Императорский отбор

Глава 9

Дым постепенно спускался на первый этаж. Я вдоль стеночки прошел в гостиную, когда внутрь вломился мордоворот с мосинкой наперевес. Без лишних раздумий я поднял револьвер и отправил солдата удачи в Вальхаллу, а вот его товарищи не спешили присоединиться к нему на вечном пиру. И отпрянули от входа, паля из винтовок куда попало.

– Карина!

Я бросился на кухню, пытаясь понять, где именно исчезла горничная. Щелчок и крик донеслись точно под спальней, и как вскоре выяснилось, там находилась кладовка со съестными припасами. Но внутри не нашлось ничего, кроме вяленого мяса, сыров и бочек с крупами. На всякий случай заглянул под крышку, но девушки и след простыл.

Простыл, простыл… Кроме кладовки должен быть и погреб или ледник для напитков и скоропортящихся продуктов. Водка, что подносили за трапезой, аж запотела от холода – значит, где-то здесь должно быть подземелье. Я опустился на колени и провел ладонью над засыпанным мукой и крошками полом и вскоре ощутил щекочущий кожу сквозняк.

Смахнув мусор, обнаружил заветный люк, куда и юркнул под треск выстрелов и яростные вопли. К счастью, дверь укрепили стальными скобами и снабдили замком и мощным засовом – то ли для того, чтобы челядь не воровала питье, то ли погреб оборудовали под бункер на случай внезапного нападения.

– Карина!

Прозвучавшее в полной темноте эхо несколько меня озадачило. Я, конечно, не летучая мышь, но судя по отраженным отзвукам, подземелье было огромным. Не просто подвал с полками, а по размеру не меньше самой усадьбы. Собравшись с мыслями, воззвал к свету, и ударивший из ладони тусклый луч осветил просторное помещение с винными шкафами вдоль стен.

Но и здесь не нашел горничную – куда, черт возьми, она запропастилась? Повторив прием со сквозняком, обнаружил еще один люк – куда более широкий и обложенный каменной плиткой для маскировки под пол. Еще недавно он был заперт на три замка, но чугунные язычки толщиною в указательный палец кто-то порвал, точно пластилин.

Напрягши остатки сил, отбросил тяжеленную крышку в сторону и спустился по приставной лестнице. Лаз вел в подземный туннель с кирпичными арками наподобие тех, которыми укрепляют подземные речки. Впереди виднелась стальная переборка с дверью, явно снятая с боевого корабля. Поворотное колесо срезали, а вместо него приладили замок, которому позавидовало бы банковское хранилище. Но и с этим препятствием играючи справились до меня, и дверь послушно качнулась на ладно смазанных петлях.

Едва открыл ее, как мне в грудь уставилось дуло револьвера. Я аж икнул с перепуга и мысленно попрощался с жизнью, и лишь потом заметил, что оружие закреплено на станине, а от нее тянется едва заметный тросик. Ловушка-самострел – стоило горничной открыть люк, как грянул выстрел – возможно, именно его и слышал ночью.

Худшие опасения подтвердились – у порога темнели кляксы засохшей крови. Несколько метров они падали частой капелью – очевидно, горничная шла сама, однако у следующей двери капли превратились в рваную бурую линию. Кто-то волоком затащил раненую вампиршу в соседнюю комнату и заперся на все замки и засовы. К счастью, путь преграждала не бронированная переборка, а дубовая.

Я отошел подальше, уложил ствол на сгиб левого локтя и навелся на петли, используя тонкий луч света как лазерный прицел. Пришлось разрядить барабан, но препятствие поддалось с первого же толчка. Со скрипом отодвинув доски плечом, я оказался в широком каменном мешке, сплошь заставленным неведомыми устройствами.

Больше всего они напоминали перегонный завод – медные баки, реторты и перегонные кубы переплетались змеевиками, проводами и гофрированными рукавами, вот только делали тут явно не самогон. На прозекторском столе посреди помещения лежала раздетая догола служанка, прикованная за руки, ноги и шею серебряными кандалами.

