VI
– Воистину, вся Греция провожает нас! – Кричал Леонид, выбрасывая руки вверх так, будто бы он хотел обнять весь мир. – Смотрите, други, здесь Афины и Дельфы, Микены и Коринф, и даже посол Спарты здесь!
– Лучше бы вместо посла прислали воинов! – проворчал Кеос. Он был настроен скептически по отношению к этому мероприятию.
– Да ну, Кеос, ты что так мрачен!?
– А его Агриппина не пришла провожать, – злорадно усмехнулся Леонид.
– Зато меня пришла провожать Феодосия, – вяло парировал Кеос.
– Э-э-э, Кеос, да у Феодосии же нет таких пышных грудей, как у Агриппины, – Леонид явно не собирался сдаваться.
– Зато она гораздо искусней в любви, – не меняя подчеркнуто вялого отношения к разговору и действительности, ответил Кеос.
– О-о-о!!! – ответом ему был целый хор мужских голосов: Каликс, Андреас, Амариллис, Диметриос – да почти вся улица заметно оживилась. Слышались даже аплодисменты.
Кеос улыбнулся себе в бороду. Это был примерно тот эффект, на который он рассчитывал: побороть Леонида в словесной перепалке было трудно, да чего там, – невозможно, но можно было лишить его славы. Как только внимание публики перешло к Кеосу, Леонид понял, что проиграл. Чтобы скрыть проигрыш, он начал о чём-то оживлённо беседовать с Каликсом, показывая, что, якобы, утратил всякий интерес к этой теме. А потом вдруг тронул поводья и ускакал вперёд – балагурить с девушками, которых сегодня было исключительно много. Они были решительно повсюду – на улице, в воротах своих домов, на пороге, на балконах, в окнах!.. Уходящее войско провожали цветами, воскуряли благовония, чтобы отогнать злых духов, дарили подарки – ленты, платки, обережные бубенчики и прочую памятную и приятную мелочь, ну и конечно, обильно осыпали воздушными поцелуями. Не грех было и поцеловать по-настоящему, чем особенно беззастенчиво пользовались молодые воины.
Кеос с завистью отметил, как ловко маленький Леонид умудряется целовать девушек, не слезая с лошади. А чтобы дотянуться до тех/, кто стоял на верхних этажах, Леонид вставал ногами на седло, не желая пропустить ни один поцелуй. «Прямо циркач» – с завистью подумал Кеос. У них с Леонидом насчет девушек был давний спор. Леонид считал себя неотразимым любовником, а Кеос… тоже считал, но виду не подавал. Леонид идейного соперника чувствовал и поэтому, постоянно подкалывал своего друга. Кеос не возражал, но и спуску не давал. Так они и шли по жизни – соседи, друзья и соперники.
Македонское войско выходило из города под предводительством великолепного македонского царя – Александра, сына Филиппа. Царь величаво восседал на превосходном вороном жеребце, весь в золоте и бронзе, сияя на солнце, словно молодой бог. И жители Пеллы, завидев его, падали на колени, не в силах оторвать взор от его великолепия и красоты, шептали: «Аполлон! Воистину, сам Аполлон», и тянули к нему руки. Царь приветливо махал им, стараясь каждому заглянуть в глаза, будто бы хотел запечатлеть в своём сердце родные взгляды. Некоторым, особо знатным вельможам он лично пожимал руки в знак своего расположения. Впрочем, пожимал руки и простым гражданам, которые так или иначе были ему знакомы – кузнецам, конюхам, оружейникам… Те же, кому выпадала такая часть, – удостоиться рукопожатия самого царя, – сияли счастьем. Многие потом снимали туники, до которых дотронулся Александр, и хранили их, как талисман, как семейную реликвию, передавая из поколения в поколения со словами: «Храните дети, эту тунику, на ней счастливая рука самого Александра Великого».
