Откуда есть пошла Германская земля Нетацитова Германия

Настораживает мирное согласие взаимозаинтересованных сегодня потомков тогдашних противников (русские не в счёт-пушечное мясо) и принятие ими, считающейся сегодня общепризнанной, численности союзников – 39 тысяч. И это при том, что признанный авторитет немецкий(!) исследователь Дельбрюк настаивал на 15-17 тысячах у созников, и в этом он был не одинок, а число 39 тысяч было предложено только одним исследователем – польским медеивистом Кучинским. Если кто-то предположит, что за этим вопиющим неуважением к большей учёности (того же Дельбрюка), да ещё и представленной прогрессивным западом, скрывается желание придать событию масштабности, он ошибётся. Масштабность – большая значимость сражения подразумевает большую тяжесть поражения, что конечно же не может устраивать тех, о ком речь в предпринятых изысканиях. В чём дело? Если принять более правдоподобную оценку Дельбрюка – 15 тысяч у всего войска союзников и, соответственно, примерно 6,6 тысяч у Литвы (15тыс: 91 всех хоруг. х 40 лит. хоруг), то единственная известная из источников и неоспариваемая численность, участвовавшего в сражении в составе «литовского» войска, отряда-подразделения – 3000 конных воинов татарской кавалерии и количественное преобладание русских воинов (даже при рассчёте, допускающем численное равенство хоругвей), вообще не оставляют места для значимого присутствия этнических литовцев в составе победителей (6600-более 50% русских-3000 татар=?). Какая-то уж совсем удивительная картина вырисовывается – стоит с пристрастием глянуть и на состав воинства Королевства Польского.

Как было отмечено, хоругви, формируемые польскими феодалами-баренетами, уступали по численному (феодалы обладали меньшими людскими ресурсами, нежели города) и качественному (не менее половины – слуги) составу полкам, по крайней мере русских городов, и тем не менее они (хоругви баренетов), как сообщают, были основой польского войска – 27 хоругвей из 51. Кстати, ввиду того, что в Польше феодалов было больше, чем в любом средневековом государстве (!), своих простолюдинов в стране не хватало и можно не сомневаться – большая часть слуг, оруженосцев лучников и прочих в воинстве баренетов были русские. Почему объективно не основная часть войска выдвигается интерпретаторами на первый план – тем паче, что сражение не выявило особых заслуг ни слуг, ни их господ-баренетов. Всё очень просто, среди хоругвей земель и городов были, например, Львовский и Галицкий полки, названные безосновательно хоругвями, поляков в которых уже по названию быть не могло. И это не всё. Сегодня не каждый ориентируется в старинных названиях городов и земель и их этнических принадлежностях, потому стоит разобраться. Встретив в перечне сил, участвующих в сражении на стороне поляков, хоругвь Хелмских земель и памятуя о существовании «хелминского рыцарского права» можно ошибочно сделать умозаключение о их (земель) нерусской принадлежности. Но это не так. Это сегодня название города Хелм, а тогда это был Холм – центр Холмской или Забужской Руси. Далее, с Подольскими хоругвями (читай полками), которых было 3, проще – это без сомнения русские земли. И это не всё. Сообщается, что в сражении принимали участие 4 хоругви вассалов польского короля братьев Мазовецких (3) и некоего Сигизмунда Корибутовича (1). Вроде всё ясно – нерусские, может быть поляки. Тем не менее, сомневающиеся могут выяснить, что вместе с большим куском Подолья Мазовецкие владели частью Берестейских земель (сгодня Брест, Белорусия), другая была под властью польского короля. Кто сражался под водительством Мазовецких понятно, а вот в какой хоругви замаскированы русские-подданные польской короны из другой части Берестейской земли не ясно. Польская забывчивость поражает – где, например, полк-хоругвь Брянской земли, также имевшей в то время польское подданство? А Сигизмунд Корибутович – новгород-северский князь, Новгород-северская (Черниговская) земля поляков, как известно, не производила!