В рану на груди вставили трубку, в разрезанные вены на запястьях – иглы с длинными шлангами. Рядом с панелью управления, сплошь усеянной вентилями, тумблерами и рычагами, стоял Парамонов в замызганном фартуке, и намертво въевшаяся в ткань кровь четко давала понять, что Карина – далеко не первая жертва безумца.

– О, вот и ты, – старик обернулся и направил на меня кольт. – Подойди сюда, будь добр. Поработай помпой, пока я запущу этот прелестный агрегат. Я слишком слаб и стар, а проклятый насос постоянно заедает… Но это пустяки – сегодня я наконец-то заполучил главный ингредиент для своего эликсира. Сегодня я обрету вечную молодость и нечеловеческую силу. Сегодня я стану одним из них, – скрюченные пальцы скользнули по бледному животу. – А ты можешь присоединиться. А можешь умереть – выбор за тобой. Но сперва откачай эту чертову кровь, не то я прострелю тебе колени.

– Трофим?.. – девушка приоткрыла глаза и сжала кулаки – лицо исказила боль, а из-под браслетов вздымался тонкий дымок. – Беги отсюда… Беги и расскажи все Анхальтам…

– Заткнись! – Пантелей схватился за трубку и вогнал серебряный наконечник еще глубже. Вампирша рыкнула, изогнулась дугой и засучила ногами так, что затрясся весь стол.

– Отойди от нее, – прорычал, глядя исподлобья на мучителя.

– А то что? У тебя нет патронов – уж я-то грохот Искупителя ни с чем не спутаю. А своим фонариком ты тут никого не напугаешь. Иди и качай гребаную кровь – дважды повторять не буду!

– Да пошел ты…

Это было глупо – в сложившихся условиях лучше не нарываться, а наоборот – пойти на уступки, притупить внимание и напасть исподтишка. Но после всего пережитого и увиденного мне меньше всего хотелось сюсюкаться и строить из себя дипломата. И дерзость не осталась безнаказанной – грянул выстрел, и в плечо точно вонзился раскаленный штырь.

Я стиснул зубы и рухнул на колено, силясь исцелить рану или хотя бы ослабить боль, но, похоже, вся магия ушла на помощников злодея, а его самого не приголубил бы даже фонариком. Зато он не без удовольствия саданул мне рукоятью по голове и ткнул раскаленное дуло в висок, как клеймо.

– Пошел, свинья! Качай!

Ничего не оставалось, кроме как подойти к стоящему около пульта насосу и навалиться на рычаг. Машина гулко ухнула и послышался омерзительный чавкающий звук, будто великан всосал суп через соломинку. Трубки и шланги наполнились темной кровью, Карина облизнула пересохшие губы, тяжело и часто задышала и точно в страстном припадке повернула голову набок, разметав рыжие локоны по блестящей стали. Вот только вряд ли ей доставляла удовольствие медленно утекающая жизнь.

– Быстрее! – старик ткнул стволом под ребра.

– Качаю, как могу, – не сдержался, чтобы не огрызнуться. – Нечего было стрелять.

– Заткнись! – очередной тычок. – И смотри не рыпайся – я слежу за тобой, ничтожество.

Барин склонился над пультом, одной рукой колдуя над переключателями, а второй держа меня на мушке. Я же в это время внимательно изучал устройство – кровь из груди качалась напрямую в прорезиненный кожаный мешок на потолке – этакий главный распределитель, из которого уже подавалась в медный бак с иллюминатором на крышке. А вот трубки из вен сперва соединялись меж собой, а уж потом по широкому шлангу поступали в мешок.

– Вы это сами придумали? – спросил как бы невзначай, попутно ища способ выбраться из западни.

– Тебе-то что? – проворчал Пантелей. – Не мешай.

– Да просто интересно. Никогда не видел столь сложной машины. Она словно прибыла прямиком из будущего.

Мучитель крякнул и расплылся в самодовольной улыбке. Как и для любого маньяка, эго для него – самая чувствительная эрогенная зона. Достаточно добавить немного лести, и ублюдок сразу сменит гнев на милость. Многие считают, что голливудский прием, когда в финале злодей в подробностях выдает свои планы – глупое клише, однако оно не лишено под собой глубокого психологического базиса. Маньяк всегда хочет поделиться своим замыслом, потому что видит в нем искру столь необходимой гениальности.