Последними войско провожали жрецы. Они стояли за городскими воротами и по обычаю держали в руках пальмовые ветви, чаши с маслом и вином. Александр проехал, остановился перед ними лишь на мгновение, и, получив благословение маслом, тронул коня. На лице главного жреца отобразился ужас. Не сойдя с коня и не преклонив колено, царь нарушил обычай! Однако никто из них не посмел вслух осудить, а уж, тем более, остановить быстрого, повадками напоминавшего сокола, юного царя. Слишком уж сияла на нём броня, слишком неестественно и даже пугающе-грозно сиял его конь. Слишком величественно шелестели за ним вслед слова, устилая дорогу божеству: «Аполлон! Аполлон!».
Когда город был уже позади, и войско вышло на холм, с которого открывался прекрасный вид на город, да и на всю долину, Александр вдруг остановился. Он дождался, когда войско немного подтянется, словно змей обовьётся вокруг холма, так, что холм окажется в центре. Находящегося на вершине Александра теперь было хорошо видно всем воинам, и царь дал сигнал остановить войско.
– Готовы ли глашатаи передавать мои слова?
Глашатаи мгновенно образовали живую цепь, вытянувшись через пятьдесят шагов, и замерли в ожидании слова.
Видя, что люди притихли, Александр произнёс:
– Я знаю, многие из вас заметили, что я не стал преклонять колена перед жрецами, нарушив тем самым обычаи. Но я хочу доказать вам, что ваш царь чтит самую суть обычая, его идею. Потому что есть жрец, который званием превыше всех, – с этими словами Александр спешился, развернулся к городу и встал на колени, – моя великая Родина, перед тобой преклоняю я колени свои!
Потрясённое войско, как один человек рухнуло на колени, лишь глас глашатаев речитативом передавался по цепи.
– Запомните этот миг! – вещал Александр, – Запомните, кому Вы служите! Ни себе, ни своей семье, жаждущей новых земель. Ни своим старшинам, которые ведут вас в бой, ибо они жадны до славы. Ни мне, вашему царю, ни богам (да святится их имя). Вы служите вашей великой Родине, имя которой Гре-ци-я! Так пронесите же это имя сквозь все трудности, что встретятся нам на пути! Сохраните же память об этой минуте в вашем сердце!
И в звенящей тишине, не дожидаясь реакции ошарашенных воинов, царь вскочил в седло и пустил коня в галоп, не оглядываясь.
Войско взревело, как львиная стая, тысячи голосов громыхнули «Ура», многоголовая чудовищная змея всколыхнулась и медленно, неумолимо поползла, извиваясь между холмов. И вот, словно сошедшая откуда-то сверху, прямо с синего неба, полилась, усиленная дробью звенящих мечей и копий, старая добрая воинская песня:
Смотрите люди, в поле, у реки
Шагают строем бравые полки.
Не соколы ли то сошли с небес?
Мы воины Греции, а с нами – Зевс!
Невзгодам и напастям вопреки
Фалангой ходят бравые полки.
Завидит нас – и враг бежит в смятеньи!
Мы никогда не знаем пораженья!
Невзгодам и напастям вопреки
Шагают строем бравые полки.
И слышим мы сердец горячих стук!
Тот воином не был, кто не ведал мук!
Невзгодам и напастям вопреки
Шагают строем бравые полки.
За Родину не бойся смерть принять!
А с песней – нам не страшно умирать!
Но даже смерти лютой вопреки
Сражаются бессмертные полки!
Ждёт воина на Родине далекой
Любимый взгляд подруги синеокой!
И хоть дороги будут далеки —
Домой вернутся бравые полки!
Быстрее, кони! Воина дома ждут!
Войне конец! Окончен ратный труд!
VII
По всем признакам видно, что события вступили в финальную, драматическую фазу. Необъяснимые физические явления: гаснущие звезды, странные свечения пространства, необычайно мощные всплески энергии на Окраине. Многочисленные черные дыры, которые появляются буквально из «ниоткуда» вопреки всем законам физики. Слухи о грядущем конце света, бунт в системе Зерлиана-135. И так далее и тому подобное… К сожалению, подобным новостям мы с вами уже давно перестали удивляться. Происшествия кажутся хаотичными, однако от внимательного взгляда не укроется, что это всё звенья одной цепи.
Из выпуска новостей «Вестника Республики.
– Ты видел их руки? – спросил Филби, внимательно разглядывая руку крэглинга на голограмме, – Что говорят наши умники? Мы сумеем их скопировать?
– Анализ ДНК закончен, – отозвался Дроздов, – подходящие биопротезы будут готовы через двадцать минут. Сейчас виртуаторы моделируют рисунок движения: крэглы36 своеобразно размахивают своими паклями во время ходьбы.
– Что по остальному снаряжению?
– Разведботы готовы, здесь есть представители местной фауны…
– А-а-а, таракашечки…
– Да, куда же без них, эти твари умудряются выживать даже в открытом космосе и у крэглингов на станциях их тоже полно. Так вот: мы скоро закончим маскировку.
– Отлично! Главное, чтобы нас не обнаружили снаружи. Какова активность?
– Пролетают ремонтные боты, но редко. Где-то слева от нас ворота – там жизнь так и кишит, но мы в тени.
– Надо бы какую-то крышку придумать, чтобы снаружи нас не отличить было от корпуса корабля. Но щитами пользоваться нельзя… Есть идеи?
– Моя идея – это быть ближе к природе, командир! Я предлагаю банально натянуть маскировочную сетку.
– Где ж ты её здесь возьмёшь? А наши синтезаторы материи маленькие, да и сейчас у них полно работы…
– Уже всё сделано, командир! У нас есть стандартный атмосферный парашют. Я велел ботам его немного подкрасить в цвет обшивки и…вуаля! Вон – уже натягивают.
Иллюминатор вдруг поблёк, – снаружи заколыхались куски материи, которую боты на манер туристической палатки растягивали вокруг корабля.
– Ай да Алекс, ай да сукин сын!
– Служу Отечеству! Мне всегда намекали на родство с великими художниками и поэтами, но по натуре я скромен!..
– Ладно, скромник, потом, не забудь выслать ботов, – посмотреть, как мы смотримся сверху.
Вскоре высланный бот показал великолепную картину: технологическую выпуклость на фоне обшивки Цитадели: возможно, карман или какой-нибудь отсек, в общем, – абсолютно органичная вещь, не привлекающая никакого внимания.
Спустя полчаса разведчики уже разглядывали свои крэглингские руки. Особенно заинтриговывал пучок длинных манипуляторов.
«И как они ими только управляются, голова не успевает за ними уследить», – недоумевал Филби. Однако встроенный мозговой чип делал своё дело, а программа биологической адаптации двигательных навыков – своё. Набирая на панели виртуатора секретный код, Филби заметил как легко и изящно манипуляторы крэглов управляются с оборудованием.
– А, черт возьми, полезная штучка, – не сдержал он восхищения и краем глаза увидел Алексея, который с не меньшим благоговением и удивлением смотрел, как его десять пальцев – манипуляторов бегают по застёжкам походного комбинезона.
Через пять минут, когда, держась двумя руками за поручень, а второй, крэглингской дополнительной парой рук устраивая на плечах рюкзак с оборудованием, Филби был атакован уже другой мыслью, полностью противоположной первой: «И как люди обходятся всего только одной парой рук, это же так медленно и неудобно?!» А главное, что новая пара рук уже совершенно не мешала думать!
В нос ударил запах гари – боты вырезали лаз в обшивке вражеской Цитадели. «Запах! Черт! Лишь бы никто не унюхал!», – подумал Филби и нырнул в обугленную, пышущую жаром остывающего металла, дыру.
* * *
– Лишь бы не унюхали! – думал Кророгл Его небольшая зеленоватая шлюпка с яркой надписью «Техническая служба» плавно скользила над Цитаделью.
– Капитан Горум, смените курс, мы уже проходили над этим местом. Наши манёвры слишком подозрительны.
Молоденький капитан послушался и, сбросив скорость, положил лодку на перпендикулярный курс. На горизонте сверкнула звездочка – второй корабль из группы поиска прочёсывал свой сектор.
– Второй, как слышите меня, Второй! Смените курс, мы Вас видим! Всей группе поиска: рассредоточиться!
– Есть, Первый! – звездочка исчезла из вида, а Кророгл и Горум продолжали наблюдение. Пока что три часа тщательных поисков ничего не принесли. Пришельцев и след простыл. Конечно, их пробовали повести сразу, от ворот – был четко виден след колес и царапины от швартовых. Потом след резко обрывался, метров через сто. Видимо хитрецы заметили, что оставляют следы, и дальше шли уже с помощью слабого магнитного троса. Впрочем, магнитный трос тоже оставлял следы, намагничивая металл. Видимо, вражеские разведчики поняли и это, потому что уже через пятьдесят метров металл вновь показывал нулевую намагниченность. Однако прямо по курсу движения диверсантов возвышалось прекрасное укрытие – огромная турельная башня, которая отбрасывала гигантскую тень. Скорее всего, пришельцы укрылись там. Всю эту тень, имевшую в диаметре никак не менее трёхсот метров, изъеденную сотней технологических отверстий, заваленную баррикадами пустых контейнеров, изрезанную огнеотводными каналами предстояло прочесать. На поиски контрразведка потратила три часа. После чего Кророгл принял решение вернуться к месту, где потерялся след и ещё раз внимательно осмотреться. На горизонте, прямо за первой турелью, возвышалась вторая турель. Разведгруппа могла специально запутать след и для подстраховки уйти в дальнюю турель. Район поисков значительно расширялся.
– Лишь бы не засекли, господин полковник! – озвучил мысли Кророгла капитан Горум. Поисковая шлюпка медленно приближалась ко второй турели. – Если поймут, что их ищут, тогда, скорее всего, подорвутся.
– Либо врубят световое ускорение и попытаются сбежать, – отозвался Кророгл. – Но при проходе через силовые щиты всё равно подорвутся. – «И всей задуманной игре конец!» – уже про себя закончил мысль полковник. Вслух этого произносить не хотелось. «Только бы не засекли!»
* * *
«Лишь бы не засекли!» – крутилось в голове. Филби раз за разом просматривал карты, что судьба сдала им сегодня на руки. Маскировка вроде бы, что надо. Коды и пароли у них в кармане. Пока что – никаких проблем, но кто знает, чего они упустили, чего не учли. Они же не знают обычаев крэглов, не осведомлены о тонкостях системы безопасности. И хотя, виртуаторы порядочно распотрошили все системы врага, всегда оставался пресловутый человеческий фактор, который сложно предугадать. Поначалу, два разведчика спокойно шли рядом, приспосабливаясь к тяжеловатой походке крэглингов. На спине они несли ящики с яркой надписью «Техническая служба». Никто не обращал внимания на двух технических рабочих и не пытался остановить. Сложности начались при приближении к центру Цитадели, когда сужающиеся коридоры начали перекрываться блокпостами. Дважды их останавливали и спрашивали пароль и дважды хитроумные виртуаторы уже знали ответ. Одного из виртуаторов тащил на себе Алексей. Он занимал добрую половину рюкзака, съедая место для полезного груза. Поэтому оставшийся груз пришлось распределить по собственным карманам, а так же носкам, ботинкам, а то и просто приклеить на тело. Таким образом, Алексей оказался набит сонмами прослушивающих и подсматривающих жучков, разведывательных ботов, ботов-подрывников начинённых взрывчаткой. Вся эта братия ползала и копошилась по телу, отчего очень хотелось чесаться. Алексей с трудом сдерживал себя, чтобы, почёсываясь, не раздавить какое-нибудь важное миниатюрное устройство. Но главный и священный груз был у Филби. Всё пространство его рюкзака занимала её величество Бомба. Стандартная портативная бомба на антиматерии. Активировать такую бомбу можно было по ноль-связи.