На основе представленных выше соображений, здравый смысл позволяет (настоятельно) утверждать, что русских воинов в составе войска Королевства Польского было не менее одной трети, а войско Великого княжества Литовского и вовсе более чем на две трети было русским. С учётом присутствия в войске союзников татар (в составе сил Литвы), чехов с силезцами (в польском войске), а кроме того, немалого числа наёмников в личных хоругвях (3-х) польского короля, безчувственная математика дополняет и усугубляет сделанный вывод – русское представительство в битве превосходило польское и многократно литовское. Но это здравый смысл, который, как ни странно, ничто против правды, которая, как совсем не странно, у каждой оппонирующей стороны своя. Дабы избежать предпочтения, творящих «свою правду» оппонентов, требуется из источников, не подвергаемых сомнениям, незамечающими значительного, а вернее решающего вклада в победу русских воинов, вычленить и проанализировать сведения однозначные, мало или совсем не допускающие их интерпретаций.

Перед битвой при построении крестоносцы сконцентрировали против «литовцев» (читай русских) лучшие, отборные силы. Из описания битвы можно понять, что артилерия стреляла только по «литовцам», то есть она была изначально выставлена против них. Когда противники уже стояли друг против друга и в любой момент могла начаться атака, польский король Ягайло молился и плакал. Тевтонццы прислали ему от своего начальника вызов на поединок – не отреагировал – плакал – не до того. Предводитель «литовцев» тогда уже католик (см. НГС) Витовт, не дождавшись активных действий поляков, в ответ на артелерийский обстрел, силами татарской конницы начал или был вынужден начать атаку. После непродолжительной схватки часть «литовского» войска – конница (в основном татары!) отступила, или притворно отступила, или бежала. Основные силы русских – Смоленское, Мстиславское и Оршанское ополчения не отступили и стояли на месте. В то же время, тевтонцы атаковали польское (в основном) войско. Польские воины стойко сражались: «… повергают на землю и сокрушают.» (поляки немцев по Длугошу), что привело к тому, что немцы пробились к телу, может быть уже не плачущего, короля, и только храбрость одного(!) из приближённых не позволила пленить или убить Ягайлу. Одновременно тевтонцы попытались обойти поляков с флангов – с одной стороны встретили отпор от смоленского ополчения и завязли, с другой поначалу успешнй проход был нейтрализован галичанами (русскими). Тем не менее, введя резервы тевтонцы сковали польское воинство и были близки к победе. Отступившие, или ложно отступившие, или бежавшие «литовцы» окружили и разбили преследовавших их немцев, вернулись и ударили по, одерживающим верх над поляками и не ожидавшим такого поворота, тевтонцам, что и решило исход битвы при Грюнвальде. Это, по возможности, без субъективных оценок, если всё же допустить их – поляк Ян Длугош, главный источник информации об этих событиях, по мнению многих всячески возвеличивавший роль поляков в битве, был вынужден признать решающий вклад русских в победе. Победа в Грюнвальдской битве стала «источником национальной гордости» (так в Википедии) для поляков и литовцев (современных) – будет справедливо, если признать её (победу) совместной с русскими, это в лучшем (политкорректном) для интерпритаторов истории случае.

Крестовые походы в Палестину

Неуемная тяга к наживе – пассионарность*, как сказали бы некоторые, не позволяла кельтогерманцам ограничиться стремлением упорядочить и переварить инородцев, имеющих несчастье находиться поблизости. Палестина, ставшая объектом нападения еврозащитников веры, находилась не рядом, но ближе ничего подходящего не было. Наличие в тех местах Гроба Господня не имело решающего значения – находись христианская святыня в меньшей доступности, в Индии например, её, как в случае с полабскими славянами, несомненно божественно-виртуальным образом поместили бы в нужные для наживы земли (в ту же Палестину). Наряду с мотивами гробоосвобождения и христианоспасения, в Палестине, своевременно всплыла необходимость помощи восточным (византийским) христианам в противостоянии туркам-сельджукам. То, что братская помощь христианам Константинополя была обусловлена необходимостью свободного и удобного доступа в Палестину, а истинные побуждения крестоносцев – нажива, засвидетеьлствовано историей IV крестового похода.

