А уж она-то постарается, надо только совсем немного, ещё разик поцеловать, вот тут по спинке погладить, жарким бедром поплотнее прижаться… Она незаметно распалилась сама и уже в преддверии ласок со страхом поняла, что ничего у неё не выйдет.
Что мужик её хоть и телом близко, но душою уже далеко, где-то там, в Уральской тайге и, пожалуй, сегодня его оттуда уже не вернуть. От обиды и злости она оттолкнула Андрея: «Эти твои глухари, долбанные они… они вонючие, они ёлкой смердят, я их и есть-то не могу, а ты…» и начала всхлипывать. Андрей дотерпел пока глубокие вздохи не перешли в настоящий рёв и, скрипнув зубами, рванул с супружеского ложа. Метался и шарился по спальне и по мебели он недолго и вскоре нашёл деньги, те самые доллара за чучело. Решительно подбежал к своей завывающей половине и, взглянув на неё, мгновенно её пожалел, а пожалев, сказал совсем не то, что хотел: «Дурёха, а эти пахнут? Нет, ты нюхни – они пахнут? Они деньгами пахнут. Ты чё думаешь – там курорт? Да там каторга – тайга, зеки беглые и медведи, да я чё – ради себя? Да ради твоего же блага, для семьи же, для детей, пойми..» Он говорил ещё много, говорил, повторяясь и сначала сумбурно, а потом всё складней и складней. Жена выплакала свою обиду, он выговорился, каждый разрядился и теперь можно было идти на мировую. И совсем неправда, что ночью все кошки серые, а все девушки – красивые, слегка одетые женщины тоже очень привлекательны, хотя и при свете и слегка зарёваны… Так они и помирились.
ГЛАВА 3
Затем события развивались в бешеном темпе. Андрее спешил, вот уж действительно, «Время-деньги!».
Путь до места состоял из бесконечной смены видов транспорта: автобусом до Минска, поездам до Москвы, самолётом до Усольска, на такси до Шмана и на тепловозе до таёжного посёлка Сильва.
Дорога была тяжела – ни поесть толком, ни поспать толком не удавалось, зато быстра, если есть деньги и в порядке документы, то можно добраться к чёрту на рога – билеты проблем не составят. Сильва представляла собой медленно, но уверенно хиреющий и вымирающий год от года населённый пункт. Зародился он в тридцатые годы сначала на бумаге, в планах начальства, как штатная единица в обширной сети Гулага. Ещё в младенчестве сумел создать вокруг себя 5 колонии и стал активно и быстро расти благодаря их дармовой силе и при её активном участии. Внешне он был по-армейски прост и незатейлив.
На возвышении, в центре стояли: штаб отделения, 2 магазина, гостиница, школа-десятилетка, почта и даже столовая.
От штаба чётким солдатским шагам расходились однотипные дома-солдаты. Улицы были – прямолинейны, пересекались под прямым углом и просматривались из конца в конец. Во всём чувствовался порядок – стандартные сборно-щитовые дома, стандартные по размеру дворики, со стандартным набором строений – дровник, сарай, баня. Благодаря такой прямоте и безликости радовал посёлок глаз милицейскому начальству любого уровня: «Пусть безобразно, зато однообразно». И жизнь в посёлке в те годы была ясной, чёткой и понятной: по узкоколейке привозили очередной этап, распределяли «жуликов» по колониям, а те уже дальше в лес, на лесоповал. Тайга обширная, деревьев на всех хватит. И сплавляли лес и по реке и везли его на лесовозах и по узкоколейке на тепловозах. Главное – все при деле были; кто-то пилил, кто-то вывозил, кто-то охранял, а кто надо – тот и рукой водил.
Но пришло время великих перемен и именно в это время всеобщего развала великого государства, после успешного разгона ракетной дивизии и безуспешной попытки устройства в белорусскую армию приехал Андрей дослуживать до пенсии в посёлок Сильва. До пенсии оставалось 5 лет и надо тянуть лямку где угодно – хоть во внутренних войсках, хоть зеков охранять, но надо.