План командования был прост по сути, но непрост в исполнении. Требовалось заложить бомбу рядом с главным реактором Цитадели. Не обязательно вплотную к реактору (подобраться туда было практически невозможно), но достаточно близко. Не обязательно взрывать реактор. Достаточно за счет взрыва поднять температуру снаружи реактора, нарушить коммуникации, перекрыть доступ персонала, отрезать станцию от реактора, перекрыть возможность получать электричество. Высокая температура расплавит стенки реактора, и начнётся неуправляемая аннигиляция. Аннигилирует сразу весь дневной запас горючего. Если повезёт, то и недельный, в зависимости от того, сколько горючего крэглинги хранят в непосредственной близости от электростанции. Но в любом случае, реактор будет уничтожен. И даже, если сработает какая-нибудь хитрая защитная система, например, ноль-транспортёр37, то всё равно реактор, а с ним и электростанция, будут надолго выведены из строя. А это значит, что как минимум отключится защита периметра Цитадели. По крайней мере, основные узлы. Что, в свою очередь, означает, что вся звездная система крэглингов – Тайкогр на какое-то время окажется беззащитной перед лицом республиканского флота. Цель очень заманчивая, она позволяла выиграть войну одним мощным ударом, избежать затяжной осады. Но исполнение этой задачи требовало высочайшего профессионализма и опыта. Команда Филби подходила для этого дела как нельзя лучше.
Периодически, проходя мимо какого-либо электроузла или терминала, разведчики останавливались, сбрасывали ящики, отдыхали. Алексей разминал ноги, отряхивал испачкавшуюся одежду. В этот момент какой-нибудь нужный жучок или микробот спрыгивал с тела Алексея, и отправлялся на задание. Так, пройдя около полукилометра к ядру Цитадели, Алексей разбросал никак не меньше сотни ботов – прослушку, передатчики, мины. Не прошло и получаса, а боты уже организовали локальную сеть на сверхмалых энергиях и вовсю передавали информацию в центр – на «Колибри».
Наконец, Алексей и Тодд остановились. Дорогу преграждали вывеска «Центральный отсек» и высокий охранник с внушительным аннигилятором38 наперевес. Филби остановил Алексея, снял с плеча ящик, достал странного вида прибор и стал им водить по стенам.
– Понаблюдаем, – прокомментировал он свои действия. Алексей понял игру командира, снял со своего плеча контейнер, достал терминал и стал делать вид, что записывает туда какие-то данные измерений. Охранник уныло наблюдал за действиями двух технических рабочих. Видно было, что инженерная команда не представляет для него никакого интереса и думает он о бабах, выпивке, в крайнем случае, о футболе.
– А мы верно действуем, – прокомментировал Алексей.
– Сплюнь, – посоветовал Филби.
Но Алексей плевать не стал.
– У крэглингов не принято плеваться. Они вообще не знают что это такое, – прокомментировал он, невинно улыбаясь.
– Смотри ж ты, какой умный! – Филби уже и сам знал, что крэглинги не плюются, но шутку поддержал.
– Вам нужно перекусить! У крэглингов время обеда, – раздался в голове голос виртуатора, – У вас в рюкзаках сухпаек, съешьте его! Садитесь прямо на пол, – настаивал голос. Одновременно, разведчики увидели картинку, виртуатор показывал: крэглинги садились прямо на пол, доставали сухпайки и, не торопясь, обедали.
– Ах, да, время обеда для них священно, – прокомментировал Алексей, устраиваясь на полу.
Охранник тоже потянулся за сухпайком, достал какую-то печенку и принялся методично жевать. Неожиданно постовой вытянулся, хотя и не переставал жевать. Из глубины центрального блока раздавались глухие шаги.
– Караул меняют, – догадались разведчики. Тем временем, разводящий сменил постового. Новый постовой вытянулся и застыл. А караул, включая сменного постового, отойдя буквально метров на десять, расположился на полу шлюза и так же степенно принялся за еду.
– А этого, видимо, уже покормили, – прокомментировал Алексей, кивая на сменного постового.
