Андрей был талантлив. Он сразу понял, что ребята, которых он набрал, были тоже талантливы, но не все.
На «имена» в этот театр ходить не будут, а это как раз то, что он и хотел. Стало быть, театр должен быть режиссерским. А это как раз то, что и хотел. Труднее всего было убрать актерское самолюбие. Каждый хотел стать Ермоловой или Юрским! А режиссер не дает высовываться! Играет на себя!
В конце концов, Андрей сказал:
– Или вы играете в моем – он подчеркнул слово, «в моем» – театре, или каждый из вас пойдет своей дорогой, а я наберу новых!
Все остались. Потом пришли еще и новые. Спектакли были потрясающими. Актеры играли с горящими глазами. Молодежь ломилась в театр, билеты распродавались на месяц вперед. Актеры областного театра, до сих пор единственного в городе, тоже иной раз приходили на спектакли и с негодованием, уходили во время антракта.
– Не театр, а порнография!
Мэр сдержал слово, после третьего спектакля уходя, сказал Андрею вместо отзыва:
– Пойдем в буфет выпьем!
– У нас нет буфета, – горестно ответил Андрей.
– Ну, веди в кабинет!
Через три года театр стали приглашать на всяческие фестивали, через пять – уже можно было выбирать – на какие приглашения, на гастроли ехать, еще через пару лет о них уже писали театральные журналы и федеральные издания.
Маленький областной театр заметили. Также заметили его режиссера. И эта слава стала палкой о двух концах. Андрей получил приглашение в Москву, в один из знаменитых Московских театров. Пока очередным режиссером. Вся труппа театра естественно, оставалась в родном городе. Театр был режиссерским и без своего знаменитого режиссера оставался просто театром, одним из многих.
… Андрюш! – вскипел Виктор,– Ты же прекрасно понимаешь, что это – трагедия! Мы приехали сюда «под тебя»! Это не наш город! Здесь нет ни одного человека из этой провинции. Мы все рванули сюда за тобой! И, слава богу, это случилось! Случился такой театр, о каком мы мечтали! Десять лет, я ни о чем другом не думал, – ни о том, как будем жить дальше, ни о том, где будем жить, кроме этой «сыроежки», ни о деньгах даже! И, наверное, я так думаю, до конца дней своих ни о чем бы не думал кроме общего нашего дела!