И он дотянул до пенсии, хотя временами было очень тяжело и тяжело просто по- житейски – не хватало хлеба в поселковом магазине, не хватало баллонов с газом, замерзала колонка с водой, деньги выдавали ну, по очень большим праздникам. Одно было хорошо, да не просто хорошо, а просто прекрасно – это охота. Весною утром выйдя на крыльцо, можно было услышать в тишине как упоённо токуют тетерева. Именно здесь, по классической схеме: на току, Андрей добыл своего первого глухаря, с замиранием в сердце шёл по следам медведя, на заросшей просеке встретил совершенно не боящегося человека петушка рябчика. Правда и у соседа с цепи во дворе сняли собаку, пройдя через весь посёлок, волки. И не у него одного. Есть что вспомнить!
Вот и сейчас, сидя за столом у своего приятеля – начальника колонии, Андрей постоянно задумывался и выпадал из общего разговора. Он вспоминал свои прежние охоты в этих местах и старался представить будущие – на глухарей.
В конце концов такой озабоченный гость вывел из радушного состояния хозяина и тот решительно потребовал ответа – за каким таким хреном ты сюда припёрся? Конечно, все детали Андрей не выдал, но основную свою заботу – за короткий срок добыть побольше глухарей, пришлось открыть. «Балбес, ты, балбес, – в сердцах выразился хозяин, – во заботы у пенсионера! Да сейчас осень, самое начало, они в желудок камешки на зиму набирают, их на насыпях железнодорожных – валом.
Позавчера Васька Полегов, да ты знаешь его – машинист тепловоза, ключом гаечным стрелял как в городки – так близко подпускают. Надо только раненько-раненько утром, на зорьке и на первом тепловозе, непуганых ещё…» Андрей и сам слышал и знал про такой простой и добычливый способ. Знал и вот забыл, а вернее сказать – не думал, уж больно подлый этот простой способ. Действительно, глухари и глухарки на зиму набирают в себя камушков – перетирать долгими зимними ночами зелёную хвою – единственный доступный корм в то время. И хотя глухарь птица не глупая и осторожная, но не пугливая и подпускает медленно двигающийся и глухо работающий тепловоз довольно близко. А взлетает крайне неохотно – всё старается отойти от непонятного и вроде не опасного пришельца. Взлетает, как правило или увидев человека, или уже неудачно стрелянная. Раньше, за такую охоту можно было вполне законно получить от местного жителя и по морде, но сейчас, и сами потомки истинных чалдонов занимаются таким промыслом. Хозяин уже второй час храпел за перегородкой, а к Андрею несмотря на выпитую водку не шёл сон. Он снова и снова прикидывал на себя, на свой характер этот простой способ – стрельба с подъезда. Этично, не этично, а провода электрические воровать – этично, а буквы цветного металла из имени родного города воровать – этично? Андрей сам по телеку видел – ведь белым днём сняли! Рядом трасса проходит на Москву, а славный Нижний Новгород лишается половины букв своего древнего имени.
Вот те, кто буквы срубал горевали, вот горевали – надо было из просто Горького в Славный Нижний Новгород переиначить, всё букв больше. Эх, а всё жадность людская! Да что там жадность – ты создай человеку нормальные жизненные «условия – полезет он в гудящую трансформаторную подстанцию за цветметом, полезет, а? Вот то-то и оно, что жить нормально все хотят, а которые получше хотят, те и лезут в трансформатор и попадают в могилу или тюрьму. Да что, я стельных коров лосиных стрелять буду?
«Переживаешь как школьница, честь потерявшая,» – оборвал себя Андрей. Он поставил будильник на четыре утра, покрутился на чужой постели, устраиваясь поудобнее и вскоре заснул.
ГЛаВА 4
К вечеру у него было шесть больших и чёрных, отливающих зеленью на солнце, птиц. Андрей и сам поверить не мог в такую удачу и иногда бросал взгляд на эту гору из убитых глухарей. Верилось с трудом, хотя сам стрелял, складывал и считал. Всё оказалось до обидного просто хотя и ружьё, конечно, помогло. Ружьё было интересное – многозарядное, с подвижным цевьём, необычное по конструкции и неизвестное в работе. Называлось оно «Бекас» и было создано в малоизвестном городе Вятской области. И в работе оно оказалось отличное. Дуплет вообще штука редкая, его обычно на утиных перелётах делают, а тут удалось Андрею на речной отмели трёх штук свалить.
Тепловоз тихо и спокойно без лишнего шума и гама, на нормальной скорости и нужных оборотах возник над галечником. Там река изгиб делает и отмель получается, взлетать им неудобно было – тайга близко, но тепловоз сверху, пришлось по открытому к тому берегу тянуть. Андрей первого стрелял сидящего, тот только шею успел вытянуть и башкой крутить начал, второго уже взлетающего, а уж третьего над водой достал. За ним, первым, и бегал и сам в воду лазил – боялся вода быстрая унесёт. Были эти трое, наверное, из одного выводка, может и братья – все этого года, тело ещё особо не нагуляли. «Ничего, тело мы вам сделаем, была бы шкура цела,» -успокаивал себя Андрей. Биты были птицы тоже удачно – головы целы. Уже в тепловозе, рассматривая тушки, Андрей решил, что патроны надо переснарядить.
Ружьё ему дал приятель у которого он остановился, «Бекас» имел ствол-получок, патроны Андрей взял свои, готовил он их, надеясь больше на левый цилиндр своего ружья и получилось кучно. «Повезло, что близко, вполне мог смазать, – заключил Андрей. Машинист тоже был не промах, хоть и из поселенцев, толк в деле сразу понял. Андрей же по-людски сделал – пачку хорошей заварки с собой прихватил, пообещал добычей поделиться. В пути сам не чифирил, так пригубил разик, больше налегал на разговоры о жизни на воле. Поселенец, чей немалый срок подходил к концу всё удивлялся ценам вольной жизни, в его голове плохо укладывалась цена бутылки водки сейчас равнялась цене «Волги» в его вольное время. И деньги белорусские он долго рассматривал, удивляясь бумажным медведям, волкам и зайцу.
Путь до Шмана был неблизкий, но время летело – так как делом были заняты: по-тихому подъезжали, Андрей стрелял, «Вальс» бежал за добычей, и они вновь то мчались вперёд, то начинали красться, внимательно вглядываясь в дорожное полотно. Добычи было бы больше, но Андрей иногда спешил и мазал, а одного упрямца, не желающего взлетать пришлось стрелять почти в упор, да и «Вальс» его здорово потрепал, отвёл душу. Эту птицу Андрей отдал помощнику машиниста, отдал и решил, что так с близи лупить не стоит – кучно бьёт ружье. Он начал отпускать птиц, позволять им взлетать – пошли промахи, а если доставал вторым и даже третьим выстрелом, то начиналась собачья работа.
Сидящий на полу кабины «Вальс» не мог видеть куда падала битая птица и пришлось лазить с ним по кустам, пока ее запах не прихватит. Собака особо пригодилась при розыске и доборе подранка, а так Андрей вначале думал, что зря взял с собой спаниеля.
Перед станцией Андрей вылез – мало ли что и кто может оказаться на станции и хоть у него была путёвка и остальные документы были в порядке отчётность была не та, цифры добычи с разрешёнными не совпадали.
Дожидаться тепловоза в обратный путь они с собакой расположились за кустиками вблизи узкоколейки.
Вслед за солнечным теплом, природной тишиной и душевным покоем пришли сначала лёгкая дремота, а затем и настоящий сон.
Проснулся Андреи от собачьего лая и человеческого крика – это помощник машиниста сунулся поискать охотника и нарвался на собаку. Едва не покусал спаниель парнишку, а на вид и не подумаешь – всё же не овчарка и до станции ехали в одной кабинке.
На обратном пути Андреи пытался потрошить глухарей. Конечно, зря он начал это делать – просто запаниковал: в кабине стало тепло, дела не было, он уже выспался и решил, что пропадёт мясо. Ну, пропало бы мясо, шкура – главное.
Через десять дней у Андрея было восемнадцать глухариных шкурок. Охота с подъезда прошла – удача приходила всё реже, но самое главнее – он понял, что порядком надоел в гостеприимном доме.