– Если честно, это технология упыриных алхимиков. Я случайно нашел ее описание в барахле одного клирика – покупал револьвер, а скарб достался в подарок. Древний манускрипт едва удалось расшифровать – благо в нем достаточно рисунков и гравюр.

– Удивительно. Теперь я понимаю, почему вы решили стать одним из них. Однако ваш секретарь, как мне показалось, не разделял ваших стремлений.

– Во-первых, я ничего ему не сказал. Во-вторых, он догматик и дурак, а я смотрю в будущее. Просто представь мир, где каждый станет вампиром. И обретет вечную жизнь, могущество и власть!

– Не сочтите за грубость, – сделал вид, что навалился на рычаг – только бы не утихали скрип и скрежет, – но если все короли, то никто не король.

Помещик сухо рассмеялся, точно ворон закаркал.

– Вот уж действительно – молодой и горячий. Под всеми я подразумеваю высшее сословие: дворян, аристократов. А холопы и чернь продолжат гнить, как и прежде. Мы начнем разводить их как скот, чтобы вечно пить кровь. Вот – истинная справедливость. А пока нами заправляют пришлые упыри, мы и сами хуже скота.

– Знаете, а ваши слова не лишены мудрости и смысла.

– Еще бы! Если ты это понял, то и другие поймут. Я стану первым обращенным, соберу собственную бессмертную рать и навсегда изгоню Анхальтов из России. Пред тобой – будущий император, малыш. Может, стоит загодя выбрать верную сторону?

– А что тут выбирать? Укусите меня сразу, как станете носферату, и я стану вашим верным помощником.

– Хе-хе… это мне по нраву. Но сперва присягнешь на верность, а уж потом получишь мое благословение. А до тех пор надо выкачать кровь. Поднажми, малыш, осталось немного.

Старик так расслабился, что положил револьвер на пульт и с головой ушел в работу. Решение пришло само собой. Убедившись, что кровавый граф целиком и полностью поглощен настройкой аппарата, я тайком вынул иглу из вены и вставил себе в рану на плече. Потянулся к связке трубок, вытащил из шланга и подключил к насосу таким образом, чтобы моя собственная кровь прямотоком поступала в тело Карины.

Возможно, я нарушил с десяток суровых законов, но так и так висел на волоске от смерти. Всем телом навалился на рычаг, чувствуя, как сердце замедляется, а голова идет кругом. Всего парой движений перегнал около полулитра и приготовился качать до предела, как вдруг раздался резкий перезвон.

Один за другим лопнули серебряные кандалы, и обнаженная красавица с перекошенным лицом прыгнула прямо на потолок. Свесилась оттуда, точно нетопырь, с шипением обнажила клыки и разъяренным тигром прыгнула на обидчика. Парамонов заверещал, потянулся к револьверу, но бестия в падении одним взмахом отсекла ему руку по плечо, а вторым снесла половину башки.

– Тьфу, блин, – сплюнул желчь, потому что в желудке уже ничего не осталось. – Могла бы просто шею свернуть.

Вместо благодарности девушка схватила меня за плечо (к счастью, здоровое) и швырнула к стене. Не успел я очухаться и отогнать звезды от глаз, как вампирша тисками сжала горло и приподняла над землей. Казалось, в девушке не осталось ничего человеческого – глаза полыхали огнем, а прелестное прежде личико исказил лютый звериный оскал. Она высунула язык и потянулась к ране, как запойный алкаш – к бутылке, на полпути остановилась и нашла более соблазнительную цель. Ничуть не церемонясь, схватила за волосы и наклонила голову вбок, подставив под укус бешено пульсирующую сонную артерию.

– Карина, что ты делаешь? – в ужасе пробормотал, не в силах пошевелиться. – Это я – Трофим! Все закончилось, успокойся.

