От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки

Пять рукавов безводной речки

Речка Тирехтях, вдоль которой пролегала часть нашего маршрута, в одном месте делает финт по принципу: гулять так гулять. Даже не раздваивается или растраивается, разливается на пять рукавов. Нам одного хватит, по крайнему пошли в хорошем темпе, и вдруг вода закончилась. Текла себе, текла, и раз – сухое русло. Досадно, конечно, да ладно. Ждать у сухой речки дождливой погоды не с руки. По карте смотрим, всего-то водораздельчик перемахнуть, и мы на берегу другого рукава… Перемахнули по-лёгкому… Рукав оказался по наполнению аналогичный первому. Как всегда бывает: воды нет, начинается психоз жажды – смерть как пить хочется. Фляжки у всех сухие, как речное русло, у которого стоим. Переваливаем на третий рукав, и вот тут начинается общий бзик. Бросились ножами в русле яму копать! Хотя бы по паре глотков добыть! Куда-то ведь вода ушла, где-то на нижнем слое должна быть. Ни капли не накопали. Как без воды идти? С тяжеленными, за сорок килограммов, рюкзаками. Впору назад возвращаться. Мы ведь не в парке культуры и отдыха. Ни одной бочки с квасом на тысячи километров вокруг. Обезвоживание организма – это смертельные шуточки…

Ребром вопрос поворачивать оглобли не встал, но начал с бешеным ускорением зреть. Без всякого энтузиазма потащились

к четвёртому рукаву. Карта чёткая, не врёт, точно вышли и увидели худшее – перед глазами открылся сухой результат. Трусливо замаячило в голове: а дойдём ли без воды назад? Вперёд – однозначно не дойдём. Жара давит и днём, и ночью. В пустыне с наступлением темноты холодает, здесь полярный день круглые сутки. Солнышко чуть зайдёт, а всё одно светло, и пекло не стихает.

У пересохшего четвёртого рукава группа села в мрачной задумчивости. Я понял: на пятый рукав не сдвинешь. Ребята в группе

отборные, проверенные, поход пятой категории сложности, случайных людей нет, опыт у всех достаточный, а у большинства – предостаточный. Но даже у таких зубров оптимизм сдулся до нуля. Окинул я взглядом группу, из всех замученных Яша Цапинский наиболее свежий. Говорю ему:

– Яша, айда на разведку! В последний раз перевалимся, если облом – крутим педали взад!

Яша, спасибо ему, не стал артачиться, изображать смертельно уставшего: «Почему я?» Рюкзаки мы бросили, но не с пустыми руками двинули на разведку – с пустыми фляжками. Я штуки три распихал по карманам, Яша столько же, и поплелись через водораздел. Вот было счастье, когда увидели издалека блеснувшую на солнце воду. Есть! Пятый рукав выстоял в борьбе с якутской жарой. Напились мы с Яшей до бульканья в животе! Припадём к воде и пьём-пьём, пьём-пьём, отвалимся, отдышимся и опять жадно глотаем… Наконец фляжки набрали и с криком: «Ура!» побежали к группе. Откуда только силы взялись.

Перевал Атласова

Жара продолжала подкидывать сюрпризы по всему маршруту. Ледник Атласова прошли, за ним одноимённый перевал. На перевал шли по узкому кулуару. Ширина варьировалась, в некоторых местах сужалась до четырёх метров, а средняя – восемь-десять.

И длиннющий. Сутки по нему шли. Остановиться, палатки поставить, отдохнуть в более-менее нормальных условиях негде, склон приличный, и никуда из этого каменного коридора не выйдешь. Одна дорога – быстрее гнать вперёд! Там тебе отрада и отдых. Но торопись осторожно. Каждые пятнадцать-двадцать минут камнепад. Горы, хоть и каменные, а не хуже оленей и гнуса жару не переносят –

начали разрушаться. Идёшь, а ушки на макушке. Оп! Стоять, бояться, деньги можно не прятать! Шуршит впереди. Летят сверху по склону камешки, камни и булыжники. Накроет – мало не покажется.

За все мучения, опасения и пережитые страхи на перевальной точке нас ждало нечто неописуемое. Вышли на неё, а там… Огромная дыра в горе, и вся в горном хрустале. Солнце как по заказу ударило… И началось невообразимое. Лучи хлынули на хрусталь, он заискрился сотнями граней, заиграл на все цвета радуги. Мама дорогая! Никакой цветомузыке не повторить этой симфонии света, цвета, сияния… Колечко с бриллиантом повернёшь, камешек луч света поймает, замысловато преломит – уже красиво! Тут тысячи граней под разными углами… Всё сверкает, блистает, переливается, вспыхивает… И тишина… Мы как упали на рюкзаки, так часа два любовались чудом среди гор…

– Только ради этого стоило идти корячиться на перевал! – сделал вывод Игорь Ропанов.