*Поминаемая здесь и ранее в НГС, так называемая пассионарность представляется обывателю, как способность некоторых этносов лучше других впитывать энергию из окружающей среды, из-за чего её (энергии) излишки провоцируют у него повышенную активность, что приводит, как это ни странно, не к повышению созидательной работоспособности, но к захвату чужих земель. Это ахинея – нет энергичных и не очень народов, в силу своей этноисключительности, таковыми могут быть их отдельные представители. Казалось бы, чем выше культура, тем дальше человек от животного, но, как показывает в данном случае история, альтруизм не поспевает за культурой. Как бы не было неприятно, приходится признать, что с ростом культуры человек использует её для маскировки отсутствия должного уровня альтруизма. Люди и до сих пор в подавляющем большинстве не прочь жить за чужой счёт, то есть не против наживиться, не откажутся от наживы. Люди (святые после смерти – не в счёт) всегда стремились к наживе, если не получали неприемлемый для них отпор (наказание) или не осознавали перспективу его неотвратимости. В случае с сообществом людей – чем оно многочисленнее (сильнее), тем больше соблазн улучшить своё благосостояние за счёт малочисленного (слабого), что неминуемо приводило и приводит к насилию. С ростом культуры, физическое насилие всго лишь чаще заменяется другими его (насилия) формами. Дополнительными побудительными мотивами к насилию могли быть, как лучший уровень жизни у иного сообщества, так и ухудшившийся по каким-то причинам собственный. Причинами возникновения подобных мотивов могли быть изменения окружающей среды, приводящие к изменениям же жизненных условий, например ужесточение климата – голод, или изменения в самомом сообществе, например перенаселённость, или что-то другое, дестабилизирующее жизнь сообщества людей, например вытеснение более сильными жаждущими улучшить свою жизнь. И никакой «пассионарности».

Помощь братьям-христианам

(IV крестовый поход)

Очередное богоугодное мероприятие кельтогерманцев – один из крестовых походов состоялся в 1202-1204 годах. Как сообщают западноевропейские источники, бедным крестоносцам нечем было заплатить, самым изощрённым бизнесменам того времени, венецианцам за транспортировку морем в Палестину. Венецианцы, будучи католиками, может быть, всей душой желавшие освобождения Гроба Господня, предложили отсрочить оплату взамен за захват хорватского порта Задар, на что те, есть основания полагать с готовостью, согласились. Недогадывающийся может задаться вопросом, почему нельзя было предоставить отсрочку на время освобождения Святой земли – там также светила нажива из которой можно было оплатить услугу, а крестоносцы не только не обиделись, но охотно согласились? Всё очень просто – город-порт Задар был конкурентом Венеции, а его захват для крестоносцев – возможность получения дополнительных и лёгких денег – что для тех и этих много выше христианского долга. Мало того, крестоносцы воодушевлённые и собранные католической церковью и находясь под её покровительством захватили и разграбили город (Задар), населённый хотя и инородцами, но католиками же! Папа, праведно возмутившись, якобы даже отлучил героев-крестоцосцев от церкви. Но необходимость продолжить благое дело вынудила папу отменить отлучение от церкви. Тем более, что далее выяснилась цель всего предприятия – присоединение восточного православного христианства к западному католическому, что означало захват ценного имущества Константинополя и перераспределение доходов с паствы в пользу Рима, а также раздел земель и всего что на ней находилось между безземельными кельтогерманскими феодалами. Из-за борбы за власть в Константинополе, сопровождавшейся народными волнениями, крестоносцы вошли в город практически без противодействия. Позже, осмотревшись кельтогерманцы учинили кровавый грабёж, затмивший подобное мероприятие при захвате Рима варварами, в том числе предками крестоносцев. О Гробе Господнем все дружно забыли. И конечно же, как всегда далее в истории (да и ранее тоже), более всех выиграли те, кто имел и вложил в это деньги – венецианцы, получвшие полный контроль за торговлей через проливы.