Она склонилась еще ниже, и я бы нашел ее щекочущее дыхание возбуждающим, если бы в кожу не уперлись острые клыки. Вряд ли обезумевшая горничная станет соблюдать этикет и оставит две аккуратные ранки, как в гребаных «Сумерках». Скорее всего, вырвет кусок мяса вместе с гортанью и трахеей, и моя реинкарнация в этом прекрасном мире подойдет к концу.

– Карина! – голос сорвался на отчаянный фальцет. – Все хорошо! Тебе ничто не угрожает!

Служанка с рычанием отпрянула и будто Голлум на корточках метнулась к пульту, схватила револьвер и подбежала ко мне. Ее корчило так, точно за контроль над телом боролись две личности, и пока что моя благоразумная спутница побеждала, но долго вряд ли продержится. Снова прижав меня к стене, она всунула мне в руку пистолет, схватила за ствол и ткнула дульным срезом себе промеж глаз.

– Жми… – процедила сквозь стиснутые зубы. – Быстрее…

– Ты издеваешься?!

– Жми!

Ее пасть раскрылась, как у кобры, и костяные иглы ринулись к моей шее. И все же девушка сумела на последней секунде восстановить контроль и подставить под укус левую руку, и клыки на всю длину с хрустом вошли в предплечье.

– Жми!! – на глазах бедняги выступили слезы, но явно не от боли – уверен, любые муки Карина перенесла бы с мимикой каменной статуи. Нет, это были слезы отчаяния и страха из-за того, что близкий человек может погибнуть по ее вине. И несмотря на то, что нас практически ничто не связывало, горничная предпочла исполнить долг до конца и пожертвовать собой, лишь бы спасти претендента на трон. – Там серебро. Жми!

– Не буду, – убрал пальцы с рукоятки и посмотрел спутнице прямо в глаза.

– Тогда сожги меня! – она освободила свою руку, схватила мою и прижала ладонь к ране на груди. – Испепели! Я долго не выдержу!

– Нет, выдержишь, – спокойно произнес. – Старайся, как хочешь, потому что убивать тебя я не буду.

– Тогда умрем оба! – лицо вновь исказила злоба, когти заострились, а губы задрожали и приподнялись, как у рычащей собаки.

– Держись, – я с трудом освободил руку, шагнул вперед и прижал девушку к себе. – Ты сильная. Я в тебя верю.

Несколько секунд Карина стояла неподвижно, словно оцепенев, да и я держался немногим лучше – в голове гудело, мотор тарахтел изо всех сил, а в онемевшие конечности точно налили бетона. Моя судьба решалась прямо здесь и сейчас, как в долбаном игровом автомате, где вместо ягод и цифр крутится барабан с двумя словами: «да» и «нет». И все же в душе теплилась надежда – я верил, что девушка справится и подчинит проснувшегося зверя. И я не прогадал.

Служанка внезапно обмякла и сползла на колени, дрожа как в лихорадке. Я сел рядом, обнимая за плечи и поглаживая по волосам.

– Не делайте так больше, – наконец прошептала подруга. – Никогда.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда. Если это повторится – вы умрете. Как умерли все в моей деревне.

– О чем это ты?

Карина не ответила. Встала, выпустила когти и крикнула так, что дрогнули стены. А затем набросилась на машину и принялась рвать медные чаны и баки, как фольгу. Бешеной кошкой прыгая от емкости к емкости, она уничтожала все на своем пути, пока аппарат не превратился в груду искореженного металла. Напоследок служанка опрокинула стол и замерла посреди погрома, опустив плечи и тяжело дыша.

– Полегчало? – спросил с беззлобной усмешкой.

– Не совсем, – она обернулась и хищно оскалилась. – Снаружи полно ублюдков, которые выписали себе смертные приговоры.

Карина прошла мимо, одним ударом снесла дверь и точно марвеловский Росомаха направилась вдоль коридора, оставляя за собой глубокие царапины на стенах.

– Не хочешь одеться? – бросил вдогонку.

– Зачем? Одежда только мешает.