Хотя хозяин и хозяйка были ему кое в чем ой как должны, долг свой помнили и были любезны, но… Бабе надоела возня с глухариным мясом, а мужика волновали события в его доме в вечернее время, когда он был на службе и в хате оставались один на один жена и задушевный заезжий приятель.
Андреи быстро, в одночасье собрался и за ужином обрадовал хозяев своим отъездом. Расставались хорошо, по-человечески посидели вспоминая прошлое и чуть заглядывая в будущее. Уже в конце разговоров хозяин озадачил Андрея: «Оставь Вальса, ведь ты скоро опять приедешь, чего тебе с ним тягаться?» Простое и разумное это предложение заставило Андрея крепко задуматься. Он планировал спокойно возвращаться домой поездом. Пусть так длиннее, зато спокойнее – в аэропорту могут шмонать. Вообще, возвращение без собаки создавало новую проблему – проблему прикрытия. Одно дело – садиться в поезд мужик в камуфляже с ружьём в чехле и с собакой на поводке, ясное дело – на охоту или с охоты, чего его рюкзак потрошить, в худшем случае документы на оружие проверят. И совсем другое дело, когда шляется по вокзалу человек в камуфляже с объёмным рюкзаком, место людное, наряд сверхбдительный и выплывут 18 шкурок, которые едут из одного государства в другое. Рассуждал так Андрей вслух и хозяин, иногда кое-что своё вставлял. Помогла им женщина, именно с ее слов уже на следующий день улетел Андрей из Перми нормальным пассажиром с нормальным чемоданом и в нормальной цивильной одежде.
Надя, жена приятеля предложила одежду сына этим летом поступившего в военное училище. Андрей ещё сомневался, удобно ли это, но приятель успокоил заявив, что в наше время контрабанду именно так и возят – в открытую и самолётом. Даже анекдот по этому поводу вспомнил: шмонает инспектор мужика с двумя чемоданами и рюкзаком:
«– Оружие ваше?
– Да, моё.
Наркотики Ваши?
Да, мои.
А доллары Ваши?
Э, нэт дарагой, эты доллары твои, дарагой!»
«Вальса» Андрей перед отъездом посадил на небольшую цепочку и просил с неё не спускать. Все же он кабель – начнёт по посёлку лазить, хозяина искать – порвать могут местные кобздохи.
ГЛАВА 5
Отдохнуть с дороги Андрею не удалось. На другой день после приезда уже ближе к ночи, дозвонилась из Сильвы Надя и с бабьими причитаниями сообщила, что «Вальс» ничего не ест. Как уехал Андрей, так он с тех пор и сидит голодный. Она много ещё чего пела про его настроение, поведение, про еду, которую начала отдельно готовить, специально для него. Сообщила, что муж вчера даже сучку от соседа приволок и в бане их на ночь запер, надеясь тоску собачью развеять. Вроде бы и смешно, а с другой стороны – что делать с собакой – ни с сучкой, ни без сучки, но не жрёт!
Андрей думал секунду, потом попросил, чтобы у собаки была всегда вода, два раза в день ему кололи глюкозу и закончил так: «Держись Надя, я прямо сейчас выезжаю.» До поезда оставался один час.
Хорошо, особо собираться не надо. Больше всего занял инструктаж жене про товар, литовца и прочее. Как не спешил, но в пути есть время подумать, и он раз за разом вспоминал «Вальса».
Взял он его случайно, взял больше ради детей, а не для себя – время было напряжённое – стройка дома, начало коммерческой деятельности, не до охоты. Да и про спаниеля он знал мало, т.к. раньше их не держал. Слышал и читал, что хороши они на утиной охоте, могут гонять зайца, кабана и даже лося. Собакой особо не занимался, больше дети дрессировали. И вырос щенок весёлым, компанейским, любил детей, гонял кошек, облаивал велосипедистов и коров, почти не дрался с собаками и вытворял разные штуковины, совершенно дивные для охотничьей собаки. Так, игрушка выросла домашняя. И натаскивал на уток Андреях его вместе с детьми, для дочери и сына это было и представление и развлечение. Кровь и гены взяли своё – погонял «Вальс» уток хорошо, плавал прекрасно и охотно. Но длинная шерсть на лапах мешала в водной растительности, и в ней он буксовал и тратил напрасно силы и энергию.