Альбигойский крестовый поход

Знакомясь со святыми и богоугодными, объединявшими всех кельтогерманцев, крестовыми походами, особый инте рес представляает, быть может по причине малой известности, Альбигойский или Катарский (1209-1229 гг). Знающая литература сообщает, что это, организованные папой римским, военные действия против еретиков-катаров в области Лангедок (Франция). А если чуть поподробнее. Крестовый поход практически в центр Европы, против христиан латинской церкви – тех же католиков, при этом уничтожено было почти миллион человек! Очень интересно. Почему столько карающего внимания только к одному из многочисленных в те времена христианскому движению. Как видится, дело не в теологических отклонениях от генеральной линии католического папства. Имеет смысл поискать другую причину. Что есть область Лангедок? Область на юге Франции, присоединённая к французской короне после и в результате рассматриваемого похода. То есть, наряду с теологией, проявляется материальнй интерес Франции, но этого тем не менее недостаточно. Далее можно выяснить – обитатели Лангедока не горели желанием присоединяться к Франции, в том числе потому, что не были кельтогерманцами, а представляли потомков романизированных кельтов (галлов) со своим языком. Этого было достаточно, чтобы кельтогерманцы считали их инородцами, в то же время, по крайней мере, прилегающая Франция генетически отличалась от кельтов-лангедокцев только правящей верхушкой. Это было основанием для всяческих проявлений расизма, как например жизнь кельтогерманца, в случае судебных разбирательств, стоила вдвое дороже жизни кельта – окситанца (лангедокца). Из выясненного вполне очевидно выявляются причины по которым катары удостоились внимания тогдашней западноевропейской прогрессивной общественности – инородство вкупе с небольшими возможностями для противостояния. Мавры в Испании того времени были посильнее катаров и, несмотря на действительную инородность и иноверие, вызывали у кельтогерманцев меньшее раздражение. О непервичности религиозных мотивов также свидетельствуют призывы папы римского, в которых он обещает одарить землями катаров участников крестового похода. Кроме того, не все жители области Лангедок (кельты) были катарами – значительную часть составляли истовые католики, но репрессиям, а зачастую уничтожению, подвергались все без разбору.

Гуситские крестовые походы 1420 – 1434 гг

Крестовые походы против гуситов, как впрочем и все предыдущие такого рода мероприятия католического папства, на первый взгляд представляются такими, как их представляет западная образованная общественность – конфликтами, спровоцированными религиозной нетерпимостью. Так ли это, можно понять не особо углубляясь в католические церковные догмы. Как выше было отмечено, папство в первую очередь выступало как эксплуататор, использующий присвоенную, основанную на вере власть, и именно этим объяснимо столь последовательное, якобы религиозное, рвение, но это не вся мотивация Официальная версия всего лишь (!) пяти крестовых походов – приведение к порядку чешских сторонников, казнённого католической церковью, реформатора католической же церкви Яна Гуса – не выглядит убедительной хотя бы уже потому, что подобные реформаторы и их сторонники имели место и до, и после рассматриваемых событий, но крестовые походы при этом не предпринимались. К примеру, случившийся перед тем грандиозный церковный ракол (Папский раскол) конфликтующие стороны разрешили по родственному – без кровопускания. Сторонники Гуса будучи католиками не предпринимали никаких насильственных действий, но лишь выражали неудовольствие казнью своего проповедника. Может быть такая нервная реакция папства (читай кельтогерманцев) объясняется тем, что Гус и гуситы были какими-то чехами? Утвердительно ответить на этот неполиткорректный вопрос позволяет, например поведение поляков – являясь постоянными истовыми приверженцами римских пап, они не приняли участие в этих крестовых походах и как могли помогали чехам. О том же свидетельствует Последний крестовый поход.