Когда я, хромая и покачиваясь, выбрался на свет божий, все уже закончилось. Стены выглядели так, словно их забросали шарами с красной краской, а посреди двора вперемешку валялись треснутые винтовки, обломки сабель и куски человеческих тел. Невинные не пострадали – убили только наемников, а Карина, сплошь заляпанная кровью, стояла под навесом и смотрела на горизонт, не обращая внимания на объятую пламенем крышу. К усадьбе приближалась целая кавалькада карет, оставляя за собой густые пыльные столбы. Каждая несла в себе десант вампирской гвардии, а та, в свою очередь, несла неминуемые проблемы – в первую очередь, для нас.

– Ну и влипли же мы, ваше сиятельство, – горничная обреченно выдохнула.

– Старый хрыч сам виноват, – встал рядом и оперся на стену, чтобы не упасть.

– Безусловно. Но теперь вместо отбора придется ходить на допросы и помогать в расследовании.

– Да и насрать, простите мой французский. Я лично попрошу его величество пристроить этих крестьян в более надежные и добрые руки.

– Трофим Александрович…

– Что?

– Это же не французский.

Хотел уже объяснить, в чем прикол, но скосил взгляд и увидел ехидную, но в то же время теплую улыбку.

– Я знаю. Спасибо за все, что вы сделали. Я никогда этого не забуду.

Глава 10

Вопреки ожиданиям, нам пришлось задержаться всего на день – улик хватало с избытком, как и свидетельских показаний. Прибывшие первыми гвардейцы развели нас по каретам, а затем взяли усадьбу в кольцо, прячась от яркого солнца за длинными плащами и широкими шляпами.

Нас порознь допросили, малость офигели от произошедшего и послали за тайной канцелярией. Следователи добрались из Петербурга под вечер, и все это время бойцы не слонялись без дела, а собирали и описывали вещественные доказательства, а также отлавливали разбежавшихся по округе крестьян.

Придворные слуги из числа людей вскоре привезли еду и сменную одежду – мне достался черный костюм с жилеткой и белым галстуком, Карине – строгое платье в пол с высоким воротом, белым фартучком и закрытым вуалью декольте.

Перед тем, как одеться, девушка спустилась в погреб и тщательно смыла кровь в бочке с водкой, заодно продезинфицировав раны. Среди солдат нашелся медик, с помощью магии вынул пулю из груди и залечил рану. Я же к тому моменту справился сам и ограничился легкой перевязкой.

Когда наконец-то прибыли сотрудники, я не стал ничего говорить о взбесившейся подруге – как мы с ней заранее и договорились. Велев не уезжать далеко и оставаться на связи, следователь отпустил нас на все четыре стороны, и за полночь мы вернулись во дворец – голодные, злые и смертельно измотанные.

Я отключился, едва лег в кровать, и уже рано утром меня подняли на завтрак, а затем отвели в оперный зал для подведения итогов первого испытания. Несмотря на исцеление и отдых, я все равно выглядел, как побитый потрепанный шакал, а слухи бежали далеко впереди паровоза. Неудивительно, что каждый второй с любопытством косился вслед, а сопровождающий Альберт молчал с таким видом, словно я предал и растоптал все его идеалы и чаяния.

– Возмутительное безрассудство, – бросил наставник, когда мы заняли места в ложе. – Провалили задание, задержали отбор на двое суток и едва не погибли.

– С чего это я вдруг провалился?

– Да потому, что тебя попросили вынести пять простых вердиктов, а не устраивать весь этот бедлам! Дальний родственник Щедрина погиб, усадьба сгорела, холопы разбежались, делом взбудоражена вся столица, а к императору приковано ненужное внимание. Молодец, ничего не скажешь.

– Где этот подонок? – донеслось с галерки. – Где этот негодяй?!

– Что ж, – Альберт фыркнул. – Этого стоило ожидать.

К нам, топоча и размахивая кулаками, приближался Руслан Аркадьевич. Его спутник держался рядом и всеми силами пытался остановить, но толстый помещик с пунцовыми брыльями пер, как паровоз. Я встал и шагнул навстречу, не собираясь раздувать ссору, но визави прекрасно справился и сам. Вместо потока ругани и претензий зарядил такую пощечину, что я как стоял – так и присел обратно в кресло.

– Мерзавец! – претендента мелко трясло, пальцы сжимались и разжимались, а лоб усеяли бисеринки пота. – Из-за тебя погиб мой троюродный дядюшка! Это дуэль! Слышишь – дуэль!

Агент тайной службы предупредил, что подробности дела засекречены и строго настрого запретил распространяться о деталях. Вдобавок заставил подписать соответствующие документы, так что я при всем желании не мог ответить, что Парамонов слетел с катушек и пытался стать вампиром. Единственное допустимое прикрытие – несчастный случай, повлекший за собой многочисленные жертвы. А еще нам по секрету сказали, что по завершению следственных действий подземелье обрушат, а усадьбу спалят и сравняют с землей.

– Все несколько иначе, чем вы считаете, – я лениво поднялся и пошевелил саднящей челюстью. – Моей вины в произошедшем нет.

– Как же! Задержались дольше положенного, качали права, строили из себя свет знает кого, а потом надрались и устроили пожар! Это ведь в вашей комнате упала лампа! Только не говорите, что сама собой – оставьте хоть капельку чести, чтобы было, что защитить на поединке!

Выпалив это, Руслан удалился. Мне же оставалось лишь удивиться, сколь быстро разлетаются сплетни, и морально приготовиться к подведению итогов, которые еще вчера отошли на третий план. Меж тем троны под люстрой заняли император с дочкой, а следом на сцену вышла Софья с кожаным планшетом в руке.

– Прошу внимания, – женщина осмотрела зал. – В этой папке – отчеты о первом испытании, и его величеству крайне интересно узнать, какие же решения приняли претенденты в качестве судей. Начнем в порядке подачи документов – и первым справился с заданием господин Гессен.

Немец приосанился и расплылся в надменной ухмылке.

– Господин Гессен рассмотрел пять дел и вынес пять приговоров. Кража курицы – десять плетей. Земельный спор – десять плетей. Обвинение в наведение порчи – десять плетей. Прелюбодеяние – десять плетей. Пьяная драка – десять плетей, – распорядительница не удержалась и вскинула бровь. – А вы, гляжу, поблажек не делаете.

– Закон суров, но это закон, – Герман учтиво поклонился.

– Что ж, идем дальше. Вторым рапорт подал господин Каминский. Он закрыл четыре дела. Первое: прилюдное оскорбление императора… – собравшиеся в возмущении ахнули, – год каторги с конфискацией имущества. По решению сторон, имущество поделили поровну между судьей и помещиком, однако последний выкупил свою долю за неуказанное количество серебра.

Хитрая лисья задница ухмыльнулась, явно пересчитывая барыши.

– Второе: парное обвинение в колдовстве. Сестры-близнецы приговорены к обряду экзорцизма по древнему языческому обычаю, подробности вымараны цензурой. Хм, пожалуй, так даже лучше… Третье: незаконное изготовление и оборот алкогольных напитков, для производства которых использовалось ворованное зерно. Приговор: изъятие всей партии для последующей перепродажи, часть оставлена для личного пользования. И четвертое: просроченная уплата оброка, вызванная неурожаем и неожиданным рождением тройни. Приговор: лишние рты продать в соседнюю усадьбу, из вырученных средств выплатить налог вместе с пеней, остаток перевести на личный счет судьи. Да уж… Это вам не плетям за все подряд бить. Неудивительно, что вы разобрали меньше дел, чем положено.

Каминский развел руками – мол, виноват, ваше величество, старался как мог в поте лица.

– Следующий в списке – господин Ворон.

Бородатый здоровяк улыбнулся, как ребенок, и кивнул – мол, слушайте все, сейчас меня хвалить будут.

– В итоге рассмотрено три дела. Первое – незаконная охота в барских угодьях. Приговор – ссылка в Сибирь. Второе – воровство припасов из хозяйских закромов. Приговор – три года каторги. Третье – порча посевов с отягчающими обстоятельствами. Холопская дочка ненадежно заперла загон, коровы выбрались на волю и съели половину капусты. С учетом крайней тяжести вреда, преступницу приговорили к обезглавливанию.

Тут даже Гессен нахмурился, а зрители невольно ахнули.

– Но так как смертная казнь применяется лишь в исключительных случаях, дело пересмотрели и решение изменили на порку розгами.

Аж от сердца отлегло, хотя лишняя доза ярости будет не лишней в конкурентной борьбе. Но тут возник иной вопрос – я же рассмотрел как минимум четыре дела, почему тогда до сих пор не объявили? Или же мое расследование и вовсе аннулировали из-за случившегося? Да, победителей у промежуточных этапов нет, но император наверняка сделает выводы о проделанной работе.

– На четвертой строчке – господин Щедрин с двумя делами.

– Всего-то, – немец хмыкнул. – Вижу, ваше сиятельство не особо усердствовал.

Руслан проглотил оскорбление – нарываться на опытного убийцу ему явно не хотелось.

– Дело номер один – убийство матерью своего дитя. Дело номер два – изнасилование отцом родной дочери. Ввиду особой серьезности все материалы переданы в столичную жандармерию, однако собранные улики и проведенные допросы помогут быстро предать виновных справедливому суду. Несмотря на малое количество вердиктов, их важность сложно переоценить.

Собравшиеся с почтением закивали, в то время как Щедрин волком смотрел в мою сторону и сердито сопел.

– И на последнем месте – господин Титов, чье расследование полностью засекречено тайной канцелярией и потому не может обсуждаться при свидетелях. На этом у меня все. Следующее испытание будет объявлено послезавтра.

Наконец-то долгожданный отдых. Я специально выждал, пока зал не опустеет, чтобы ненароком не столкнуться с пухлым «воздыхателем». Но стоило шагнуть за порог, как Руслан заступил мне дорогу и в гневе выкрикнул:

– Я требую сатисфакции! Немедля!

– Послушай… – произнес, едва ворочая языком – рана еще болела, а усталость и стресс давили на плечи.

– Послушайте! Мы с вами на брудершафт не пили!

– Послушайте, уважаемый. Я не могу раскрывать все детали, но поверьте – ваш дядюшка получил по заслугам.

– Ч-что?! – Щедрин покраснел, как помидор. – Да как вы смеете?! Мы идем к барьеру сейчас же! Выбирайте оружие, сударь!

– Я не могу пойти сейчас, – с трудом удержался от зевка.

– То есть, вы отказываетесь?

На шум потихоньку стекались зеваки, в том числе и женишки. Любой поединок смотрится лучше, если перед ним стороны как следует поссорились. Это как треш-ток в ММА – для пущего интереса публику нужно разогреть задолго до самого боя.

– Нет, не отказываюсь. Я принимаю ваш вызов, просто не сегодня.

– А когда? Завтра?

– Завтра я хотел бы выспаться и подлечиться. Мне, если что, плечо прострелили. Догадаетесь, кто?

– Что за намеки?! – толстяк стал еще краснее – будь он постарше, и наверняка словил бы инфаркт от нервного перенапряжения. – Как вы смеете бросаться такими обвинениями?! Мой дядя – самых честных правил!

– И все же, мне нужен отдых. Дуэль не волк – в лес не убежит.

Щедрин смахнул пот со лба платочком и засопел.

– Тогда послезавтра!

– Послезавтра – испытание.

– Тогда – на третий день!

– А может через недельку. Глядишь, дело рассекретят – и вообще не придется сражаться.

– Это почему же? – в визгливом голосе неожиданно скользнула сталь.

– Потому что вы узнаете правду и многое переосмыслите.

Впрочем, для мыслительной деятельности в черепушке помещика, похоже, не хватало мощностей. И он воспринял завуалированный ответ за очередное оскорбление и не удержался от пощечины. Меня эти шлепки порядком доконали, и прежде чем обидчик прокричал новый вызов на поединок, я чуть присел, резко выпрямился и захлопнул ему пасть точным апперкотом.

Если грамотно приложить силу, даже ребенок сможет усадить взрослого на задницу. Щедрин закачался, плюхнулся на колени и замахал ладошкой перед лицом, точно обморочная барышня. И прежде чем соперник собрал глаза в кучу, я сунул раненую руку в карман, чтобы хоть немного облегчить боль в плече, и прошел мимо.