Попозже, взяв путёвку на притравку, уже без детей, но с кинологом они позанимались с «Вальсом». На законном основании нашли уток, «Вальс» их погонял. Одну отстреляли и начали отрабатывать подачу. Выстрелов «Валь» не – испугался, лез в воду за битой, но с земли не подавал. И из воды тащил только до берега. Находил в кустах подброшенную – но не подавал. Сколько не бились – не подавал, находили и облаивал, но к хозяину не тянул. Кинолог был мужик тёртый и когда перекуривали спокойно рассудил: охотиться сможешь, да и подача, возможно, проявится, когда он в охоте толк понимать начнёт. Можно попробовать на охоту с приятелем пойти и с его собачкой, вот конкурент появится на добычу, «Вальс» и должен эту добычу к хозяину утянуть, отдать ему её на сохранение, от греха подальше. Только надо не упустить такой случай, похвалить, закрепить и должно пойти. «А вообще, что-то тут не так, – заключил он, – обычно у спаниелей врождённый анонс, кто-то его уже отучил от этого». И Андрей вспомнил, как между делом наблюдал игры детей с собакой – они кидали палки, игрушки, камни, а он всё догонял, ловил, находил и тащил им. Он им тащил, а они ,вновь бросали и он опять бежал. В какой-то момент «Вальс» нашёл игрушку, начал с ней играть, а у него её отобрали и бросили, он вновь нашёл, принёс поиграть – её вновь отобрали и отбросили. Три-четыре таких случая, и он уже не стал носить.
Андрей вспомнил, как ездил с собакой в первый раз на открытие охоты.
Накануне он сообщил, что собаку необходимо подстричь, чтобы не путалась в водной растительности.
Потом, когда дома никого не было, и никто не лез с советами спокойно укоротил шерсть.
Позже, когда его самого не было дома дети не стали отказывать себе в удовольствии – каждый по разику подстриг собаку. Жена увидела, но поздно, ужаснулась и немного поправила в основном морду и уши. К вечеру, после всех этих стараний, лохматый спаниель превратился в неаккуратно и неумело, но старательно стриженную овечку.
Сквозь минимум шерсти местами просматривалась кожа. Со стороны посмотреть – смех, да и только вызывала собачка своим неказистым внешним видом. Да что там смех – откровенным и неудержимым гоготом встретила его компания охотников, когда он грузился на паром.
Много ещё чего весёлого и приятного вспомнил Андрей про собаку и щемящее чувство тревоги, вины перед ней пришло к нему. «Ведь надо – же как тоскует, даже от еды отказался!
Все же живое существо там загнуться может, пока он тут деньги куёт не отходя от кассы и не только люди будут гибнуть за презренный металл.
Но «Вальс» не погиб, Андрей успел вовремя, он даже внешне вроде не похудел вовсе. А радости, скулежа и взлаиваний при встречи было даже с избытком. И настолько неподдельной была эта радость, что едва не выдавила слёзы у совсем не сентиментального хозяина.
Теперь перед Андреем стояли две проблемы: одна – восстановление нормального, рабочего состояния собаки, вторая – как и где охотиться дальше.
Если для решения первой необходимо было время, то вторая заставляла крепко задуматься.
Как охотиться, ещё понятно – собачка находит птицу, облаивает её, хозяин по возможности незаметно подбирается и по возможности метко стреляет. Только где это будет происходить – совсем не ясно. Пришлось немного подсуетиться, помотаться по посёлку, побегать по полузнакомым мужикам, кое-где гордость и гонор свой запрятать, так как общаться пришлось с людьми совсем малоприятными. Уже через третьих лиц и не на Сильве, а на Шмане достал он неучтённую мелкашку. Тут Гриша помог – местный участковый, он после второй бутылки про неё и рассказал, он и гарантом стал, что аренда нормально пройдёт и для Андрея, и для владельца ружья. Ну, ясно море, что не бесплатно гарантировал. Два вечера подряд, до поздней поры, рассматривал Андрей ксерокопию карты, выбирая участки будущих охот.