Турецкий вопрос

Последний крестовый поход 1443-1444 гг наверное единственный сколь-нибудь морально оправданный по сегодняшним человеческим меркам поход, так как направлен был против реальной угрзы, которую представляли собой турки-османы. Прямых неудобств кельтогерманцам турки не причиняли, большое их (турков) превосходство в численности наживы не сулило – братья по вере, но инородцы поляки и венгры вынуждены были решать свои проблемы без западноевропейской поддержки. Их просто кинули или, выражаясь не вульгарно, оставили погибать под натиском много превосходящего противника, что в результате во многом и случилось. На всякий случай можно добавить – существенную помощь туркам оказали католики-генуэзцы. И далее, после этой последней открытой папской военно-грабительской инициативы, католики-инородцы и христиане-некатолики противостояли Османской империи без сколь-нибудь значимой поддержки западных «братьев»-католиков и «братьев»-христиан. Кельтогерманцы появились в рядах противостоящих туркам-османам только в 16 веке в лице Габсбургов, после того как они, воспользовавшись османским нашествием, захватили власть над частью Венгрии – пришлось защищать «нажитое непосильным трудом». Но это, как можно было ожидать, не ознаменовалось реальным участием габсбургских единородцев в боевых действиях против врагов христиан. С турками продолжали бороться венгры, хорваты, словены и другие, не вызывавшие у кельтогерманцев приливов родственных чувств, народы. Мало того, когда единственный раз представители западноевропейцев приняли непосредственное значимое участие в боевых действиях, это закончилось сокрушительной победой турок. Показательно таже, что Габсбурги на этот раз прекратили войну с Османской империей из-за восстания подданных венгров – оказалось, что западноевропейские католические хозяева хуже мусульманских турецких! Во многом, подвергшимся агрессии турок-османов, венграм и славянским народам региона не позволяли мобилизовать силы на противостояние Османской империи захватнические устремления с запада. Попросту говоря, Автрия (Габсбурги) совместно с Османской империей делили и подчиняли более слабые разрозненные народы. Именно совместно, так как поодиночке справиться было много труднее. Точно так же, ранее, совместно те же силы свалили Константинополь и весь восточный христианский мир.Только более чем через два столтия кельтогерманцы поучаствовали в победе над турками в сражении под Веной 1683г. Поучаствовали, а не победили потому, что основную силу победивших составляли и внесли решающий вклад в победу поляки и «литовцы», последние в основном состояли из украинцев и белорусов. Это притом, что Вена была отнюдь не славянским городом. Так как версия сражения имеет западное происхождение, нельзя отказаться от ознакомления с ней. Без особых пояснений сообщается о победе 84,45 тыс. объединённых христиан над 90 тыс.турок. Требуется пояснить. В войске турок присутствовали 40 тыс. крымских татар и значительные силы христиан – молдаван и валахов. Более чем значительная часть этого войска – 20 тыс. в основном элитные янычары – осаждали Вену и в сражении не участвовали Татары (40 тыс.) защищали тылы и, как сообщается, отказались (!) атаковать поляков и «литовцев». Те же источники повествуют – молдаване и валахи стреляли соломенными буквально ядрами и, надо полагать, не особо этим помогли туркам. Остаётся подсчитать количество реально противостоящих объединённым христианам сил. Следующее поражение турок, представляемое «объективными» западноевропейскими историками как победа австрийской армии, произошло при Зенте в 1697 г. Немцы и австрийцы в рядах победивших составляли подавляющее меньшинство, основные силы были представлены венграми, сербами и хорватами. Кельтогерманцам, как и туркам, не нужна была окончательная победа, так как победившему пришлось бы в одиночку противостоять освободительным устремлениям балканских, неродственных тем и другим, народов. То есть, на протяжении веков они (кельтогерманцы и турки-османы) де юро числились противниками, а де факто являлись нуждающимися друг в друге союзниками. Это подтвердилось при появлении у России возможности и желания устранить турецкую угрозу для себя и балканских народов. Пока Россия нейтрализовывала поползновения турков на свои земли это, по крайней мере внешне, не печалило западноевропейцев, но как только дело дошло до помощи славянам, резко проявилось нежелание менять выгодное им положение на Балканах и, как следствие, привело к попыткам не допустить освобождение угнетённых турками. Во что это вылилось будет обозрено ниже при рассмотрении причин особой нелюбви к России. Здесь же, в поддержку утверждения о если не близости, то взаимной нужности, следует напомнить, что закончилось это якобы противостояние уже официально закреплённым союзничеством Австро-венгерской и Османской империями во второй мировой войне.