– Фантастический народ, – подумал Филби так, чтобы его мысли были переданы Алексею.
– Крэглинги много значения придают естественным вещам – еде, игре, отдыху, любви. Эти действия у них мифологизированы, – подхватил тему виртуатор.
Пилоты переглянулись. В их взглядах читалось: «Блин, а почему же люди не мифологизировали такие хорошие штуки?!»
– Ну, ничего, завидует тот, кто завидует последним, – Алексей недобро усмехнулся. Скоро здесь будет республиканский флот, и нашим «членокрабистым» братьям не позавидуешь.
Филби внимательно посмотрел на Алексея, но ничего не сказал.
Обед закончился. Разводящий с постовыми удалился, глухо отстукивая по коридору.
– Оставляй наблюдателя, и пойдём, – приказал Филби.
Алексей встал, не торопясь, достал из контейнера круглый датчик и прикрепил его на стену.
Филби позеленел от ужаса. А его напарник, как ни в чем не бывало, двинулся к постовому.
– Здравия желаю, солдат!
– Стой! Назови свой код!
– Десять тысяч сто шестьдесят шесть, техслужба! У нас особое задание: здесь повело стены. Внутренняя деформация корпуса станции. Сеть датчиков будет отслеживать положение стен относительно друг друга и корректировать их наклон.
Постовой некоторое время «повисел», сравнивая полученный код с базой. Потом успокоился: код подтвердили.
– У вас что, нет ботов для этой работы?
– Слушай братишка, я не знаю, мне поставлена задача, моё дело маленькое. Почему ботов нет, ты лучше спрашивай у начальства. Щас там такой переполох, все бегают туда-сюда, видимо. Время дорого, вот нас и прислали. На-ка вот, лучше, – угощайся, время священного обеда еще только кончилось, а я пошёл дальше датчики ставить. Алексей протянул постовому пучок грана39.
Постовой огляделся по сторонам. Видно было, что ему очень хочется грана, но что он побаивается наказания. Он недоверчиво покосился на Филби. Филби понял момент и засвистел какую-то легкую мелодию, отвернулся, подошёл к датчику, поправил его на стене, полюбовался.
Угостившись граном, постовой совсем растаял, и приветливо поглядывал на Алексея. Алексей же, с видом бывалого, прожженного и знающего жизнь крэглинга, вразвалочку, размахивая всеми четырьмя конечностями, двинулся к противоположной стене, приладил к ней новый датчик, повозился с ним, закинул на плечи контейнер и подмигнул Филби.
– Ты бы ещё Великому Отцу40 жучек в кабинет подставил, – прокомментировал Филби по внутренней связи.
– А что, где тут его кабинет!? – Алексей явно был в ударе.
«Только бы никто не озаботился этим нашим бессовестно укреплённым жучком», – про себя подумал командир разведгруппы, – «Только бы не засекли, только бы…»
* * *
« Только бы они нас не засекли!» – подумал про себя Кророгл, а вслух сказал:
– Передать всем подразделениям мой приказ: «При обнаружении разведгруппы, соблюдать секретность, себя не обнаруживать, из зоны контакта немедленно выйти!»
Более суток с момента обнаружения вражеского бота, он не спал. Не спала и вся контрразведка Цитадели. Хотя, сутки – малый срок для генетически модифицированных тел крэглингов. Что сутки! Он мог не спать десять суток без особого вреда для здоровья! А сейчас как раз такой случай, что надо потерпеть!
Проболтавшись безрезультатно более трёх часов в поисковой шлюпке, Кророгл снова прибыл в штаб. Его аналитической голове не хватало полноты картины. Для того чтобы она сложилась, нужно было увидеть ход операции «сверху».
А операция действительно стоила того, чтобы на неё посмотреть: прочёсывалась космическая станция, представляющая собой куб размером пять на пять на пять километров и экипажем более десяти миллионов человек.