Да карта что – бумага, Иван Андреевич Крылов как учил: «Гладко было на бумаге да забыли про овраги». А тут не овраги, тут тайга, как каракумы – пойдёшь, не вернёшься хоть и оврагов не будет. Да и время опять же – осень в разгаре, в любой момент снег пойти может. Это осенью любой кустик ночевать пустит, и у костра переночевать можно ради романтики, и чтобы ума прибавилось – каково осенью на Урале у костерка ночевать!
Выбрал Андрей для себя три участка, в плане эти участки представляли треугольники с ясно выраженными границами: узкоколейкой, рекой, просекой заброшенной, усом узкоколейки и тому подобное.
Прикинул, где примерно в середине участка ставить себе жилье. Тут тоже пришлось хитрить: избушку одному рубить – на неделю работы, да и надорваться можно на такой работе, да и не к чему ему изба. Он был, да сплыл, для кого стараться? А в шалаше-балаганчике, веточками крытом или в палатке тряпичной мокрой и холодной осенью, толком не отдохнёшь.Двое суток пропадал Андрей на первом участке, оборудуя себе жилье. Первый день ушёл на то, чтобы до места добраться, на ночь обустроиться и стройматериал заготовить. Зато весь второй день с раннего утра и до позднего вечера вкалывал Андрей как проклятый.
Разик утром чайку попил и весь день на сухпайке- сало, чеснок и хлебушек.
Строил он вигвам – индейскую палатку – гибрид летнего шалаша, что делают на покосе, и циркового балагана. Про подобную конструкцию он прочитал в охотничьем журнале для использования в качестве жилья при весеннее-осенних охотах на уток.
Андрей любил охоту с подсадной уткой, сам держал подсадную и для таких охот поставил в нескольких укромных местах подобные вигвамы. Каждый раз возводя жилье он вносил в стройку что-то новое и в конце концов от журнального варианта осталась только идея. Самое трудное при постройке- это поставить основу – 4 толстеньких и ровных кола, чтобы получилась пирамида вроде египетской. Андрей ставил их парами, используя подпорки, выкапывая ямки под нижний конец и связывая парашютной стропой верх. Но, несмотря на все эти ухищрения, небольшой опыт и сноровку – мучений хватало, нервов и матюгов при все этом он не жалел. Обиднее всего, что работа простая и её вдвоём делать – плёвое дело, а для одного она превращалась в цирк.
Но, выполнив этот номер, можно было смело утверждать, что самая трудная половина дела сделана. К этим четырём кольям ставились ещё четыре по- тоньше, а затем надо было копать. Сначала аккуратно снять грунт внутри восьмигранной пирамиды, а затем копать внутри яму. Лопатка у Андрея была небольшая, чуть больше сапёрной и работа была проста, но длительна. В армии говорят в таких случаях: «Будем копать отсюда и до обеда».
Зарываться приходилось почти на метр, а яма превращалась в квадрат 2,5x2,5. Заключительная часть работы проходила уже снаружи и состояла в возведении «стен». Колья Андрей брал еловые, ёлки выбирал пушистые и тщательно их раздевал -убирал ветки. Затем эти ветви с добавлением новых вставлял между кольями – оплетал основание пирамиды.
Делать надо было все старательно, ветви укладывать плотно друг к другу. И уже на эту корзину класть дёрн травкой внутрь жилища. Утеплять стены землёю, что оставалась от ямы. Если все делать аккуратно, то получаемое жилище имело углубление в грунт, затем насыпные стены и брезентовую крышу. Этот кусок брезента был самой важной деталью вигвама так как имел карманы, которые можно запихнуть как полы одежды или распахнуть – регулируя таким образом тягу, то есть наличие тепла внутри, а значит и возможность нормально обитать. Вот почему Андрей, кроме подсадной утки, брал с собой на весеннюю охоту такой кусок брезента. Анализируя положение с жильём на участках, он в целом был доволен, за неделю с небольшим удалось возвести 3 вигвама и стояли эти пристанища примерно в середине каждого участка. Следующая неделя была посвящена заготовке дров. На втором участке получилось удачно – там рядом с жильём оказалась заброшенная лесосека и валялись готовые, но так и не вывезенные до конца хлысты. Один эту работу Андрей не потянул, пришлось подключить мужика из местных с интересной погремухой – «Коля-депутат».