Кровожадно-снежный человек

Взяли мы перевал Атласова, вышли на ледник Обручева. Самый большой ледник на хребте Черского. На двенадцать километров тянется. По плану маршрута отсюда мы делали два кольца. В одном месте на леднике есть пятачок, метров сорок квадратных. Вокруг лёд, а здесь единственное каменистое пятно. На нём разбили базовый лагерь, с которого идти на второе кольцо. Предстояло также сделать заброску – спустить в нижнюю точку ледника часть продуктов и вещей, чтобы оттуда начать первое кольцо…

Делая заброску, километра на полтора ушли от лагеря и обнаружили пещеру на склоне. Странно-непонятного происхождения. Ледник, и вдруг в нём пещера. Сама образовалась? Но как? Углубляться в неё не решились. Прикинули: судя по всему – глубокая.

Витя Терёшкин заглянул в неё, покрутился рядом и сделал холодком прошедшее по нервам предположение – снежный человек. Витя был сдвинут на пунктике – внеземные цивилизации, загадки континентов, снежные люди. Читал соответствующую (тогда редкую) литературу и в походах у костра рассказывал о тайнах Земли и Вселенной, в частности, об изысканиях профессора Поршнева, который в шестидесятые годы двадцатого века

вопреки позиции официальной науки занялся проблемой снежного человека, организовывал экспедиции в поисках этого, как он считал, тупикового эволюционного ответвления неандертальцев. По созданной им карте обитания загадочного феномена в Якутии снежный человек или йети тоже был многократно зафиксирован местным населением, а также геологами. Об этом Витя нам все уши прожужжал. Считал своим долгом вечером у костра выдать порцию ужастиков.

Мы высказали сомнение на рукотворное, даже снежнорукое, происхождение пещеры: чё бы отрывать жилище у чёрта на куличках, где, кроме льда и камней, жрать нечего. Витя категорически не согласился:

– Вы рассуждаете по человеческой логике, – пламенно отстаивал версию присутствия рядом с нами таинственного существа, – тогда как йети всегда селится в самых труднодоступных местах!

По поводу якутского снежного человека, попавшего на карту Поршнева, я придерживался более правдоподобного объяснения. В стародавние времена в Якутии, если человека уносило на льдине от посёлка, он не имел права в него возвращаться. Суровый был закон. Приходилось оторвавшемуся от коллектива аборигену жить в одиночку среди дикой природы. А с волками жить – по-волчьи выть: хочешь, не хочешь и сам одичаешь. Терёшкин смеялся над моими объяснениями, называл их бреднями для младших школьников:

– А как же тело этих существ, покрытое шерстью?

Я не стал с Витей спорить… Ему всё равно не докажешь, что столкнись в безлюдном горном месте с человеком, одетым в шкуру, тебе от страха ещё не то померещится…

Вдобавок ко всем странностям обнаружили вблизи пещеры следы, смахивающие на отпечатки человеческой ступни. Точно не скажешь, но очень похоже на след босых ног. Очертания под палящим солнцем размылись, да всё одно без замеров видно – немаленький размер у этой ножки. Даже огромный.

Устраивать дискуссию – снежный человек или какой другой наследил – было некогда. Не за тем пришли. Надо заброску делать. Вниз по леднику на кошках начали спускаться, вдруг опа – красное пятно на льду, кроваво-красное. Витя долго его рассматривал, но от поспешных комментариев воздержался. Молчит как партизан.

Только без его научных выводов в голове у каждого из нас сложилась невесёлая картинка: там странная пещера с отпечатками ног, здесь кровавые пятна. Нет ни костей обглоданных, ни других останков, но пятна характерные. Дальше – больше. Они стали попадаться на всём пути. Идёшь-идёшь – есть! Идёшь-идёшь – снова! Неужели целая трагедия развернулась? И чья эта кровь? Вскорости подозрения вдвое гуще стали. Спускаемся вниз, стоит палатка. Хорошая самодельная палаточка. Два спальника в ней валяются. Именно валяются, скомканные, перекрученные. И никого. И ничего. Ни рюкзаков, ни снаряжения. Пусто. Поорали, покричали. В ответ гнетущая тишина. Обратно идём – тоскливо на душе. Замкнулась логическая цепочка: во льду пещера, на льду кровь и палатка бесхозная… Витя, знаток снежного человека, высказался в его защиту: