкивали заслуженным «опельком» – его не жалели, ибо отслужил свое.

На новоприобретенном авто обнаружились зимние шины – бывший хозяин оказался предусмотрительным. Перекинули из багажника «опелька» три ящика вискаря и две упаковки текилы, и какие-то запакованные сырокопченья-соленья, обнаруженные в ранее досмотренном алкомаркете. Забросили шесть карабинов-ружей, пару пудов патронов и прочего охотничьего припаса, выявленных в лавке для охотников-рыболовов. А также прихваченные из Артей три десятилитровых канистры с горючкой. В салон затолкали челночный мешок с табаком и еще один такой же объем с наручными часами и разномастными батарейками. Александр попрощался с родным натруженным «опельком», хлопнув по капоту и загрузился в паркетник. Сергей плюхнулся в пассажирское кресло, снял респиратор, принюхался, морща нос, и вытащил из пакета бутылку водки:

– Выезжаем со стоянки и сразу пьем. Нервы не держат! Трясет всего.

Александр ткнул пальцем в панель, замерцал проигрыватель и какой-то бодрый русскоязычный рэпер сконфуженно сообщил: «Если в городе революция, стрельба, беспорядки, то хер я уйду с этой грядки…».

– «Кровосток», – определил Сергей. – Группа такая. Лет этак десять с лихером назад было модно среди рефлексирующей образованщины. Народ любил табуированные рефлексы и пограничные релаксы. Вот тогда я эту херню и запомнил.

«… любуюсь заревом горящего Кремля.

Вспомнил, как меня там принимали в пионеры.

Я еще пернул и взрослые заговорили про манеры…»

– Бля, флешку в «опельке» своем позабыл выдернуть. Схожу, заберу, коль уж вспомнил, – открыл дверку Александр.

Когда он вернулся, в салоне могуче пахло свежей водкой. Сергей держал в руке ополовиненную бутылку и откусывал кончик сигары, реквизированной в табачной лавке.

– Ты чего? Подождать ж хотели.

– Смотри, где стоим…

Перед машиной торчал зад ярко-красного «миникупера» с наклейкой на стекле «Осторожно, в машине ребенок». И ребенок был в машине, в детском кресльице на заднем сидении.

– Пока ты флешку выуживал, я вышел и глянул. Сидит ребенок… По щекам слезы. По мертвым щекам. Следы от слез. Засохли. И больше никого в машине. Годика еще явно нет. И больше не будет, – сказал Сергей и начал раскуривать сигару.

– Давай и я хлебану… Чего ж из горла-то? Я в кафетерии чашечков кофейных прихватил….

Из Екатеринбурга выезжали молча, лавируя между застывших битых и небитых авто. На площадке перед входом на Широкореченское кладбище лежала груда пластиковых венков. Рядом, на автобусной остановке, десяток трупов. Похоже, кто-то, пока еще живой, но уже окончательно с ума спятивший, хотел укрыть покойников венками. Не успел и не донес. Получилось так, как будто расстреляли похоронную процессию. Этакое «кровавое воскресенье». Но крови не было. Гробов тоже. И воскресения не было.

На выезде из Екатеринбурга вдоль Московского тракта на обочинах сплошь стояли фуры. Аккуратно и организованно – судя по всему, перед тем, как все началось, кто-то догадался перекрыть дальнобою въезд в город. Все остались там, где стояли.

Решили остановиться у Мемориала жертвам коммунистических репрессий, хотя даже там площадка была занята большегрузным транспортом. Устроились насчет «поужинать», как совестливо говорят приличные люди, у подножия Масок Эрнста Неизвестного. Лики Скорби установили здесь три года назад и, похоже, «накаркали» будущее.

Долго растирали руки влажными гигиеническим салфетками. Разлили водку по кофейным чашечкам, разорвали вакуумные пакеты с нарезками сыра-колбасы, вскрыли банку с маринованными огурчиками, распечатали пакеты с крекерами-галетами. Выпили не чокаясь, закусили.