Коля, он чем хорош, он не охотник, ему эти шалаши в тайге- без надобности, сегодня увидел – завтра забыл. Правда не пьёт, пришлось деньгами рассчитываться, он ради колыма, ради реальных денег, а не мистических услуг или поллитровок таскался с Андреем по его участкам. Но так может и лучше, у каждого свой интерес – один бензопилой чурки пилит, другой эти чурки топором рубит – тебе нужны деньги, а мне дрова в тайге.
Правда, мужики с тепловозной бригады в волю насмеялись, всю дорогу до места подкалывали – ближе к посёлку мест не нашли где дрова заготавливать? Андрей как мог отшучивался, а Коля молчал, ему что – ради колыма и в Москву можно съездить дров заготовить, лишь бы платили, семья большая и лишних денег в ней не бывает.
Вроде нормально всё прошло, есть участки, жильё и дрова. Беспокоила крыша – самому пришлось из брезента кроить и шить самому, а всё наспех без примерки, на глазок. «Ну, там на месте видно будет, поправим если что», – решил он. Осталось сходить в баню, напариться всласть напоследок и начинать свой промысел.
ГЛАВА 6
Охота началась. Первые два дня Андрей ещё по инерции суетился, беспокоился, вспоминал, что он не доделал, не успел. Эти дни прожил он в постоянном напряжении – вот сейчас что-то случится, возникнет проблема и надо будет срочно, в лихорадочном порядке её решать.
Потому как впереди промысел и там на это времени не будет. Там надо будет охотиться, делать то, ради чего всё и затевалось, надо будет это время превращать в деньги. Два дня он не жалел ни себя ни собаку, шарахался по участку и хоть и была добыча, всё считал, что место неудачное.
И что надо бы начинать не с этого болота, а попробовать в другом конце или вообще на другом участке. И только на третий день, выйдя к реке, к границе участка он опомнился. Река была под ним, она была довольно широка в этом месте и течение воды почти не было заметно. Тёмная, чёрная вода совершенно спокойно, по-хозяйски вольготно расположилась между берегами. И была эта вода идеально гладкой так как место было глухое, берега стояли стеной из крепких, прочных деревьев.
И ветер сюда не мог прорваться, он гулял где-то вверху, у макушек.
Андрей вышел к реке и посчитал вначале, что наткнулся на лесное озеро. Присел, достал копию карты и стал искать на ней озеро. Искал и не находил. Должна была быть река, та самая Сильва, которая и дала название посёлку, а вовсе не увлечение гулаговского начальства опереттами Кальмана.
Всматриваясь в озеро и не находя, где сходятся берега, он понял – это река и именно та река, что и должна тут быть. Он встал, успокоился и ещё раз осмотрелся, опять увидел воду и деревья на берегу, но все уже было другим так как он не лихорадочно оглядывался, сравнивая местность с картой, а именно увидел окружающий его мир в спокойном душевном состоянии. Увидел и оторопел. Тёмная, тяжёлая гладь воды была идеальна, ни что, даже слабое дуновение ветерка не морщинило эту поверхность водного зеркала, в котором застыли и не двигались отражения облаков и огромных деревьев. Это был миг покоя, миг, в который Андрей понял всю свою ненужность здесь. Он как-то враз почувствовал, что тут человек -лишний. Есть земля с растущими на ней деревьями, есть вода, отражающая эти деревья и окружающий её мир, и они существуют давно, были и до Андрея и будут после него, будут вечно существовать в той гармонии, в том первозданном виде, в котором сотворил их создатель. А человек, с его вечным стремлением всюду сунуться, всё поправить, улучшить, превратить деревья в пиломатериал, землю одеть в асфальт, а воду подкрасить мазутом.