Можно легко разместить десять миллионов человек на поверхности любой планеты. Для этого нужно построить небольшой город. По нынешним меркам и миллиардный город – не такая уж редкость. Но это – на поверхности планеты, где есть свет, воздух, вода, продукты питания, пространство для жизни, наконец. Где не нужно герметизировать здания, сдерживая смертельный космический вакуум. Где можно применять любые материалы, включая, например, изделия из примитивной керамики – кирпичи. Где достаточно легкого навеса, чтобы укрыться от дождя. Где человек, как и животное, находится в своей естественной среде обитания. Где планета сама заботится о своих детях, снабжая их всем необходимым. В крайнем случае, если это враждебная ядовитая планета, можно воспользоваться скафандром, а со временем генные модификаторы сделают своё дело, приспосабливая человеческое тело к любой самой недружелюбной среде обитания.
Иное дело в космосе, где каждую пядь безвоздушного пространства надо отвоёвывать с боем, поначалу отрезая от бездны безжизненные куски. Отгораживать их, наполнять воздухом, оживлять. Потом охранять, обслуживать, ремонтировать… Поначалу такие космические станции строили из железа, потом из нановолокна. Но размер станций рос и в какой-то момент волокно, а, равно как и всякая другая материя исчерпала свои возможности. Слишком хрупкими получаются гигантские конструкции, состоящие из многих тысяч маленьких ячеек, слишком дорого собирать и удерживать их вместе, ещё сложнее – оборонять. Трудно передвигать с места на место, одним словом – большие модульные конструкции из любых, даже самых совершенных материалов, не слишком практичны. И люди приспособили себе на службу чистую энергию, прекрасную альтернативу материи. Гигантские силовые поля заменили собой стены и корпуса кораблей, каркасы, обшивку станций и другие строительные конструкции. Для непосвященного они выглядят как обычные стены: сплошные, гладкие, непрозрачные, прочные на ощупь. Однако внутри этих стен ничего нет. Только чистая энергия, которую производят силовые генераторы. Стены эти ничего не весят, могут подниматься и опускаться в мгновение ока. Менять форму и цвет. Светиться или становиться прозрачными. Расширяться и сужаться, менять плотность, становясь как вода, чтобы пропустить свой корабль внутрь. А могут наоборот, стать прочными как наноуглеродное волокно так, что их нельзя будет ни проткнуть, ни пробить. Не существует ни одного материального инструмента, способного продырявить эти стены. Хотя, конечно, всегда, во все времена существовала гонка между средствами защиты и средствами поражения. Так вот, для того чтобы проделать в силовой стене дырку, нужны были специальные энергетические буры41. А во время войны применялись электромагнитные торпеды.
Железо и наноматериалы использовались теперь в минимальных количествах, только для каких-нибудь устройств и приборов. Использовали материю и для узловых соединений. Конструкция кораблей и станций напоминала теперь старинные корабли в узлах и рёбрах которых – традиционные материалы, а корпус полностью составлен из энергетических полей. Спроектированный таким образом корабль обретал массу достоинств: огромные, фактически безграничные размеры, гибкую форму, возможность внутренней модификации и трансформации, возможность менять толщину брони в зависимости от направления главного удара. Недостаток же был всего один – нельзя было ни на миг лишиться энергии. Потерял собственную электростанцию или аккумуляторы – и мгновенно лишился тонюсенькой скорлупы, отделяющей тебя от холода, тьмы и губительного космического вакуума.
Цитадель крэглингов была построена по последнему слову техники, а, следовательно, обладала энергетическими полями. Станция напоминала гигантский муравейник с тысячью ходов, транспортных туннелей, складов, жилых помещений, рекреационных зон, военных сооружений. Десять миллионов крэглингов здесь рождались, жили, трудились и умирали. Это был и дом, и работа и место отдыха. Огромные формсинтезаторы42 производили здесь все необходимые инструменты и оборудование. Гигантские синтезаторы пищи43 кормили население Цитадели. Хватало запасов и на снабжение армии, приписанной к Цитадели, а это не много не мало – весь периметру оборонительного контура Крэглингов. Большие бассейны-озёра, утопающие в растительности всех возможных видов, создавали для крэглингов покой, уют и дарили возможность отдыха. В случае отключения синтезаторов пищи, Цитадель не смогла бы прокормить армию, но население Цитадели было способно продержаться самостоятельно сколь угодно долгий срок, ведь биосфера здесь замкнута. Ничто не пропадает. Ничто не исчезает. Всё служит друг другу в гармонии и равновесии.
И вот, эти пять кубических километров, – гигантский слоеный пирог, разделённый на ярусы по пятьдесят метров в высоту, всего сто ярусов – предстояло прочесать сантиметр за сантиметром. Если бы можно было этот «пирожок» раскатать на плоскости, получилось бы две тысячи пятьсот квадратных километров территории, плотно застроенной зданиями, засаженной растениями и переплетенной инженерными коммуникациями, – огромный город! А поскольку, некоторые разведботы вполне могли оказаться размером немногим больше молекулы, то слово «прочесать» очень неточно отражает масштаб задачи. Станцию необходимо было буквально «вывернуть наизнанку», молекулу за молекулой! Правда, задачу контрразведки облегчала армия следящих датчиков, ботов-охотников, нацеленных на поиск и уничтожение непрошенных гостей. Тем не менее, работа предстояла воистину титаническая.
Однако полковник Кророгл не удивлялся и не хватался за голову: именно к таким задачам приучила его жизнь. Именно такие ситуации они не раз отрабатывали на учениях и к отражению именно таких атак готовились. Противник не привнёс дополнительной сложности в ожидаемые условия задачи, и это было уже хорошо: у крэглингов появлялся шанс. На войне противник редко делает что-то такое, за что можно сказать «спасибо». Но сейчас стоило бы! Стало быть, есть вероятность, что диверсантов они найдут.
А вот когда дойдёт до задержания, надо быть поосторожнее: живыми враги могут и не сдаться, да и добытую информацию успеют переправить. Поэтому Кророгл предложил, а штаб поддержал большую игру: крэглинги постараются не обнаруживать себя и подсунуть противнику большую дезинформацию. А для этого необходимо, чтобы вражеские разведчики не учуяли слежку. Но это потом. А сейчас стояла главная задача – их найти.
– Цитадель! – обратился Кророгл к мозгу станции.
– Да, сэр!
– Выведи-ка мне карту инцидентов за последние два дня. Особенно покажи происшествия по внешним объектам, например, не случалось ли чего с турелями.
Чутье не подвело полковника. Свои следы разведчики путали мастерски, но они не учли одного: систему анализа по инцидентам. Это была гордость Кророгла Третьего. Суть системы состояла в том, что в информационный центр, – один из виртуаторов Цитадели стекалась информация от миллионов датчиков и следящих устройств. Само по себе сообщение одного датчика, например, о понижении уровня кислорода в отсеке, ещё ничего не значило и тревоги поднимать не следовало бы. Просто на досуге починить систему снабжения кислородом данного отсека. Но сообщения миллионов ботов создавали определённый рисунок. Например, если пришло несколько сообщений о падении уровня кислорода в нескольких отсеках сразу, – это уже говорило о системной проблеме, например, о пробоине, или о поломке воздухоочистительных систем, или о дисбалансе биосферы. Дальше можно было спокойно искать проблему и устранять её.
Так же и со вторжением. Если мы не можем засечь врага сходу, то его вполне можно вычислить по серии инцидентов. Боты противника будут мешать работе инженерной системы, и она начнёт давать сбои. Незаметные, незначительные, но вполне определённые. Потом продолжение: наверняка будет предпринята попытка взлома внутренней сети и сенсоры зафиксируют многочисленные нарушения герметичности информационных устройств, кабелей, передатчиков. Скорее всего, станция примет решение об их ремонте, и пришлёт на место проникновения ремонтные боты, что ещё больше усилит неразбериху и путаницу. И так далее – по нарастающей. Косвенные проблемы, словно дым, указывающий на источник огня, четко будут указывать на место или район проникновения вражеской разведки.