– Где стол был яств, там гроб стоит…. – пробормотал, прожевывая, Сергей. – И наши яства стоят на надгробии и на гробе… Не было печали, да черти накачали. Или ветром надуло? Вот откуда это все прилетело? Кошмарно, но сейчас мы с тобой вдвоем справляем тризну по погибшему городу. Вдвоем – по всему мегаполису. А ехали мы с тобой посмотреть и убедиться… Когда ко мне из города приехала молодежь, тихая, даже седая, в шоке и ужасе, я им все равно не верил. Люди не верят в смерть доброго и родного человека, пока к гробу не подойдут, не попрощаются, горсть земли в могилу не бросят. Психика у людей плавная и растяжимая, как река. А сейчас огромный город и без упокоения. Город этот еще сопротивляется, в гости зазывает, лампочки включает, вентиляторами шуршит, даже двери передо мной открывает, кофе-агрегаты включает, а людей в нем нет. Умерли все. Я даже мысленно перечислить не могу имена тех, кого, похоже, больше и не увижу, кого, быть может, и не стало. Я не могу их покойниками обозначить. Хотя некоторых в свое время, для себя лично, из своей собственной жизни вычеркнул и давненько мертвецами считал при полном их благополучном телесном здравии. Бог судья!

– Когда все это началось, я думал, что сплю в сплошном липком и затяжном кошмарном тумане. Даже боялся, что зашизофренил понемногу и слегка, – подхватил Александр. – Хотелось проснуться, но лучше б спал и не просыпался. Сейчас если и засыпаю, то проваливаюсь, словно в черную яму, на десяток минут, а потом снова мысли крутятся. Если есть Бог – то как он все это допустил? И почему нас в живых оставил? Или просто решил очистить весь этот мир от паразитов, посчитав тупиковой веткой эволюции, но со свойственной Богам небрежностью забыл именно нас смахнуть поганой метлой? Вот даже не хочется дядюшку Бога в виде классической «жопы с метлой» представлять. Хотя по делам только этого он и заслуживает. А если не Бог, а человек? Какой-нибудь извращенец яйцеголовый, насквозь провоенный пакостник, который создал хрен знает какую поганую бациллу, да распустил ее по миру, чтоб всех и оптом, хором и разом раком поставить, оставив только тех, кто в бункер успел спрятаться. Потому что знал! Но мы-то нихера не знали, вот я лично – точно нихера не знал, потому что всегда любил жизнь и радовался ей. Не знал, а жив остался, без гребанного бункера и сраного МЧС. Короче, давай! За тех, кто уже не с нами! Пусть придет покой их праху!

Александр разлил водку, разлил до краев, до самого верху чашек. Даже с грудкой. Стряхнули немного водки на памятник. Выпили.

– Знаешь, чего сейчас не хватает для покоя… А для покоя не хватает большого, огромного и всеобщего белого савана. Пусть приходит зима и все укроет снегом. Пусть для них Покой наступит! – сказал Сергей, смахивая пальцами капли руссконародного напитка с усов.

Разлили по чашкам водку, поставили чашки у подножия Ликов Скорби и накрыли их печенюхами-крекерами. А потом двинулись в Арти, домой, к живым.

*9 – сейсмическая станция. Имеется ввиду обсерватория «Арти», где работают четыре геофизические станции – магнитная (с 1836 года), сейсмическая (с 1970 года) и ионосферная (с 1944 года), станция GPS (с 1999 года). Она имеет три технических здания, семь магнитных павильонов. Магнитная обсерватория в поселке Арти стала преемницей обсерватории «Высокая Дубрава». Перенос местоположения обсерваторий сопровождался специальными наблюдениями и исследованиями вариаций геомагнитного поля, которые позволили корректно осуществить преемственность исследований. Таких исследований по переносу наблюдений магнитного поля мировая практика обсерваторских работ не имеет. Сейсмическая станция имела в работе до 2003 года аналоговое российское оборудование, с 1988 года по международному соглашению здесь работает американская станция IRIS/IDA. Станция входит в состав международной системы сейсмического мониторинга по контролю за испытаниями ядерного оружия. В настоящее время проводится работа по организации сейсмических наблюдений с помощью аппаратуры, разработанной в Институте геофизики с использованием имеющихся сейсмометров. Обсерватория «Арти» занимает около 100 гектаров площади, имеет автономное снабжение водой и теплом, свои гараж, склады, гостиницу, жилые дома.