– Прочь! – проскрипел его голос.
Я не удержался на ногах и упал навзничь, провалившись во тьму. Когда очнулся, обнаружил себя лежащем на мокрой и холодной траве посреди двора, окутанного туманом. Как там оказался не помню. Ходил во сне? На ватных ногах я забрался на крыльцо, а дальше в дом. Такое со мной впервые. Голова гудела. На груди ощущалось прикосновение рук брата. Не включая свет, нашел полотенце, вытерся, укутался в одеяло и, не успев осмыслить произошедшее, сразу же заснул.
Утром меня разбудил требовательный стук в дверь. Кое-как я натянул штаны и, пошатываясь, пошел посмотреть кого же принесла нелегкая.
– Мама?
– А кого ты ожидал?
Без особых церемоний она прошла внутрь.
– Справилась с делами пораньше. Вот и приехала с утра, – объясняла она, на ходу раздеваясь и направляясь в гостиную. – Только ключи забыла. Так что прости, если разбудила.
Я не говорил ей об Элле и о том, что мы поехали в Ольховск вместе. Желая хоть как-то предупредить родительницу перед встречей с нагой девушкой, я бросился впереди нее.
– Мам, послушай, я тут…
Но не успел договорить, как мама проскочила в гостиную:
– Расположился прямо тут. Ну что ж, мне в общем-то все равно. Я займу комнату наверху.
Ее слова привели меня в замешательство, и я направился к ней.
– Подожди, а тебя ничего не смущает?
Мама остановилась на входе в гостиную и, развернувшись, безразлично спросила:
– Например?
– Например моя девушка…, – я закончил говорить позже, чем понял, что в гостиной кроме нас больше никого не было.
– Какая девушка? Ты тут не один?
– Да, – протянул я, судорожно осматривая помещение в поисках подтверждения собственных слов.
В постели Эллы не было. Возможно, она проснулась раньше меня и ушла в город?
– Наконец-то, ты нас познакомишь.
Сумка с ее вещами тоже куда-то пропала.
– Ага, – на автомате произнес я, хотя сам был обеспокоен исчезновением Эллы и не слушал то, о чем говорила мама.
Скорее всего, она просто вышла погулять. Не хотела меня будить. Так решил я.
Заметив, что дверь оставалась распахнутой настежь, пропуская внутрь промозглую утреннею сырость, я направился к ней, чтобы закрыть, попутно отметил про себя, что туман после прошедшей ночи лишь усилился. Возможно ли такое? С минуту простоял в дверном проеме. Вглядывался в белесую стену и вслушивался в непроницаемую тишину, пока по коже не пробежали мурашки. Неожиданно мне стало страшно. Тело напряглось, словно ощущая в тумане то, чего еще не видели глаза. Или того. Когда туман в паре метров от меня всколыхнулся, руки сами потянулись к двери. Резким движением я закрыл ее, в последний момент уловив тихий напев похожий на шелест ветра по пожухлой листве:
– Неволей иль волей, а будешь ты мой2.