Удачный удар и эффектный отход привлекли немало внимания – особенно среди прекрасной половины дворца. Человеческие женщины шептались на ушко, прикрывшись веером, а вампирши смотрели так, словно прямо сейчас хотели меня обратить. Я же так устал, что больше всего на свете мечтал завалиться на диван и проспать целые сутки, однако еще слишком много вопросов требовали ответов. По возвращению домой отослал горничную за едой, а сам сел за стол напротив Альберта и тихо произнес.

– В усадьбе я кое-что нашел. Револьвер, весь покрытый церковными письменами.

– Оружие последних клириков, – старик с интересом прищурился. – Именно им мы принудили упырей к миру и порядку.

– Я… – впопыхах прикинул, что можно говорить, а что стоит умолчать, – выстрелил из него. Письмена засветились, а вместо пули вылетела золотая искра.

– Этого не может быть.

– Но это было. Зачем мне врать?

– Где теперь револьвер?

– Забрали следователи.

– Хм… – наставник в задумчивости сжал кончик уса. – Для владения таким оружием нужен столь же мощный дух и колдовская сила. Ни у Трофима, ни тем паче у тебя такой силы нет. В лучшем случае ты бы посветил дулом, как фонариком. Но выстрел… исключено. Если же ты каким-то образом развил в себе невиданный талант – покажи его здесь и сейчас.

– Со «здесь и сейчас» будут проблемы. Дар пробуждается только в момент смертельной опасности. Возможно, вы знаете об этом больше – потому и обратился за помощью. Хотелось бы освоить навык пораньше, а то у меня через день то дуэли, то… иные приключения.

– По словам сложно судить, я должен увидеть. Так что выкрои свободную минутку и сразись с тем жирдяем. А я понаблюдаю и прикину, что к чему.

– Ладно, – откинулся на спинку и шумно выдохнул. – Покоя мне, похоже, не видать.

– На том свете отдохнешь, – Альберт встал и взял со стола цилиндр. – Я схожу в библиотеку – поищу похожие случаи, а ты пока готовься.

Вскоре после его ухода пришла Карина, поставила передо мной поднос с закусками и отступила в сторону, сложив ладони на переднике. После побоища девушка заметно изменилась – почти перестала со мной разговаривать, избегала смотреть в глаза и по возможности старалась вообще не отсвечивать, а лицо превратилась в ту же алебастровую маску, что и при первой нашей встрече. Вот и сейчас она намылилась умыкнуть, однако я жестом остановил ее и указал на свободный стул.

– Что-то не так?

– Нет, господин. Все в порядке, – она улыбнулась, и это была самая фальшивая улыбка из всех, что я видел.

– Ты лжешь, – ответил без намека на упрек. – Ходишь второй день, как грозовая туча. Если есть что сказать – лучше говори сейчас. Держать в себе зло столь же вредно, как и яд.

– Зло ни при чем. Просто… – Карина вздохнула, набираясь решимости, – мне стыдно. И страшно. Я могла вас убить. Вы даже не представляете, сколь близко разминулись со смертью. Но еще больше недоумения вызывает ваш поступок.

– Мой поступок? – с удивлением изогнул бровь.

– Вы не стали ни стрелять, ни жечь.

– А должен был?

– Любой на вашем месте сделал бы это. Век человека короток, и потому вы так отчаянно цепляетесь за каждый вдох, столь жадны до жизни и бьетесь насмерть за ее блага. Немногие способны пожертвовать собой ради другого. Особенно если этот другой – не родич, не друг и даже не одной с ним крови. Хуже того – некогда непримиримый враг, которого считают нечистью и порождением чистого зла. Причем порой вполне обоснованно, – Карина нахмурилась и склонила голову. – Прошу прощения. Я всего семь лет, как обратилась, а позволяю себе говорить так, будто тысячу лет вампир.

– Да все нормально. Хотя кое в чем ты совершенно не права. Да, мы не родня и кровь у нас разная, но совсем уж посторонней я тебя не назову. Мне не хотелось тебе вредить – потому и рискнул.